В ожесточенном сражении под Марафоном в сентябре 490 года греческие гоплиты разбили превосходящего по численности врага. Уцелевшие и бежавшие с поля боя персы вынуждены были вернуться в Азию.
Через десять лет после этого события персы начали третью военную кампанию против греков, которая растянулась на несколько десятилетий. Афинский полис в это время раздирала политическая борьба двух общественных группировок - демократической, состоявшей, в основном, из торгово-ремесленных кругов, и аристократической, опиравшейся на крупных и средних землевладельцев. Борьба эта приняла особенно острый и непримиримый характер, когда встал вопрос о том, каким образом готовиться к новой, всеми ожидаемой войне с персами.
Лидер аристократов-землевладельцев Аристид был сторонником укрепления сухопутной армии. Он считал, что основные усилия нужно направить на создание сухопутных укреплений и оборону внутренних территорий. Не отрицая эти разумные предложения, лидер демократической партии Фемистокл, вошедший в историю как один из крупнейших политических деятелей Древней Греции, отличавшийся дальновидностью и умением правильно ориентироваться в сложной обстановке, настаивал на том, что первоочередной задачей является создание мощного военно-морского флота и укрепление побережья Аттики.
Борьба этих двух течений и их лидеров кончилась победой Фемистокла, а Аристида в 483 году подвергли остракизму и отправили в изгнание. Возглавив оборону Афин, Фемистокл добился того, что доходы со знаменитых Лаврийских серебряных рудников, распределявшиеся ранее среди граждан Афинского полиса, были направлены на строительство флота. За два следующих года афинский флот увеличился на 100 боевых триер, достигнув 180 единиц. В 481 году по инициативе Афин был образован военно-оборонительный союз греческих полисов, во главе которого встал спартанский главнокомандующий.
Начавшиеся военные действия не позволили Фемистоклу полностью выполнить свою т.н. морскую программу. В 480 году огромная персидская армия, насчитывавшая более 100 тысяч человек и возглавляемая самим персидским царем Ксерксом, переправилась из Малой Азии через пролив Геллеспонт на фракийское побережье Балканского полуострова и двинулась на юг к центру Греции. Чтобы облегчить снабжение армии и разбить греков на море, войска сопровождал большой галерный флот.
Попытка греков во главе со спартанским царем Леонидом блокировать персов в Фермопильском ущелье, не дав им прорваться в Среднюю Грецию, закончилась неудачей. Прорыв персов в Фермопилах привел к тому, что греческий флот, встретивший персидские корабли у мыса Артемизия и вступивший с ними в бой, вынужден был отступить на юг к берегам Аттики.
Очутившись в центральной Греции, персы вторглись в Аттику и в начале сентября 480 года захватили и разрушили Афины. Предвидя такое развитие событий, греческие полководцы незадолго до этого приказали эвакуировать гражданское население Афин на остров Саламин и на Пелопоннес. Туда же отступила и греческая армия. Союзный греческий флот, насчитывавший около 380 триер, укрылся у западного побережья Аттики в узком и извилистом, заполненном подводными камнями Саламинском проливе, разделяющем остров и материк.
Справедливо считая, что греческие сухопутные войска не могут противостоять огромной персидской армии, Фемистокл видел единственное спасение греков в уничтожении персидского флота, который обеспечивал поддержку персидских воинов в Греции и осуществлял связь армии Ксеркса с базами в Малой Азии. Разбить же мощный и многочисленный персидский флот в открытом море у греков не было ни малейших шансов. С большим трудом Фемистоклу удалось убедить спартанского главнокомандующего принять его план действий и отказаться от идеи направить флот на защиту побережья Пелопоннеса и Спарты.
Фемистокл и его сторонники считали, что позиция греческого флота в проливе очень выгодна, и если втянуть персов и их союзников в сражение, шансы на победу греков будут очень высоки. Греки прекрасно знали сложный фарватер пролива, а его узость лишала большие персидские корабли маневра и не давала использовать их численное превосходство.
План и надежды Фемистокла блестяще оправдались. К началу сентября 480 года персидский флот численностью около 800 галер по приказу Ксеркса блокировал греческие корабли в Саламинском проливе. Собственно, это был не персидский, а союзный персам финикийский и малоазийский флот, так как у персов своего военного флота никогда не было. 28 сентября 480 года флот Ксеркса стал входить в пролив, намереваясь окружить и уничтожить греческий флот.
В начавшемся морском сражении небольшие и быстроходные греческие триеры по команде триерархов стали легко маневрировать в знакомой акватории среди больших, тяжелых и неповоротливых финикийских галер, которые быстро загородили друг другу фарватер и сбились в неуправляемую, хаотичную массу, ломая свои собственные длинные весла. Осыпаемые тучей стрел, греки прикрывались бортами триер и щитами и брали корабли противника на абордаж, таранили их борта специальными остроконечными выступами триер, ломали им весла, не давая развернуться в боевой порядок.
В считанные часы греки разбили, потопили и пленили значительную часть финикийско-персидского флота, которым руководил брат Ксеркса Ариомен. По некоторым данным, персы потеряли около 200 кораблей, потери греков составили 40 триер. Оставшимся кораблям персов удалось вырваться в открытое море. Но продолжать сражение они уже не могли и вскоре ушли к берегам Малой Азии. Яркую картину сражения оставил потомкам в поэме "Персы" греческий драматург Эсхил, принимавший участие в этой битве.
Греки победили, но до окончания войны было еще далеко.
После поражения у Саламина Ксеркс, лично наблюдавший за сражением, с оставшимся у него флотом и частью армии покинул Грецию и вернулся в Азию. В Элладе, однако, остались значительные сухопутные силы персов под командованием полководца Мардония. Через год, в 479 году, в сражении при Платее в Беотии они были побеждены объединенным войском афинян и спартанцев под руководством Павсания и Аристида.
Спустя еще 30 лет греческий флот поставил окончательную точку в греко-персидской войне, разгромив союзника персов - финикийско-кипрский флот у одноименного города Саламин на восточном побережье острова Кипр.
Использованы материалы с сайта http://100top.ru/encyclopedia/
Далее читайте:
Бикерман Э. Хронология древнего мира. Ближний Восток и античность . Издательство "Наука", Главная редакция восточной литературы, Москва, 1975 г.
Персы занимают Афины. Преодолев наконец Фермопилы, огромная армия Ксеркса вторглась в Среднюю Грецию. Убивая и грабя мирных жителей, главные силы персов продвигались по направлению к Афинам. Повсюду на их пути горели хлебные поля, сады, жилища. Афиняне после долгих споров приняли решение оставить родной город. Все способные носить оружие должны были пополнить войско и флот, старики, женщины и дети эвакуировались на близлежащие острова и на Пелопоннес. Персы заняли Афины. Горстка жителей отказалась покидать город и забаррикадировалась на Акрополе. Персы легко преодолели их сопротивление, разграбили и сожгли город, уничтожив все сооружения Акрополя. Не пощадили они и храмы богов.
Решение Фемистокла. Греческий флот после получения известия о гибели отряда Леонида оставил свою позицию, на которой он несколько дней сдерживал натиск персидских кораблей. Триеры греков, изрядно потрепанные в бою, отступили на юг и остановились в проливе между островом Саламин и берегом Аттики. Оттуда афинские моряки видели, как пылал их родной город. Их сердца горели жаждой мести, их командующий Фемистокл настаивал на военном совете, чтобы дать бой именно здесь, в изобилующем мелями и подводными скалами узком проливе. Греческие моряки были здесь у себя дома, тогда как финикийцам и египтянам, составлявшим основную часть персидского флота, ориентироваться в незнакомых местах было куда труднее. К тому же их корабли, обладавшие более высокими мореходными качествами, были крупнее и тяжелее, чем у греков, а использовать свое преимущество в скорости в Саламинском проливе они не могли.
План Эврибиада. Однако командиры других греческих эскадр, как и командующий всем флотом, спартанец Эврибиад, были другого мнения. Они считали, что надо отвести флот к берегам Пелопоннеса и вновь встретить врага уже там. Свой резон у них был: во-первых, в те дни спешно достраивалась стена, перегородившая весь перешеек, через который проходил путь в Южную Грецию. Флот мог комбинировать свои действия с сухопутным войском, которое обороняло бы эту стену. Во-вторых, при морском бое у берегов Пелопоннеса моряки погибших греческих кораблей могли спастись, доплыв до своей земли, тогда как берег Аттики был занят противником, и добравшихся до него ждала гибель или плен.
Но Фемистокл настаивал на том, что терять такую выгодную позицию, какую имел греческий флот в тот момент, нельзя: в любом другом случае персы непременно использовали бы преимущество в численности и скорости своих кораблей. Кроме того, как сказал ему перед совещанием один умный афинянин, если греки покинут Саламинский пролив, то они непременно разбредутся по своим городам и ничто не удержит их вместе. Тогда Эллада погибнет от собственной глупости.
Хитрость Фемистокла. Так как другие стратеги продолжали колебаться, Фемистокл ночью послал своего доверенного раба Сикинна, родом из Персии, в лагерь Ксеркса, поручив ему передать, что он, афинянин Фемистокл, всей душой желает победы великому царю и поэтому предупреждает, что греки намерены уйти из пролива, лишив персов верной победы. Фемистокл советовал частью персидских сил перекрыть путь к отступлению, чтобы эллинский флот поневоле был вынужден дать сражение, в котором он, конечно же, будет разгромлен.
Ксеркс начинает действовать. Ксеркс поверил своему мнимому доброжелателю, тем более, что это сообщение соответствовало его намерениям: была уже осень, и затягивать войну он не хотел. Он направил часть своего флота в обход Саламина, еще один отряд персидских кораблей высаживал десант на самом острове, а главные силы наутро намеревались атаковать греков в самом проливе. Они должны были насчитывать около 500 кораблей, против них греки имели 380. Таким образом, уже до битвы силы персидского флота были раздроблены, что давало грекам реальные шансы на победу.
Когда рано утром греческие стратеги продолжили совещание, прибыла триера, с трудом вырвавшаяся из когтей неприятеля. Ее экипаж сообщил, что выход из пролива перекрыт врагом. Следовательно, надо было давать бой, пока флот греков не оказался зажатым с двух сторон.
Жертвы богам. Перед началом сражения, как было принято, необходимо было принести жертвы богам. И здесь произошел случай, о котором повествует древний писатель Плутарх. "Когда Фемистокл совершал жертвоприношение у триеры главного начальника, к нему привели трех пленников, очень красивых собою, роскошно одетых и украшенных золотом. Это были племянники персидского царя, сыновья его сестры… Когда их увидел прорицатель Эвфрантид, жертвы вспыхнули большим, ярким пламенем, и в то же время справа кто-то чихнул, что также было добрым предзнаменованием. Тогда Эвфрантид подал руку Фемистоклу и велел ему обречь на жертву юношей и, помолившись, всех их заклать Дионису Кровожадному. Фемистокл пришел в ужас от этого странного, чудовищного пророчества.
Но, как обыкновенно бывает при большой опасности, в трудных обстоятельствах толпа ожидает спасения больше от чего-то противоречащего рассудку, чем от согласного с ним: все в один голос стали взывать к богу и, подведя пленников к алтарю, заставили, как приказал прорицатель, совершить жертвоприношение".
Прилив помогает грекам. Сражение в Саламинском проливе состоялось за несколько дней до солнечного затмения 2 октября, т.е. 28 (или 27) сентября 480 г. до н.э.
Итак, греки спустили свои триеры на воду, выстроили их в боевой порядок и двинулись навстречу персам, налегая на весла под четкий ритм боевой песни. Персы, уверенные, что им придется иметь дело с готовым к бегству противником, были изрядно озадачены, когда по морской глади до них долетел боевой гимн эллинов. Еще больше они удивились, когда, обогнув скалистый мыс, увидели стремительно летевший им навстречу боевой строй противника. Но вдруг центр греческого строя стал отставать, а фланги выдвигаться вперед. Персы еще не могли понять смысла действий неприятеля, как вдруг налетел шквал, поднявший в проливе крутую волну. Корабли персов, теряя управление, стали налетать друг на друга и сбились в беспорядочную кучу, оказавшись в полуокружении. Если грекам удалось сохранить боевой строй, то для персов это оказалось просто невозможно. Тогда каждая греческая триера могла выбрать себе жертву и врезаться тараном в борт вражеского корабля. Дальше бой шел "корабль на корабль", т.е. разбился на множество отдельных схваток.
Начало сражения. Оно ярко описано его участником, великим афинским драматургом Эсхилом - устами персидского воина:
Когда же землю снова белоконное Светило дня сияньем ярким залило, Раздался в стане греков шум ликующий, На песнь похожий. И ему ответили Гремящим отголоском скалы острова, И сразу страхом сбитых с толку варваров Прошибло. Не о бегстве греки думали, Торжественную песню запевая ту, А шли на битву с беззаветным мужеством, И рев трубы отвагой зажигал сердца. Соленую пучину дружно вспенили Согласные удары весел греческих, И вскоре мы воочью увидали всех. Шло впереди, прекрасным строем, правое Крыло, а дальше горделиво следовал Весь флот. И отовсюду одновременно Раздался клич могучий: "Дети эллинов! В бой за свободу родины! Детей и жен Освободите, и родных богов дома И прадедов могилы! Бой за все идет!"
Бой. Находчивость Артемисии. Битва была упорной, персидские моряки дрались на глазах царя, который с высокого берега Аттики, сидя на троне, наблюдал за сражением. Расположившиеся у его ног писцы должны были записывать все примечательное, что происходило в кипевших под ними водах Саламинского пролива. За персидского царя сражалась и эскадра, которой командовала правительница малоазийского города Галикарнаса. Греки, которые были особенно уязвлены тем, что против них воюет женщина, объявили награду тому, кто захватит ее в плен. Флагманский корабль Артемисии было легко отличить от других, и за ним погналась афинская триера. Спасения, казалось, не было, но тут Артемисия приказала своему кормчему повернуть рулевое весло и ударить по шедшему рядом финикийскому кораблю. Преследовавшие ее афиняне решили, что они либо спутали союзный им корабль с вражеским, либо это ионийский, перешедший на их сторону, и отстали. Так находчивость Артемисии спасла ей жизнь. На ее счастье, с финикийского корабля не спасся никто.
Когда Ксерксу, наблюдавшему всю картину боя, доложили, что Артемисия потопила вражеский корабль, он переспросил, точно ли это корабль Артемисии. Ему подтвердили, что отчетливо различают ее вымпел, и тогда царь сказал: "Женщины у меня превратились в мужчин, а мужчины стали женщинами".
Довершение разгрома. Афиняне первыми одолели сражавшихся с ними финикийцев и пришли на помощь остальным своим соратникам. Персидский флот оказался в отчаянном положении. Он попытался, отступая, оторваться от противника, но с фланга по нему ударила еще одна греческая эскадра. Неизбежная в такой обстановке паника довершила разгром.
Афинянин Аристид истребляет персов на острове. Еще ночью, задолго до начала сражения, персы высадили часть своей пехоты на островок Пситталия, расположенный в проливе между Саламином и материком (это было частью всего персидского плана, который предусматривал полную блокировку греков силами нескольких эскадр и десантами на мелкие островки и сам остров Саламин). Задачей этой группы воинов было во время сражения оказывать помощь своим экипажам с потопленных кораблей и уничтожать чужие. Но во время боя на островок высадился афинянин Аристид с отрядом гоплитов и истребил персов всех до единого. Эсхил изображает этот эпизод сражения так:
Все персы, силой молодой блиставшие, Отваги безупречной, рода знатного, Вернейшие из верных слуг властителя, Бесславной смертью пали - на позор себе. ....................................... Есть возле Саламина остров маленький, К нему причалить трудно. Там по берегу Крутому часто водит хороводы Пан. Туда-то и послал их царь, чтоб, если враг, С обломков кораблей спасаясь, к острову Вплавь устремится, греков бить без промаха И выбраться на сушу помогать своим. Царь был плохим провидцем! В тот же день, когда В морском бою победу грекам бог послал, Они, в доспехах медных с корабля сойдя, Весь окружили остров, так что некуда Податься было персам, и не знали те, Что делать. Камни градом в наступающих Из рук летели, стрелы, с тетивы тугой Слетая, убивали наповал бойцов. Но вторглись греки все же дружным натиском На этот остров - и пошли рубить, колоть, Покуда всех не истребили дочиста.
Бой в Саламинском проливе носил исключительно ожесточенный характер, противники истребляли друг друга не только оружием, но и всем, что попадалось под руку. К концу сражения морская вода стала красной от крови. Поражение персов было отягчено тем, что экипажи их погибших кораблей не умели плавать и поэтому тонули в волнах пролива, тогда как греки, теряя свой корабль, добирались вплавь до Саламина.
Общая картина сражения. Таким образом, общий ход сражения представляется примерно таким: в результате различных операций персидский флот перед началом битвы оказался рассредоточенным. Одна его часть, финикийские корабли, в начале сражения находилась в Элевсинской бухте, севернее Саламинского пролива. Вторая группа (это были главным образом корабли ионийских греков, сражавшихся теперь на стороне персов) утром в день битвы стояла у южного выхода из Саламинского пролива, между островком Пситталией и Пиреем, одной из афинских гаваней. Поэтому греки имели возможность бросить все силы сначала против финикийской эскадры. Та пыталась прорваться через Саламинский пролив на соединение с ионийскими кораблями, но попытка успеха не имела, финикийцы понесли тяжелые потери. Затем последовала высадка афинских гоплитов на Пситталию и истребление там персидского десанта. Когда ионийцы вступили в бой, исход сражения уже определился, что-либо существенно изменить было уже невозможно. Наступившая темнота остановила битву.
Наутро Ксеркс распорядился начать строить дамбу через пролив по направлению к Саламину, но это была лишь демонстрация, которая должна была сбить греков с толку и облегчить отступление персидскому флоту.
Позднее персидский военный суд обвинил в поражении командиров финикийских кораблей, которые оказались слишком далеко к северу и поэтому потеряли связь с остальным флотом. Когда финикийские капитаны выступили перед царем с обвинениями в адрес ионийцев (а те сражались на глазах Ксеркса), тот распорядился казнить их за клевету.
Греческий воин в
полном вооружении
Значение победы греков. Новые планы. Победа греков при Саламине имела решающее значение для дальнейшего хода войны. Вдохновленные успехом, завоевав господство на море (персы потеряли около 200 своих кораблей, греки 40), они намеревались плыть на север и разрушить наведенный по приказу Ксеркса мост через Геллеспонт, чтобы "поймать Азию в Европе". Однако Фемистокл, который первоначально тоже так считал, поразмыслив и посовещавшись с другими, выступил против, убеждая, что до сих пор они имели дело с варваром, у которого на уме одни развлечения. Если же загнать его в ловушку, то он всерьез возьмется за дело и, пожалуй, легко наверстает упущенное. Поэтому греки должны были бы не разрушать мост, а, если бы это было в их силах, выстроить второй, лишь бы побыстрее выпроводить царя назад.
Теперь слово Фемистокла имело совсем другой вес, чем до битвы. Когда греческих стратегов попросили назвать имя того человека, кто проявил наибольшую доблесть в Саламинском сражении, каждый из них назвал первым самого себя, но зато вторым все, будто сговорившись, упомянули Фемистокла. Когда позднее он посетил Спарту, в которую вход чужеземцам был вообще запрещен, его там удостоили таких почестей, какие не получал ни один человек за всю историю этого государства.
Теперь же все согласились со словами Фемистокла. Чтобы поторопить персов, тот вновь послал к Ксерксу Сикинна, чтобы тот сообщил царю об угрозе для моста и о том, что следует поторопиться назад. Персидский царь последовал этому совету, но оставил зимовать в Греции сильную сухопутную армию во главе с Мардонием. Таким образом, он вовсе не считал войну проигранной. Когда Ксеркс только собирался домой, к нему прибыли спартанские послы, которые по совету оракула бога Аполлона потребовали от персов возмещения за то, что был убит их царь Леонид, защищавший свободу Эллады. Ксеркс, которому перевели их слова, долго хранил молчание, а затем засмеялся и сказал, показав на Мардония: "Вот он, Мардоний, даст вам возмещение".
Кто смотрел этот фильм? Наверное многие. И те (как и я) смотрели его наверняка только из за первой части, в надежде хоть какого то подобия. Но не о том речь. Какой то процент его все таки же основан на реальных исторических событиях. А вот и они.
Саламинское сражение (480 год до н.э.) - это сражение на море, которое проходило между армией персов и греков в ходе известной греко-персидской войны. Сражение произошло недалеко от острова Саламин, что расположен близ Афин. Согласно некоторым данным, греческий флот состоял из 311 или 380 кораблей, которые смогли легко победить намного больший флот из 1000 кораблей персов в узком проливе. Именно Саламинское сражение стало переломным моментом в ходе греко-персидских воин.
Давайте вспомним эти исторические события подробнее …
Битве предшествовал ряд событий, которые могли существенно повлиять на дальнейший ход войны. Войско персов заняло и разрушило Афины. Жители города были предварительно эвакуированы на близлежащий остров Саламин. В узких проливах между островом и материком оказался сосредоточен весь союзный греческий флот. По поводу численности обоих флотов существуют различные мнения, неизменна лишь точка зрения, что персы имели численное превосходство. Наиболее часто называются такие цифры: примерно 310 греческих гребных судов-триер (согласно Эсхилу — 311 кораблей, Геродоту — около 380), против 1200 персидских. Впрочем, известный советский историк, профессор С.Лурье, считает, что реально принимали участие в сражении не более 500 персидских судов. Но нужно отметить и такой момент: корабли персов в большинстве своем были тяжелее и крупнее греческих. Естественно, ни о какой корабельной артиллерии в ту эпоху речи не шло, главными средствами борьбы с противником на море были таран и абордаж (при удачном исходе последнего вражеское судно можно было поджечь и потопить). Так что размер корабля и число воинов, умещавшихся на нем, имели существенное значение.
Среди эллинов возникли серьёзные разногласия. Большинство военачальников предлагало покинуть Саламин и направить все силы на защиту Коринфского перешейка. Афинский стратег Фемистокл указывал на то, что только в условиях узких проливов греки могут победить превосходящий как по количеству судов, так и по качеству подготовки моряков флот персов. Видя невозможность повлиять на решение других военачальников, он решился на хитрость. Отослав к Ксерксу своего доверенного гонца, он повелел передать ему, что греки собираются бежать, и если царь хочет уничтожить греческий флот, то ему следует немедленно начать сражение.
Для греков единственной возможностью решительной морской победы было сражение в узком пространстве, где численный перевес врага нивелировался. Входя в проливы между материком и Саламином, персы сами себя лишали преимуществ. Для них начало битвы при Саламине стало решающей стратегической ошибкой, которая определила исход боя и дальнейший ход войны.
Основным дошедшим до сегодняшнего времени источником, описывающим морской бой при Саламине, является VIII книга «Истории» Геродота. Независимо от Геродота событие описал живший при дворе персидского царя Артаксеркса II Ктесий из Книда в своём произведении «Персидская история». Исторический интерес также представляет трагедия «Персы» древнегреческого драматурга и участника сражения Эсхила. В ней непосредственный свидетель битвы при Саламине описал свои ощущения от гибели персидского флота.
Битве при Саламине и другим событиям греко-персидских войн уделяли значительное внимание жившие намного позже античные историки Диодор, Плутарх и Корнелий Непот.
Греческие города-государства Афины и Эретрия помогали родственным греческим полисам Ионии в их неудачном восстании против власти персидского царя Дария в 499—494 годах до н. э. Персидская империя на тот момент была достаточно молода. Её часто сотрясали восстания покорённых народов. Повстанцам совместно с афинянами удалось захватить и сжечь важный город империи и столицу сатрапии Сарды. Дарий желал отомстить участвовавшим в восстании грекам, которые были ему неподвластны.
Также Дарий видел возможность покорить разрозненные древнегреческие города. В 492 г. до н. э. во время военной экспедиции персидского военачальника Мардония была завоёвана Фракия, Македония признала верховную власть персидского царя. Таким образом, персы обеспечили своему сухопутному войску проход к территории Древней Греции. В 491 году до н. э. Дарий отправил послов во все независимые греческие города с требованием «земли и воды», что соответствовало покорности и признанию власти персов. Осознавая силу и военную мощь государства Ахеменидов, все города древней Эллады, кроме Спарты и Афин, приняли унизительные требования. В Афинах послы были преданы суду и казнены. В Спарте их сбросили в колодец, предложив взять оттуда землю и воду.
В 490 году до н. э. был направлен персидский флот под командованием Датиса и Артаферна для покорения Афин. По пути к Афинам была покорена и разрушена Эретрия. Войско высадилось на территории Аттики, но было разбито афинянами и платейцами в битве при Марафоне. После этой неудачной экспедиции Дарий стал собирать огромное войско для покорения всей Греции. Его планам помешало восстание в Египте в 486 году до н. э., а вскоре Дарий умер. Трон занял его сын Ксеркс. Подавив египетское восстание, Ксеркс продолжил подготовку к походу на Грецию.
В Афинах к власти пришёл Фемистокл. Промежуток между марафонской битвой и вторжением Ксеркса антиковед Суриков называет «эпохой Фемистокла». В то время как персы собирали армию для завоевания Эллады, афинский политик способствовал созданию мощного флота. У афинян был обычай делить между собою доходы от серебряных рудников в Лаврионе. Собственником этих рудников было государство. После падения тиранов государственное имущество стало считаться собственностью всех граждан. Если после покрытия всех государственных потребностей в кассах оставались значительные суммы, то этот излишек делился между афинянами. Фемистокл предложил направить получаемые средства на постройку кораблей. Предложение было воспринято весьма неоднозначно. Принимая его, каждый афинянин лишался хоть и небольшого, но верного денежного пособия, предоставляемого государством. Готовя корабли для войны с персами, Фемистокл понимал, что афиняне не согласятся с ним, так как не считают разбитых под Марафоном варваров серьёзной угрозой. Поэтому он убедил сограждан, что новые корабли и мощный флот необходимы для войны с Эгиной — островом, который вёл непрерывную войну с Афинами. Именно данная политика в конечном итоге привела к сокрушительному поражению армии Ксеркса.
В 481 году до н. э. Ксеркс направил послов в большинство греческих городов-государств с требованием «земли и воды», кроме Афин и Спарты. В конце осени 481 года до н. э. в Коринфе состоялось общегреческое собрание. Перед лицом общей опасности на нём был заключён союз и прекращены междоусобные войны. В греческие колонии были отправлены посольства с просьбой о помощи. Технически выполнить постановления общегреческого конгресса было сложно в связи с разрозненностью древних греков, враждебностью между ними и междоусобными войнами.
В 480 г. до н. э. войско Ксеркса начало переправку из Азии в Европу. Кроме сухопутного войска, у Ксеркса был мощный флот, снаряжённый прибрежными и островными народами, входящими в его государство.
Всю весну и лето 480 до н. э. продолжался поход персидской армии по побережью Эгейского моря. Попытка греческого отряда во главе со спартанским царём Леонидом преградить персидскому войску путь в Фермопильское ущелье окончилась неудачей. Персы прорвались в центральную Грецию. Греческий флот, встретивший персидские корабли у мыса Артемисия, вынужден был отойти к югу и встал у западного побережья Аттики.
Позиция греческого флота при Саламине, по всем правилам морского искусства, казалась со стороны настолько невыгодной, насколько это вообще возможно. Судите сами: флот стоит в узком пространстве, оба выхода из него легко контролируются противником, развернуть триеры для боя — негде, отступать в случае нападения — некуда. Но Фемистокл сознательно пошел на риск — пусть эта «невыгодная» позиция служит приманкой для врага! А хитрость заключалась в том, что греки учли условия местности. Они прекрасно знали все течения, рифы и отмели в бухтах и проливах Саламина. Персидскими кораблями управляли в основном финикийцы — прекрасные мореходы, но именно у берегов малоизвестного острова весь их тысячелетний опыт оказался бесполезным!
Но «позиционная хитрость» была для Фемистокла только половиной дела. Проблема заключалась в том, что персам в такой ситуации бой был не особенно нужен. Некоторые флотоводцы Ксеркса (например, правительница города Галикарнаса, Артемисия, командовавшая отрядом из пяти кораблей) рассуждали вполне здраво: пусть себе греки сидят в западне, а когда надоест — вылезают и нападают сами, вот тут-то мы и развернёмся! Об этих доводах упоминается в сочинениях древнегреческого историка Геродота. Царь Ксеркс, несмотря на очевидное превосходство своего флота, тоже колебался.
Фемистокл, как опытный военачальник, вероятно, догадывался, о чём размышляют его противники. Кроме того, среди греков тоже не было единства по поводу позиции у Саламина. Эврибиад, командовавший кораблями из Спарты и формально стоявший «выше» Фемистокла на лестнице военачальников (у афинянина, правда, был свой веский довод в виде 200 триер — то есть, большей части флота), настойчиво предлагал перебазироваться ближе к Пелопоннесу, на Коринфский перешеек, и даже приказал готовиться к прорыву. Для Фемистокла, который не без основания считал, что в открытом море греки обречены на поражение, оставался единственный выход: немедленно выманить персов на бой! И афинянин применил беспрецедентную до того времени хитрость, которую можно назвать «ложным предательством».
Воспитатель его детей, раб по имени Сикинн (что любопытно — персидского происхождения) отправился к Ксерксу и пообещал, что в бою отряд Фемистокла перейдет на сторону персов. «В доказательство своей преданности Фемистокл сообщает царю о планах греков. Царю следует запереть оба выхода из Саламинского пролива и не дать грекам уйти», — сообщил раб. Ксеркс поверил этим словам. И персидские корабли полезли в ловушку Фемистокла, запирая выходы из пролива, в том числе самый узкий и неудобный для больших судов — у мыса Каматеро. Именно там развернулись основные события.,
Сама битва прошла в соответствии с планами Фемистокла. Некоторые персидские корабли благополучно сели на мель, где их захватили греки. Несколько судов наткнулись на рифы и потонули вообще без вмешательства противника. А большая часть передовых персидских кораблей стала жертвой очередной уловки Фемистокла: афинский флотоводец притворился, что его корабли в центре позиции отступают, и «затянул» за собой персов в такое место пролива, где им было физически негде даже развернуться. Когда эллины остановились и кинулись в яростную контратаку, персы вынуждены были в беспорядке отходить, сталкиваясь с другими судами собственного флота и топя их. К вечеру флотилия персов, уменьшившаяся как минимум вдвое, спешно ушла от рокового для нее Саламина. Греки вернули себе господство на море, а годом позже, в битве при Платеях, разбили пешую армию Ксеркса, положив конец планам завоевания Греции.
Ну а что касается фильма, то конечно же там мало исторической правды. Например Пол Картледж , профессор-антиковед из Кембриджского университета, отметил, что в реальности ни Ксеркс, ни Дарий не присутствовали в битве при Марафоне, и последний не мог быть убит в Греции Фемистоклом, как показано в фильме. В противоположность фильму, Артемисия на самом деле выступала против морского боя с греками в проливе и не погибла в греко-персидских войнах. Спартанский флот прибавил лишь 16 боевых кораблей к общему греческому флоту из 400 кораблей, а вовсе не огромную армад
Расположение Саламина. – Передвижения флота и армии. – Стратегия греков. – Причины отхода флота к Саламину. – Военный совет. – Консультации и дебаты. – Противоречивые мнения. – Совет в смятении прерывается. – Фемистокл. – Беседа с Мнесифилом. – Фемистокл ищет Эврибиада. – Созыв нового совета. – Фемистокл укоряет. – Фемистокл убеждает остаться у Саламина. – Беженцы на Саламине. – Мнения коринфян. – Волнения на совете. – Негодование Фемистокла. – Эврибиад решает остаться у Саламина. – Землетрясение. – Приближение персов. – Опасное положение греков. – Ксеркс созывает военный совет. – Помпезные приготовления. – Мнения персидских офицеров. – Мнение царицы Артемисии. – Доводы Артемисии против нападения на греческий флот. – Эффект речи Артемисии. – Чувства участников совета. – Недовольство греков. – Сикинн. – Дерзкая военная хитрость Фемистокла. – Он посылает Сикинна к персам. – Послание Фемистокла. – Меры, предпринятые персами. – Персы захватывают Пситталию. – Греки окружены. – Аристид. – Он прорывается через персидский флот. – Беседа Аристида с Фемистоклом. – Аристид передает свою весть собранию. – Эффект речи Аристида. – Новые вести. – Безрассудная смелость Парета. – Благодарность греков. – Последние приготовления к бою. – Трон Ксеркса. – Писцы. – Немедленное наказание. – Речь Фемистокла. – Фемистокл грузит своих людей на корабли. – Волнение и замешательство. – Начало битвы. – Ожесточенность битвы. – Современный морской бой. – Ксеркс наблюдает. – Артемисия. – Враги Артемисии. – Ее ссора с Дамасифимом. – Хитрость Артемисии. – Артемисия нападает на Дамасифима. – Артемисия убивает Дамасифима. – Мнение Ксеркса о доблести Артемисии. – Развитие сражения. – Персы отступают. – Героизм Аристида. – Аристид захватывает Пситталию. – Греки побеждают. – Возмещение ущерба. – Ксеркс решает бежать. – Море после битвы. – Исполнение древнего предсказания
Саламин – остров неправильной формы, расположенный в Сароническом заливе к северу от Эгины и к западу от Афин. Порт Афин располагался на берегу напротив Саламина, сами Афины стояли на возвышенности в 4 или 5 милях от моря. От афинского порта до залива у южной стороны Саламина, где находился греческий флот, было тоже 4–5 миль. Когда Ксеркс предавал огню город, люди на кораблях видели дым страшного пожара.
Коринфский перешеек находится в 15 милях через пролив к западу от Саламина. Отступая из Афин к перешейку, армия должна была обогнуть залив, а следовавший за ней флот двигался через пролив по прямой.
Стратегия греков состояла в том, чтобы держать флот и армию как можно ближе друг к другу. Когда войска сосредоточились в Фермопилах, корабли врагов встретились напротив – в проливе Артемисий. Пока Леонид со своими спартанцами день за днем стояли насмерть в Фермопилах, корабли отчаянно удерживали свою позицию. Неожиданное исчезновение из этих вод греческого флота, сильно удивившее персов, было вызвано тем, что греки получили весть о гибели отряда Леонида. Греки понимали, что следующим рубежом будет оборона Афин сухопутными войсками, поэтому флот отошел к Саламину. Это была ближайшая позиция для помощи армии, защищавшей Афины. Когда на флоте узнали, что Афины пали, а остатки армии отошли к перешейку, немедленно встал вопрос: следует ли флоту отступить через залив к перешейку, чтобы быть ближе к армии на ее новых позициях, или остаться на месте и сражаться насмерть с персидскими эскадрами, которые непременно подойдут сюда. Командующие флотом собрались на совет, чтобы обсудить этот вопрос.
У афинских и коринфских лидеров были противоположные мнения, которые чуть не привели к открытому столкновению. Учитывая обстоятельства, такое различие точек зрения неудивительно. Разногласия не могли не возникнуть – слишком разным было положение этих городов по отношению к угрожавшей им опасности. Если бы греческий флот отошел от Саламина к перешейку, он получил бы преимущества в защите Коринфа, но удалился бы от афинской территории и бросил бы все, что осталось в Аттике, на милость завоевателя. Афиняне выступали за то, чтобы флот остался у Саламина, а коринфяне предлагали отойти к перешейку, ближе к армии.
Совет был созван еще до того, как пришла новость о падении Афин. Поскольку персы хлынули в Аттику бесчисленными ордами, а у греков не было сил защищать город, они понимали, что его падение неизбежно. Новость о захвате и разрушении Афин пришла во время заседания. Это, вероятно, и решило вопрос. Командующие из Коринфа и других городов Пелопоннеса заявили, что глупо дольше оставаться у Саламина и пытаться защищать уже захваченную страну. Совет распустили, командующие вернулись на свои корабли, пелопоннесцы решили уйти на следующее утро. Эврибиад, главнокомандующий всем греческим флотом, понял, что больше не сможет удерживать корабли у Саламина; часть их в любом случае наутро отступит. Поэтому он решил уступить неизбежному и отвести к Истму весь флот. Эврибиад отдал соответствующие приказы. Когда совет распустили, была ночь, а флот должен был уйти наутро.
Одним из самых влиятельных и выдающихся афинских командиров был военачальник по имени Фемистокл. Вскоре после того, как Фемистокл вернулся с совета на свой корабль, его посетил другой афинянин по имени Мнесифил. Под покровом ночи встревоженный Мнесифил подплыл к кораблю Фемистокла на лодке, чтобы узнать решение совета и обговорить планы на завтра.
– Покидаем Саламин, – ответил на его вопрос Фемистокл, – и уходим к перешейку.
– Но в этом случае мы не сможем встретиться с врагом. Я уверен, что, если мы уйдем отсюда, флот рассеется, каждая эскадра со своим командующим отправится защищать свое собственное государство или искать безопасное место независимо от остальных. Мы никогда больше не сможем собрать силы. Результат – неизбежный распад союзного флота. Ни Эврибиад, ни кто-то другой ничего не смогут сделать, чтобы предотвратить этот распад.
Мнесифил так пылко и красноречиво расписывал опасность, что произвел на Фемистокла неизгладимое впечатление. Фемистокл ничего не ответил, но, судя по выражению лица, склонен был принять точку зрения Мнесифила. Мнесифил убеждал его немедленно отправиться к Эврибиаду и попытаться заставить того отменить решение совета. Фемистокл не высказал ни согласия, ни отказа, но сошел в лодку и приказал гребцам отвезти его к галере Эврибиада. Мнесифил, добившись своей ближайшей цели, отплыл на свой корабль.
Лодка Фемистокла подошла к галере Эврибиада, и Фемистокл крикнул, что хочет поговорить с главнокомандующим по очень важному делу. Когда доложили Эврибиаду, он пригласил Фемистокла к себе. Фемистокл поднялся на борт и в разговоре с командующим привел доводы Мнесифила, а именно: если флот покинет нынешнюю позицию, разные эскадры неизбежно разделятся и никогда больше вместе не соберутся. Фемистокл упорно убеждал Эврибиада созвать новый совет, чтобы изменить решение и вместо отступления дать бой персам при Саламине.
Фемистоклу удалось убедить Эврибиада, и немедленно приняли меры к созыву нового совета. Прямо среди ночи послали гонцов к главным командирам флота с приглашением немедленно собраться на корабле главнокомандующего. Лишь недавно распущенные командиры разволновались. Коринфяне, довольные решением покинуть Саламин, предположили, что план собираются пересмотреть, и явились на совет, полные решимости противостоять такой попытке.
Когда все прибыли, Фемистокл сразу открыл дискуссию, даже не дав возможности Эврибиаду объяснить, почему вновь созван совет. Один из коринфских командиров прервал его и укорил за поспешность. Фемистокл ответил коринфянину колкостью на колкость и продолжил свою речь. Он убеждал совет пересмотреть предыдущее решение и остаться у Саламина. Но теперь Фемистокл приводил аргументы, отличные от тех, которыми убедил Эврибиада. Он не мог в глаза обвинить командиров в том, что, покинув Саламин, они бросят союзников и уйдут к своим берегам. Это только оскорбило бы их, вызвало враждебность и заставило бы противостоять любому его предложению.
Поэтому Фемистокл выдвигал другие причины.
– Саламин – гораздо более выгодная позиция, чем побережье перешейка, – говорил он. – Здесь маленькому флоту удобнее ожидать атаки превосходящих сил. У Саламина мы частично защищены с флангов материковыми мысами, на нас можно напасть только спереди, где подходы очень узкие. У перешейка, наоборот, длинное, незащищенное побережье без всяких выступов. От сухопутной армии флоту все равно не будет серьезной поддержки, и он окажется в уязвимом положении. Кроме того, многие тысячи людей бежали на Саламин в поисках убежища, и бросить их – значит предать.
Это и была та главная причина, по которой афиняне так сильно не желали покидать Саламин. Несчастными беженцами, которыми кишел остров, были их жены и дети; именно они были бы обречены на страшную смерть, если бы флот отступил. Коринфяне, учитывая, что Афины уже потеряны, считали сумасшествием медлить в окрестностях руин, когда еще можно спасти другие города в других областях Греции. Оратор от коринфян сердито оборвал Фемистокла:
– Тому, кто не имеет родины, следовало бы молчать. Раз ты не представляешь государство, у тебя больше нет права участвовать в наших советах.
Этот жестокий отпор возмутил Фемистокла и пробудил в нем гнев против коринфянина. Он осыпал противника упреками и в заключение сказал, что у афинян есть двести кораблей, поэтому они все еще государство. Такая мощная сила дает им гораздо больше прав быть выслушанными на общих советах, чем любому коринфянину.
Затем Фемистокл обратился к Эврибиаду с мольбой остаться у Саламина и дать сражение персам, так как это единственная надежда на спасение Греции. Он заявил также, что афинская часть флота никогда не отойдет к перешейку. Если остальные командующие решат уйти к Истму, афиняне заберут всех (кого смогут) беженцев с Саламина и берегов Аттики; пробьются к Италии, где имеют право на некоторые территории, чтобы основать там новое государство, а Грецию покинут навсегда. Если эти доводы Фемистокла и не убедили главнокомандующего Эврибиада, то заявлением о том, что афинские корабли покинут флот, он был встревожен. Поэтому Эврибиад решительно высказался за то, чтобы флот остался у Саламина. В конце концов и остальные командиры согласились с этим решением, и совет был распущен. Все вернулись на свои корабли. Близилось утро. Всю ночь моряки пребывали в волнении и тревоге, всем не терпелось узнать результаты переговоров. Сознание торжественности решительного момента, преобладавшее ночью, к заре сменилось ужасом из-за случившегося землетрясения, которое чувствовалось не только на суше, но и на море. Люди сочли это явление грозным предупреждением небес. Чтобы умиротворить богов, решили немедленно принести жертвы и совершить особые обряды.
Тем временем персидский флот, который мы оставили в проливах между Эвбеей и материком близ Фермопил, обнаружил исчезновение греческого флота и последовал за врагом на юг через пролив Эврип, обогнул мыс Суний (южный мыс Аттики), а затем, двигаясь на север вдоль западного побережья Аттики, подошел к Фалерну, находившемуся недалеко от Саламина. Завершив дела в Афинах, Ксеркс решил отправиться на встречу с флотом по суше.
Полный успех персидской кампании теперь казался неизбежным. Вся местность к северу от полуострова покорилась персам. Будучи отброшенной со всех позиций, греческая армия отошла к Истму в надежде остановить наступление победоносного врага. Командующие персидским флотом, гоня греческие эскадры из пролива в пролив, наконец увидели беглецов в заливе у Саламина, их последнем убежище. Казалось, греки только и ждут, чтобы их флот уничтожили.
Ксеркс, как только прибыл в Фалерн, созвал большой военный совет на борту одного из кораблей с целью назначить план и время атаки.
Созыв этого совета и само обсуждение были организованы с большой помпой. Собрали командиров всех наций, представленных в армии и флоте, персидских военачальников и знать. На предназначенном для совета корабле провели тщательную подготовку к приему столь важных гостей. Установили трон для царя и сиденья для командующих согласно их рангу. Особое место было предназначено Артемисии, царице Карии, которая была одним из самых выдающихся адмиралов. Мардоний, по этикету царских советов того времени, присутствовал в качестве представителя царя и руководителя обсуждения, то есть был посредником между царем и его советниками, поскольку сам монарх занимал слишком высокое положение и обращаться к нему напрямую не полагалось.
Когда подошло время начала дискуссии, царь приказал Мардонию опросить всех командующих: стоит ли атаковать греческий флот у Саламина. Мардоний выполнил приказ. Выступавшие с жаром высказались за нападение, приводя различные доводы для подтверждения своего мнения; они выразили желание немедленно нанести последний удар.
Наступила очередь Артемисии, и оказалось, что ее мнение сильно отличается от мнения остальных. В начале своей речи Артемисия извинилась перед царем за то, что осмеливается давать ему совет. Она сказала, что, будучи женщиной, не струсила, совершила не самые ничтожные деяния в прежних битвах, а потому надеется, что имеет право высказать свою точку зрения.
– Мардоний! Передай царю, – продолжала Артемисия, как и другие, обращаясь к Мардонию, – что, по моему мнению, не следует атаковать греческий флот у Саламина, а нужно уклониться от боя. Мне кажется, что сейчас морская битва не принесет никаких выгод, но подвергнет наш флот большой опасности. Правда в том, что греки, всегда свирепые воины, доведены до отчаяния своими потерями. Здесь эти люди так же превосходят на море твоих людей, как мужчина – женщину. Я уверена в том, что очень опасно сражаться с ними, когда они так разъярены и оскорблены. Что бы ни советовали другие, я не ручаюсь за то, что твои замыслы увенчаются успехом.
Кроме того, греки больше всего жаждут вступить в бой здесь, и не в наших интересах потакать им. Я знаю, что у них мало продовольствия на флоте и острове Саламин, а кормить им надо не только войска, но и множество обездоленных и беспомощных беженцев. Если мы предоставим их самим себе, отрезав пути к отступлению, то вскоре они окажутся в еще более бедственном положении. Или мы можем оставить их в покое и немедленно уйти к Пелопоннесу для взаимодействия с армией. Тогда мы избежим опасности сражения, и я уверена, что греческий флот никогда не посмеет последовать за нами и атаковать нас.
Члены совета прислушивались к неожиданной речи Артемисии с величайшим вниманием и интересом, но с очень разными чувствами. Среди собравшихся у Артемисии было много друзей. Они с тревогой и неловкостью слушали ее, так как прекрасно знали, что царь желает принять бой; боялись, что дерзкое и энергичное сопротивление царскому желанию навлечет на Артемисию царскую немилость. Были и другие, кто завидовал влиянию Артемисии, завидовал благосклонности к ней царя. Эти люди слушали ее с тайным наслаждением, ибо свято верили, что она навлечет на себя царский гнев, и ее постигнет опала. Но надежды и страхи врагов и друзей Артемисии оказались беспочвенными. Ксеркс не высказал недовольства. Наоборот, он восхитился искренностью и красноречием Артемисии, хотя заявил, что последует совету остальных командующих. Затем он распустил совет и отдал приказ готовиться к битве.
Прошло дня два. Греки, с самого начала очень неохотно подчинившиеся решению Эврибиада остаться у Саламина и дать персам бой, принятому под влиянием Фемистокла, с приближением решающего момента чувствовали все большее неудовольствие и тревогу. Недовольные стали выступать решительно и открыто; Фемистокл испугался, как бы некоторые из командиров не подняли мятеж и не покинули бы позицию у Саламина. Чтобы предотвратить дезертирство, Фемистокл решился на отчаянную уловку.
У Фемистокла был раб по имени Сикинн, умный и образованный человек, учитель его детей. В древности часто случалось так, что образованные люди из-за военных конфликтов попадали в рабство, а на своей родине до пленения они занимали такое же высокое общественное положение, как их хозяева. Фемистокл решил послать Сикинна в персидский флот с вестью, которая заставила бы персов принять меры к тому, чтобы греческий флот не рассеялся.
Снабдив раба секретными инструкциями, с наступлением ночи Фемистокл посадил его в лодку и приказал гребцам плыть туда, куда им укажут. Лодка тихо отошла от галеры Фемистокла и, стараясь держаться подальше от стоявших на якорях греческих кораблей, поплыла на юг по направлению к персидскому флоту. Когда лодка приблизилась к персидским кораблям, Сикинн попросил, чтобы его провели к командующему. Во время беседы он сообщил, что прислан Фемистоклом, адмиралом афинской части греческого флота.
– Мне поручено передать тебе, – добавил Сикинн, – что Фемистокл считает дело греков проигранным и готов перейти на сторону персов. Но, учитывая его положение на флоте, он не может сделать это открыто. Поэтому он послал меня сообщить тебе, что греческий флот разобщен и беспомощен из-за разногласий между командирами, всеобщего уныния и отчаяния. Некоторые эскадры намереваются тайно бежать; но если ты предотвратишь дезертирство, заперев пролив, то отрежешь им путь к отступлению, и весь флот неизбежно попадет в твои руки.
Выполнив поручение, Сикинн спустился в свою лодку и вернулся к греческому флоту так же тайно, как его покидал.
Персы решили немедленно принять меры, предложенные Фемистоклом, чтобы предотвратить побег части греческого флота. Между Саламином и побережьем Аттики (к востоку от Саламина) лежал островок Пситталия, контролировавший пролив между Саламином и материком. Ночью персы послали корабли на захват Пситталии. Так они надеялись предотвратить отход греческих кораблей в этом направлении. Персы предполагали, что главным театром военных действий станут именно окрестности Пситталии, а потому островку предстояло стать убежищем для поврежденных кораблей и раненых воинов, которые устремятся к ближайшей суше. Захват Пситталии казался очень важным шагом. Одновременно персы послали еще один большой отряд кораблей к перешейку с приказом расположиться так, чтобы не пропустить ни один греческий корабль, попытавшийся обойти Саламин и уйти через северо-западный пролив. Эти меры обеспечили полное окружение греческого флота, хотя у персов не было полной уверенности в том, что ни одному греческому кораблю не удастся сбежать со сцены.
Первое известие об окружении принес грекам военачальник Аристид, которому ночью с большим трудом удалось пробиться к греческому флоту с острова Эгина через ряды персидских галер. В прежних политических распрях, бушевавших в Афинах, Аристид был главным соперником Фемистокла. В тех конфликтах он потерпел поражение и был изгнан из Афин. Сейчас ему удалось с огромным риском пробиться сквозь вражеские ряды, чтобы сообщить соотечественникам о нависшей над ними опасности и попытаться спасти их.
Когда Аристид прибыл на греческий флот, командующие совещались, в гневе осыпая друг друга упреками. Причина жарких споров была все та же: отходить к перешейку или остаться на месте. Аристид вызвал с совета Фемистокла, крайне удивленного неожиданным появлением давнего врага. Аристид начал разговор с того, что в такой опасной ситуации им следует забыть о личной вражде и соперничать лишь в том, как лучше защитить свою родину. Он сказал, что приплыл с Эгины с целью присоединиться к флоту и оказать любую помощь, какую способен, и что бесполезно теперь спорить о том, следует ли отходить к перешейку, поскольку это уже невозможно.
– Флот окружен, – добавил Аристид. – Персидские корабли со всех сторон. Я еле пробился сквозь их ряды. Даже если весь совет и сам Эврибиад полны решимости отойти к перешейку, им это не удастся. Вернись и скажи им, что они должны обороняться здесь – выбора у них нет.
В ответ Фемистокл сказал, что очень доволен сообщением Аристида.
– Персы заняли нынешние позиции благодаря известию, которое я сам послал им. А сделал я это для того, чтобы принудить к битве тех греков, которые не желают сражаться, – ответил Фемистокл. – Но ты сам должен выйти к собранию и передать эту весть командующим. Они не поверят, если услышат ее от меня. Иди и расскажи, что ты видел.
Аристид вошел к собравшимся и сообщил, что покинуть Саламин теперь невозможно, поскольку море к западу охраняется рядами персидских галер, готовых перехватить любой греческий корабль. Он сам только что приплыл с Эгины, с трудом проскользнув сквозь строй персидских кораблей, хотя добирался на маленькой лодке под покровом ночи. Сомнений у него нет – греческий флот полностью окружен.
Сказав это, Аристид удалился. Хотя он мог выступить свидетелем, принимать участие в дебатах права не имел.
Весть Аристида вызвала колоссальное волнение, но вместо того, чтобы привести к согласию, внесла еще больший разлад. Те, кто раньше желал отступить, теперь пришли в бешенство оттого, что им не дали использовать такую возможность, пока она еще была. Другие не поверили Аристиду и все еще хотели покинуть Саламин. Но были и третьи, укрепившиеся в своей решимости остаться и радовавшиеся тому, что дезертирство стало невозможным. Дебаты были жаркими и бестолковыми из-за того, что все в разной мере верили сообщению Аристида. Многие вообще не поверили. Это хитрость афинской партии (утверждали они) и тех, кто поддерживает афинян в их усилиях удержать флот на нынешней позиции.
Сомнения в истинности сообщения Аристида вскоре были развеяны новым неоспоримым свидетельством: пока продолжались дебаты, пришла весть о том, что со стороны персидского флота подошла большая триера. Она оказалась греческим кораблем с острова Тенос, который Ксеркс в процессе своих завоеваний то ли захватил, то ли присоединил, чтобы пополнить свои армии. Командир корабля, не желая сражаться против своих соотечественников и воспользовавшись ночной тьмой, дезертировал из персидского флота и привел свой корабль к грекам. Звали командира Парет. Он подтвердил слова Аристида, уверил греков в том, что они полностью окружены и им остается готовиться к атаке, назначенной на утро. Прибытие этой триеры сослужило хорошую службу грекам: положило конец бесполезным спорам и объединило в подготовке к отражению атаки. Греки были бесконечно благодарны Парету и его товарищам, предприимчивым и мужественным, за решение в таких обстоятельствах разделить с ними грядущую опасность. После сражения они приказали выгравировать все их имена на священном треножнике, который послали к оракулу в Дельфы, где он долго хранился памятником этому образцу патриотизма и преданности.
Ночью энергично велась подготовка к битве на кораблях обоих флотов. Разрабатывались планы, отдавались приказы, проверялось и размещалось на палубах, чтобы быть под рукой, оружие. Командиры и солдаты обменивались просьбами и распоряжениями на случай своей гибели. Командиры и более сильные духом старались подбодрить и воодушевить слабых и нерешительных. Те, кто дрожал от страха перед предстоящей битвой, делали вид, что сгорают от нетерпения.
Ксеркс приказал поставить свой трон у подошвы горы на материке, чтобы лично наблюдать за битвой. Вокруг него собралась охрана и слуги; среди них секретари и писцы с письменными принадлежностями, чтобы увековечить грядущую битву и записать имена тех, кто отличится смелостью или успехами. Ксеркс справедливо полагал, что приготовления, о которых осведомлен весь флот, послужат стимулом для командующих, заставят их сражаться с удвоенным пылом. Записи под личным присмотром повелителя служили не только для награждения, но и для наказания. Командиры, потерявшие свои корабли, часто спасались на берегу. Их ловили, приводили к трону Ксеркса, где им предстояло искупить свою вину или расплатиться за постигшее несчастье: их безжалостно обезглавливали на месте. Часто так казнили и греческих командиров, сражавшихся против соотечественников по принуждению персов, но делавших это недостаточно успешно.
Перед утренней зарей Фемистокл собрал на берегу Саламина как можно больше воинов и обратился к ним с речью, традиционной для греческих военачальников перед битвой. Он сказал им, что в грядущей битве результат будет зависеть не от соотношения численности противников, а от их решимости и героизма. Он вспомнил примеры того, как маленькие отряды, объединенные строгой дисциплиной, мужественные и энергичные, побеждали превосходящего врага. Да, персы многочисленнее, признал Фемистокл, но он уверен в победе, если греки будут преданно повиноваться приказам и действовать согласованно и смело, претворяя в жизнь планы своих командиров.
Как только Фемистокл закончил свою речь, он приказал воинам возвращаться на корабли. Затем флот выстроился в боевом порядке.
Несмотря на строгую дисциплину, свойственную греческим войскам любого рода, во время построения царили волнение и неразбериха, нараставшие с приближением решающего часа. Туда-сюда сновали корабли, сталкивались весла, бряцало оружие, звучали приказы командиров и отклики моряков. И в этом ужасном шуме огромные эскадры сближались; каждая сторона стремилась начать битву. Когда бой разгорелся, никто в точности уже не мог вспомнить, как он начался. Кто-то утверждал, что бой начал корабль, незадолго до сражения посланный на Эгину за помощью и утром возвращавшийся через ряды персидских кораблей. Другие говорили, что греческая эскадра атаковала персов, а у некоторых так разыгралось воображение, что они описывали женскую фигуру в утреннем тумане, манящую греков в бой. Они даже слышали ее голос: «Вперед! Вперед! Не время медлить!»
Вскоре во всех углах Саламинского пролива бушевало сражение, яростное, отчаянное, смертельное. Редко человеку удавалось видеть что-либо подобное и вряд ли довелось бы увидеть снова. В современных сражениях дым орудий вскоре заволакивает сцену сражения непроницаемой пеленой, за грохотом артиллерии не слышно других звуков. Вследствие этого невозможно ни увидеть, ни услышать истинные ужасы войны. Дым и канонада надежно скрывают страшную картину. Но ничто не могло помешать Ксерксу, наблюдавшему бой со своего трона. Воздух был прозрачен, небеса чисты, на море никакого волнения; в конце сражения обстановка была такой же, как в его начале. Ксеркс мог следить за каждым кораблем; он видел, кто наступал, а кто отступал. Среди сотен вступивших в бой кораблей царь мог наблюдать за каждой отдельной схваткой от начала до конца. Он видел, как воины дерутся на палубах, как ломается оружие, как уносят раненых, как, словно насекомые, барахтаются на гладкой поверхности моря упавшие в воду. Он видел относимые к берегам обломки, захваченные корабли, которые победители тянули в безопасное место; экипажи их были перебиты, сброшены за борт или уведены в рабство.
Один инцидент крайне заинтересовал и взволновал Ксеркса, хотя он не понял, что там произошло на самом деле. А произошло вот что: Артемисия применила одну из своих военных хитростей. Необходимо напомнить, что среди командиров персидского флота у Артемисии было много врагов. Многие завидовали почестям, которые оказывал ей царь, и ее влиянию на него. Эти ревность и зависть отчетливо проявились на большом военном совете, когда царица высказала свое мнение о предложениях других командующих. Среди самых решительных ее врагов был капитан по имени Дамасифим. Артемисия успела поссориться с ним, еще когда флот проходил через Геллеспонт. Хотя страсти на время поутихли, стороны сохранили враждебные отношения.
Случилось так, что в битве при Саламине корабли, на которых находились Артемисия и Дамасифим, сражались в одной части залива. Когда бой достиг своей кульминации, галера под командованием Артемисии и еще несколько ее кораблей, вероятно, в пылу преследования оторвались от остальных персидских галер. На помощь грекам неожиданно подошли их соотечественники. Персы, оказавшись в большой опасности, начали отступать, преследуемые греками. Мы называем отступающие корабли персидскими, поскольку они сражались за персов, но на самом деле это были корабли из стран Эллады, которые Ксеркс подкупом или силой привлек на свою службу. Греки отличали противников по персидским флагам на их кораблях.
В сумятице отступления Артемисия заметила, что ближайшая к ней персидская галера принадлежит Дамасифиму. Она немедленно приказала спустить персидский флаг, применила несколько хитростей, позволявших принять ее корабль за греческую галеру, и начала действовать так, словно была одним из преследователей. Она подвела свою галеру к галере Дамасифима, приказала команде атаковать и потопить корабль, заявив, что только так они могут спасти свои жизни. Ее воины атаковали противника с дикой яростью. Афиняне, находившиеся поблизости, увидели, что Артемисия атакует персидский корабль, сочли ее своей и ринулись дальше, бросив корабль Дамасифима на милость Артемисии. Ее милость была такова, какую можно ожидать от женщины, добровольно принявшей на себя командование военной эскадрой, не на жизнь, а на смерть сражавшейся с такими жестокими воинами, как греки, и считавшей все это увеселительной прогулкой. Артемисия и ее воины убили Дамасифима вместе со всем экипажем, потопили корабль, а когда опасность миновала, вернулись к персидскому флоту. Возможно, Артемисия не питала враждебных чувств к экипажу злополучного корабля, но она сочла разумным не оставлять живых свидетелей.
Ксеркс с нескрываемым удовольствием и интересом следил за этой схваткой. Он видел, как галера Артемисии напала на какой-то корабль, но полагал, что это вражеский корабль. Правда, возникли сомнения, принадлежал ли нападающий корабль Артемисии. Командиры, окружавшие Ксеркса, уверяли, что кораблем командовала Артемисия. Они узнали его по некоторым особенностям корпуса. Ксеркс стал следить за развитием боя с еще большим интересом, а когда увидел результат, осыпал Артемисию похвалами, заметив, что мужчины в его флоте ведут себя как женщины, тогда как единственная женщина действует как мужчина.
Таким образом, хитрость Артемисии сработала дважды. Были обмануты и греки, и персы, а она выиграла от обоих обманов. Царица спасла свою жизнь, заставив греков поверить, что она их друг, и прославилась среди персов, заставив их поверить, что потопленный ею корабль – вражеский.
Хотя эта и другие сцены сражения приносили Ксерксу немалое удовольствие, постепенно его любопытство и интерес сменились нетерпением, раздражением и яростью, поскольку повсюду греки начинали побеждать. Несмотря на распри и взаимную враждебность командиров на советах, когда пришло время действовать, воины проявляли слаженность, решительность и твердость, а также хладнокровие, осторожность и дисциплину. В конце концов ряды персов дрогнули и везде они были вынуждены отступать. Поразительный пример неукротимой смелости, свойственной в подобных обстоятельствах грекам, проявил Аристид. Читатель помнит, что персы ночью овладели островом Пситталия, находившимся почти в центре сражения, с двойной целью: использовать его в качестве убежища в ходе битвы и не допустить, чтобы то же самое сделал враг. У Аристида сейчас не было своих кораблей. Он был изгнан из Афин по наущению Фемистокла и других своих недоброжелателей. Он явился к Саламину с Эгины в одиночестве, чтобы рассказать соотечественникам о том, что они окружены персидским флотом. Когда началось сражение, его оставили зрителем на побережье Саламина. Охранять берег остался и небольшой греческий отряд. В ходе битвы, когда Аристид понял, что помощь этого отряда вряд ли понадобится грекам, он взял на себя командование, на лодках или галере перевез людей через пролив и высадился с ними на Пситталии. Они захватили остров и убили всех воинов, которых оставили там персы.
К исходу дня выяснилось, что греки одержали победу, но этой победы было недостаточно, чтобы заставить персов уйти навсегда. Хотя огромное количество персидских кораблей было уничтожено, многие уцелели и ночью ушли на свою стоянку в Фалерн. Грекам было не до них. Весь следующий день они собирали рассеявшиеся корабли из своего флота, ремонтировали их, заботились о раненых; выполняли много неотложных дел, которые всегда найдутся на флоте после битвы, даже если одержана победа. Греки точно не представляли состояние персидского флота, осталась ли опасность возобновления битвы на следующий день, и потому все свои силы бросили на укрепление обороны и перегруппировку флота для подготовки к любому повороту событий.
Однако Ксеркс не собирался возобновлять военные действия. Поражение в этой битве нанесло окончательный удар по его надеждам на продолжение завоевания Греции. Он тоже заставил своих людей срочно перегруппировывать уцелевшую часть флота, а сам, подавленный и отчаявшийся, обдумывал планы, но не новых сражений, а безопасного и быстрого возвращения домой, в Сузы.
Повсюду ветры и течения несли в Средиземное море обломки судов, спутанный такелаж, сломанные весла, разнообразное оружие, раздувшиеся трупы. В конце концов многие из этих скорбных свидетельств недавней битвы прибились к берегам Африки – берегам варварской страны, называемой Колиада. Дикари вытаскивали обломки на песок, использовали их как топливо для своих костров, радовались неожиданным приобретениям, хотя не подозревали, какой страшной трагедии ими обязаны. Это обстоятельство напомнило грекам древнее пророчество, давным-давно произнесенное в Афинах, смысла которого они прежде не понимали. Пророчество было следующим:
«Колиадские жены на берегах Африки будут жарить пищу на персидских веслах».
Одним из ярких событий в истории можно назвать Саламинское сражение. Дата его -далекий 480 год Как раз после того, как царь Леонид потерпел поражение в битве с персами, Ксеркс двинул свое войско в самое сердце Греции. Ни один день его походов не обходился без трупов, которые персидское войско оставляло после себя. Персы стирали с земли все живое, и тот, кто отказывался перейти на их сторону, был повержен. Десятки сожженных деревень, полей и осквернение греческих святынь - вот что принес царь Ксеркс на их землю. Именно в этот период и состоялось Саламинское сражение.
Сдача Афин
Наконец, персы дошли до самого сердца - города под названием Афины. До того как они вошли туда, греческие власти провели скорую переправив женщин, детей и стариков на остров Пелопоннес. Остальные же взяли в руки оружие и были распределены кто в армию, кто во флот.
Однако были и те, кто отказался покидать свой дом. Соорудив баррикады на Акрополе, они решили дать бой персидскому войску. Но были разбиты, не продержавшись и дня. Афины пали, и жителям города ничего не оставалось, как смотреть на догорающий город с бортов уплывающих триер. Естественно, моряки не желали сильно отдаляться от города. Наоборот, они жаждали скорейшей расправы над персами.
Фемистокл
Он был одним из деятелей того времени. Несмотря на свое простое происхождение (его мать не была даже афинянкой), Фемистокл с отличием отучился в гимназии и попал в высший совет, впоследствии став отцом-создателем афинской демократии.
Благодаря его реформам, Афины взлетели в своем развитии до небывалых высот. Именно он образовал мощный флот, делающий неприступными границы и давший отпор персам в день, когда произошло Саламинское сражение. Полководец Фемистокл, его тактика и хитрость повлияли на исход битвы. Только благодаря ему 380 греческих триер смогли противостоять противнику, чей флот превышал афинский чуть ли не втрое.
Как состоялось сражение
Сражение в Саламинском проливе произошло ввиду отступления греческого флота. Сделав остановку, полководцы стали обсуждать дальнейший план действий. Большинство видело выход в том, чтобы доплыть до острова Пелопоннес и дать бой там. Это объяснялось тем, что моряки подбитых кораблей смогут беспрепятственно доплыть до суши, где их встретят свои же. Это позволяло избежать участи быть поверженными либо попасть в плен, если нападать на персов в проливе.
В это время персы собрали весь свой флот, высадили десант на близлежащие острова и готовы были идти на греков. Однако Фемистокл оспорил идею большинства, ориентируясь на стратегическое превосходство. Персы не знали эти воды и, кроме этого, передвигались на тяжелых судах, что не давало им возможности маневрировать так же, как греческим триерам. Кроме того, Фемистокл опирался и на информацию, полученную от одного из своих приближенных. А заключалась она в том, что если греки доберутся до суши, то разбегутся по населенным пунктам, и снова вместе уже не соберутся. Это перекрыло все карты другим генералам. И после недолгих приготовлений началось Саламинское сражение.
Уловка Фемистокла
Для того чтобы одержать победу, необходимо было разделить армию Ксеркса. Для этого Фемистокл пошел на следующую хитрость. Ночью, перед тем как состоялось Саламинское сражение, полководец отправляет своего верного слугу (перса по происхождению) с сообщением самому царю Ксерксу о том, что он, Фемистокл, восхищается его величием и желает ему скорейшей победы над греческим флотом. Для чего и сообщает, что этим утром флот афинян отбывает из пролива с целью смены позиции на более выгодную возле острова Пелопоннес.
Как ни странно, но Ксеркс попадается на этот крючок и отправляет часть своего флота обогнуть остров, чтобы напасть на афинян с другой стороны, отрезав им тем самым возможность отхода. Основными же силами он планировал ударить в тыл отступающему флоту противника.
Сражение и его итог
Каково же было удивление персов, когда вместо многочисленных корм отступающих кораблей они встретили приближающиеся к ним расправленные паруса триер и боевые песни греческих моряков. Так началось Саламинское сражение. Дата его по официальным источникам - 28 сентября 480 года до нашей эры. Как раз за два дня до полнолуния. Итогом битвы было поражение персидского флота. В ночь, когда противники рассредоточились по своим позициям, Ксеркс приказал срочно строить дамбу, которая предназначалась для отвода глаз афинян. Сам же он планировал скорее покинуть Афины, но оставлял там на зимовку один из своих многочисленных пехотных полков.
Греческие же генералы, окрыленные такой победой, только хотели направить свои силы, чтобы нанести второй удар по персам, но и здесь их остановил почуявший неладное Фемистокл. По его словам, если до этого они встречали только зазнавшихся из-за своих завоеваний неповоротливых варваров, то теперь они могут вполне привести себя в порядок и действовать уже более разумно. Оптимальным вариантом, по мнению полководца, было дать уйти Ксерксу и его армии. Бесспорно, Саламинское сражение было значительным событием для греков, но войну это не остановило.
