20 декабря в Российской Федерации отмечается День сотрудника органов государственной безопасности. Эта дата была установлена не случайно: в 1917 году, 99 лет назад, была создана Всероссийская Чрезвычайная Комиссия по борьбе к контрреволюцией и саботажем при Совете народных комиссаров РСФСР - первая спецслужба советского государства. Достаточно быстро ВЧК РСФСР превратилась в мощную спецслужбу, которая по своей эффективности превосходила даже знаменитую «царскую охранку». У истоков ВЧК РСФСР стояло несколько партийных и государственных деятелей, среди которых наиболее известен, разумеется, Феликс Дзержинский. Но в первом составе руководителей ВЧК были и другие, не менее примечательные люди. Так, одной из наиболее влиятельных фигур на раннем этапе существования советских спецслужб был Вячеслав Рудольфович Менжинский (1874-1934) - профессиональный революционер с солидным революционным «стажем». Вячеслав Менжинский поставил своеобразный рекорд по продолжительности пребывания в должности руководителя спецслужб Советского Союза в сталинское время.
В отличие от более поздних руководителей органов безопасности, Менжинский имел дворянское происхождение. Его отец Рудольф Игнатьевич принадлежал к польскому шляхетскому роду, принявшему православие. Он имел звание статского советника (в армии - выше полковника, но ниже генерал-майора) и преподавал в Петербургской кадетской гимназии, Пажеском корпусе и нескольких других высших учебных заведениях. Дед Менжинского по материнской линии Александр Шакеев служил инспектором Школы кавалерийских подпрапорщиков и юнкеров. Таким образом, Вячеслав Рудольфович Менжинский имел благородное происхождение, что до определенного момента и определило его жизненный путь.
В 1898 году Вячеслав Менжинский окончил юридический факультет Петербургского университета. Как и многие молодые люди того времени, он всерьез увлекся революционными идеями и, будучи человеком образованным, стал преподавать в вечерне-воскресных школах для рабочего класса. В 1902 году Менжинский вступил в ряды Российской социал-демократической рабочей партии. Примерно в это же время Менжинский пробовал практиковать и литературную деятельность. Он опубликовал повесть «Роман Демидова» в «Зеленом сборнике стихов и прозы», вышедшем в 1905 году, а затем повесть «Иисус. Из книги Варавва», которая была напечатана в альманахе «Проталина». На жизнь Менжинский зарабатывал адвокатской деятельностью.
В феврале 1903 года Менжинский на время был направлен партией в Ярославль, где он входил в состав Ярославского подпольного комитета РСДРП. В качестве прикрытия Менжинский работал помощником правителя дел в управлении строительством Вологодско-Вятской железной дороги. В составе Ярославского комитета РСДРП Менжинский отвечал за военные вопросы. Он собирал информацию о Русско-японской войне, анализировал ее, а также участвовал в издании оппозиционной газеты «Северный край». После провозглашения Манифеста 17 октября 1905 года конституционные демократы, которые издавали эту газету, решили убрать большевиков из ее редакции. Вскоре перед началом революции 1905 года Менжинский вернулся в столицу. Он вошел в состав военной организации РСДРП в Санкт-Петербурге. То есть, уже тогда Менжинский выбрал для себя одно из наиболее сложных и опасных направлений партийной работы - военный отдел.
Как и многие другие участники революционного подполья, в 1906 году Менжинский был арестован. Однако в тюрьме он пробыл недолго. В отличие от многих других рядовых «бойцов революции», Менжинскому посчастливилось бежать из тюрьмы. Он покинул Российскую империю и вскоре объявился в Бельгии, затем жил в Швейцарии и Франции. За границей Менжинский даже нашел неплохую работу, устроившись в банк «Лионский кредит» - свою роль сыграли и хорошее образование, и связи товарищей - революционеров.
После Февральской революции 1917 года Вячеслав Рудольфович Менжинский, как и другие многие видные революционеры, вернулся в Россию. Поскольку Менжинский уже более десяти лет к этому времени занимался в РСДРП военными вопросами, его назначили редактировать газету «Солдат». Когда началась Октябрьская революция, Менжинский как член Петроградского военно-революционного комитета, был командирован комиссаром в Государственный банк. Фактически он стал руководителем формирующейся системы финансов Советской России, заняв пост заместителя наркома финансов. 8 декабря 1917 года Менжинского включили в состав ВЧК. Здесь также сыграли роль и опыт Менжинского в военных и финансовых вопросах, и, что не менее важно, личностные качества. Современники отзывались о Менжинском как об очень вежливом, но молчаливом и мрачном человеке.
Безусловным плюсом Менжинского была его исключительная образованность, особенно по сравнению со многими другими руководителями ВЧК, ОГПУ и НКВД. Менжинский был человеком с дореволюционным классическим университетским образованием, владел шестнадцатью (по другим данным - девятнадцатью) иностранными языками, писал собственную прозу, блестяще разбирался в классической и современной литературе. Ни Ягода, ни Ежов, ни Берия этими качествами не обладали. Кстати, именно интеллектуальность Менжинского потом стала объектом для нападок со стороны политических противников - его обвиняли в том, что он не препятствовал политическим репрессиям, а превратил органы безопасности в орудие политического террора.
Однако, вскоре после назначения в ВЧК Менжинского перевели на дипломатическую работу - советским консулом в Берлин. Учитывая всю сложность тогдашней политической ситуации, это было очень серьезное назначение. И свидетельствовало оно о том, что Менжинский был одним из немногих политических деятелей Советской России, способных представлять ее интересы в Германии. К работе в органах ВЧК Менжинский вернулся в конце 1919 года - после приезда из Германии. Два года, с 20 июля 1920 г. по 20 июля 1922 г. Менжинский возглавлял Особый отдел ВЧК. В его же подчинении находился Иностранный отдел ВЧК - внешняя разведка Советской России. Естественно, что нахождение на этих должностях позволило Менжинскому обрести значительное политическое влияние в Советской России. Именно под руководством Менжинского делали свои первые шаги советские Особый отдел и Иностранный отдел ВЧК. После того, как 14 января 1921 года было сформировано Секретно-оперативное управление ВЧК РСФСР, его руководителем также назначили Вячеслава Менжинского. Когда в феврале 1922 г. на базе ВЧК было создано Государственное политическое управление при НКВД СССР, Менжинский возглавил Секретно-оперативное управление ГПУ, а затем ОГПУ - Объединенного государственного политического управления.
В 1923 г. Менжинский стал первым заместителем председателя ОГПУ. К этому времени он фактически сосредоточил в своих руках управление советскими спецслужбами, поскольку «Железный Феликс» Дзержинский был занят другими важными партийными и государственными делами. Когда в феврале 1924 г. Дзержинский возглавил ВСНХ и занялся вопросами управления хозяйством СССР, руководство ОГПУ фактически полностью принял на себя Менжинский. 20 июля 1926 года Феликс Дзержинский скончался от сердечного приступа. После его смерти Вячеслав Менжинский был официально назначен председателем ОГПУ при Совете народных комиссаров СССР. Под руководством Менжинского происходило дальнейшее укрепление советских спецслужб. Именно в то время, когда Менжинский возглавлял органы государственной безопасности, в политической и экономической жизни Советского Союза происходили серьезнейшие преобразования - начался отход от курса новой экономической политики, индустриализация и коллективизация, Сталин стал постепенно отстранять от власти своих политических противников - троцкистов, зиновьевцев, каменевцев и представителей других партийных оппозиционных групп. Естественно, что на органы безопасности легла и основная нагрузка по борьбе с оппозиционерами, с контрреволюционными организациями, с националистами в советских республиках.
Под руководством Менжинского создавалась система исправительно-трудовых лагерей, заключенные которых стали задействоваться на строительстве различных объектов народного хозяйства. При Менжинском были начаты строительство Беломорканала и канала «Москва - Волга». Однако, с начала 1930-х годов здоровье Менжинского серьезно ухудшилось. Во-первых, он болел астмой, а постоянное курение отнюдь не способствовало облегчению этой болезни. Во-вторых, давали о себе знать и последствия автомобильной аварии, в которую попал Менжинский еще во время жизни за границей. Ну и, разумеется, свою роль сыграли перипетии личной жизни Менжинского. Этот молчаливый и мрачноватый человек, тем не менее, пользовался успехом у женщин. В жизни Менжинского было три брака. В 1925 году скончалась его вторая жена Мария Ростовцева. Хотя Менжинский затем вновь женился - на Алле Адовой, переживания серьезно подорвали его здоровье. Менжинский перенес инфаркт и после этого чувствовал себя плохо. Даже совещания руководящего состава ОГПУ ему приходилось проводить дома - заместители и начальники управлений и отделов слушали своего председателя, лежавшего на кровати.
К этому времени в руководстве ОГПУ выдвинулся на первостепенные позиции Генрих Ягода - одна из самых зловещих и неоднозначных фигур в советской истории. Генрих Ягода сделал головокружительную карьеру в органах безопасности. В прошлом участник Нижегородской группы анархистов-коммунистов, Ягода (настоящие фамилия и имя - Енох Иегуда) присоединился к большевикам только в 1917 году. В 1918 году он устроился в Петроградскую ЧК и в конце 1919 года уже стал руководителем Управления делами Особого отдела ВЧК, а в сентябре 1923 г. - заместителем председателя ОГПУ. Когда ОГПУ покинул Иван Акулов, занимавший в 1931-1932 гг. пост первого заместителя председателя ОГПУ, фактически именно Ягода и оказался подлинным руководителем советских органов безопасности. Менжинский к этому времени практически отошел от дел, хотя формально и сохранял должность Председателя ОГПУ при СНК СССР.
10 мая 1934 года Вячеслав Рудольфович Менжинский скончался на шестидесятом году жизни. Один из самых выдающихся деятелей советских спецслужб раннего этапа их существования умер от болезни. Вскоре после его смерти ОГПУ было переименовано в Главное управление государственной безопасности НКВД СССР, а возглавил его, заодно и получив должность народного комиссара внутренних дел СССР, Генрих Григорьевич Ягода. Впоследствии смерть Менжинского была использована для осуждения самого Ягоды - его обвинили в том, что он распорядился, по указанию троцкистов, организовать неправильное лечение председателя ОГПУ.
Менжинскому удалось пробыть на посту руководителя органов госбезопасности восемь лет. Еще такое же время до этого он был фактически вторым лицом в ВЧК, ГПУ и ОГПУ. Говоря о фигуре Менжинского, нельзя упускать тот факт, что фактически именно ему советское государство было обязано формированием разветвленной и очень эффективной системы политической контрразведки. Именно Менжинский стал инициатором «очищения» советского государства от всевозможных оппозиционных и политически неблагонадежных элементов. В конце 1920-х годов, когда Менжинский находился «у руля» ОГПУ, в Советском Союзе была практически уничтожена и некоммунистическая, и коммунистическая оппозиция. «Шахтинское дело», «Дело Промпартии», «Дело Трудовой крестьянской партии» - все эти громкие процессы имели место быть именно во время руководства Вячеслава Менжинского. В те годы, когда Менжинский руководил органами безопасности, было фактически уничтожено басмаческое движение в Средней Азии. В это же время происходило и всестороннее укрепление войск ОГПУ, развивалась система профессионального образования органов безопасности. Те контуры и методы работы органов безопасности, которые были заложены Менжинским, впоследствии использовались его преемниками, возглавлявшими советские спецслужбы в 1930-х - 1950-х гг.
Еще одна колоссальная заслуга Менжинского для отечественных спецслужб - создание разветвленной системы советской внешней разведки. Именно в то время, когда Менжинский находился во главе ОГПУ, советская разведка вышла на международный уровень. Деятельность советской агентуры развернулась практически во всех странах мира, имевших значение для советской политики и экономики. Агенты советской разведки действовали в среде «белой» эмиграции, внедрялись в контрреволюционные организации, добывали военные и технологические секреты в западных странах. Вся эта система была также налажена и укреплена Вячеславом Менжинским, имевшим собственный внушительный опыт заграничной работы - и представителем большевистской партии, и консулом в Берлине. В отличии от руководителей советских спецслужб более позднего времени - Ягоды, Ежова, Абакумова, Берии, - имя Менжинского в советское время не было табуировано - в его честь называли улицы советских городов, военные учебные заведения, воинские части.
Российский революционер, советский партийный деятель, один из руководителей советских органов государственной безопасности, преемник Ф. Э. Дзержинского во главе ОГПУ, нарком финансов РСФСР, писатель.
Из семьи дворянина, преподавателя истории Петербургского кадетского корпуса. Окончив юридический факультет Петербургского университета (1898), работал в адвокатуре. Вёл занятия в вечерне-воскресных школах для рабочих, в нелегальных рабочих кружках. С 1902 член РСДРП. После 2-го съезда РСДРП (1903) большевик. Участник Революции 1905 – 07 (Ярославль, Петербург; член Военной организаций при ЦК РСДРП). С 1907 в эмиграции, сотрудничал во многих большевистских изданиях.
После Февральской революции 1917 вернулся (июль) в Петроград; в августе решением ЦК РСДРП(б) возглавил совместно с Ф.Э. Дзержинским "Товарищество рабочей печати", введён в состав Всероссийского бюро военных организаций РСДРП(б), в редакцию газеты "Солдат". В дни выступления генерала Л.Г. Корнилова (август) участвовал в формировании отрядов Красной Гвардии, организаций обороны Петрограда. В середине октября при обсуждении во Всероссийском бюро военных организаций вопроса о вооруженном восстании выступал в поддержку точки зрения В.И. Ленина о недопустимости промедления с началом восстания.
В дни Октябрьского вооруженного восстания член Петроградского ВРК, комиссар ВРК в Министерстве финансов, руководил занятием главной конторы Госбанка, участник штурма Зимнего дворца. После победы восстания назначен заместителем наркома финансов (фактически исполнял обязанности наркома, так как назначенный наркомом И.И. Скворцов-Степанов к работе не приступал). Подготовил и вместе с Лениным подписал опубликованное 30 октября "Постановление об открытии банков", в котором, в частности, указывалось: "Рабочее и Крест, правительство предписывает открыть завтра, 31 октября, банки в обычные часы... В случае, если банки не будут открыты и деньги по чекам не будут выдаваться, все директора и члены правления банков будут арестованы, во все банки будут назначены комиссары временного заместителя народного комиссара по Министерству финансов, под контролем которого и будет производиться уплата по чекам, имеющим печать подлежащего фабрично – заводского комитета..." ("Декреты Советской власти", т. 1, М., 1957, с. 30-31). 8 ноября ВЦИК заслушал доклад Менжинского о сопротивлении служащих Госбанка и принял резолюцию "О саботаже", в которой предложил СНК принять меры для ликвидации саботажа служащих. Во исполнение этой резолюции Менжинский 11 ноября подписал и лично объявил сотрудникам Министерства финансов приказ-ультиматум: "Все служащие и чиновники, не признающие власти СНК, считаются уволенными со службы без сохранения права на пенсию. Все военнообязанные, уволенные по сему приказу, снимаются с учёта, о чём будет сообщено надлежащим властям. Служащие и чиновники, желающие продолжать работу и всецело подчиняться Революционной власти СНК, должны в понедельник приступить к занятиям. Списки приступивших к работе должны быть представлены в кабинет министра финансов (Мойка, 43) в понедельник 13 ноября с.г. к 6 часам вечера. Уволенные чиновники, пользующиеся казёнными квартирами, должны их очистить в течение трёх дней, считая с 13 ноября с.г." (Смирнов М., В. Менжинский, рукопись, ЦАМБ РФ, д. 1721, с. 279-80).
С конца декабря член коллегии ВЧК, одновременно в январе – марте 1918 нарком финансов РСФСР и член коллегии Наркомата юстиции (возглавлял уголовный сектор Комиссариата юстиции Петроградской трудовой коммуны), член президиума Петроградского Совета РСД и Петроградской ЧК. В апреле – ноябре 1918 генеральный консул РСФСР в Берлине, затем член коллегии НКИД. С 1919 в аппарате ВЧК, с 1923 заместитель председателя, с 1926 председатель ОГПУ.
Литература: Гладков Т., Смирнов М., Менжинский, М., 1969.
В.И. Виноградов, А.А. Зюбченко.
Родился в Санкт-Петербурге, в обрусевшей польской дворянской семье православного вероисповедания. Дед его был хоровой певчий.
Отец, Рудольф Игнатьевич Менжинский - статский советник, выпускник Петербургского университета, преподаватель истории в Петербургском кадетском корпусе, в 1863 году переименованном в кадетскую гимназию, и на Высших женских курсах. Мать, Мария Александровна Шакеева, дочь инспектора Школы кавалерийских подпрапорщиков и юнкеров.
В 1898 окончил юридический факультет Петербургского университета. Вёл занятия в вечерне-воскресных школах для рабочих, в нелегальных рабочих кружках. В молодости был близок к литературно-артистической среде Серебряного века (кружок Ю. Н. Верховского), писал и печатал стихи (в том числе в «Зелёном сборнике стихов и прозы» 1905 под одной обложкой с дебютным выступлением М. А. Кузмина).
С 1902 в РСДРП, затем большевик.
В 1905 член военной организации при комитете РСДРП в Петербурге и редактор большевистской газеты «Казарма».
В 1906 арестован, бежал за границу. С 1907 в эмиграции, жил в Бельгии, Швейцарии, Франции, США.
Во время октябрьской революции член петроградского военно-революционного комитета, комисар ВРК в Госбанке.
В январе - апреле 1918 года занимал пост наркома финансов. Затем короткое время большевистский консул в Берлине.
Лучшие дня
В 1919 нарком Рабоче-крестьянской инспекции Украины.
В ВЧК с 1919, занимал пост начальника Особого отдела, с 1923 заместитель председателя ОГПУ.
В обстановке устанавливающейся с конца 1920-х годов абсолютной власти Сталина Менжинский проявлял ему лояльность; при нём были организованы процесс Промпартии и Шахтинское дело (1930-1931).
В последние годы жизни глава ОГПУ тяжело болел и долгое время был прикован к постели, проводя коллегии на дому. Менжинский скончался 10 мая 1934. Был кремирован, прах помещён в урне в Кремлёвской стене на Красной площади в Москве.
В том же году ОГПУ было преобразовано в ГУГБ НКВД СССР, а преемник Менжинского, Г. Г. Ягода, стал также наркомом внутренних дел.
В 1938 Третий московский процесс вынес приговор, согласно которому Менжинский был умерщвлён в результате неправильного лечения по приказу Ягоды по заданию правотроцкистского блока. Ряд историков считает, что это соответствовало действительности (как и ряд других преступлений, за которые был осуждён Ягода), другие считают насильственную смерть Менжинского маловероятной.
, Российская империя
дача «Горки-6», Архангельское, Московская область , РСФСР , СССР
Биография
Сотрудничал в газете «Пролетарий», вместе с редакцией которого переехал в Париж. Слушал лекции в Парижском университете, занимался самообразованием, изучал языки (всего владел 19 языками ). В это время Менжинский входил в группу «Вперёд» , читал лекции в школе этой группы в Болонье.
Революция и гражданская война
После февральской революции через Лондон вернулся в Россию. Вместе с А. Ф. Ильиным-Женевским редактировал газету «Солдат».
Во время Октябрьской революции член петроградского военно-революционного комитета , комиссар ВРК в Госбанке . Был назначен заместителем наркома финансов (фактически исполнял обязанности наркома, так как назначенный наркомом И. И. Скворцов-Степанов к работе не приступал). В январе - марте 1918 года занимал пост наркома финансов. При участии Менжинского проводилась национализация банков и жёсткая борьба с забастовкой банковских служащих (вплоть до увольнения саботажников) .
В марте 1918 года, когда советское правительство переехало в Москву, Менжинский по решению ЦК остался работать в Петрограде. Руководил уголовным сектором комиссариата юстиции Петроградской трудовой коммуны и принимал активное участие в работе Петроградской ЧК. В состав ВЧК Менжинский был введён 8 (21) декабря 1917 года.
Затем в 1918 году Менжинский некоторое время занимал пост советского консула в Берлине . В октябре 1918 года вёл переговоры о поставке германского угля в Петроград. Вернулся из Германии после разрыва дипотношений 5 ноября 1918 года.
С 1923 года - первый заместитель председателя ОГПУ Дзержинского. Уже в этот период Менжинский играл решающую роль в ОГПУ, так как Дзержинский был занят делами ВСНХ .
Председатель ОГПУ
20 июля 1926 года умер Дзержинский. Председателем ОГПУ стал Менжинский. На период, в который он занимал пост председателя ОГПУ, приходится «великий перелом » - политический курс Сталина , заключавшийся в сворачивании НЭПа , коллективизации в сельском хозяйстве и индустриализации экономики.
На период председательства Менжинского в ОГПУ приходится начало организации особых закрытых научных и конструкторских организаций («шарашек»), в которых заключённые учёные и инженеры создавали образцы новой техники. В 1930 году в помещении Бутырской тюрьмы было организовано ЦКБ-39 , в котором авиаконструкторы Д. П. Григорович и Н. Н. Поликарпов разрабатывали истребители. Осуждённый по делу Промпартии Л. К. Рамзин в заключении разработал прямоточный котёл .
В. Р. Менжинский установил рекорд длительности пребывания на посту главы спецслужб сталинской эпохи - 8 лет.
Награды
Память
Семья
Был трижды женат:
В первый раз на Юлии Ивановне (урожд. фон Бурзи, 1875-1947), у которой от Менжинского было трое детей. Вторая жена - Мария Николаевна Ростовцева, урожд. Васильева (ум. в ноябре 1925 г., сестра антропософа П. Н. Васильева), - тоже родила ребёнка. Третья жена - Алла Семеновна Адова (1907-1966), - работала инженером Центрального аэрогидродинамического института им. Н. Е. Жуковского (ЦАГИ). У неё от Менжинского был сын Рудольф (1927-1951), дипломат, умерший молодым при невыясненных обстоятельствах .
Кино
- Выведен в начальных и заключительных эпизодах телесериала «Государственная граница » (1980-1984).
- В фильме «20 декабря » (1981).
- В фильме «Синдикат-2 » (1981).
- В фильме «Крах » (1968).
- В фильме «Покушение на ГОЭЛРО » (1986)
Напишите отзыв о статье "Менжинский, Вячеслав Рудольфович"
Примечания
Литература
- Рассказы о Менжинском. (Воспоминания современников), сост. М. Смирнов, М., 1969.
- О Вячеславе Менжинском. Воспоминания, очерки, статьи / Составитель М. А. Смирнов. - М.: Политиздат, 1985. - 272 с., ил.
- Гладков Т. К. , Смирнов М. А. Менжинский. - М.: Мол. гвардия , 1969. - 351 с.: ил., портр.
- Барышев М. И. Особые полномочия: Повесть о Вячеславе Менжинском. - М.: Политиздат, 1976. - (Пламенные революционеры). - 446 с., ил.
- Мозохин О. Б., Гладков Т. К. Менжинский. Интеллигент с Лубянки (Вожди в законе). - М.: Яуза; ЭКСМО , 2005. - 448 с. - ISBN 5-699-09942-5 .
- Рейфилд Д. Сталин и его подручные / авторск. пер. с англ., расширенн. и доп. - М.: Новое литературное обозрение , 2008. - 576 с. - ISBN 978-5-86793-651-8 . - Гл. 3. Изысканный инквизитор; гл. 4. Партия соло. - С. 122−220.
Фото
Menzhinsky V 1926.jpg
В. Р. Менжинский - председатель ОГПУ - в рабочем кабинете. 1926 г.
Menzhinsky V 1933 last photo.jpg
Последний снимок В. Р. Менжинского. 1933 г.
Menzhinsky V 1932 Sochi.jpg
В. Р. Менжинский
Ссылки
|
||||||||||||||||||||||||||
Россия (1918-1920)
Отрывок, характеризующий Менжинский, Вячеслав Рудольфович
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе.к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.
Было уже поздно вечером, когда они взошли в Ольмюцкий дворец, занимаемый императорами и их приближенными.
В этот самый день был военный совет, на котором участвовали все члены гофкригсрата и оба императора. На совете, в противность мнения стариков – Кутузова и князя Шварцернберга, было решено немедленно наступать и дать генеральное сражение Бонапарту. Военный совет только что кончился, когда князь Андрей, сопутствуемый Борисом, пришел во дворец отыскивать князя Долгорукова. Еще все лица главной квартиры находились под обаянием сегодняшнего, победоносного для партии молодых, военного совета. Голоса медлителей, советовавших ожидать еще чего то не наступая, так единодушно были заглушены и доводы их опровергнуты несомненными доказательствами выгод наступления, что то, о чем толковалось в совете, будущее сражение и, без сомнения, победа, казались уже не будущим, а прошедшим. Все выгоды были на нашей стороне. Огромные силы, без сомнения, превосходившие силы Наполеона, были стянуты в одно место; войска были одушевлены присутствием императоров и рвались в дело; стратегический пункт, на котором приходилось действовать, был до малейших подробностей известен австрийскому генералу Вейротеру, руководившему войска (как бы счастливая случайность сделала то, что австрийские войска в прошлом году были на маневрах именно на тех полях, на которых теперь предстояло сразиться с французом); до малейших подробностей была известна и передана на картах предлежащая местность, и Бонапарте, видимо, ослабленный, ничего не предпринимал.
Долгоруков, один из самых горячих сторонников наступления, только что вернулся из совета, усталый, измученный, но оживленный и гордый одержанной победой. Князь Андрей представил покровительствуемого им офицера, но князь Долгоруков, учтиво и крепко пожав ему руку, ничего не сказал Борису и, очевидно не в силах удержаться от высказывания тех мыслей, которые сильнее всего занимали его в эту минуту, по французски обратился к князю Андрею.
– Ну, мой милый, какое мы выдержали сражение! Дай Бог только, чтобы то, которое будет следствием его, было бы столь же победоносно. Однако, мой милый, – говорил он отрывочно и оживленно, – я должен признать свою вину перед австрийцами и в особенности перед Вейротером. Что за точность, что за подробность, что за знание местности, что за предвидение всех возможностей, всех условий, всех малейших подробностей! Нет, мой милый, выгодней тех условий, в которых мы находимся, нельзя ничего нарочно выдумать. Соединение австрийской отчетливости с русской храбростию – чего ж вы хотите еще?
– Так наступление окончательно решено? – сказал Болконский.
– И знаете ли, мой милый, мне кажется, что решительно Буонапарте потерял свою латынь. Вы знаете, что нынче получено от него письмо к императору. – Долгоруков улыбнулся значительно.
– Вот как! Что ж он пишет? – спросил Болконский.
– Что он может писать? Традиридира и т. п., всё только с целью выиграть время. Я вам говорю, что он у нас в руках; это верно! Но что забавнее всего, – сказал он, вдруг добродушно засмеявшись, – это то, что никак не могли придумать, как ему адресовать ответ? Ежели не консулу, само собою разумеется не императору, то генералу Буонапарту, как мне казалось.
– Но между тем, чтобы не признавать императором, и тем, чтобы называть генералом Буонапарте, есть разница, – сказал Болконский.
– В том то и дело, – смеясь и перебивая, быстро говорил Долгоруков. – Вы знаете Билибина, он очень умный человек, он предлагал адресовать: «узурпатору и врагу человеческого рода».
Долгоруков весело захохотал.
– Не более того? – заметил Болконский.
– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.
На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
25.02.2011 - 12:18
Судьбы некоторых советских политических деятелей вызывают удивление. Они родились в царской России, впитали в кровь ее дух и после этого оказались на своем месте в СССР. Как уживались в них столь противоречивые законы бытия, как они смогли выжить в другое время и другую эпоху?…
Адвокат и оратор
Семья Менжинских принадлежала к старинному польскому дворянскому роду, считалась одной из самых передовых и интеллигентных в столице.
Отец Вячеслава преподавал историю в Петербургском кадетском корпусе, и все дети получили блестящее образование. Вячеслав в 1898 году окончил юридический факультет Петербургского университета.
В этом учебном заведении, издавна отличавшемся свободомыслием, в ту пору необычайно модными были революционные идеи, проповедовавшие свободу и равенство. Как ни странно, множество людей, принадлежавших отнюдь ни к бедным и угнетаемым классам, горячо поддерживали революционеров. Не стал исключением и Менжинский - еще в 1895 году, на первых курсах университета, он примкнул к революционному движению.
Получив образование, юноша приступил к работе в адвокатуре, но при этом продолжал активно работать на дело революции. Менжинский вел занятия в вечерне-воскресных школах для рабочих, выступал с лекциями в нелегальных марксистских кружках. В начале своего существования социалистической партии требовались в основном не боевики, а умные и образованные люди, способные вести пропаганду среди темных рабочих и крестьянских масс, и блестяще образованный, прекрасный оратор и литератор Менжинский был более чем на своем месте в РСДРП, в которую он вступил в 1902 году.
Кубарем по заграницам
Тогда же партия решила, что Менжинского следует отправить для революционно-пропагандистской деятельности в провинцию, в Ярославль. Здесь он работал в газете «Северный край», был членом Ярославского подпольного комитета партии, пропагандировал революционные идеи среди жителей глубинки, для которых самым главным принципом в жизни было не иметь вообще никаких опасных идей…
Накануне революции 1905 года Менжинский появился в Петербурге, принимал в ней активнейшее участие. Когда первая попытка большевиков свергнуть власть потерпела крах, молодой юрист занялся работой в газете «Казарма».
В 1906 году Менжинского арестовали - неизбежная данность жизни революционеров. Тогда подозрение в кругах товарищей вызывали те, кто ни разу не подвергался аресту и не побывал в ссылке. Таким же привычным делом был побег из мест заключения. И Менжинский успешно сбежал, причем появился уже в Европе - у социалистов была хорошо налажена сеть нелегальных переходов через границу и изготовления фальшивых паспортов. Менжинский жил в Бельгии, Швейцарии, Франции, побывал в США. Все это время он вел активную революционную работу, писал статьи в большевистские издания, редактировал газету «Пролетарий».
Впрочем, при этом ироничный и образованный Менжинский имел некоторые идейные разногласия с Лениным, и даже вставил в одну из своих статей колкое замечание в адрес вождя большевиков «Ленин - политический иезуит, подгоняющий долгими годами марксизм к своим минутным целям и окончательно запутавшийся»…
На что не менее ироничный Ленин, рассуждая о прекрасном будущем в стране победившего социализма, ответил, имея в виду Менжинского: «Наше хозяйство будет достаточно обширным, чтобы каждому талантливому мерзавцу нашлась в нем работа».
Но, тем не менее, Менжинский идеалам самой партии не изменял, и продолжал проповедовать идеи социализма.
После февральской революции и накануне октябрьских событий 1917 года Менжинский вновь оказался в Петербурге…
Революция свершилась!
Лето 1917 года было очень неспокойным. Россия кипела в котле страстей, и большевики активно подогревали это дьявольское варево. Менжинский не отставал от других - он активный член военной организации большевиков, автор гневных и ироничных статей, вызывающих у читателей - полуграмотных крестьян волнение и недовольство существующим строем.
Деятельность большевиков приносит свои плоды, а их строгая военная организация позволяет осуществить давно желаемое - взять власть в свои руки. Вячеслав Менжинский лично участвовал в легендарном взятии Зимнего дворца…
Когда «революция, о которой так много говорили большевики», свершилась, Менжинский оказался на неожиданном месте наркома финансов. Злые языки утверждали, что произошло это только потому, что его брат - известный банкир. Но совершать банковские операции Менжинскому и не пришлось, он занимался совсем другими делами - арестовывал саботирующих революцию банковских работников, национализировал золото из хранилищ…
Вскоре партия решает направить его на другой участок работ - консулом в Германию, отношения с которой были самым тонким и уязвимым местом в молодой советской республике.
Успешно поработав в Германии, Менжинский вернулся в Петербург и оказался в ВЧК, с которой потом долго была связана его деятельность.
Операция «Трест»
О работе Менжинского в Чрезвычайной комиссии до сих пор ходят легенды - он разрабатывал самые хитроумные дела и провокации, неизменно приносящие успех.
О деятельности ВЧК с удивлением говорили на Западе - никто не ожидал, что только что созданная организация ни в чем не будет уступать своим знаменитым зарубежным противникам - органам госбезопасности США или Британии.
После смерти Дзержинского Менжинский оказывается на его месте - главы ВЧК (ОГПУ). Одним из первых дел, совершенных чрезвычайкой при новом наркоме, стала операция «Трест» - знаменитейшая провокация чекистов.
Ими была создана тайная «антибольшевистская организация "Трест"», которая активно искала выходы на российских эмигрантов. На эту удочку клюнул легендарный эсер Борис Савинков, давний враг советской власти, и прибыл в Россию - налаживать связи с «Трестом». Естественно, он тут же был арестован. Интересно, что Менжинский был давно и тесно знаком с Савинковым - в юности они вместе посещали литературную студию. Оба революционера занимались творчеством - только Савинков писал стихи, а Менжинский - декадентские романы.
Но время изменилось, и старые друзья стали заклятыми врагами. В 1925 году было объявлено о самоубийстве Савинкова, хотя все были уверены, что он убит в застенках ГПУ.
Под руководством Менжинского были осуществлены знаменитые процессы, например, «Шахтинское дело», процесс «Промпартии», вредителей на строящемся метрополитене. Согласно официальным советским источникам, под его руководством было ликвидировано 89 крупных банд, в которые входило около 56 тысяч человек.
Кроме того, ему принадлежит план ликвидации Троцкого и других знаменитых эмигрантов из России. Менжинский активно участвовал в высылке классовых врагов, ликвидации кулачества - именно при нем развернулись все кровавые драмы конца 20-х, начала 30-х годов…
Личная жизнь
Но самым странным при этом было то, что сам Менжинский никак не соответствовал образу ужасного палача. Занимаясь самой кровавой работой, которую только можно придумать, при этом он всячески избегал присутствия на допросах и тем более расстрелах, предпочитая оставлять свои руки чистыми и заниматься исключительно умственным трудом. Его сослуживцы потом с удивлением говорили о том, что все свои кровавые приказы он предварял фразой: «Покорно прошу»…
Больше всего на свете главный чекист любил… литературу и иностранные языки. Он был настоящим полиглотом и знал 16 языков!
Мало кто знал, что Менжинский пережил немало личных драм. Его жена Мария умерла, оставив ему совсем маленького сына. Именно после ее смерти Менжинский практически отошел от дел, и занялся изучением арабского языка - чтобы читать в подлиннике Омара Хайяма. Здоровье его становилось все хуже и хуже - его мучила астма, что впрочем не мешало ему очень много курить.
В результате последовал инфаркт, и Менжинский большую часть времени проводил лежа в кровати, пока не умер на своей даче в 1934 году.
Вся власть в ГПУ перешла к Генриху Ягоде, известному своей страстью к ядам, в том числе и незаметным при вскрытии…
- 12333 просмотра
