Главная
Обои
Кто первый дошел до тихого океана. Первые русские на дальнем востоке. Объясни значение термина «первопроходец»

Кто первый дошел до тихого океана. Первые русские на дальнем востоке. Объясни значение термина «первопроходец»

02.07.2020

Вопрос.

Продвижение русских по Сибири.

Продвижение русских по Сибири осуществлялось двумя путями. Первый пролегал вдоль северных морей. 1648 г. – казак Семен Дежнев открыл пролив, отделяющий Азию от Северной Америки. Второй путь пролегал вдоль южных границ Сибири. 1645 г. – Василий Поярков вышел к Амуру и совершил плавание по Охотскому морю, вернувшись в 1564 г. в Якутск. Середина XVII в. – завоевание Хабаровым «землиц» по Амуру. Создание в Сибири опорных пунктов – острогов. После завоеваний Сибири основной формой эксплуатации местного населения был ясак (дань пушным зверем). Конец XVII в. – численность русского населения Сибири – 150 тыс. человек. Земледельческое население Сибири рекрутировалось из принудительно переселяемых правительством крестьян, в результате народной колонизации.

Итоги восхождения Сибири в Россию. 1. Контакт русских крестьян с местным населением способствовал усвоению последними более развитых форм производства. 2. Прекратились распри как внутри этнических групп, так и между отдельными народами, истощавшие экономические ресурсы каждого из них.

Поход Москвитина.

Из Якутска в 30-х годах XVII в. русские двигались в поисках «новых землиц» не только на юг и на север - вверх и вниз по Лене, но и прямо на восток, отчасти под влиянием смутных слухов, что там, на востоке, простирается Теплое море. Кратчайший путь через горы от Якутска к Тихому океану нашла группа казаков из отряда томского атамана Дмитрия Епифановича Копылова.

В 1637 г. он проследовал из Томска через Якутск на восток. Речным путем, уже разведанным землепроходцами, его отряд весной 1638 г. спустился по Лене до Алдана и пять недель на шестах и бечевою поднимался по этой реке - на сто верст выше устья Май, правого притока Алдана. Остановившись на Алдане, Копылов 28 июля поставил Бутальское зимовье.

От шамана с верхнего Алдана через переводчика Семена Петрова по кличке Чистой, взятого из Якутска, он узнал о реке «Чиркол или Шилкор», протекающей южнее, недалеко за хребтом; на этой реке живет-де много «сиделых», т. е. оседлых, людей, занимающихся хлебопашеством и животноводством. Речь, несомненно, шла о р. Амуре. И поздней осенью 1638 г. к верховьям Алдана Копылов отправил партию казаков с задачей разыскать «Чиркол», но голод заставил их вернуться.

В мае 1639 г. на разведку пути к «морю-океану» Копылов снарядил, но уже с проводниками-эвенами другую партию - 30 человек во главе с томским казаком Иваном Юрьевичем Москвитиным. Среди них был якутский казак Нехорошие Иванович Колобов, который, как и Москвитин, представил в январе 1646 г. «скаску» о своей службе в отряде Москвитина - важнейшие документы об открытии Охотского моря; в поход пошел и толмач С. Петров Чистой.

Восемь дней Москвитин спускался по Алдану до устья Май. Приблизительно через 200 км подъема по ней казаки шли на дощанике в основном бечевой, иногда на веслах или шестах - миновали устье р. Юдомы и продолжали двигаться по Мае к верховьям.

По истечении шести недель пути проводники указали устье небольшой и мелкой реки Нудыми, впадающей в Маю слева (близ 138° 20" в. д.). Здесь, бросив дощаник, вероятно, из-за его большой осадки, казаки построили два струга и за шесть дней поднялись до истоков.

Короткий и легкий перевал через открытый ими хребет Джугджур, отделяющий реки системы Лены от рек, текущих к «морю-окияну», Москвитин и его спутники преодолели за день налегке, без стругов. В верховьях речки, делающей большую петлю на север, прежде чем «пасть» в Улью (бассейн Охотского моря), они построили новый струг и на нем за восемь суток спустились до водопадов, о которых, несомненно, предупреждали проводники. Здесь вновь пришлось оставить судно; казаки обошли опасный участок левым берегом и построили байдару, транспортную лодку, вмещавшую 20-30 человек. Через пять дней, в августе 1639 г., Москвитин впервые вышел в Ламское море. Весь путь от устья Май до «моря-окияна» через совершенно еще неизвестную область отряд прошел немногим более чем в два месяца с остановками1 Так русские на крайнем востоке Азии достигли северо-западной части Тихого океана - Охотского моря.

На Улье, где жили родственные эвенкам ламуты (эвены), Москвитин поставил зимовье. От местных жителей он узнал о сравнительно густонаселенной реке на севере и, не откладывая до весны, выслал 1 октября на речной «посудине» группу казаков (20 человек); через три дня они добрались до этой реки, получившей название Охота - так русские переиначили эвенкское слово «акат», т. е. река. Оттуда казаки прошли морем дальше на восток, обнаружили устья нескольких небольших рек, осмотрев более 500 км северного берега Охотского моря, и открыли Тауйскую губу. В уже упоминавшейся «Росписи рекам...» за Ульей перечислены (названия слегка искажены) pp. Урак, Охота, Кухтуй, Ульбея, Иня и Тауй. Поход на утлом суденышке показал необходимость строительства морского коча. И зимой 1639-1640 гг. в устье Ульи Москвитин построил два судна - с них началась история русского тихоокеанского флота.

От одного пленника - весной 1640 г. русским пришлось отразить нападение большой группы эвенов - Москвитин узнал о существовании на юге «реки Мамур» (Амур), в устье которой и на островах живут «гуляки сидячие», т. е. нивхи. В конце апреля - начале мая Москвитин отправился морем на юг, захватив с собой пленника в качестве вожа. Они прошли вдоль всего западного гористого берега Охотского моря до Удской губы, побывали в устье Уды и, обойдя с юга Шантарские о-ва, проникли в Сахалинский залив.

Таким образом, казаки Москвитина открыли и ознакомились, конечно в самых общих чертах, с большей частью материкового побережья Охотского моря, приблизительно от 53° с. ш., 141° в. д. до 60° с. ш., 150° в. д. на протяжении 1700 км. Москвитинцы прошли через устья многих рек, и из них Охота не самая большая и не самая полноводная. Тем не менее открытое и частично обследованное ими море, которое первые русские нарекли Ламским, позднее получило название Охотского, может быть по р. Охота, но вероятнее по Охотскому острогу, поставленному близ ее устья, так как его порт стал в XVIII в. базой для важнейших морских экспедиций.

В устье Уды от местных жителей Москвитин получил дополнительные сведения об Амуре-реке и его притоках Чие (Зее) и Омути (Амгуни), о низовых и островных народах - «гиляках сидячих» и «бородатых людях даурах», которые «живут дворами, и хлеб у них, и лошади, и скот, и свиньи, и куры есть, и вино курят, и ткут, и прядут со всего обычая с русского». В той же «скаске» Колобов сообщает, что незадолго до русских к устью Уды приходили в стругах бородатые дауры и убили человек пятьсот гиляков: «...а побили их обманом; были у них в стругах в однодеревных в гребцах бабы, а они сами человек по сту и осьмьюдесят лежали меж тех баб и как пригребли к тем гилякам и вышел из судов, а тех гиляков так и нобили...» Удские эвенки рассказывали, что «от них морем до тех бородатых людей недалече». Казаки были на месте побоища, видели брошенные там суда - «струги однодеревные» - и сожгли их.

Где-то на западном берегу Сахалинского залива проводник исчез, но казаки пошли дальше «подле берег» до островов «сидячих гиляк» - можно утверждать, что Москвитин видел небольшие острова у северного входа в Амурский лиман (Чкалова и Байдукова), а также часть северо-западного берега о. Сахалин: «И гиляцкая земля объявилась, и дымы оказались, и они [русские] без вожей в нее итти не смели...», не без основания считая, что горстке пришельцев не справиться с многочисленным населением этого края. Москвитину, очевидно, удалось проникнуть и в район устья Амура. Колобов совершенно недвусмысленно сообщал, что казаки «...амурское устье... видели через кошку [коса на взморье]...». Продовольствие у казаков подходило к концу, и голод заставил их вернуться назад. Осенняя штормовая погода не позволила им добраться к Улье. В ноябре они стали на зимовку в маленьком заливе, в устье р. Алдомы (у 56° 45" с. ш.). А весной 1641 г., вторично перевалив хр. Джугджур, Москвитин вышел на один из левых притоков Май и в середине июля уже был в Якутске с богатой соболиной добычей.

На побережье Охотского моря люди Москвитина жили «с проходом два года». Колобов сообщает, что реки в новооткрытом крае «собольные, зверя всякого много, и рыбные, а рыба большая, в Сибири такой нет... столько-де ее множество,- только невод запустить и с рыбою никак не выволочь...». Власти в Якутске достаточно высоко оценили заслуги участников похода: Москвитин был произведен в пятидесятники, его спутники получили от двух до пяти рублей наградных, а некоторые - по куску сукна. Для освоения открытого им Дальневосточного края Москвитин рекомендовал направить не менее 1000 хорошо вооруженных и экипированных стрельцов с десятью пушками. Географические данные, собранные Москвитиным, К. Иванов использовал при составлении первой карты Дальнего Востока (март 1642 г.).

Поход Пояркова.

Поярков Василий Данилович - русский землепроходец. В 1643-1646 годах руководил отрядом, который впервые проник в бассейн реки Амур, открыл реки Зея, Амурско-Зейскую равнину, среднее и нижнее течение реки Амур до устья. Собрал ценные сведения о природе и населении Приамурья.

Основанный в 1632 году на берегу реки Лены, «Якуцкий острожек» занимал выгодное географическое положение и в 1642 году стал административным центром вновь организованного Якутского воеводства. Русские землепроходцы искали новые «землицы» на юге, продвигаясь вверх по притокам Лены - Олёкме и Витиму. Скоро они перевалили водораздельные хребты, и перед ними открылась обширная страна на великой реке Шилкар (Амур), населенная оседлыми даурами, по языку родственными монголам.

Страна Даурия

Из русских первым побывал в Даурии казак Максим Перфильев, ходивший туда в 1636 году, вероятно, на разведку. Он составил карту, которой пользовались вплоть до XIX века. После Перфильева Даурию посетил «промышленный человек» Аверкиев. Он достиг пункта слияния Шилки и Аргуни, где, собственно, и начинается Амур. Он был пойман местными жителями и отведен к их «князькам». Очевидно, он чем-то угодил им. Его не казнили, а, напротив, отпустили, не причинив никакого вреда, даже обменяли его бисер на соболиные шкурки. Аверкиев еще больше умножил слухи о богатствах Даурии.

За дело освоения земель дауров взялся первый якутский воевода Петр Головин. Он решил отправить в Даурию военную экспедицию. В июле 1643 года Головин послал на Шилкар 133 казака с пушкой под начальством «письменного головы» Василия Даниловича Пояркова, выделив судовой инструмент, много парусины, боеприпасов, пищалей, а также медных котлов и тазов, сукна и бисера - для подарков местным жителям.

Поярков потому времени был образованным человеком. Выходец из северных губерний Европейской России, он дослужился на сибирской службе до должности письменного головы - чиновника для особых поручений при воеводе. К отряду присоединилось полтора десятка добровольцев-промышленников («охочих людей»). В качестве переводчика был выбран Семен Петров Чистой.

Пояркову был дан ряд заданий: описать реки и народы, живущие на них, их занятия, выяснить природные богатства края и представить «чертеж и роспись дороги своей и волоку, к Зие и Шилке реке, и падучим в них рекам и угодьям». Был составлен маршрут похода и даны некоторые сведения о реках и народе, живущем на Амуре, а также твердый наказ Пояркову, чтобы люди его отряда не трогали и не обижали местное население.

Поярков двинулся в Даурию таким путем: поднялся по Алдану и рекам его бассейна - Учуру и Гонаму. Судоходство по Гонаму возможно лишь на 200 километров от устья, дальше начинаются пороги. Людям Пояркова приходилось перетаскивать суда на себе, волоком. И это приходилось делать более 40 раз. Тем временем наступила осень, и река стала. До водораздела между Леной и Амуром было еще очень далеко. Поярков решил оставить часть людей зимовать здесь, возле судов, а сам налегке с отрядом в 90 человек пошел зимником на нартах. Через Становой хребет он вышел к верховьям реки Зеи. Здесь они наконец-то попали в страну «пашенных людей», в Даурию. Дауры были миролюбивый и работящий народ. По берегам Зеи встречались селения с просторными деревянными домами, окна были затянуты промасленной бумагой. У них имелись большие запасы хлеба, много скота, домашней птицы. Носили дауры одежду из шелковой и хлопчатобумажной ткани, что тоже говорило о достатке. Шелк и ситец они получали из Китая в обмен на пушнину. Пушниной же платили дань и маньчжурам, которые постепенно прибирали к рукам этот благодатный край.

Поярков сразу же потребовал от дауров, чтобы отныне они платили дань русскому царю. А чтобы подкрепить свои слова действием, захватил аманатами (заложниками) несколько знатных людей. Судя по всему, Поярков был человеком довольно жестким и решительным. Аманатов он посадил на цепь, бил плетьми. Выведал у них все и о Даурии, и о соседних Маньчжурии и Китае. Он решил остаться зимовать на Зее и начал строить острог.

В середине зимы хлеб был уже на исходе. В окрестных селениях все запасы давно были захвачены и съедены, а до теплого времени еще далеко. Оставленные с припасами суда на Гонаме должны были прийти не скоро. Начался голод. Казаки стали примешивать к муке кору деревьев, питались кореньями и падалью, часто болели. Начался мор.

Тогда окрестные дауры, которые все это время скрывались в лесах, осмелели и организовали несколько нападений на острог. Но Поярков был умелым военачальником. Напавших дауров перебили, их трупы валялись на снегу перед острогом. Голод крепчал, тогда казаки стали поедать эти трупы. Еще немного-и они начали бы есть друг друга. Но наконец весной пришли суда с припасами. У Пояркова теперь оставалось менее 100 человек, но он все же решил двигаться дальше, вниз по Зее. Плыть пришлось через сравнительно густонаселенные районы (окраина Зейско-Бурейской равнины), но местные жители, наслышавшись о жестких порядках Пояркова, не допускали русских высаживаться на берег. В них тотчас же летели тучи стрел.

Наконец отряд вышел к Амуру и продолжил плавание вниз по реке до устья Сунгари. Здесь уже начинались земли совершенно другого народа - «пашенных» дючеров, родственных маньчжурам.

Дючеры жили в поселках (по 70-80 домов в каждом), окруженных тучными хлебными полями. Чтобы разведать обстановку, Поярков послал вперед группу казаков. Дючеры внезапно напали на них и почти всех перебили. Только двоим израненным казакам удалось вернуться к отряду. Войско Пояркова еще более сократилось, насчитывало теперь семь десятков человек. Но и тогда он не отказался от того, чтобы продолжить плавание вниз по Амуру.

Через несколько дней пути показались шалаши гольдов (нанайцев). Селения здесь были крупные, по сто юрт в каждом. Этот народ почти не знал земледелия, да и скотоводство у них было развито слабо. Гольды в основном ловили рыбу, ею и питались. Даже из кожи крупной рыбы шили себе одежду, а потом раскрашивали ее. Поярков называл их «рыбным народом». Гольдов казаки не тронули - брать здесь было нечего, поплыли дальше.

Через две недели пути на берегах нижнего Амура Поярков увидел летние жилища на сваях и встретил новый «народец». Это были гиляки (нивхи). Тоже рыболовы, как и гольды, но еще более отсталые и бедные. Они ездили на собаках. У некоторых гиляков казаки видели до сотни собак и больше. Рыбачили они в маленьких берестяных лодках и выплывали на них даже в открытое море. Еще через две недели Поярков достиг устья Амура. Время было позднее, сентябрь, и путешественник остался здесь на вторую зимовку. По соседству в землянках жили и гиляки. Вначале все шло мирно. Казаки покупали у гиляков рыбу и дрова, а Поярков собирал сведения об острове Сахалин, богатом пушниной, где живут «волосатые люди» (айны). Он узнал также, что из устья Амура можно попасть и в южные теплые моря. В своем донесении Головину Поярков написал: «Только тем еще морским путем никто (из русских) не ходил в Китай». Так впервые было получено представление о существовании пролива (Татарского), отделяющего Сахалин от материка. Но откроют пролив и нанесут его на карту лишь через 200 лет.

В конце зимы казакам опять пришлось терпеть голод. Вновь стали поедать коренья, кору, питаться падалью. Перед отправлением в поход Поярков совершил набег на гиляков, захватил аманатов и собрал дань соболями. В конце мая 1645 года, когда устье Амура освободилось ото льда, Поярков со своими казаками вышел в Амурский лиман.

Итоги экспедиций

Выйдя в Амурский лиман, Поярков не рискнул идти на юг, а повернул на север. С бортов был виден берег Сахалина, где жили «волосатые люди» (айны), но их Поярков решил не трогать. Морское плавание на утлых речных лодках - дощаниках - продолжалось три месяца. Экспедиция двигалась сначала вдоль материкового берега Сахалинского залива, а затем вышла в Охотское море. Мореходы обходили «всякою губу», почему и шли так долго, открыв, по крайней мере, залив Академии. Разразившийся шторм отбросил их к какому-то острову - скорее всего, к одному из группы Шантарских. К счастью, все обошлось благополучно, и в начале сентября Поярков вошел в устье реки Ульи. Здесь казаки встретили уже знакомый им «народец» - эвенков (тунгусов). Поярков по своей привычке захватил аманатов, обложил эвенков данью и остался тут на третью зимовку. Ранней весной 1646 года отряд двинулся на нартах вверх по Улье и, перевалив невысокий водораздел, вышел к реке Мае, принадлежащей уже к бассейну Лены. А затем по Алдану и Лене Поярков вернулся в середине июня 1646 года в Якутск. В пути погибло 80 человек, большей частью от голода. Вернулись обратно 52 путешественника. Во время этой трехлетней экспедиции Поярков проделал около 8 тысяч километров. Он прошел новым путем от Лены на Амур, открыв реки Учур, Гонам, Зею, Амурско-Зейское плато и Зейско-Бурейскую равнину. От устья Зеи он первым спустился по Амуру до моря, проследив около 2 тысяч километров его течения. Поярков открыл Амурский лиман, Сахалинский залив и собрал некоторые сведения о самом острове Сахалин. К его заслугам принадлежит то, что он первым совершил исторически вполне доказанное плавание вдоль юго-западных берегов Охотского моря. Поярков собрал также очень ценные сведения о народах, живущих по Амуру, - даурах, дючерах, нанайцах, нивхах. Вернувшись, он стал настойчиво убеждать якутского воеводу Головина присоединить «амурские страны к Руси». Несмотря на всю свою жесткость, это был человек, мыслящий по-государственному. Он мог много раз повернуть назад, но прошел свой путь до конца.

Поход Хабарова.

Дело, начатое Поярковым, продолжил Ерофей Павлович Хабаров-Святитский, крестьянин из-под Устюга Великого. В 1632 г., бросив семью, прибыл на Лену. Около семи лет он скитался по бассейну Лены, занимаясь пушным промыслом.

В 1639 г. Хабаров осел в устье Куты, засеял участок земли, стал торговать хлебом, солью и другими товарами, а весной 1641 г. перешел в устье Киренги, создал здесь добротное хозяйство и разбогател. Но богатство его было непрочно. Воевода Петр Головин отнял у Хабарова весь хлеб, передал в казну его соляную варницу, бросил его в тюрьму, из которой Хабаров вышел в конце 1645 г. «гол как сокол».

Но, на его счастье, на смену одного воеводы пришел в 1648 г. другой - Дмитрий Андреевич Францбеков, остановившийся на зимовку в Илимском остроге. Туда в марте 1649 г. прибыл Хабаров.

Узнав об экспедиции Пояркова, Хабаров встретил Франц-бекова на пути и просил разрешения организовать новую экспедицию в Даурию.

Правда, у Хабарова не было средств, но он считал, что новый воевода не упустит случая разбогатеть; так и случилось. Францбеков отпустил Хабарову в кредит казенное военное снаряжение и оружие (даже несколько пушек), сельскохозяйственный инвентарь, а из своих личных средств дал деньги всем участникам похода, конечно, под ростовщические проценты. Мало того, воевода предоставил экспедиции суда якутских промышленников. А когда Хабаров набрал отряд около 70 человек, воевода снабдил его хлебом, отнятым у тех же промышленников. Казнокрадство, лихоимство, незаконные поборы Францбекова, а иногда прямой разбой, поощряемый им, вызвали смуту в Якутске. Воевода арестовал главных «смутьянов». На него посыпались челобитные и доносы в Москву. Но Хабаров уже вышел из Якутска (осенью 1649 г.) и поднялся вверх по Лене и Олёкме до устья Тунгира.

Начались морозы. Шел январь 1650 г. Дальше на юг казаки двигались на нартах вверх по Тунгиру, перевалили отроги Олёкминского Становика и весной 1650 г. добрались до р. Урки, впадающей в Амур. Прослышав об отряде, дауры оставили приречные районы и ушли. Завоеватели вступили в покинутый, хорошо укрепленный город даурского князька Лавкая (на Урке). Там были сотни домов - каждый на 50 и более человек, светлых, с широкими окнами, затянутыми промасленной бумагой. В ямах русские нашли большие хлебные запасы. Отсюда Хабаров пошел вниз по Амуру. Дальше та же картина: опустевшие селения и городки. Наконец в одном городке казаки обнаружили и привели к Хабарову женщину. Она показала: по ту сторону ^Амура лежит страна богаче Даурии; по рекам плавают большие суда с товарами; у местного правителя есть войско, снабженное пушками и огнестрельным оружием. Тогда Хабаров оставил около 50 человек в «Лавкаевом городке» и 26 мая 1650 г. вернулся в Якутск. Он привез с собой чертеж Даурской земли, переправленный в Москву вместе с отчетом о походе

Этот чертеж стал одним из основных источников при создании карт Сибири в 1667 и 1672 гг. В Якутске Хабаров начал набирать добровольцев, распространяя преувеличенные сведения о богатствах Даурии. Нашлось 110 «охочих» людей. Францбеков дал 27 «служилых» с тремя пушками.

Осенью 1650 г. Хабаров с отрядом в 160 человек вернулся на Амур. Он нашел оставленных им казаков ниже по Амуру у укрепленного городка Албазин, который они неудачно штурмовали. Увидев приближение крупных сил русских, дауры бежали. Казаки нагнали их, разбили наголову, захватили много пленных и большую добычу. Опираясь на Албазин, Хабаров нападал на близлежащие селения, еще не покинутые даурами, брал заложников и пленных, в основном женщин, распределяя их между своими людьми.

В Албазине Хабаров построил небольшую флотилию и в июне 1651 г. организовал сплав по Амуру. Сначала казаки видели по берегам реки только сожженные самими жителями поселки, но через несколько дней они подошли к хорошо укрепленному городку, где засело много дауров. Казаки после обстрела взяли городок приступом, убив до 600 человек. Несколько недель Хабаров стоял там. Он рассылал во все стороны гонцов - убеждать соседних князьков добровольно подчиниться царю и платить ясак. Желающих не оказалось, и хабаровская флотилия двинулась дальше вниз по реке, захватив с собой лошадей. Казаки снова видели брошенные селения и несжатые хлебные поля. В августе ниже устья Зеи они без сопротивления заняли крепость, окружили соседнее селение и заставили его жителей признать себя подданными царя.

Хабаров надеялся получить большую дань, но они принесли немного соболей, обещав осенью уплатить ясак полностью. Между даурами и казаками установились как будто мирные отношения. Но через несколько дней все окрестные дауры с семьями ушли, бросив жилища. Тогда Хабаров сжег крепость и продолжал путь вниз по Амуру.

От устья Бурей начинались земли, заселенные гогулями - народом, родственным маньчжурам. Они жили рассеянно, небольшими поселками и не могли противостоять казакам, высаживавшимся на берег и грабившим их. Слабое сопротивление оказали пашенные дючеры, истребившие ранее часть отряда Пояркова - хабаровские люди были многочисленнее и лучше вооружены.

В конце сентября экспедиция достигла земли нанайцев, и Хабаров остановился в их большом селении. Половину казаков он послал вверх по реке за рыбой. Тогда нанайцы, соединившись с дючирами, 8 октября напали на русских, но потерпели поражение и отступили, потеряв убитыми более 100 человек. Потери казаков были ничтожны. Хабаров укрепил селение и остался там на зимовку. Отсюда, из Ачанского острожка, русские совершали набеги на нанайцев и собирали ясак. В марте 1652 г. они разбили большой маньчжурский отряд (около 1000 человек), пытавшийся взять приступом острожек. Однако Хабаров понимал, что с его малочисленным войском нельзя овладеть страной; весной, как только Амур вскрылся, он оставил Ачанский острожек и поплыл на судах против течения.

Выше устья Сунгари в июне Хабаров встретил на Амуре русскую вспомогательную партию и все-таки продолжал отступление, прослышав, что маньчжуры собрали против него большое войско - тысяч в шесть. Он остановился только в начале августа у устья Зеи. Отсюда на трех судах вниз по Амуру бежала группа бунтовщиков, захватив с собой оружие и порох. Грабя и убивая дауров, дючеров и нанайц«в, они добрались до Гиляцкой земли и поставили там острог, чтобы собирать ясак. Хабаров не терпел соперников. В сентябре он сплыл по Амуру до Гиляцкой земли и обстрелял острог. Бунтовщики сдались при условии, что им сохранят жизнь и награбленную добычу. Хабаров «пощадил» их, приказав нещадно бить батогами (отчего многие умерли), а всю добычу взял себе.

Вторую зимовку на Амуре Хабаров провел в Гиляцкой земле, а весной 1653 г. вернулся в Даурию, к устью Зеи. Летом его люди плавали вверх и вниз по Амуру, собирая ясак. Весь левый берег Амура опустел: по приказу маньчжурских властей жители перешли на правый берег. В августе 1653 г. в отряд прибыл из Москвы царский посланец. Он привез от царя награды участникам похода, в том числе и самому Хабарову, но отстранил его от руководства отрядом, а когда тот стал возражать, избил и повез в Москву. В дороге уполномоченный отнял у Хабарова все, что было при нем. В Москве, впрочем, завоевателю вернули его личное имущество. Царь пожаловал его в «дети боярские», дал в «кормление» несколько деревень в Восточной Сибири, но не разрешил вернуться на Амур.

Первый выход русских к тихому океану.

Первый выход русских к Тихому океану был совершен во время экспедиции И. Ю. Москвитина 1639-1641 годов Так, 28 июля 1638 года в 100 км от устья Майи (вверх по Алдану) казаки с атаманом Дмитрием Епифановичем Копыловым поставили Бутальский острог. В связи с острой нехваткой серебра в России, Копылов посылает на разведку своего помощника Ивана Юрьевича Москвитина. Отряд под его командованием вышел в поход весной 1639 году, и включал в свой состав 31 человека. В августе того же года, отряд вышел на берега Тихого океана, через хребет Джугждур по притоку реки Майи - реки Нудыми на приток реки Ульи, впадающей в Охотское море. В это же время и было заложено первое русское селение наДальнем Востоке и непосредственно на берегах Тихого океана - Усть-Ульинское зимовье. Около Усть-Ульинского зимовья за зиму 1639-1640 года было построено 2 больших морских коча длиной около 17 м. Экспедиция Москвитина (1639-1641 гг.) имеет важное историческое значение, в ходе ее русские впервые вышли на побережье Тихого океана, узнали о реках Амур, Улья, Охота, Уда. Таким образом, было положено начало русскому тихоокеанскому мореходству и освоению дальневосточных земель.

Поход Владимира Атласова на Камчатку

В 1697 году Владимир Атласов с отрядом из Анадырского острога совершает свой поход на Камчатку. В общей сложности за 2 года, он совершает поход через все западное побережье вплоть до мыса Лопатка, основывает ряд зимовий. Данный поход положил начало географическим экспедициям в Тихий океан. Эти экспедиции, в свою очередь, позволили русским мореплавателям достичь берегом Северной Америки, открыть Курильские, Командорские и Алеутские острова.

Первая Камчатская экспедиция

Первая Камчатская экспедиция была начата в декабре 1724 года, после издания Петром I указа об организации экспедиции, которая была призвана исследовать воды Тихого океана и подтвердить наличие пролива между Азией и Америкой (который первоначально был открыт в 1648 году Семеном Дежневым.)

Руководителем экспедиции был назначен датчанин по происхождению Витус Беринг, а его первым помощником - русский моряк Алексей Ильич Чириков.

Начата она была в 1725 году. А ее участники лишь в 1728 году добрались до Нижне-Камчатского острога.

Вторая Камчатская экспедиция

Решение об организации Второй Камчатской экспедиции было принято в 1732 году. Руководителями были также назначены Беринг и Чириков. Целью экспедиции должно было стать исследование вод Тихого океана, и совершение плавание к северо-западным берегам Америки, исследование всего северное побережье Азиатского материка - от Архангельска до Чукотского мыса.

Открытие чукотки.

В XVI веке под ударами московских войск пали Казанское и Астраханское ханства, и для России открылся Великий торговый путь в Среднюю Азию, Зауралье и Сибирь. Через Урал на восток шли купеческие караваны и казачьи отряды. Московское государство становилось многонациональной могущественной державой.

Отряды казачьих служилых людей и промышленников забирались все глубже в Сибирь, во вновь занятых местах возводились деревянные остроги, которые становились военно-административными центрами. Вошедшие в состав Русского государства сибирские народы платили царю ясак - натуральную дань - пушниной.

Аборигены Крайнего Северо-Востока Азии столкнулись с русскими отрядами в первой половине XVII века. Первое упоминание о чукчах как о более многочисленной народности относится к 1641-1642 гг.. На реке Алазея они оказали сопротивление ясачным сборщикам, о чем казаки сообщили в своей челобитной. Это было первым для русских известием о неведомой дотоле народности.

В 1644 году казак Михайло Стадухин вышел на Колыму и основал здесь Нижнеколымское зимовье. Он дал более подробные сведения о чукчах: «…А по той-де реке Чюхче живут… чухчи… А у тех-де чухчей соболя нет, потому что живут на тундре у моря».

Начались новые поиски дальних земель к востоку от Колымы. «Сыскан и сведан» западный край «Чукотской землицы» был с моря.

Летом 1647 г. якутский казак Семен Дежнев и приказчик московского купца холмогорец Федот Попов, организовав товарищество из служилых и промышленных людей, вышли в плавание на кочах для розыска новых земель и народов. Но мореходов постигла неудача: утлые суденышки были остановлены морскими льдами. В 1648 г. они вновь отправились в путь и дошли морем до «Онадырь реки», лишившись более половины товарищей.

В 1649 г. Дежнев в верхнем течении р. Анадырь основал зимовье, на месте которого в 1652 г. был построен Анадырский острог. Попытки заставить чукчей платить ясак предпринимались неоднократно, однако без особого успеха: ясак, собранный Дежневым за 10 лет, был незначительным. Промышленных людей привлекала в основном моржовая кость, когда же обитатели моржовых лежбищ были практически выбиты, те начали покидать Анадырский острог. Положение русских на Анадыре становилось все более тяжелым: они сами обеспечивали себя продуктами питания, жалования не получали и терпели нужду в самом необходимом.

Неоднократно поднимался вопрос о закрытии Анадырского острога. Однако в конце XVII в. он вновь приобрел большое стратегическое значение как отправной пункт многих экспедиций. С открытием Камчатки Анадырский острог стал опорным, ему подчинялись все новые остроги и зимовья. Между тем путешествие из Анадырского острога на Камчатку было сложным и беспокойным, чукчи совершали частые набеги, и правительство вынуждено было искать новые пути на богатый соболями Камчатский полуостров.

Открытие морского пути на Камчатку изменило функции Анадырского острога: лишившись значения центра Чукотско-Камчатского края, он остался единственным форпостом Русского государства на Северо-востоке, наиболее близким к Большой земле Америке.

Богатства Камчатки изменили отношение правителей Русского государства к освоению Северо-Востока Азии. В 1725 г. Петр I издал указ о снаряжении Первой Камчатской экспедиции, руководство которой было возложено на Витуса Беринга. Одновременно с целью «замирения» чукотских войн и окончательного объясачивания была предпринята военная экспедиция под командой майора Афанасия Шестакова. Корабль потерпел крушение, отряд был разгромлен чукчами, а сам Шестаков убит. В 1731 г. команду принял подчиненный Шестакова Дмитрий Павлуцкий. В сопровождении коряков и юкагиров казаки добрались через реки Анадырь и Белая до Ледовитого океана и вернулись, разгромив отряд чукчей. После похода Павлуцкого часть чукчей стала платить ясак, но отношения чукчей с соседями - коряками и юкагирами еще более обострились.

Обеспокоенный судьбой ясачных коряков и юкагиров Сенат дал предписание майору Павлуцкому привести чукчей в русское подданство. Однако организованные для покорения чукчей походы оказались безрезультатными. В 1747 г. отряд воеводы был разбит чукчами, сам Павлуцкий бежал к острогу, но был настигнут на сопке, называемой ныне Майорская, и убит.

Убедившись на опыте экспедиций Шестакова и Павлуцкого в необходимости мира с чукчами, царское правительство с начала 50-х годов XVIII в. меняет свою политику на Чукотке. Отныне «чукоч и прочих иноземцев» велено «призывать в подданство ласкою». Прибывший в Анадырский острог новый начальник секунд-майор Шмалев подкупами и угрозами применения военной силы установил добрососедские отношения с чукчами и заключил с ними в 1778 г. официальный мирный договор.

Открытие камчатки.

Семен Дежнев с приказчиком Федотом Поповым путешествовал с целью поиска товара, который можно было бы получить даром, а потом выгодно продать. Казакам разрешалось брать с коренных жителей-иноверцев любых размеров ясак, преимущественно пушниной. Дежнев нашел более выгодный промысел: он отбирал у чукчей рыбий зуб - моржовые клыки. Цена одного "зуба" - 60 рублей (вдесятеро больше годового жалованья). В устье Колымы Дежнев погрузил на коч полсотни пудов моржового клыка, что дало около трех тысяч рублей дохода.

И он пошел с отрядом 90 человек на семи кочах на восток, вдоль побережья. Два коча были затерты льдами, а пять сумели обогнуть Большой Каменный Нос, то есть Чукотский полуостров, и выйти в пролив между Азией и Америкой. Мыс этот давно уже назван именем Дежнева...

Буря разметала кочи. Коч Дежнева выбросило южнее реки Анадырь. Он отправился к этой реке. Десять недель шли, и во время похода погибло 13 человек. Те, кто дошел, перезимовали в землянках на берегу реки, а весной 1641 года построили два коча, но не смогли дойти до волока, потому что встретили сопротивление чукчей, с которых собирались взять ясак. Новая зимовка. Но тут подошел еще один отряд, объединившись с которым Семен Дежнев продолжил свой "промысел" на Анадыре.

В это время его спутник Федот Попов со своим кочем оказался около неведомой земли. Большая река (ее назвали по имени Федота - Федотовщина) впадала в море. Попов поднялся немного вверх по ней, но потом вернулся к берегу и, двигаясь на юг, дошел до узкого мыса, которым заканчивалась земля. Дальше на юг расстилалось море, а в нем - цепочка островов. По крайней мере один из них хорошо виден при ясной погоде. Неизвестно, видел ли этот остров (его имя - Шумшу) Федот Попов, но он был близок ко второму своему открытию - Курильских островов, протянувшихся от Камчатки на юго-запад на 1200 км.

Но первое его открытие, несомненно, - Камчатка, один из крупнейших полуостровов Евразии. Вполне возможно, что кто-то из казаков и раньше попадал на эту землю, но об этом не осталось никаких сведений. Сменившему Семена Дежнева в Анадырском остроге Курбату Иванову было известно о земле камчатской совсем немного.

Курбат Иванов, первым пересекший Байкал в 1643 году, организовал теперь поход и на Камчатку. Из острога он на коче спустился по Анадырю к морю. Затем поплыл вдоль побережья на северо-восток. Они вышли на Чукотский полуостров, шли по берегу Берингова моря до глубоко вдающегося в сушу залива Креста. И вот еще один залив - длиной в полсотню верст. Его в 1848 году, английский капитан Мур назовет бухтой Провидения в знак благодарности Богу за то, что позволил в ней перезимовать. И, наконец, добрались до Чукотского Носа, уже знакомого казакам.

Результат этого похода - карта Курбата Иванова. На ней - бассейн Анадыря, остров к северу от Чукотского полуострова. Это мог быть только остров Врангеля, про который Курбату рассказали, очевидно, чукчи. На русской карте этот остров появился почти за 300 лет до его открытия американским китобоем Томасом Лорнгом.

Завершил этап открытия и присоединения Камчатки к России Владимир Атласов, за что назван был Пушкиным "Камчатским Ермаком". Владимир Атласов - первый человек, описавший главную достопримечательность Камчатки - вулканы... Атласов добрался до южной оконечности Камчатки и оттуда увидел первый остров Курильской гряды - Шумшу. В его "скаске" говорится, что вышел он к реке и "против нее на море как бы остров есть". Дальше - безбрежный океан.

Весной 1700 года, через пять лет, вернулся Атласов в Якутск. С отчетом он поехал в Москву. Проезжая через Тобольск, рассказал он обо воем виденном тамошнему географу и чертежнику карт Семену Ремезову, который начертил с его слов карту Камчатки. В Москве доклад Атласова был всеобъемлющ: в нем содержались сведения о горах, реках, берегах Камчатки, ее зверях и красной рыбе, о жителях полуострова - камчадалах и айнах. Сообщил он и о Курильских островах, о Японии и даже о "Большой Земле" (так Атласов называл Америку). По мнению академика Л.С. Берга, "ни один из сибирских землепроходцев XVII и начала ХVIII веков... не дает таких содержательных отчетов".

Существует версия, что раньше русских на Камчатку попали японцы. В 1698 году Атласов отбил у камчадалов плененного ими японца из города Осака по имени Денбей. Он был выброшен на камчатский берег после кораблекрушения. Атласов отправил его в Москву. Там первого японца в России представили царю Петру Великому, который поручил обучать японскому языку детей боярских на случай, если придется ехать в далекую страну торговать. И некоторые из них, действительно, были переводчиками при первой встрече русских с японцами во время плавания М. Шпанберга.

Степана Петровича Крашенинникова продолжил начатое Атласовым познание Камчатки. Был он одногодок Ломоносова и вместе с ним учился в Славяно-греко-латинской академии в Москве, только поступил в нее на семь лет раньше "архангельского мужика". Степан Крашенинников был включен в состав Второй Камчатской экспедиции В. Беринга как студент при академиках Г.Ф. Миллере и И.Г. Гмелине. Больше трех с половиной лет ехали они через Сибирь. Для Крашенинникова это была очень хорошая школа. Он работал все эти годы и превратился из ученика в самостоятельного ученого.

В октябре 1737 года Крашенинников прибыл на Камчатку. Первым делом Крашенинников организовал метеорологические наблюдения в Большерецке, первые на Камчатке, которые велись обученными помощниками из местного населения и в его отсутствие. Он описал Ключевскую сопку, поднявшуюся на 4750 м над уровнем моря. Горячие источники обнаружены в разных концах полуострова. Неподалеку он увидел фонтаны кипящей воды - гейзеры, одно из чудес природы Камчатки. Очень много внимания уделял Крашенинников растительности и животному миру Камчатки.

Похожая информация.

Тип задания: 1
Тема: Основная мысль и тема текста

Условие

Укажите два предложения, в которых верно передана ГЛАВНАЯ информация, содержащаяся в тексте.

Текст:

Показать текст

(1) (2) (3) < ... >

Варианты ответов

Задание 2

Тип задания: 2

Условие

Какое из приведённых ниже слов (сочетаний слов) должно стоять на месте пропуска в третьем (3) предложении текста?

Текст:

Показать текст

(1) В старину русские люди считали, что у жилого дома есть свой покровитель, хранитель дома — домовой, который живёт за печью. (2) Если домового рассердить, у хозяев начинались неприятности: пропадали вещи, дымила печь, возникали ссоры. (3) < ... > при переезде в новый дом первым делом хозяин приглашал туда домового.

Варианты ответов

Задание 3

Тип задания: 3
Тема: Лексическое значение слова

Условие

Прочитайте фрагмент словарной статьи, в которой приводятся значения слова ДОМ . Определите значение, в котором это слово употреблено в третьем (3) предложении текста. Укажите цифру, соответствующую этому значению в приведённом фрагменте словарной статьи.

ДОМ , -а; м.

Текст:

Показать текст

Варианты ответов

Задание 4

Тип задания: 4
Тема: Постановка ударения (орфоэпия)

Условие

В одном из приведённых ниже слов допущена ошибка в постановке ударения: НЕВЕРНО выделена буква, обозначающая ударный гласный звук. Укажите это слово.

Варианты ответов

Задание 5

Тип задания: 5
Тема: Употребление паронимов (лексикология)

Условие

В одном из приведённых ниже предложений НЕВЕРНО употреблено выделенное слово. Исправьте лексическую ошибку , подобрав к выделенному слову пароним. Запишите подобранное слово.

Представления древних резчиков о злых и всесильных духах воплощались в КОСТНЫХ фигурках животных.

Проведение промышленных ВЫСОТНЫХ работ под силу только настоящим профессионалам.

Дьяк прочитал ЦАРСКИЙ указ.

ИСХОДНЫЕ вещества для фотосинтеза — углекислый газ и вода.

КОННЫЙ спорт — один из самых дорогих видов спорта.

Задание 6

Тип задания: 7
Тема: Образование форм слова (морфология)

Условие

В одном из выделенных ниже слов допущена ошибка в образовании формы слова. Исправьте ошибку и запишите слово правильно.

грамотные БУХГАЛТЕРЫ

ПЯТИДЕСЯТЬЮ рублями

менее ДОСТУПНЫЙ

ЯРЧАЙШИЙ пример

ЧЕТВЕРО медвежат

Задание 7

Тип задания: 8
Тема: Синтаксические нормы. Нормы согласования. Нормы управления

Условие

Установите соответствие между предложениями и допущенными в них грамматическими ошибками. Грамматические ошибки обозначены буквами, предложения — цифрами.

Грамматическая ошибка:

А) неправильное построение предложения с косвенной речью

Б) нарушение связи между подлежащим и сказуемым

В) нарушение в построении предложения с причастным оборотом

Г) ошибка в построении предложения с однородными членами

Д) неправильное построение предложения с деепричастным оборотом

Предложение:

1) Оскорблённый и отвергнутый людьми, Герасим всей душой привязался к спасённому им щенку.

2) Гринёв сказал, что я подарил Пугачёву заячий тулуп.

3) История, рассказанная в «Муму», в основе своей имела достоверные факты.

4) Находясь в эмиграции, у писателя родилась дочь.

5) Писатель не только жалеет своего героя, но и подчёркивает его духовное превосходство над теми, кто занимает более высокое положение в обществе.

6) Читая сегодня Пушкина и Лермонтова, Гоголя и Щедрина, Толстого и Достоевского, Тургенева и Чехова, мы, люди совсем иного времени, не можем не задуматься о жизненном пути, который выбираем.

7) Вернувшийся отряд Давыдова в лагерь привёл с собой пленных французов.

8) Читателю интересны не только чувства героев романа, а также их поступки.

9) Вера Игнатьевна Мухина, известный советский скульптор, создал монумент «Рабочий и колхозница».

Запишите результаты в таблицу.

Ответы

Задание 8

Тип задания: 9
Тема: Правописание корней

Условие

Определите слово, в котором пропущена безударная чередующаяся гласная корня. Выпишите это слово, вставив пропущенную букву.

машиностр..ение

прол..мить

Задание 9

Тип задания: 10
Тема: Правописание приставок

Условие

Определите ряд, в котором в обоих словах пропущена одна и та же буква. Выпишите эти слова, вставив пропущенную букву. Слова запишите без пробелов, запятых и других дополнительных символов.

ра..дарить, и..кушение

пр..чудливый, пр..хотливый

пр..небрегать, пр..кусить

пр..медление, з..стрелил

от..брать, н..дпилить

Задание 10

Тип задания: 11
Тема: Правописание суффиксов (кроме «Н» и «НН»)

Условие

И .

Варианты ответов

Задание 11

Тип задания: 12
Тема: Правописание личных окончаний глаголов и суффиксов причастий

Условие

Укажите слово, в котором на месте пропуска пишется буква И .

Варианты ответов

Задание 12

Тип задания: 13
Тема: Правописание «НЕ» и «НИ»

Условие

Определите предложение, в котором НЕ со словом пишется СЛИТНО . Раскройте скобки и выпишите это слово.

Ты моя песня, пока ещё (НЕ)СПЕТАЯ.

Щуря (НЕ)ПРИВЫКШИЕ к солнцу глаза, люди выходили из подвала.

Степан (НЕ)ПРИУЧЕН был слушать женские советы.

Громкие речи отнюдь (НЕ)ВСЕГДА признак ума.

(НЕ)ПОБЕЖДЁННЫЕ ленинградцы стали символом стойкости и стремления к жизни.

Задание 13

Тип задания: 14
Тема: Слитное, раздельное и дефисное написание слов

Условие

Определите предложение, в котором оба выделенных слова пишутся СЛИТНО . Раскройте скобки и выпишите эти два слова без пробелов, запятых и других дополнительных символов.

(ВО)ВРЕМЯ кругосветных плаваний известный путешественник Тур Хейердал, как и его знаменитые предшественники, ТО(ЖЕ) не раз оказывался в сложных ситуациях.

КАК(БЫ) вы ни старались, все равно не поймёте, (ОТ)ЧЕГО этот шарик стоит на месте.

(ПО)ПРАВДЕ говоря, вы мне (ВО)ВСЕ не нравитесь.

(В)ТЕЧЕНИЕ часа клоуны развлекали публику, и (ВО)ВРЕМЯ представления то и дело звучали аплодисменты.

(В)ПЕРЕДИ Челкашу улыбался солидный заработок, и он мечтал, как загуляет завтра (ПО)УТРУ.

Задание 14

Тип задания: 15
Тема: Правописание «Н» и «НН»

Условие

Укажите все цифры, на месте которых пишется одна буква Н . Цифры запишите подряд без пробелов, запятых и других дополнительных символов.

Бывшая партизанка, Ольга Григорьевна, хрупкая женщина с точе(1) ым профилем, была дважды контуже(2) а, ране(3) а, но никогда не покидала её убеждё(4) ость в том, что невозможно отсиживаться в тылу, пока фашисты топчут русскую землю.

Задание 15

Тип задания: 16
Тема: Знаки препинания в сложносочиненном предложении и в предложении с однородными членами

Условие

Расставьте знаки препинания. Укажите два предложения, в которых нужно поставить ОДНУ запятую.

Варианты ответов

Задание 16

Тип задания: 17
Тема: Знаки препинания в предложениях с обособленными членами

Условие

Поэты (1) пытаясь передать непостижимую красоту храма Покрова на Нерли (2) сравнивают его с парусом (3) уносящимся вдаль по безбрежным волнам времени (4) уподобляют (5) уплывающей в бесконечность мироздания (6) лучистой безмолвной звезде.

Задание 17

Тип задания: 18
Тема: Знаки препинания при словах и конструкциях, грамматически не связанных с членами предложения

Условие

Расставьте знаки препинания: укажите все цифры, на месте которых в предложениях должны стоять запятые. Цифры запишите подряд без пробелов, запятых и других дополнительных символов.

Сила воли (1) как известно (2) одна из главных черт характера человека. Нередко даже (3) говорят (4) «характер» вместо «сила воли», и это не случайно. Ведь (5) от того, насколько в человеке развита сила воли, зависит то, как он сможет реализовать другие свои качества.

Задание 18

Тип задания: 19
Тема: Знаки препинания в сложноподчиненном предложении

Условие

Расставьте знаки препинания: укажите все цифры, на месте которых в предложении должны стоять запятые. Цифры запишите подряд без пробелов, запятых и других дополнительных символов.

Возвратившись из победоносного похода против волжских булгар, Андрей Боголюбский (1) скорбел об убитом врагами сыне (2) в память (3) о котором (4) он и построил храм Покрова на Нерли.

Задание 19

Тип задания: 20
Тема: Знаки препинания в сложном предложении с разными видами связи

Условие

Шведы постоянно опустошали озёрный Русский Север (1) и (2) когда в Северной войне боевое счастье улыбнулось войскам Петра Первого (3) то (4) в ознаменование избавления от всегдашней угрозы (5) была выстроена Преображенская церковь.

Задание 20

Тип задания: 22
Тема: Текст как речевое произведение. Смысловая и композиционная целостность текста

Условие

Какие из высказываний НЕ соответствуют содержанию текста? Запишите номера ответов без пробелов, запятых и других дополнительных символов.

Высказывания:

1) Во время сражений с фашистами, особенно таких кровопролитных, как Сталинградская битва, ни о какой человечности не могло быть и речи.

2) Ожесточённые идеи сбесившихся маньяков способны вытравить в людях все человеческое, сделать их непримиримыми врагами.

3) Солдат-татарин погиб, спасая раненого немца.

4) Никакие силы не способны уничтожить в людях запасы человечности, сострадания.

5) Русские солдаты были безучастными зрителями разыгравшейся трагедии — пожара в немецком госпитале.

Текст:

Показать текст

(1) (2) (3) (4)

(5) (6)

(7) (8) Горел вместе с ранеными. (9) (10) (11)

(12) А многие успели выбраться. (13)

(14) (15) (16)

(17) (18) (19)

(20) (21) (22) (23) И тогда... (24) (25) (26)

(27) (28) Толпа в бессилье наблюдала. (29) (30)

(31) (32)

(33)

(34) (35) (36) (37) (38) Историю делают люди.

(По В. Тендрякову)

Владимир Федорович Тендряков

Задание 21

Тип задания: 23
Тема: Функционально-смысловые типы речи

Условие

Какие из перечисленных утверждений являются верными? Запишите номера ответов без пробелов, запятых и других дополнительных символов.

Утверждения:

1) Предложения 14-15 текста содержат описательный фрагмент.

2) Предложение 31 содержит обоснование к суждению, высказанному в предложении 19.

3) В предложениях 20-26 содержится повествование.

4) Предложения 1-4 содержат описание с элементами рассуждения.

5) В предложениях 27-29 содержатся примеры, поясняющие утверждение, сформулированное в предложении 4.

Текст:

Показать текст

(1) То была первая тихая ночь в разбитом Сталинграде. (2) Поднялась тихая луна над руинами, над заснеженными пепелищами. (3) И никак не верилось, что уже нет нужды пугаться тишины, затопившей до краёв многострадальный город. (4) Это не затишье, здесь наступил мир — глубокий, глубокий тыл, пушки гремят где-то за сотни километров отсюда.

(5) И в эту-то ночь неподалёку от подвала, где размещался их штаб полка, занялся пожар. (6) Вчера никто бы не обратил на него внимания — бои идут, земля горит, — но сейчас пожар нарушал мир, все кинулись к нему.

(7) Горел немецкий госпиталь, четырёхэтажное деревянное здание. (8) Горел вместе с ранеными. (9) Ослепительно золотые, трепещущие стены обжигали на расстоянии, теснили толпу. (10) Она, обмершая, заворожённая, подавленно наблюдала, как внутри, за окнами, в раскалённых недрах, время от времени что-то обвешивается — тёмные куски. (11) И каждый раз, как это случалось, по толпе из конца в конец проносился вздох горестный и сдавленный — то падали вместе с койками немецкие раненые из лежачих, что не могли подняться и выбраться.

(12) А многие успели выбраться. (13) Сейчас они затерялись среди русских солдат, вместе с ними, обмерев, наблюдали, вместе испускали единый вздох.

(14) Вплотную, плечо в плечо с Аркадием Кирилловичем стоял немец, голова и половина лица скрыты бинтом, торчит лишь острый нос и тихо тлеет обречённым ужасом единственный глаз. (15) Он в болотного цвета тесном хлопчатобумажном мундирчике с узкими погончиками, мелко дрожит от страха и холода. (16) Его дрожь невольно передаётся Аркадию Кирилловичу, упрятанному в тёплый полушубок.

(17) Он оторвался от сияющего пожарища, стал оглядываться — кирпично раскалённые лица, русские и немецкие вперемешку. (18) У всех одинаково тлеющие глаза, как глаз соседа, одинаковое выражение боли и покорной беспомощности. (19) Свершающаяся на виду трагедия ни для кого не была чужой.

(20) В эти секунды Аркадий Кириллович понял простое: ни вывихи истории, ни ожесточённые идеи сбесившихся маньяков, ни эпидемические безумия — ничто не вытравит в людях человеческое. (21) Его можно подавить, но не уничтожить. (22) Под спудом в каждом нерастраченные запасы доброты — открыть их, дать им вырваться наружу! (23) И тогда... (24) Вывихи истории — народы, убивающие друг друга, реки крови, сметённые с лица земли города, растоптанные поля... (25) Но историю-то творит не господь бог — её делают люди! (26) Выпустить на свободу из человека человеческое — не значит ли обуздать беспощадную историю?

(27) Жарко золотились стены дома, багровый дым нёс искры к холодной луне, окутывал её. (28) Толпа в бессилье наблюдала. (29) И дрожал возле плеча немец с обмотанной головой, с тлеющим из-под бинтов единственным глазом. (30) Аркадий Кириллович стянул в темноте с себя полушубок, накинул на плечи дрожащего немца.

(31) Аркадий Кириллович не доглядел трагедию до конца, позже узнал — какой-то немец на костылях с криком кинулся из толпы в огонь, его бросился спасать солдат-татарин. (32) Горящие стены обрушились, похоронили обоих.

(33) В каждом нерастраченные запасы человечности.

(34) Бывший гвардии капитан стал учителем. (35) Аркадий Кириллович ни на минуту не забывал перемешанную толпу бывших врагов перед горящим госпиталем, толпу, охваченную общим страданием. (36) И безызвестного солдата, кинувшегося спасать недавнего врага, тоже помнил. (37) Он верил — каждый из его учеников станет запалом, взрывающим вокруг себя лёд недоброжелательства и равнодушия, освобождающим нравственные силы. (38) Историю делают люди.

(По В. Тендрякову)

Владимир Федорович Тендряков (1923-1984) — русский советский писатель, автор остроконфликтных повестей о духовно-нравственных проблемах жизни.

Задание 22

Тип задания: 24
Тема: Лексикология. Синонимы. Антонимы. Омонимы. Фразеологические обороты. Происхождение и употребление слов в речи

Условие

Из предложений 17-19 выпишите контекстные антонимы. Слова запишите подряд без пробелов, запятых и других дополнительных символов.

Текст:

Показать текст

(33) В каждом нерастраченные запасы человечности.

(По В. Тендрякову)

Задание 23

Тип задания: 25
Тема: Средства связи предложений в тексте

Условие

Среди предложений 12-16 найдите такое, которое связано с предыдущим с помощью притяжательного местоимения и однокоренного слова. Напишите номер этого предложения.

Текст:

Показать текст

(33) В каждом нерастраченные запасы человечности.

(По В. Тендрякову)

Задание 24

Тип задания: 26
Тема: Языковые средства выразительности

Условие

Прочитайте фрагмент рецензии, составленной на основе текста. В этом фрагменте рассматриваются языковые особенности текста. Некоторые термины, использованные в рецензии, пропущены. Заполните пропуски необходимыми по смыслу терминами из списка. Пропуски обозначены буквами, термины — цифрами.

Фрагмент рецензии:

«Описывая трагедию, разыгравшуюся в немецком госпитале, В. Тендряков использует такой синтаксический приём, как (А) __________ (предложения 7-8), а троп — (Б) __________ („ослепительно золотые, трепещущие стены“ в предложении 9) помогает читателю представить картину происходящего. Такой синтаксический приём, как (В) __________ („она, обмершая, заворожённая“ в предложении 10, „вздох горестный и сдавленный“ в предложении 11) передаёт состояние и чувства людей, ставших свидетелями страшного зрелища. В этот момент они перестали быть врагами, и такой троп, как (Г) __________ (предложение 20), помогает автору подчеркнуть главное: ничем нельзя уничтожить в человеке человеческое».

Список терминов:

1) контекстные антонимы

2) эпифора

3) фразеологизм

4) инверсия

5) развернутая метафора

6) эпитет

7) риторическое обращение

8) парцелляция

9) сравнительный оборот

Текст:

Показать текст

(33) В каждом нерастраченные запасы человечности.

Задание 25

Тип задания: 27
Тема: Сочинение

Условие

Напишите сочинение по прочитанному тексту.

Сформулируйте одну из проблем, поставленных автором текста.

Прокомментируйте сформулированную проблему. Включите в комментарий два примера-иллюстрации из прочитанного текста, которые, по Вашему мнению, важны для понимания проблемы исходного текста (избегайте чрезмерного цитирования).

Сформулируйте позицию автора (рассказчика). Напишите, согласны или не согласны Вы с точкой зрения автора прочитанного текста. Объясните почему. Своё мнение аргументируйте, опираясь в первую очередь на читательский опыт, а также на знания и жизненные наблюдения (учитываются первые два аргумента).

Объём сочинения — не менее 150 слов.

Работа, написанная без опоры на прочитанный текст (не по данному тексту), не оценивается. Если сочинение представляет собой пересказанный или полностью переписанный исходный текст без каких бы то ни было комментариев, то такая работа оценивается нулём баллов.

Сочинение пишите аккуратно, разборчивым почерком.

Текст:

Показать текст

(33) В каждом нерастраченные запасы человечности.

(По В. Тендрякову)

В 1989 г. во Владивостоке (15 сентября), в Южно-Сахалинске (17 октября), в пос. Кутана Алданского р-на ЯАССР (1 ноября) и в Ленинграде (20 ноября) были проведены юбилейные заседания, посвященные 350-летию первого выхода русских на Тихий океан, открытия русскими земель и малых народов Дальнего Востока, начала русского тихоокеанского мореходства. Все эти события связаны с историческим походом Ивана Юрьева Москвитина, в котором участвовало 20 томичей и 11 красноярцев. Именно во время этого похода русские в первый раз познакомились с образом жизни охотских эвенов и эвенков, и тогда же впервые стали известны нашим землепроходцам нивхи («сидячие гиляки»), нанайцы («натки», «онатырки» и т. д.) и даже сахалинские айны («бородатые»).

К сожалению, история похода И. Ю. Москвитина (1639-1641 гг.) до сих пор нередко освещается в печати с большими ошибками. Это происходит потому, что авторы статей в местных изданиях некритически повторяют то, что они смогли извлечь из книг известного популяризатора истории географических открытий А. А. Алексеева, который сам лично изучением архивных документов XVII в. не занимался и имеет довольно своеобразное представление об этнической истории отечественного Дальнего Востока. Поэтому настоящая статья ставит своей задачей, во-первых, на основе историко-этнографических данных существенно уточнить историю похода И. Ю. Москвитина, а во-вторых, опровергнуть ряд ложных версий, которые до сих пор повторяются в нашей печати.

Ранней весной 1638 г., после зимовки на Алдане в устье р. Томпо («Томки» по словам томичей), большой отряд томского атамана Дмитрия Копылова начал подниматься вверх по Алдану в надежде найти «новые неясашные народы». В низовьях р. Майи казаки наткнулись на группу эвенов, прикочевавших туда «из-за камени с Ламы»1, т. е. из-за хребта Джугджур с Охотского моря (тунгусское лама означает «море»). Это была самая первая встреча русских с аборигенами Охотского побережья2. Поскольку эвены, взятые русскими в аманаты (заложники), говорили, что они пришли с «ламы», то русские и стали их именовать «ламунками», «ламутками» и наконец просто «ламутами». Тогда-то от эвенов Охотского моря русские узнали о самом удобном пути «на большое море-окиян»3. Но так как в тот период казаки стремились подчинить себе тунгусов еще и ближайших районов, то Копылов предпочел продолжить свое продвижение вверх по Алдану. Вскоре казаки достигли земель эвенкийского рода бута (множ. число: бутал) и там 28 июля 1638 г. основали новое свое поселение - Бутальский острожек4.

В Центральном гос. архиве древних актов мне удалось найти документ, в котором указывалось, что Бутальский острожек был основан «на устье Янды реки»5 . Поскольку на общедоступных картах такая река отсутствовала, весной 1989 г. я попросил В. Я. Сальникова (г. Орел) - руководителя туристической группы, решившей обследовать путь И. Ю. Москвитина, попытаться на месте разыскать р. Янду. Благодаря опросу аборигенов, Сальникову удалось установить, что «река Янда» (на картах - «Джанда») впадает в Алдан у пос. Кутана. Так, только в 1989 г. было установлено подлинное местоположение исторического Бутальского острожка, из которого в мае 1639 г. был начат исторический поход И. Ю. Москвитина к берегам Тихого океана.

По-новому теперь трактуется и главная причина самой организации похода И. Ю. Москвитина.

В августе 1638 г. в Бутальском острожке русские впервые услышали от эвенкийского шамана Томкони (из рода лалагиров) о существовании на дальнем юге, за хребтом, большой богатой реки «Чиркол»6. Очевидно, здесь шла речь о р. Амур: еще Л. И. Шренк отмечал, что в старину Амур вместе с Шилкой часто называли «Ширкор, Шилкир и иногда и Силкар, Сиркал» 7. Томкони сообщил русским: «Есть де блиско моря река Чиркол, а на той реке Чирколе гора, а в ней серебряная руда, а окол тое руды живут в орде сиделыя многие люди, а живут домами своими, устроены дворы, а городов у них никаких нет и иных крепостей нет же, а ис той руды плавят серебро. А у тех сиделых людей во всех деревнях устроены пашни и лошадей, и всякой животины много» 8.Это же подтвердил и эвенк Гуликан. Так до русских дошли самые первые известия об Амуре 9. И, естественно, они живо заинтересовали Дмитрия Копылова. В те времена Россия остро нуждалась в серебре, а в Ленском крае ощущалась большая нехватка зерна. Отсутствие же военных укреплений на «Чирколе» позволяло надеяться на относительно легкое занятие этого района. Поэтому Копылов и решил от себя послать отряд во главе с бывалым томским казаком И. Ю. Москвитиным проведать серебряную руду на Чирколе. Поскольку эвенки утверждали, что гора расположена «блиско моря», Копылов был убежден, что москвитинцам следует туда идти на морских судах. Так и возникла идея посылки на «море-окиян» самой первой группы русских в составе 20 томичей и 11 беглых красноярских казаков.

Таким образом, с самого начала выход отряда И. Ю. Москвитина на Охотское море отнюдь был не самоцелью, а лишь способом достижения реки «Чирколы» со стороны моря.

В мае 1639 г. казаки спустились на большом дощанике устькутской постройки вниз по Алдану до устья Майи за 8 дней. Столь долгий переход по Алдану нас теперь не должен удивлять. Как сообщила мне географ школы в Кутане Л. Д. Абрамова, расстояние от устья Янды до устья Майи - 265, а не 100 км, как считалось ранее. Да и Алдан тогда еще не был полностью свободен от льдов.

Уже при плавании вверх по Майе москвитинцы случайно узнали, что среди сопровождающих их «вожей» (проводников) эвенов и эвенков есть две женщины, ранее побывавшие в плену на юге у серебряной горы. Именно от них русские впервые узнали второе наименование реки «Чиркол» - «Омур», «Амур», которое благодаря москвитинцам впоследствии стало известным не только в России, но и во всем мире10. От других тунгусов москвитинцы узнали, что серебряная гора, находящаяся на Амуре «блиско моря», стояла в земле «натков» (или «анатырков»), т. е. явно нижнеамурских нанайцев.

Любопытно отметить, что 3 года спустя аналогичные известия о серебряной горе в земле «наттов» русские услышали от эвенов и в верховьях Яны и Индигирки, но там приходящие с юга эвены большую реку называли «Нерогой»11. Еще в 1950 г. Н. Н. Степанов справедливо идентифицировал Нерогу с Амуром 12. Скорее всего, название «Нерога» (или «Нурга», «Нургу», «Нуруга»и др.) произошло от названия «Нургань», как в XV-XVII вв. назывался район нижнего Амура13.

По мнению Н. Н. Степанова, рассказ о серебряной горе был фантастичным14. На самом же деле речь несомненно шла о реальной нижнеамурской горе Оджал, которую в старину называли «Серебряной»15. Наименование же «Оджал» произошло от тунгусского рода оджал (одзял, или, по-арсеньевски, узала)16.

Главной задачей похода И. Ю. Москвитина стал сбор сведений о нижнеамурской серебряной горе Оджал. Для достижения этой цели они должны были сперва выйти на Охотское море, а затем с моря проникнуть на Нижний Амур.

В литературе весьма часто утверждают, что москвитинцы будто бы с р. Майи свернули на р. Юдому (в прошлом так поступали все, кто этим путем ходил на р. Охоту). Но, как удалось установить по архивным документам, юдомский путь с р. Майи стал известен русским лишь 10 лет спустя. А в 1639 г. «вожи» - эвены и эвенки - провели москвитинцев другим путем - не на правый приток Майи, Юдому, а на левый - Нудыми («Нюдми»). Замечу, что историк И. Е. Фишер, бывавший на р. Майе еще в середине XVIII в., предупреждал читателей своей книги, чтобы они не путали Нудыми («Нюдми») с Юдомой17.

Для похода вверх по мелководной Нудыми пришлось построить две мелко сидящие «бударки» (байдарки). Их перенесли через Джугджур до речки «Волочанки», впадающей в р. Сикшу, и уже по ней смогли достичь р. Ульи, впадающей в Охотское море18. На «бударках» шли только до водопада на р. Улье, который обошли берегом, после чего для дальнейшего плавания построили большую «лодью». Этнограф В. А. Тураев, бывавший на нудымском перевале через Джугджур, отмечал: «Высота перевала здесь едва ли достигала ста метров, а пологие, удивительно ровные и гладкие подходы к нему как со стороны Нудыми, так и Ульи сводили на нет и эту высоту»19. Так выяснилось, что москвитинцы при переходе через хребет Джугджур особых трудностей не испытывали.

К сожалению, точная дата первого выхода русских на Тихий океан пока еще не установлена. Однако сопоставление различных исторических данных, и в первую очередь сведений о начале сбора ясака на Улье среди эвенов и эвенков, позволило выяснить, что москвитинцы смогли достичь берегов Охотского моря в августе 1639 г.20

Вот уже более 10 лет в устье Ульи стоит памятник, посвященный этому важному событию в истории нашей родины. На памятнике надпись: «Казаку Ивану Москвитину и его товарищам: Дорофею Трофимову, Ивану Бурлак, Прокопию Иконнику, Степану Варламову, Алферу Немчину, Ивану Онисимову, Тимофею Овдокимову, Ивану Ремез, Еремею Епифанову, Денисову „Пеньке", Василию Иванову, Дружину Иванову, Семену Петрову - первым русским, вышедшим в 1639 году к берегам Тихого океана благодарные потомки»21. Данный список был заимствован из моей публикации 1959 г.22 с необоснованным пропуском имен Афанасия Иванова и Нехорошего Иванова Колобова. Но с тех пор по документам удалось установить еще ряд имен участников похода. Это – Иван Иванов, Павел Иванов, «Пятунька» Иванов, Никита Ермолаев, Сергей Корнилов, Кирилл Осипов, Даниил Федосов, Клим Олексеев, Потап Кондратьев и умерший Петр Саламатов 23. Следовательно, теперь из 31 участника исторического похода нам известны 25 имен.

Поход к морю проходил в нелегких условиях: «До Ламы идучи, кормились деревом, травою и кореньем» - отмечал Москвитин24. Поэтому, как только на Улье москвитинцы узнали о существовании богатой рыбой р. Охоты, они решили совершить туда поход. Сам Москвитин на речной лодье повел на север 19 человек. Вышли в путь «из зимовья в Покров Богородицы», т. е. 1 (11) октября 1639 г. Дошли до Охоты через три дня, т. е. 4 (14) октября, и на следующий день оказались на Ураке25. Здесь у местных «шелганов» (эвенский род) взяли первых аманатов, которых увезли на Улью. Версия о том, что тогда москвитинцы будто бы доходили даже до р. Тауй, опровергается документально27.

Видя «малолюдство» русских, эвены с Охоты и Урака решили, «взяв с собою 600 человек», идти на Улью, чтобы освободить своих «родников»28. Уже в ноябре им удалось совершить свое первое нападение на москвитинцев. Огнестрельное оружие позволило его отбить. Второе нападение последовало весной – 3 (13) апреля 1640 г. Тогда пришли «горбиканской земли князец Ковыр, а с ним девятьсот человек»29. На этот раз эвены выручили своих «родников». Но москвитинцам удалось захватить семь других аманатов. Среди них был тойон, который сообщил, что «от них направо в летнюю сторону на море по островам живут тынгусы ж, гиляки сидячие, а у них медведи кормленные». Так русские впервые узнали о существовании оседлых нивхов-гиляков.

И возникает вопрос: о каких островах идет здесь речь? Некоторые историки утверждают, что о Шантарских островах. Но для этнографов очевидно: на Шантарах никогда не было оседлых («сидячих») нивхов. Сюда нивхи заходили изредка - только на время зимней охоты и когда вели торговлю мехами со своими южными соседями. Однако в середине XVII в. из-за маньчжуро-китайской войны и войны с сахалинскими айнами такая торговля полностью была прекращена. В 1653 г. напротив Шантар на р. Тугуре был поставлен русский Тугурский острожек. Основатель его И. А. Нагиба справедливо указывал, что тогда острожек окружали только тугурские эвенки, а ближайшие селения «гиляков» (нивхов) находились не на Шантарах, а далеко на востоке. Исключение составлял лишь небольшой «выселок» на материке в заливе «Учальды» (губа р. Усалгин) 32. Б. О. Долгих, бесспорно лучший советский знаток этнической истории Дальнего Востока XVII в., достоверно установил, что в середине XVII в.(как и в XIX-XX вв.)33 крайне западным «рубежным» селением оседлых нивхов («сидячих гиляк») на Охотском побережье был «Коулинский улус», т. е. селение Коль (или Куль) в Сахалинском заливе34. Эти данные не оставляют сомнений в том, что в середине XVII в. островами «сидячих гиляк» назывались острова, расположенные к югу от нивхского селения Коль, что подтверждается в какой-то степени картой Сибири Исбранта Идеса, выпущенной в Амстердаме в 1704 г. хорошим знатоком русских документов XVII в. Николасом Витсеном35. На этой карте напротив Тугура изображены Шантарские острова и вдали от них - цепочка островов у самого устья Амура (на карте здесь – надпись «РориIi giliaki» - «народы гиляки»). Несомненно, это москвитинские «острова Гилятцкой орды». Первый, самый малый остров «сидячих гиляк» - о. Лангр (Байдукова), а самый крупный - о. Сахалин. Все эти острова были хорошо известны охотским эвенам, на своих батах часто совершавших плавание к устью Амура и на Сахалин. И неудивительно, что в этих местах, как показали исследования советских археологов (А. П. Окладникова, Р. С. Васильевского и др.),была единая охотская культура.

Таким образом, стало очевидным, что самые ранние сведения о Сахалине и соседних малых островах, а также об их жителях - оседлых нивхах были получены русскими от охотских эвенов в устье Ульи еще весной 1640 г.

Поскольку острова «сидячих гиляк» (оседлых нивхов) были расположены на пути к устью Амура, москвитинцы и решили в свое южное плавание 1640 г. взять в качестве «вожей» эвенов-информаторов.

Более двух веков (до 1951 г.) историки считали, что москвитинцы далее р. Уды не плавали. Такое впечатление у них создалось благодаря использованию единственного тогда известного документа о походе москвитинцев - «Росписи рек, имяна людем» 36. Но в 1951-1952 гг. произошло неожиданное: дважды была опубликована (к сожалению, с неоправданными купюрами) интереснейшая «скаска» участника похода И. Ю. Москвитина - казака Нехорошего Иванова Колобова, записанная на Ленском волоке в начале 1646 г.37 Ко всеобщему удивлению исследователей, в ней было сказано: «...до онатырков (т. е. амурских нанайцев) не доходили, а гиляков, которые живут по островам, тех проходили...а то де амурское устье они видели через кошку»38.

Одни исследователи (А. И. Андреев, М. И. Белов, С. В. Обручев и др.) поверили в достоверность этого сообщения, другие начали возражать. Так, И. М. Забелин неосторожно заявил: «Это, разумеется, ошибка»39.

Иную версию выдвинул Н. Н. Степанов. В 1958 г. он предположил, что в «скаске» Н. И. Колобова речь идет о плавании охотских эвенов, а не москвитинцев 40. Версию Н. Н. Степанова в 1971 г. поддержал Д. М. Лебедев 41,который в 1958 г. признавал, что именно москвитинцы видели устье Амура «через кошку» В 1984 г. мысль Н. Н. Степанова [без ссылки на ее автора] подхватил сахалинский историк М. С. Высоков43. Но ни Д. М. Лебедев, ни М. С. Высоков не знали, что еще в октябре 1959 г. на заседании Географического общества СССР Н. Н. Степанов публично отказался от своей версии. Почему же?

Дело в том, что в 1958 г. впервые в печати было сообщено о замечательной находке московского историка П. Т. Яковлевой - «распросных речах» И. Ю. Москвитина, записанных в Томске 28 сентября 1645 г.44. При знакомстве с текстом этого ценнейшего документа стало очевидным, что до района устья Амура и до «островов Гилятцкой орды» ходили безусловно сами москвитинцы45.Следовательно, рассказ Н. И. Колобова был вполне достоверным. Именно после публикации полного текста «распросных речей» И. Ю. Москвитина многие сомневающиеся изменили свое мнение. Так, 8 марта 1964 г. Б. О. Долгих писал автору этих строк: «Это прекрасный документ, и я теперь верю, что Москвитин доходил до устья Амура».

Но оставалось неясным, почему же существует явное противоречие между тремя итоговыми документами похода И. Ю. Москвитина: почему в «Росписи рек, имяна людем» ничего не говорится о плавании москвитинцев к району устья Амура и даже не упоминаются гиляки, а в двух других документах об этом рассказывается подробно?

Только недавно найдено простое объяснение этому. Оказалось, что во всем повинно острое соперничество между ленскими и якутскими казаками. Якутские власти очень холодно встретили прибывших в 1637 г. в Якутск незваных томичей. Они даже не хотели им выделять «тунгусского толмача». Его пришлось брать насильно46. В Сибирский приказ были отправлены многочисленные жалобы якутских властей на томских казаков47. А когда москвитинцы вернулись в Якутск, то только что прибывший туда первый якутский воевода П. П. Головин отобрал у них всю пушнину, собранную в ясак (11 или 12 сороков соболей) 48 и потребовал от Москвитина представить «роспись всему его ходу»49.

Поскольку москвитинцы рассчитывали еще раз вернуться в район устья Амура, то они в представленной ими в Якутске «росписи» явно сознательно умолчали и о гиляках, и об устье Амура, но упомянули о крайне трудном пути с Уды к «Чин» (Зее)50. О том, что «Роспись рек, имяна людем» была сделана в Якутске, свидетельствует ее вводная фраза: «Куда ходят на Ламу из Якутцкого острогу»51 (здесь и далее курсив в цитатах мой - Б. П.).

А в Томске Москвитин уделил особое внимание именно морскому пути к устью Амура и предложил этим путем отправить около тысячи человек 52.

Так стало понятным, почему И. Ю. Москвитин в июле 1641 г. в Якутске явно сознательно умолчал о морском пути к устью Амура, и о живущих там гиляках.

Естественно, возник вопрос: до какого конкретного места в районе устья Амура смогли дойти сами москвитинцы? Найти правильный ответ помогают три подробности, сообщенные самими москвитинцами. 1. Они дошли до такого места, где видели устье Амура через какую-то «кошку». 2. На подходе к этому месту им пришлось пройти мимо островов «сидячих гиляк», т. е. оседлых нивхов. 3. Они дошли на своих кочах на пути к устью Амура до места столь большого скопления гиляков-нивхов, что из-за своего «безлюдства» (или, точнее, «малолюдства») вынуждены были повернуть назад, отказавшись от намерения пройти в устье Амура к серебряной горе в земле «наттов», или «онатырков».

В прошлом я допускал, что под «кошкой» москвитинцы могли иметь в виду Петровскую косу и что они приняли северный вход в Амурский лиман за устье Амура. Однако острова оседлых нивхов находились несомненно южнее Петровской косы. Непреодолимой преградой для москвитинцев тогда могли стать скорее всего нивхи, находившиеся непосредственно в районе устья Амура. Как свидетельствовал И. А. Нагиба, именно там в середине XVII в. было особенно много нивхских лодок 53. Поэтому мне кажется, что москвитинцы, вероятнее всего, смогли побывать действительно у реального устья Амура, тем более что именно в этом районе в прошлом имелась «кошка». Д. Афанасьев, описывая в 1864 г. Николаевск-на-Амуре и характеризуя Константиновский полуостров в устье Амура и прилегающий к нему залив, писал: «Низ залива к востоку ограничивается намывной из дресвы (мелкий булыжник) косою, по-местному - кошка»54.

Бесспорно, во время плавания к этому месту москвитинцы видели сахалинский берег. Геодезист И. Ф. Панфилов, неоднократно работавший в Сахалинском заливе, утверждает, что в ясную погоду уже на пути к Амурскому лиману видна гористая часть сахалинского полуострова Шмидта. Еще яснее виден сахалинский берег при входе в Амурский лиман. Наконец, при плавании по Амурскому лиману тоже вдали часто «миражит» о. Сахалин 55.

Допускаю, что москвитинцы даже сами могли высаживаться на берег Сахалина. За это говорит внимательный анализ следующего важного сообщения Н. И. Колобова: после того, как эвен (информатор) в устье Ульи сообщил москвитинцам о гиляках, живущих по островам, он же рассказал и о побоище, которое устроили «бородатые люди» гилякам якобы на устье Уды. Колобов утверждал, что сами москвитинцы «на том побоищи, где гиляков те бородатые люди побили, были и суды их в чем они приходили, струги однодеревные жгли, да тут же нашли дно цининного сосуда»56.

«Струги однодеревные» весьма типичны для айнов. Были у них и «цынинные сосуды» (фарфоровые или фаянсовые), и упоминавшиеся в том же сообщении Колобова «азямы» (халаты) и топорики. Все это не оставляет сомнения в том, что здесь шла речь о сахалинских айнах. Но скажем прямо, на р. Уде таксе событие никак не могло произойти, так как ни нивхи, ни тем более южносахалинские «бородатые» айны до столь далекой реки не могли дойти. Данные айнского и нивхского фольклора полностью подтверждают, что в XVII в. Неоднократно велись айнско-нивхские войны, главным образом на территории Сахалина. Известно, что самое большое сражение произошло в XVII в. в сахалинском заливе Уанды, название которого- в переводе и означает «битва» 57. Не исключено, что лицо, записавшее рассказ Колобова на Ленском волоке, могло принять название «Уанды» за «Уды».

Таким образом, нет никаких сомнений в том, что именно москвитинцы были русскими первооткрывателями «островов Гилятцкой орды». Но весьма показательно, что в дальнейшем, в XVII в., название «Гилятцкий остров» закрепилось лишь за одним, самым большим островом «сидячих гиляк» - за Сахалином. Так, участники похода В. Д. Пояркова 9 ноября 1645 г. сообщали в Якутске: «...а от усть Амура до острова Гиляцково мерзнет лед, ставает вовсе»58. И то, что русские называли нивхов «гиляками» (от «гилэко» охотских эвенов, а не от этнонимов «гилэми» или «цзилими», употреблявшихся на Амуре), со всей очевидностью свидетельствует, что само название «Гилятцкой остров» явно возникло еще на Охотском побережье и своим появлением в лексиконе русских обязано москвитинцам. Поярковцам же оно стало известно потому, что в походе В. Д. Пояркова принял участие (как выяснилось только в 1977 г.!) толмач И. Ю. Москвитина Семен Петров Чистой59. Сведения москвитинцев о Сахалине, большом острове, населенном гиляками, дошли и до участников посольства Н. Г. Спафария (1675-1678 гг.). В его характеристике Сахалина есть сведения о гиляках, которые «медведей кормленных держат»60; несомненно, они исходили от москвитинцев. Очень характерно и другое сообщение Н. Г. Спафария: «А когда казаки были на усть Амура, гиляки, народ, который живет на море, сказали казакам, что от устья Амура по берегу морскому можно ехать в седьмой день в каменный город... А казаки для малолюдства не смели ехать» 61. Это известие тоже явно исходит от москвитинцев: ведь когда они действительно «были на усть Амура», то слышали от одного тунгуса (но не гиляка!), что от устья Амура на седьмой день можно доехать до серебряной горы и находящейся около нее крепости 62 И как мы уже знаем, сами москвитинцы не решились туда ехать из-за своего «безлюдства».

От Н. Г. Спафария первое русское название Сахалина - «Гилятцкий остров» дошло до голландского ученого Н. Витсена, назвавшего его в одном случае «островом Гилят (Giliat)»63. «Гилят» - это родительный падеж от этнонима гиляки, впервые введенного в оборот москвитинцами.

Все эти факты лишний раз подтверждают правильность вывода, что именно москвитинцы были русскими первооткрывателями Сахалина. И это открытие было сделано за три года до голландца М. Г. де-Фриса, побывавшего в 1643 г. в сахалинских заливах Анива и Терпения и принявшего Сахалин за северную оконечность о. Иедзо (Хоккайдо)64.

Отметим, что желание москвитинцев прийти в район устья Амура и к «островам Гилятцкой орды», а затем оттуда дойти до нижнеамурской серебряной горы, еще более окрепло во время обратного плавания 1640 г. по Охотскому морю.

Где-то около р. Тугур москвитинцам удалось захватить какого-то эвенка, от которого толмач Семен Петров Чистой смог собрать новые, весьма богатые сведения о Приуралье и Сахалине. По словам Ивана Москвитина, этот эвенк утверждал, что в устье Амура «живут сиделыя люди деревнями, в трех деревнях триста человек, а имя им натки, а хоромы у них, сказывает, избы и дворы, как у русских людей, а хлеб к ним привозят сверху Омуром рекою, а крепости у них около тех деревень никакой нет, а бой лушной да копейной, а железа на них куяки и пансыри, а делают те куяки и пансыри сами»65.

Очевидно здесь смешались воедино реальные сведения об амурских гиляках-нивхах и нанайцах («имя им натки»). Далее тот же эвенк подтвердил, что в Приамурье есть серебряная гора, которую охраняют «караульщики... с луками да с копьями»66.

Тогда же, по словам Н. И. Колобова, москвитинцы получили от тунгусов новые сведения и о «бородатых людях»: «А сказывали те тунгусы, что от них морем до тех бородатых людей недалече»67. Вне всякого сомнения, это сообщение могло относиться только к южносахалинским бородатым айнам, живущим на берегу моря.

Примечательно, что четверть века спустя именно в районе Тугура, русские услышали от местных эвенков рассказ о «кувах», а не о тех сахалинских айнах б8. Весьма показательно и то, что в далеком прошлом на юго-западе Охотского побережья Сахалин был известен и под названием явно айнского происхождения - «Янкур»б9, что в переводе с айнского означает «дальний народ» (в словаре Бэчелера: «уа-un-guru»70). Наконец, тот же, захваченный у р. Тугур эвенк еще раз подтвердил москвитинцам, что во время своего плавания в районе устья Амура они видели «острова Гилятцкой орды». Иван Москвитин сообщал: «И тот тунгус им говорил, что были де они тут, где гилятцкая орда, от коих островов воротилась»71. Уже по этой фразе видно, что под «островами Гилятцкой орды» подразумевались острова, находившиеся где-тона востоке от Тугура, недалеко от устья Амура.

Очевидно, при обратном плавании москвитинцы вторично прошли мимо Шантарских островов, об открытии которых не стали сообщать, так как они не были заселены.

Возвращаясь назад, москвитинцы зазимовали в устье Алдомы. Там они получили от одного эвенка «три круга серебряных, а носят их на платья набив». Естественно, Москвитин стал расспрашивать, откуда они вывезены. «И тот тунгус сказал, что то серебро той горы, где плавят плавильщики»73 и добавил, что в этот район «ходят де с моря в Омур реку торговые суды, а которово государства и с какими товарами, того тот тунгус не ведает»74.

Считая все эти сведения весьма важными, Москвитин решил после зимовки на Улью не возвращаться, а спешно идти уже весной вверх по Алдоме на перевал через Джугджур. Оттуда он вышел к верховьям Северного Уя, по которому спустился на р. Майю. С устья Майи, где к тому времени возникло новое русское зимовье, он, не заходя в Бутальский острог, прямо пошел в Якутск, куда и прибыл в 20-х числах июля 1641 г.75 Тогда-то Якутский воевода П. П. Головин и отобрал у москвитинцев всю собранную ими «соболиную казну» и оставил часть вернувшихся казаков у себя на службе. Так, томичи Иван Онисимов, Алфер Немчин и Дорофей Трофимов были отправлены в Жиганы для дальнейшего следования с Максимом Телициным в Арктику76. Сам же Иван Москвитин с небольшой группой томичей отправился из Якутска в Томск. Уже 6 августа 1641 г. группа участников похода Москвитина прошла через таможню Ленского волока.

Таким образом, используя новые архивные документы и данные этнографии, удалось весьма существенно уточнить подлинную историю похода И. Ю. Москвитина, которая с 1970 г. и вплоть до наших дней (1990 г.) искажается в различных сочинениях А. И. Алексеева. Чтобы такой упрек не был воспринят как голословный, напомню краткую историю весьма вольных рассказов А. И. Алексеева о походе И. Ю. Москвитина, начиная с его магаданской книги «Отважные сыны России».

Уже тогда, в 1970 г., А. И. Алексеев так описывал поход Москвитина: «Через горы и дремучие леса, по рекам и озерам вышел на Охотское море в 1639 году Иван Юрьев Москвитин с группой томских казаков. Путь Москвитина лежал по рекам Алдану, Мае и Юдоме, затем через высокий прибрежный хребет Джугджур и оттуда по реке Улье вниз к морю. Основав в устье этой реки новое зимовье, Москвитин и его товарищи в том же году совершили походы и плавания вдоль берегов Охотского моря как к северу - до Тауйской губы, так и к югу -до реки Уды, а по некоторым сведениям и южнее.

Здесь спутникам Москвитина местные жители - нивхи, ульчи, гольды, дучеры, натки и другие - рассказали о большой реке, на которой живут богатые люди. Живут эти люди оседло, держат скот, пашут землю, меняют хлеб на соболей, имеют много золота, серебра, дорогих тканей. Называют этих людей даурами»77.

После всего нами изложенного нетрудно убедиться, как много ошибок оказалось в этих двух абзацах. Мы уже знаем, что Москвитин не ходил по Юдоме и не плавал «до Тауйской губы». В походе участвовали не одни томские казаки, но и беглые красноярские, которые составили более трети участников похода. Добавлю: ни по каким озерам москвитинцы не ходили вообще, а Джугджур в месте их перехода не был высоким. Южнее устья Уды москвитинцы не ходили, а ходили на восток. И было это уже не в 1639 г., а летом 1640 года.

«Нивхи, ульчи, гольды, дучеры, натки» ничего москвитинцам не рассказывали, так как они вообще с ними не беседовали. Войти в контакт с нивхами москвитинцы просто побоялись, а остальные упомянутые А. И. Алексеевым народы никак не могли встретиться с москвитинцами, поскольку на Охотском побережье никогда не жили. К тому же Алексеев явно не знал, что «дучерами» (дючерами) называли и гольдов, и наток78, и поэтому «дучеров» никак нельзя отнести к особому народу, - все эти три этнонима относились к предкам современных нанайцев. Что касается упомянутых Алексеевым ульчей, то получение сведений о них москвитинцами явилось бы поистине научной сенсацией, так как в сообщениях и москвитинцев, и поярковцев пока не удалось обнаружить каких-либо сведений, относящихся к ульчам. Кое-кто полагает, что ульчи сформировались как особая народность лишь в конце XVII в., когда в обезлюдевший из-за военных действий в середине XVII в. район на Амуре, неподалеку от устья Амгуни, переселились ушедшие с Охотского побережья тунгусские группы, быстро сблизившиеся с нивхами и частично с нанайцами. Что касается дауров, то об их существовании москвитинцам было известно еще на Алдане. А вот о главных информаторах москвитинцев - эвенах и эвенках – Алексеев вообще не упомянул.

И вот при столь странном представлении о походе И. Ю. Москвитина А. И. Алексеев в 1971 г. решил выступить в Южно-Сахалинске на исторических чтениях с утверждением, что москвитинский казак Н. И. Колосов вообще не был у устья Амура и у берегов Сахалина и будто бы у москвитинцев никаких 17-метровых кочей не было.

Нетрудно понять, как возникло это ошибочное утверждение Алексеева. Во-первых, он был явно в плену старых представлений о том, что москвитинцы доходили только до р. Уды. Во-вторых, он не знал о произвольных купюрах в публикации «скаски» Н. И. Колобова в 1951 и 1952 гг., из-за чего из текста документа выпала очень важная фраза о том, что во время нападения эвенов в апреле 1640 г. «в те поры в острожке были не все, только половина, а другая половина, пятнатцать человек делали два коча». Впервые эта фраза была восстановлена Н. Н. Степановым в 1958 г.79 Не знал А. И. Алексеев и о моей публикации в Томске «распросных речей» И. Ю. Москвитина, где достаточно ясно сказано: «А на весну пошли на море на святой неделе, а суда делали зимой по осьми сажень. А морем шли с вожами подле берег к гилятцкой орде к островам»80. Восемь сажень - около 17 метров. Очевидно, что на столь больших кочах можно было действительно совершить достаточно далекое плавание.

Неудивительно, что никто из серьезных исследователей это выступление А. И. Алексеева не поддержал.

Тем не менее он продолжал упорствовать. В 1973 г. в Южно-Сахалинске вышла его статья о сахалинском агрономе М. С. Мицуле, которая начиналась со следующего абзаца: «История открытия, исследования изучения и в конечном счете освоения русскими людьми края земли и дальневосточной жемчужины - Сахалина начинается с XVII в. с посещения Сахалина участниками похода В. Д. Пояркова (1644-1645 гг.), участниками плавания И. А. Нагибы во времена Е. П. Хабарова и О. Степанова»81.

Абзац этот также по-своему характерен. В нем опять искажается истина. Во-первых, умышленно замалчивается роль москвитинцев в истории открытия Сахалина. Во-вторых, совершенно произвольно объявляется о посещении Сахалина В. Д. Поярковым и И. А. Нагибой.

Еще в 1955 г., изучая подлинные «распросные речи» первых поярковцев, вернувшихся в Якутск, я обнаружил на обороте одного листа следующую запись, сделанную 9 ноября 1645 г.: «...гиляки сказывали: есть де на усть Амуре реки в губе остров, а на том же острову дватцать четыре улуса, а живут де те гиляки ж, а в улусе де юрт есть по сту и по пятидесяти...»82. Вполне очевидно, что здесь идет речь о Сахалине. Если бы поярковцы сами побывали на Сахалине, им не потребовалось бы ссылаться на сведения амурских гиляков (нивхов).

Из текста того же документа ясно, что зимой поярковцы не делали попытки добраться до Сахалина, а весной им уже было не до Сахалина, да у них и не было соответствующих судов для такого плавания. Для похода вдоль берега к р. Улье они приспособили свои речные дощаники - нашили на них «нашвы» (дополнительные борта). А на таких ненадежных судах они могли плавать только вдоль берега. Они так и говорили: «А с усть Амура реки шли морем до Ульи реки двенатцать недель. Потому де долго шли что де всякую губу обходили. А напрямь де будет с усть Амура до Ульи реки парусным погодием дней с десять»83. Последний же важный вывод поярковцы сделали из опыта москвитинцев, плававших по Охотскому морю на морских кочах. Таким образом, вопреки утверждениям А. И. Алексеева, самим поярковцам, к сожалению, так и не удалось посетить Сахалин.

Ошибочно утверждение Алексеева и в отношении группы И. А. Нагибы. Сам Нагиба сообщал: «... а на усть де Амура реки стоят гилятцкие улусы юрт по 200 и больше, а из губы де с камени и за губою видят островы и на тех островах видят многие юрты, только Ивашко с товарищами на тех островах сами не бывали» 84. Сказано достаточно четко!

Продолжая весьма упорно изыскивать новые аргументы в пользу своей точки зрения, Алексеев и в последующие годы пытался доказать, что москвитинцы в 1640 г. будто бы не располагали достаточным временем, чтобы успеть дойти до устья Амура.

Ради этого он стал утверждать, что москвитинцы в 1640 г. плавали на север, к р. Охоте85. Как мы уже показали, такое плавание на самом деле было совершено еще в октябре 1639 г. Далее Алексеев сообщил, что москвитинцы в 1640 г. успели построить на р. Уде Удский острог86. Но документы ясно показывают, что никакого Удского острога москвитинцы не создавали. Впервые Удский острожек был поставлен почти 40 лет спустя - не ранее 1679 г.87.

Но, пожалуй, наиболее произвольно изложил А. И. Алексеев историю похода И. Ю. Москвитина в книге «Береговая черта», изданной в Магадане в 1987 г. Уже на первых страницах этой книги Алексеев пытается доказать, что русские еще задолго до похода Москвитина имели некоторое представление о районе отечественного Дальнего Востока и его «береговой черте». Он пишет: «Важно, что русским людям еще до похода И. Ю. Москвитина, не говоря уже о походах В. Д. Пояркова и Я. П. Хабарова, а также плаваниях С. Дежнева и Ф. Алексеева, речная сеть Восточной Сибири и Дальнего Востока, а также общие контуры береговой черты северо-востока Азии были настолько известны, что эти сведения даже проникли в печать» 88.

Но никаких «домосквитинских» сведений «в печати» XVII в. никогда не было. Алексеев просто вводит читателя в заблуждение. Он цитирует «Книгу Большому чертежу», в которой сказано: «От Лены и по реке Олекмы до Тугирского острогу 7 недель, а от Тугирского через волок по Урке реке вниз до Асмугу реки и до Даурского Лапкаева города 10 дней, а с усть реки Шингалу вниз проход в Никанское царство». Комментируя этот текст, Алексеев принял «Шингал» за Амур, хотя очевидно, что речь идет о р. Сунгари. Не понял он и того, что «Асмуг» - это искаженное «Амур». Упустив из вида, что русский Тугирский острог был основан только во второй половине 40-х годов XVII в.. Алексеев объявил, что все это было написано еще... в 1627 г.! Но каждый серьезный исследователь без труда может убедиться, что цитированный абзац заимствован из дополнения к «Книге Большому чертежу», написанного только в 1673 г.89 И можно совершенно твердо сказать, что первые представления о береговой черте Дальнего Востока были получены лишь в результате похода И. Ю. Москвитина.

Причины организации самого похода И. Ю. Москвитина в книге А. И. Алексеева 1987 г. подаются также совершенно произвольно. Алексеев утверждает, что Москвитин был послан с Алдана «для отыскания Ламы-реки, которая представлялась текущей параллельно Лене и впадающей в море к востоку от нее... Мыслилось, что, добравшись до Ламы-реки (считалось, что истоки ее на китайской территории), можно, поднявшись по ней, дойти и до Китая»90.

Но мы уже знаем, что эта версия ничего общего с действительностью не имеет. Ни о какой р. Ламе, будто бы текущей параллельно Лене, ни Москвитин, ни его начальник Копылов никогда не писали. Никогда в их планы не входило проникновение в Китай. Это явно импровизация самого А. И. Алексеева. Если у них возник интерес к «Ламе», то только к «морю-окияну» - к Охотскому морю.

В книге 1987 г. Алексеев решил еще раз подвергнуть критике мои взгляды. На этот раз он начал с заявления, что в москвитинских документах будто бы нет никаких сведений о сахалинских айнах91. Известия о «бородатых даурах», до которых «морем не далече», уверял он, никакого отношения к айнам не имеют. Но Алексеев упускает из вида следующее: еще в 1958 г. Н. Н. Степанов совершенно справедливо писал, что в сообщении казака Н. И. Колобова о «бородатых даурах» были «слиты воедино рассказы тунгусов о даурах и айнах», ибо настоящих дауров никак нельзя было называть «бородатыми», так как монголоиды дауры «не отличались развитым волосяным покровом»92. Да и сведения о них были частично получены в том районе, где сахалинских айнов знали и называли «кувами». Дауры же никогда не жили на морском побережье и не были морскими охотниками-рыболовами.

В работе 1987 г. А. И. Алексеев впервые признал, что москвитинцы могли за «кошку» принять Петровскую косу на подступах к северному входу в Амурский лиман. Тем самым он вынужден был принять мое прежнее основное положение, что москвитинцы в 1640 г. смогли побывать в районе устья Амура. Но если за устье Амура был принят северный вход в Амурский лиман, то это означает, что москвитинцы видели не только материковый берег, но и берег Сахалина. Однако признать подобное Алексеев не хочет: ведь тогда станет очевидной несостоятельность его попыток доказать, что москвитинцы не были первооткрывателями Сахалина. Оказавшись в столь щекотливом положении, Алексеев пошел на новую уловку: он объявил, что москвитинцы спокойный залив Счастья приняли... за устье Амура!93

Столь же рьяно Алексеев пытается доказать, что в районе устья Амура в XVII в. не было никакой «кошки» и что «заметить... и определить» устье Амура «было тогда просто невозможно»!94 Сообщение же Афанасьева о том, что в прошлом именно в устье Амура «была коса из дресвы... по-местному „кошка"», он просто игнорирует.

Весьма курьезна попытка А. И. Алексеева переселить «онатырков» на Охотское море. Казак Колобов справедливо указывал, что на Амуре ниже дауров жили «анатарки сидячие, недошод до усть Муры». Поскольку москвитинцам не удалось войти с моря в устье Амура, Колобов отметил, что «тех онатырков не доходили». Алексеев же в эти вполне ясные сообщения попытался вложить иной смысл. Он пишет: «...если понимать под „усть Муры" устье Амура, выходит, что эти люди жили недалеко от гиляков на побережье Сахалинского залива на его материковой части». Но там никогда нанайцы не жили, а только «гиляки» (нивхи). Эта фантазия ему потребовалась, чтобы сразу выдвинуть две новые «гипотезы». «А почему бы не предположить, -пишет А. И. Алексеев, - что в приведенном рассказе несколько сдвинуто место действий и не принять анатарков (анатарок или онатырок сидячих) за жителей долины реки Нангтары (Нантары или Лантары), впадающей в Охотское море южнее залива Аян - как раз на пути москвитинцев? Вполне вероятно, что так оно и есть. А почему бы не предположить, что Шантарские острова (Шантары) имеют отношение к названию анатырков.»96 Конечно, все можно предположить. Но имеют ли подобные гипотезы что-либо общее с наукой?

Меня спрашивают: почему я только теперь критикую А. И. Алексеева? В публичных своих выступлениях, начиная с 1971 г., я уже неоднократно критиковал многие произвольные суждения А. И. Алексеева. Но в печати мои статьи пропущены до сих пор не были: мне заявляли, что подобная критика «может подорвать авторитет дипломированного автора». Подобное «непротивление злу» привело лишь к негативным результатам. В октябре 1989 г. на конференции в Южно-Сахалинске был зачитан доклад А. И. Алексеева, в котором он опять повторял свои старые домыслы и даже попытался их «развить». Так, он смело утверждал, что «Ламское море» получило свое название от «реки Ламы» (явно не ведая, что слово «лама» означает «море»!) и что нивхи будто бы жили... «от Уды до залива Счастья». Столь же уверенно он причислил к своим единомышленникам покойных Е. П. Орлову и М. И. Белова. Алексеев писал, что они приняли «сначала за правду „скаску" Н. И. Колобова», а затем якобы упомянули, что «согласно новейшим исследованиям Москвитин дошел до реки Уды». Но Орлова в печати вообще никогда не касалась этого вопроса, а М. И. Белов писал прямо противоположное: «Свидетельство Колобова о том, что вместе с Москвитиным они были вблизи устья Амура и даже видели его из-за прибрежной полосы (кошки), существенно дополняют наши сведения об этом историче-ском походе». И тут же Белов упрекнул «новейшего исследователя» Н. Н. Степанова за то, что в 1943 г. тот ошибочно утверждал: «Москвитин дошел лишь до устья Уды».97 Не очевидно ли, что подобная манипуляция в истолковании ясного текста в науке совершенно недопустима. Вот почему и возникла необходимость показать в данной статье несостоятельность многих произвольных утверждений А. И. Алексеева. Восстанавливая историческую правду о походе И. Ю. Москвитина, я в то же время стремился показать, насколько полезны данные этнографии для историков географических открытий. Не сомневаюсь, что при разумном их использовании они помогут исследователям решить и другие вопросы, волнующие историков.

Примечания

1 Центральный гос. архив древних актов (далее - ЦГАДА). Сибирский приказ (далее СП). Стб. 261. Л 62.

2 В. А. Туголуков ошибочно считал, что русские впервые встретились с эвенами в верховьях Индигирки (см.: Вопр. истории. 1971. № 3. С. 214).

3 Открытия русских землепроходцев и полярных мореходов XVII в. на северо-востоке Азии (далее - ОРЗПМ). М., 1951. С. 139.

4 ЦГАДА. СП. Стб. 368. Л. 183-184.

5 Там же. См. также: Стб. 261. Л. 62.

6 Полевой Б. П. Новый документ о первом русском походе на Тихий океан («Распросные речи» И. Ю. Москвитина и Д. Е. Копылова, записанные в Томске 28 сентября 1645 г.) // Тр. Томск, обл. краевед музея. Т. VI. Вып. 2. (1963). С. 27.

7 Шренк Л. Об иногородцах Амурского края. СПб., 1883. Т. I. С. 150.

8 Полевой Б. П. Указ. раб. С. 30-31.

9 Распространено мнение, что еще в 20-х годах XVII в. Амур стал известен русским под названием «Каратал». Но это ошибка: «Караталом» тогда назывался Тэлгир-Мурэнь - приток р. Селенги. Максим Перфильев же первые сведения об Амуре («Шилке») собрал на Витиме лишь летом1639 г.

10 Подробнее см.: Полевой Б. П. Амур - «слово московское». Древнейшие русские известия о великой реке // Амур - река подвигов. 2-е изд. Хабаровск, 1971. С. 178-192.

12 Степанов Н. Н. Первые сведения об Амуре и гольдах // Сов. этнография. 1950. № 1. С. 178-182.

13 Попов П. О Тырском памятнике // Зап. Вост. отд. археографического о-ва. 1906. С. 15-17; Shiratori К. The Santan in Totatsukiko (Travels in East Tartary) // Memoirs of the Research Department of the Toyo Bunko (The Oriental Library, Tokio). 1951. N° 13. P. 30-31.

14 Степанов H. H. Указ. раб. С. 179.

15 См.: Сов. археология. 1960. № 3. С. 331; Эдельштейн Я. С. Коренное месторождение золота и серебра в горе Серебряная на р. Амуре (близ с. Малмыж) // Золотопромышленность и горное дело вообще. Томск, 1905. Т. XIV. № 8. С. 264-265.

16 Василевич Г. М. Эвенки. Историко-этнографические очерки (XVII - начало XX в.). М.,1969. С. 286-287.

17 Фишер И. Е. Сибирская история с самого открытия Сибири до завоевания сей земли российским оружием. СПб., 1774. С. 379.

18 ОРЗПМ. С. 139. Сведения о р. «Сикше» (Секчи) см.: ЦГАДА. Якутская приказная изба (далее ЯПИ). Оп. 1. Стб. 48. Л. 82; Стб. 102. Л. 15.

19 Тураев В. Хождение встречь солнца // Дальневосточные путешествия и приключения. Вып. 5. Хабаровск, 1974. С. 362-363.

20 Подробнее см.: Полевой Б. П. Об уточнении даты первого выхода русских на Тихий океан // Страны и народы Востока (далее - СНВ). Вып. XX (1979). С. 93-96.

21 См. фотографию в журн. «Вокруг света». 1983. № 10. С. 52.

22 Полевой Б П. Первооткрыватели Сахалина. Южно-Сахалинск, 1959. С. 21.

23 ЦГАДА. ЯПИ. Оп. 3. 1641. Стб. 39. Л. 1-2; Оп. 4. Кн. 25. Л. 68-72.

24 Степанов Н. Н Первая русская экспедиция на Охотском побережье в XVII веке // Изв. Всесоюз. геогр. о-ва (далее - Изв. ВГО). 1958. № 5. С. 44. Иван Бурлак добавлял: «... всякую поганую гадину ел» (ЦГАДА. ЯПИ. Оп. 3. 1650. Стб. 55. Л. 101).

25 Полевой Б. П. Новый документ... С. 28.

26 Подробнее см.: Василевич Г. М. Указ. раб. С. 285.

27 «Тоуе» москвитинцы сообщали лишь со слов эвенов. См.: Степанов Н. Н. Первая русская экспедиция... С. 441.

28 Полевой Б. П. Новый документ... С. 28.

29 Там же. С. 29.

30 ОРЗПМ. С. 140.

31 Манизер Г. Антропологические данные о гиляках // Ежегодник русского антропологического общества при Петроградском университете. 1916. Т. VI. С. 3.

32 Ленинградское отделение Архива Академии наук СССР (далее - ЛО ААН СССР) Ф. 21.Оп. 4. Кн. 31. Л. 23.

33 Манизер Г. Указ. раб. С. 3.

34 Долгих Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. // Тр. Ин-та этнографии АН СССР. Т. LV. М., 1960. С. 600-601.

35 Bagrow L. A History of Russian Gartography up to 1800. Wolfe Island (Canada, Ont.). 1975.P. 75.

36 Степанов H. H. Первая русская экспедиция... С. 440-441.

37 ОРЗПМ. С. 139-141; Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Л.:М., 1952. С. 50-55.

38 ОРЗПМ. С. 140.

39 Забелин И. М. Встречи, которых не было. 2-е изд. М., 1966. С. 36.

40 Степанов Н. Н. Первая русская экспедиция... С. 448-449.

41 Лебедев Д. М., Исаков В. А. Русские географические открытия и исследования с древних времен до 1917 г. М., 1971. С. 106.

42 Лебедев Д. М. Землепроходцы на берегах Тихого океана // Земля и люди. Географический календарь на 1959 г. М., 1958. С. 239.

43 Высоков М С Советская историография открытия и исследования Сахалина и Курильских островов. Южно-Сахалинск, 1984. С. 8-9.

44 Яковлева Г1. Т. Первый русско-китайский договор 1689 г. М., 1958. С. 17-20; Полевой Б. П. Новый документ... С. 21-37.

45 Полевой Б. П. Новый документ... С. 29.

46 В одном из документов Якутского острога сказано: «... из Ленского острожку толмача он Дмитрей (Копылов), Семейку взял сильно и ныне он, Семейка (Петров Чистой), у него, Дмитрея в толмачах». См.: Архив Ленингр. отд. Ин-та истории СССР. АН СССР. Якутские акты. Картон 1.Стб. I. Л. 996.

47 Забелин И. М. Указ. раб. С. 26-27; ДАИ. Т. 2. С. 232-233.

43 ОРЗПМ. С. 141; Полевой Б. П. Новый документ... С. 28.

49 Полевой Б. П. Новый документ... С. 30.

50 Степанов Н. Н. Первая русская экспедиция... С. 440; подробнее см.: Полевой Б. П. К истории первого выхода русских на Тихий океан. Новое о «Росписи рек» И. Ю. Москвитина // Изв. ВГО.1988, № 3. С. 274-278.

51 Степанов Н. Н. Первая русская экспедиция... С. 441.

52 Полевой Б. П. Новый документ... С. 35.

53 ЛО ААН СССР. Ф..21. Оп. 4. Кн. 31. Л. 22.

54 Афанасьев Д. Николаевск-на-Амуре // Морской сборник. 1864. № 12. Неоф. отд. С. 91.

55 Сапожникова Г. В Лимане Амура // Приамурская жизнь. 23 февраля 1917 г. Беглый Гурий Васильев в 1826 г. сообщал: «В продолжении плавания по губе Амура большой остров всегда виден был в 60 верстах от материка на восток». (См.: Тихменев П. А. Историческое обозрение образования Российско-Американской компании. Ч. II. СПб., 1863. С. 43).

56 ОРЗПМ. С. 140; Степанов Н. Н. Первая русская экспедиция... С. 447.

57 Браславец Ю. М. История в названиях на карте Сахалинской области. Южно-Сахалинск,1983. С. 113.

58 Полевой Б. П Забытые сведения... С. 548.

59 Полевой Б. П. К истории первого выхода русских на Тихий океан. С. 277.

60 Титов А. А. Сибирь в XVII в. М., 1890. С. 110-111; Полевой Б. П. Первооткрыватели Сахалина. С. 35.

61 Арсеньев Ю. В. О происхождении Сказания о великой реке Амуре // Изв. РГО. 1882. № 4.С. 252.

62 Полевой Б. П. Новый документ... С. 29.

63 Witsen N. Noord en Oost Tartarye. Amsterdam, 1962. Biz. 36.

64 Полевой Б П. Первооткрыватели Сахалина... С. 20.

64 Полевой Б. П. Новый документ... С. 29.

66 Там же.

67 ОРЗПМ. С. 140.

68 Колониальная политика Московского государства в Якутии в XVII в. Сб. арх. док. Л., 1936.С. 148.

69 Миддендорф А. Ф. Путешествие на Север и Восток Сибири. СПб., 1860. Ч. 1. С. 102.

70 Batchelor 1. An Ainu-English-Japanese Dictionary. Tokyo, 1926. P. 552.

71 Полевой Б. П. Новый документ... С. 29.

72 Там же. С. 30.

73 Там же.

74 Там же.

75 Там же. С. 32.

76 Полевой Б. П. Курбат Иванов - первый картограф Лены, Байкала и Охотского побережья (1640-1645 гг.) / /Изв. ВГО. 1960. № 1. С. 50.

77 Алексеев А. И. Отважные сыны России, Магадан, 1970. С. 15.

78 Полевой Б. П. Дючерская проблема (По данным русских документов XVII в.) // Сов. этнография. 1979. № 3. С. 47-59.

79 Степанов Н. Н. Первая русская экспедиция... С. 447.

80 Полевой Б. П. Новый документ... С. 29.

81 Алексеев А. И. О зарождении сельского хозяйства на Сахалине // История и культура народов Дальнего Востока. Южно-Сахалинск, 1973. С. 218.

82 Полевой Б. П. Забытые сведения... С. 550-551.

83 Там же. С. 551.

84 ЛО ААН СССР. Ф. 21. Оп. 4. Кн. 31. Л. 22.

85 См. Вступительную статью к сб.: Русские экспедиции по изучению северной части Тихого океана в первой половине XVIII в. М., 1984. С. 8.

86 Алексеев А. И. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и Русской Америки до конца XIX в. М., 1982. С. 36.

87 Сафронов Ф. Г. Тихоокеанские окна России. Хабаровск, 1988. С. 122.

88 Алексеев А. И. Береговая черта, Магадан, 1987. С. 19.

80 Книга Большому чертежу. М.; Л., 1950. С. 188.

90 Алексеев А. И. Береговая черта. С. 21.

91 Там же. С. 22.

92 Степанов И. Н. Первая русская экспедиция... С. 450.

93 Алексеев А. И. Береговая черта. С. 24.

94 Там же.

95 Там же.

96 Там же.

97 Русские мореходы в Ледовитом и Тихом океанах. Сб. док. / Сост. Белов М. И. Л.; М., 1952.С. 54 (именно на этот текст и ссылался А. И. Алексеев).

(Наш край в XVII веке)

Уже в XVII веке дальневосточная земля становится и по составу населения и экономически органической частью русского государства, «Украйной» России.

Газета «Правда» отмечала 1 октября 1945 г., что «Географическая карта Дальнего Востока в названиях морей, бухт, городов, проливов — это историческая летопись подвигов замечательных русских людей». Это они, — по словам А. М. Горького,— «на свой счет и за свой страх» открывали и обживали новые места, осваивали новые пути. В их числе Иван Москвитин, Василий Поярков, Ерофеи Хабаров, Владимир Атласов, Григорий Шелехов, Геннадий Невельской и многие другие.

Наш земляк Петр Комаров писал об их подвиге:

Землепроходцы пришли босые,

Топором прорубая путь,

Не забудь их, моя Россия,

Добрым именем помянуть

Как подвиг оценивал их открытия верный сын России Александр Иванович Герцен: «Горсть казаков и несколько сот обездоленных мужиков перешли за свой страх океаны льда и снега, и везде, где оседали кучки в мерзлых степях, забытых природой, закипала жизнь, поля покрывались нивами и стадами, и это от Перми до Тихого океана».

Шли отважные землепроходцы через «Полунощную страну» — суровую, холодную и совершенно бездорожную Сибирь до самой «соленой воды» - Тихого океана, устилая путь костями, терпя «великую казацкую нужду», Только «чрезкаменный путь» - перевал через Уральские горы занимал более трех месяцев - 100 дней.

Дальневосточный поэт Волков писал:

Нелегка была с природою

Первых выходцев борьба,

Сразу встретила невзгодою

Их жестокая судьба.

Эти трудности отражены и в строках поэта М. Розенгейма::

Из века в век

Шел крепкий русский человек

На Дальний Север и Восток,

Неудержимо, как поток,

С краюхой хлеба в кошеле,

Отдав поклон родной земле.

От неприглядного житья

Он шел в безвестные края,

Чрез тундры, реки и хребты,

Чрез быстрину и высоты,

Пока в неведомой дали

Он не пришел на край земли.

Где было некуда идти,

Где поперек его пути

Одетый в бури и туман

Встал необьятый океан...

Дорога землепроходцев пролегала по рекам — исконным дорогам России. Толстыми голубыми жилами пересекли они страну с юга на север. Десятками жил потоньше — с севера на юг и с запада на восток. Великие реки словно протянули друг другу руки: Волга и Кама побратались своими притоками с Обью и ее притоками, Обь — с Енисеем, Енисей — с Леной, а Лена — с Амуром. Водный путь от Белого моря до Охотского прерывался лишь хребтами, перевалами да волоками. С давних пор двигались этим путем русские люди. Неимоверно труден был тот путь дремучей, безлюдной тайгою. И сосною питались, и бедовали от цинги, и погибали голодной смертью, но, теряя товарищей, меняя измочаленные катки, напрягая спины до хруста, волокли они свои струги через хребты все на восток, все «встречь солнца»... «Рассеялись по берегам больших и малых рек. И протянулась по пустынным местам от Оби до студеного Охотского моря, до Амур-реки цепочка русских городов: Тобольск (1587), Томск (1604), Енисейск (1619), Илимск (1630), Якутск (1632), Охотск (1646), Иркутск (1661), Нерчинск (1654 г.).

В те давние времена Тобольск был самым главным и самым большим городом Сибири. Это была столица всех земель, начинавшихся от Урала и уходивших за Дальний Якутск и Иркутск. Всем известная по картине Сурикова битва казаков Ермака с ханом Кучумом случилась здесь, у одной из круч Иртыша. В этих местах Ермак и погиб. Тобольск закрепил за Россией пространства, пройденные землепроходцами, и стал для них воротами далее на восток.

После вхождения Восточной Сибири в состав России главными воротами для.русских на Дальний Восток стал Якутск, основанный в 1632 г. енисейским казаком Петром Бекетовым и вскоре (в 1639 г.) ставший административным центром Восточно-Сибирского воеводства. Весть об открытии «Великой Лены реки» быстро облетела европейскую Русь. На Лену стали прибывать русские люди. Туда московский царь назначил воеводами Петра Головина и Матвея Глебова. Прибыли они в Якутск только в 1643 г., отослав в Москву любопытную отписку: «А ехали мы, бедны сироты твои, три года, три месяца и три дня».

В обязанность якутским воеводам вменялось: «Призывать под высокую руку государеву многие неясачные народы», изыскать источники снабжения русского населения в Сибири хлебом и найти золотую, серебряную и свинцовую руду. Получив широкие полномочия, они не жалели средств, предпринимали посылку целого ряда экспедиций, главным образом в верховья Лены.

Своеобразие России XVII в. состояло в том, что формирование государственности и рост национального, патриотического сознания происходили в условиях феодально-крепостнического строя, чреватого идейными и социальными противоречиями. Самое дикое варварство уживалось с передовыми устремлениями, сплачивавшими народы России в единое государство

Самодержавие, не теряя своего сословно-дворянского и самодержавно-крепостнического характера, вынуждено было вступать на путь преобразований, которые ставили Россию в равноправное положение с европейскими государствами, укрепляли ее могущество. Добровольное присоединение Украины к России, освоение русскими предприимчивыми людьми громадных просторов Сибири и Дальнего Востока вплоть до Ледовитого океана, Охотского моря и берегов Амура, начало организации регулярной армии, развитие промыслов и книгопечатания — вот те положительные события и преобразования, которые народ считал своим кровным делом. Он не мог больше мириться с лихоимством и дикостью бояр: одни брали вилы, топоры и поднимались на обидчиков, другие уходили в низовья Волги, на Дон, в Сибирь.

Рост крепостничества, усиление эксплуатации в деревне и городе вызывали массовое бегство крестьян и посадских людей на не освоенные еще земли. Одним из направлений таких побегов стала уже с конца XVI века Сибирь. В поисках лучшей жизни уходили туда посадские люди и крестьяне, стрельцы и казаки, ямщики и «промышленные люди», своим трудом и упорством обживая и укрепляя ее далекие и бескрайние просторы. Это сказалось и на особенностях исторического развития Сибири и Дальнего Востока, где крепостнические порядки, господствовавшие в Русском государстве XVII—XIX вв., так и не сумели закрепиться. Здесь долго сохранялись вольнолюбивые традиции служилых людей и крестьян.

В XVII в. две силы действовали на великих Сибирских просторах: промышленники (от слова промышлять, заниматься промыслами) и прибыльщики, типичным представителем которых был и Ерофей Хабаров, и «правдоискатели», искатели «воли и лучшей доли».

Но как бы ни стремилось русское трудовое население избежать феодального гнета, жить вне феодальных повинностей, уйти из-под власти местной администрации, оно не ставило перед собой задачи выйти за границы государства или отложиться от него.

Экспедиция Ивана Москвитина

В начале 30-х годов XVII века русские люди, прибывшие на Лену, впервые услышали от эвенков, что если идти «встречь солнцу» (на восток), то можно дойти до «большого моря Ламу». Таинственной Ламой называли Охотское море по имени проживавших в том районе тунгусов-ламутов («поморов»).

В 1637 г. томский казачий атаман Дмитрий Копылов поднимаясь со своим отрядом вверх по Алдану, узнал от местных жителей, что путь «до большого моря-окияна» не так уж велик. Первооткрывателем пути к берегам Тихого океана явился рядовой казак Томского острога Иван Юрьевич Москвитин. Его отряд в тридцать человек (из томичей и красноярских казаков) шел по горно-таежным рекам Алдану и Мае, маленькой речке Нутме, затем волоком через горный хребет Джугджур к реке Улье, впадающей в Охотское море. Труден был этот путь. Среди каменных утесов и угрюмой тайги приходилось непрерывно преодолевать различные препятствия, особенно водовороты, стремнины у скалистых берегов.

Спустившись к устью Ульи, казаки Москвитина увидели неведомые европейцам просторы Охотского моря. 1 октября 1639 года вошел в историю нашей Родины как великая дата начала русского тихоокеанскою мореходства.

Стояла суровая промозглая осень. Свинцовые волны били в скалистые берега. Но отважные люди не испугались дикой стихии. Из вековых пихт срубили зимовье, ставшее основой русского селения Ульи. Это было первое русское поселение на Дальнем Востоке. После недолгого плавания по Охотскому морю (добрались до устья реки Охоты) казаки убедились в том, что для походов по бурному морю надо иметь специальные морские суда — кочи. И в течение долгой зимы построили два таких судна длиной по «осьми сажень» (около 17 метров).

Весной 1640 г. они узнали от местных жителей — ламутов (тунгусов, эвенов) о большой реке, лежащей на юг от Ульи, об «островах гиляцкой орды» и о таинственных «бородатых людях». Это были первые, хотя еще и туманные, известия об Амуре и Сахалине, о существовании нивхов (гиляков) и айнов.

Эти рассказы заинтересовали москвитинцев, и они отправились на двух кочах по Охотскому морю на юг. Москвитин рассказывал позднее: «А морем шли с вожами (проводниками) подле берег к Гилитцкой орде к островам...».

Исследователи затрудняются сказать, до какого пункта на юге смогли дойти участники этого морского похода в 1640 г. По бесспорно то, что они побывали в Сахалинском заливе и первыми из русских мореходов увидели сахалинские берега и устье Амура. Б. П. Полевой считает (см. его книгу «Первооткрыватели Сахалина». Южно-Сахалинск, 1959 г), что возможно они даже обошли северную оконечность Сахалина и отчасти прошли вдоль восточного побережья острова с нивхскими селениями, а некоторые участники похода могли проследовать (как позднее Невельской) в Татарский пролив.

Морской поход москвитинцев закончился в тот же навигационный сезон 1640 г. Он является одним из важнейших событий в истории великих русских географических открытий. Его участники первыми из европейцев открыли Амур и Сахалин. Это было за три года до того, как у берегов южного Сахалина побывала голландская экспедиция Мартина де.Фриза (июль 1643 г.), участников которой незаслуженно считали первооткрывателями Сахалина. Хотя сами они не считали, что открыли особый остров, так как сахалинское побережье приняли за северную часть острова «Иессо», то есть Хоккайдо.

Вернувшись к Усть-Улье, москвитинцы еще два года провели на побережье Охотского моря, совершая морские походы. Только в 1643 г. Москвитин вернулся в Якутск, оставив в Усть-Улье 30 казаков.

Томские воеводы не сразу оценили значение великого подвига И. Москвитина и его товарищей. Некоторые из них за долгое отсутствие были отчислены со службы, лишены хлебного, соляного и денежного довольствия и оказались в бедственном положении. Часть из них была оставлена на службе в Якутске, в ленском крае. Они принимали участие во многих походах. А И. Москвитин был произведен в пятидесятники и осенью 1645 г. вместе с Дмитрием Копыловым были отправлены из Томска в Москву. Их рассказы о великом походе к Тихому океану произвели в столице большое впечатление. Д. Копылов за предприимчивость и «за ясачный сбор» был произведен в сыновья боярские. Ему выдали 8 рублей наградных и кусок «доброго сукна». И. Москвитину пожаловали 6 рублей и также кусок сукна. Кроме того, их снабдили деньгами и разными вещами на обратный путь от Москвы до Томска. С ними были отправлены наградные и другим участникам похода. Всем им за ратные подвиги было выдано по 2 рубля.

Один из участников этой экспедиции — Колобов ходил в 1644—1645 гг. вверх по Алдану и Мае на розыски «исчезнувшего Пояркова», а в 1646 г. повел Семена Шелковникова на Охотское море и два года спустя участвовал в основании Охотска.

Два столетия — с середины XVII и до середины XIX века — Охотск был главным русским портом на Тихом океане, колыбелью русского Тихоокеанского флота. Оттуда снаряжались экспедиции, открывшие морские пути на Камчатку, Чукотку, острова Тихого океана, северо-западное побережье американского материка. Охотск — это исходный пункт Великих русских географических открытий на Тихом океане, важнейший узел межконтинентальной трассы от Петербурга до Аляски и современной Калифорнии («колонии Рос»), В 1718 г. был проложен тысячеверстный тракт Якутск - Охотск, связавший Сибирь с Тихоокеанским побережьем. Так Россия становилась Тихоокеанской державой. В этом главнейшее значение экспедиции Москвитина.

Амурская экспедиция Василия Пояркова

Первые сведения о Приамурье были получены русскими промышленными и служилыми людьми в конце 30-х годов XVII в. Знакомство русских с населением Приамурья начиналось с Севера, из Якутии. А с начала 40-х гг. началась разведка и с Запада - из Прибайкалья.

В 1640—1641 гг. была составлена «роспись рек», впадающих в Лену, в которой говорилось о «мунгальском» населении по Селенге и упоминалась Шилка — «Силкарь». А казаки привозили «расспросные речи тунгусов и братских людей (бурятов) про Мугал (Монголию) и про Китайское государство и про Даур»: «Живут даурские конные и пашенные люди многие, живут де они в юртах рубленых, скота де всякого и соболя много, а бой де у них лучной..., а хлеб де у них всякой, рожь и ячмень и иные семена, а тот де хлеб продают на Витим реку... тунгусским людям на соболей».

Дауры жили в верховьях Амура до Зеи и по се бассейну, ниже между Зеей и Уссури тунгусоязычные дючеры, еще ниже — предки нанайцев и ульчей (натки и ачаны) и далее, в низовьях Амура и на морском побережье — гиляки (нивхи), по северным притокам Амура и до Охотского моря — различные группы тунгусов («оленных» и «пеших»).

Основным занятием было кочевое таежное оленеводство, рыболовство и охота. Только у дауров и дючеров на Амуре было пашенное земледелие, которое по данным исследований П. И. Кабанова, В. И. Шункова, Александрова, значительно отставало от русского и по уровню техники. А население Приамурья (как и Забайкалья) значительно отставало от русского и по степени развития производительных сил и по уровню общественного строя. Даурия — в переводе с тунгусского — дальний угол, глухая сторона. Так называли в ту пору территорию верхнего и среднего Амура. Тунгусское название Амура — «Мамур», «Омур», что значит — черная вода, большая вода; бурятское— «Харамур» — черная река. У казаков Москвитина, Пояркова и Хабарова эта великая дальневосточная река получила русское звучание.

330 лет назад, в 1643 г. пришла на Амур первая русская экспедиция Василия Пояркова, хотя попытки делались и раньше. В 1641 г. казак Антон Маломолка отправился вверх по Алдану, чтобы перейти на реку «Чию» (Зею). Но после долгих скитаний, потеряв проводника (эвенка), отряду пришлось вернуться.

В том же году по инициативе первого ленского воеводы П. П. Головина на поиски легендарной реки «Шилки» («Амур») был послан вверх по Витиму письменный голова (секретарь при воеводе) Е. Бахтеяров. Добраться до Амура он не смог, но прибывший с ним в Якутск витимский эвенк Ладыкан рассказал много нового об Амуре и о том, что наиболее удобный путь на Амур идет по Алдану, что «против Алданские вершины живут каптагаи скотные (так он называл один из даурских родов) и избы у них по русскому и хлеб де у них родитца много и серебра де у них много же, а вверху пошли пегие (так он назвал тунгусские племена, кочевавшие в верховьях Зеи). И в Якутске стали считать, что путь на Амур идет через «Пегую Орду», а Поярков называл «Пегой ордой» амурские народности.

Якутский воевода П. П. Головин решил отправить на Амур своего первого помощника — письменного голову Василия Даниловича Пояркова. Вышел он из Якутска летом 1643 г. По дороге к нему примкнуло немало «охочих людей». В отряде оказалось 133 человека. По Лене спустились на дощаниках до Алдана, а затем по рекам Учур—Гоном—Сутан. Продвижение по горным таежным рекам было крайне затруднено. Обрывистые, скалистые берега не позволяли идти бичевой, а быстрое течение не давало возможности плыть на веслах. Приходилось проталкивать тяжелые дощаники шестами, преодолевая бесконечные водовороты да каменные перекаты.

На одном из перекатов разбило дощаник с боеприпасом. Потонуло более 8 пудов пороха и свинца. И весь запас боеприпасов остался только при «поясах». Казаки пытались поднять груз, ныряли в холодную воду, по которой уже шла шуга, но безрезультатно — все погибло. И все же отважный Поярков решил идти к намеченной цели.

Оставив на Гономе до весны все запасы продовольствия и значительную часть отряда (здесь построили зимовье), В. Поярков с основными силами в 90 человек с первыми зимними днями отправился в хлебную Даурию. Он решил «налегке» перейти «через камень» (неведомый еще тогда Становой хребет) на Зею. Ему казалось, что стоит только перевалить его, как окажешься в теплой и обильной стране.

Путь этот оказался мучительно трудным. Шли без карт и без компаса, по солнцу и звездам. И никакой теплой обетованной земли за хребтом не было. На сотни и сотни верст расстилалась угрюмая тайга по мрачным сопкам. На Зее не удалось найти продовольствия. Голод и лютая зима вырвали из отряда 50 человек. Но Поярков был тверд в своем решении продолжать поход.

Весной 1644 г. из-за хребта пришли с запасами продовольствия гономские зимовщики. И отряд направился вниз по Зее, выйдя вскоре к могучему Амуру. Далее пошли вниз по Амуру к «морю-окияну». Мечтой поярковцев был выход к морю. Они стремились скорее добраться до устья Амура. Но путались в бесчисленных протоках великой реки, заплывали в огромные озера, принимая их за море, о котором слышали от москвитинцев. Хлебнули казаки горя от осенних амурских штормов, но упорно шли вперед.

В сентябре 1644 г. голодные, измученные люди вышли к лиману. Они были накануне гибели. Но раздольные воды Амура принесли неожиданный дар — пошла кета. Поярков писал, что «красной рыбы здесь видимо, невидимо, а онное будто с дурно сама на берег прет». Этой рыбой они не только откормились, но и заготовили по совету нивхов юколы на зиму. Здесь в устье Амура Поярков и его спутники провели зиму, собрав множество сведений об этом районе, в том числе и о Сахалине.

Весной 1645 г., когда лиман очистился от льдов, поярковцы на мореходных кочах, построенных за зиму, вышли в студеное Ламское море. Парусами им служили хорошо выделанные шкуры оленей, а такелаж состоял из сыромятных ремней. Путь держали на Север, к устью Ульи. О возможности такого пути они знали со слов москвитинцев. Все лето плыли они «на полуночную сторону» и только осенью пришли в Усть-Улью — острожек (зимовье), основанный И. Москвитиным. Отсюда, после зимовки, по рекам Улье, Мае, Алдану и Лене Поярков вернулся летом 1646 г. В Якутск, потеряв за эти годы две трети отряда. Немало простых русских крестов было разбросано на могилах сподвижников Пояркова по берегам Амура. Дорого обошлось открытие Амура. Но удалые землепроходцы своими глазами увидели этот заветный край, совершенно отличный от Сибири.

В. Поярков и его товарищи дали подробное описание и чертежи Амура, «распросные речи» о Сахалине и Шантарских островах. О Приамурье он писал царю: «Те землицы людны и хлебны и собольны, и всякого зверя много, и хлеба родится много, и те реки рыбны, и государевым ратным людям в той землице хлебной скудности ни в чем не будет». И о Сахалине: «Гиляки сказывали: есть де на устье Амуре-реки в губе остров, а па том де острову двадцать четыре улуса, а живут де гиляки ж, а в улусе де юрт есть по сту и по пятидесяти».

Рассказывали и о Татарском проливе и даже о его ледовом режиме: «а от устья Амура до острова до гиляцково мерзнет лед, ставает вовсе...». Действительно, зимой Амурский лиман и самая узкая часть Татарского пролива замерзает и по льду от материка на Сахалин и обратно издавна совершали поездки нивхи (гиляки).

Нивхи рассказывали русским об айнах, населявших южную часть Сахалина и Курильские острова: «есть де подле моря черные люди, а называют де их куями, а живут де они подле моря по правую сторону». Здесь речь идет об айнах южного Сахалина. Их нивхи (гиляки) называют кугами, сахалинские ороки— куями, а в русских документах XVII—XIX веков айнов называли кувами, кугами, курилами.

Поярковцы выражали пожелание вновь отправиться на Амур в «землю гиляков». Но новые воеводы Якутска В. Н. Пушкин и К. Р. Купонев отнеслись к этому враждебно. Они отписывали в Москву, что поход Пояркова на Амур не оправдал надежд: «В свинце и порохе в государственной казне от походу Васьки Пояркова немалая учинилась убыль». Его мытарства прекратились только тогда, когда в Якутске приняли указ, повелевавший направить его в Москву. В 1648 г. В Поярков навсегда покинул ленский край. Некоторое время он служил в Тобольске. Свою жизнь он закончил управителем («приказчиком») Киргинской слободы на Урале.

Бесспорно, что рассказы поярковцев об Амуре, его рыбе, пушнине, об этой богатой «земле гиляков» значительно усилили интерес русских к «полуденной» (южной) части Дальнего Востока.

Амурская экспедиция Е. П. Хабарова

В числе отважных первооткрывателей нашего Приамурья был Хабаров Ерофей Павлович, имя которого носит наш город, край и одна из железнодорожных станций.

Ерофей Хабаров вышел из предприимчивых крестьян Устюга Великого, через который шли тогда основные торговые пути на Архангельск (выход в Балтийское море был закрыт для России) и в Сибирь. В 1628 г. он с братом Никифором отправился на соболиный промысел в Мангазею — район между устьем Оби и Енисея. В течение нескольких лет он не знал удобств домашнего очага и спокойной жизни. Часто приходилось спать на снегу в тайге, нередко голодать. Уже тогда прослыл он смелым и честным человеком. Его избрали целовальником — ведал казенным имуществом.

В 1632 г., прослышав об открытии «Великой Лены реки», Хабаров немедля отправился в этот неведомый край. «Ища прибыли государям и прибытку себе», он узнавал, «какие реки впали в Лену», «как те реки словут и отколево вершинами выпали», «сколько от которой реки от устья до устья ходу парусом или греблею», «какие люди по тем рекам живут».

Плавая по многим притокам Лены и углубляясь в таежные их бассейны, Хабаров стремился получить различные данные о туземных племенах: «Скотные ли люди и пашни у них есть ли и хлеб родится ли и какой, и зверь у них соболь есть ли и ясак с себя платят и, будет платят, и в которое государство и каким зверем». Его интересовали и естественные богатства края. Он искал драгоценные камни, металлы и особенно соляные источники, как самый верный путь получения больших доходов.

Хабаров явился первооткрывателем знаменитых соляных источников на устье Куты, превратившихся в центр снабжения солью всего ленско-илимского бассейна. Из его соляной варницы вырос первый в Восточной Сибири соляной завод. Обосновавшись с разрешения енисейского воеводы (Приленские земли были включены в Енисейский уезд, а Енисейский острог основан еще в 1619 г.) в Усть-Кутском острожке, через который шло сообщение Европейской России и Западной Сибири с ленским краем, Хабаров, помимо промыслов, варки соли и торговли, стал расчищать и пахать целину. Это его заимка стала одним из важнейших очагов новой земледельческой культуры на Лене.

С 1649 г. с разрешения нового якутского воеводы Францбекова Хабаров отправился на Амур. Он не требовал ни жалования, ни провианта. Содержание отряда в 70 охочих людей он брал на себя, выдав им деньги на «корм и на платье и на обувь на три года всем». На это, по словам самого Хабарова, он израсходовал огромную по тому времени сумму 3,5 тыс. рублей серебром. Значительную часть суммы он занял у казны и воеводы. Снаряжение — пушки, свинец, порох, пищали, куяки (латы из кованых пластинок по сукну), а также сукна и «железную рухлядь» — косы, серпы, сошники, котлы — тоже получил из казны с условием возврата их стоимости по окончании похода.

Эта экспедиция носила характер частного предприятия и не только потому, что финансировалась лично самим Хабаровым. В ее составе не было ни одного представителя государственной власти. Так, мирная жизнь хлебопашца сменилась беспокойной жизнью походного атамана, отправившегося в Даурию с целью ее присоединения к русскому государству и заведения там земледелия.

Путь Хабарова на Амур шел вверх по Лене, ее притоку Олекме, затем по рекам Тунгир, Уркан и через Становой хребет. Перевалив хребет, Хабаров вышел на Амур ниже Албазина. Там встречались селения местных жителей — дауров. Городок даурского князя Лавкая — Якса — вызвал восторженные отзывы хабаровцев: большие дома за крепостной стеной с башнями, подземными ходами к тайникам, ведущим к воде. В многочисленных ямах хранились большие запасы хлеба.

Но, к удивлению прибывших, городок оказался покинутым жителями. Безлюдными были и другие городки. Почему бежали дауры? Появление русских на Амуре напугало маньчжурских правителей, только что поработивших Китай— «Богдойскую страну», и они делали все возможное, чтобы восстановить дауров и дючеров против русских. Вызвать вражду к русским им не удалось, но запугать амурское население они смогли, представив русских разбойниками и грабителями. Тогда-то и появилось слово — «лоча» — черт...

Оставив своих людей на Амуре, Хабаров отправился в марте 1650 г. с 20 казаками с отчетом в Якутск. Составил он и чертеж (карту) лавкаевой земли, которая стала главным источником при составлении карт Сибири.

Обстоятельный отчет о первом походе Хабарова в Даурию, вместе с чертежом, якутский воевода отправил в Москву, в Сибирский приказ: «...а чаять, государь, что та даурская земля будет прибыльнее Лены, а сказал он, Ярко Хабаров, что и против всей Сибири будет место в том украшено -и изобильно... а будет изволишь ты, государь, ...и заведутца тут, в даурской земле, пашни и тебе, государь, будет прибыль большая, и в Якуцкой, государь, острог хлеба посылать будет не надобно»...», а «Ярко де привез с собой лист, где река Амур обозначена».

Не дожидаясь ответа из Москвы, который при тогдашних средствах связи можно было получить лишь через 2—3 года. Хабаров набрал новых «охотников» в Даурский поход и вернулся на Амур. На снаряжение, продовольствие и одежду 117 «охочих» людей (желающих было значительно больше) на три года Е. Хабаров потратил еще 4 тыс. рублей серебром, снова воспользовавшись широким кредитом предприимчивого Францбекова. Чтобы придать этой экспедиции характер государственного дела, Францбеков назначил Хабарова «приказным человеком Амурской земли».

Осенью 1650 г. Е. Хабаров вернулся на Амур. Оставленных здесь товарищей он нашел у Албазина, ставшего их базой. Там провели зиму, а весной 1651 г. на поствоенных дощаниках и стругах поплыли вниз по Амуру. Прошли всю землю дауров, затем дючеров.

Зазимовали на земле натков, в 4-х днях пути от устья Уссури вниз по Амуру, выстроив Ачанский городок. Немало русской смекалки было вложено в создание этого городка. Он представлял собой почти правильный четырехугольник в 400* метров по каждой стороне. Стены его были сооружены из двух рядов бревенчатых засек, между которыми — полутораметровая засыпка гальки и песка. Окружал городок четырех метровый ров и высокий вал. В центре укрепления возвышался накат, где были установлены пушки, так что их можно было повернуть в любую сторону. В центре городка — глубокий колодезь, а на все стороны к стенам были прорыты канавы с тем, чтобы в случае пожара, к любому месту можно было подать воду».

Столь тщательную оборону готовили потому, что Хабаров встретился на Амуре, у третьего покинутого даурами городка, с китайским чиновником в сопровождении большой свиты. Но не было переводчика и русские не поняли, что он говорил.

Долгое время полагали, что Ачанский городок был расположен на мысе Джаори в трех километрах выше села Троицкого Нанайского района. Ленинградский историк Б. Полевой считает это ошибочным и относит его в район Оджал, на Болоне.

Хабаровцы спокойно прожили в Ачанском городке до весны Вдруг ночью 24 марта 1652 г. спящий городок был разбужен криком дозорных и гулом пушечных выстрелов. Почти вплотную к стенам укрепления подошло многочисленное маньчжурское войско с пушками — чугунными и одна огромная глиняная, которую заряжали пудовыми зарядами пороха и камня, применяя ее в качестве стенобитной машины. После суток непрерывной бомбардировки им удалось сделать большой пролом в стене и начать штурм городка. Но стремительная и смелая контратака защитников вынудила их к бегству.

Считая возможным повторное появление маньчжур, хабаровцы покинули Ачанский городок, отправившись в верховья Амура, к Албазину.

Почти одновременно с верхнего Амура на поиски Хабарова был отправлен отряд казаков в 27 человек во главе с Иваном Нагибой. Где-то в среднем течении Амура, в лабиринте амурских проток и островов отряды разошлись. Об этом Нагиба с товарищами узнал только тогда, когда дошли до устья Амура в конце июня 1652 г. Возвращаться назад было трудно и опасно, и они решили последовать примеру Пояркова— «нашили нашвы» (дополнительные борта) на свои дощаники и отплыли в Охотское море. Это была третья группа русских людей, побывавших в устье Амура.

В том же, 1652 г., в устье Амура пришла еще одна группа русских людей во главе со Степаном Поляковым и Константином Ивановым. Это были казаки из отряда Хабарова. При возвращении из Ачанска в Албазин, в устье Зеи «132 казака выразили желание служить на Амуре самостоятельно «своими головами» и отправились вниз по Амуру, в пушные и рыбные «земли гиляков». Они собрали новые сведения о народах Приамурья и Сахалина. А от нивхов «Махонского улуса» (селение Мага) узнали даже о существовании народа «чи-жем» — японцев, ближайшие селения которых были только в южной части острова Хоккайдо — «острова Иессо». Это были первые сведения о японцах.

В августе 1653 г. на Амур прибыл московский боярин Зиновьев с царским указом приготовить все необходимое для шеститысячного войска, которое предполагалось отправить в Даурию под начальством князя Лобанова-Ростовского, назначенного амурским воеводой (но от этого вскоре отказались из-за начавшейся войны с Речью Посполитой из-за воссоединения Украины с Россией) и «всю Даурскую землю досмотреть и его, Хабарова ведать», то есть обследовать вновь присоединенную страну. С ним было послано 150 служилых людей, 50 пудов пороху, столько же свинца и жалованье казакам Хабарова. Порядками на Амуре этот полномочный представитель остался недоволен. Хабарова обвинял в утайке государевой казны, бранился, таскал его за бороду. Сурово обошелся и с его казаками. Зиновьев не привез всего пороха и свинца, отправленного с ним на Амур. Бросил по пути, у Тугирского волока, и земледельческие орудия: косы, серпы, сошники. Стало расти недовольство. Приамурье он изъял из подчинения якутского воеводы и передал только что основанному Нерчинскому воеводству. Это значило, что снабжение из Якутска прекращалось, а нерчинский воевода сам еще ничего не имел. И ясак с Амура шел теперь через Нерчинск.

Покидая Амур, Зиновьев отстранил от командования и увез с собой в Москву и Хабарова, а с ним С. Полякова и К. Иванова, обвиняя его в большой растрате государева свинца и пороха.

Так закончилась служба Е. П. Хабарова на Амуре в качестве предводителя экспедиции. Вместо похвал и государева жалованья он попал в опалу. Везли его в Москву как арестанта. Зиновьев отобрал у него все пожитки, всячески оскорблял. Больше того, из съезжей избы Якутского острога была взята долговая расписка Хабарова за взятое для Амурской экспедиции снаряжение и на многие годы Хабаров стал государственным должником. А ведь добыл он с даурских племен немалый ясак для царской казны, ознакомил с новым богатым краем не только Россию, но и Европу.

В стольном городе, куда прибыли весной 1655 г., разобрались в существе дела. Хабаров подал челобитную царю Алексею Михайловичу, обвиняя Зиновьева в самоуправстве, вымогательстве и грабеже. Распоряжением Сибирского приказа, высшего правительственного органа, ведавшего делами Сибири, Зиновьеву надлежало вернуть все награбленное у Хабарова. А Хабарова возвысили в чине, дали ему звание сына боярского.

В 1658 г. Хабаров вернулся на Лену, в Илимский уезд, став приказным человеком. Кроме службы, он занимался хлебопашеством и промыслами. Однако тяжелым бременем лежали на нем огромные долги «за ссуду и государевы товары», взятые им на Якутском остроге для Даурского похода. Шутка ли, с него требовали 4.850 рублей серебром. В 1660 г. он отдал за эти долги 108 соболей и «мельницу колесную». Но в сравнении с долгом это было немного. И якутский воевода Голенищев-Кутузов арестовал его и направил в острог. На волю он был отпущен лишь после того, как нашелся поручитель (в Илимском остроге) за своевременную уплату Хабаровым долга. Неизвестно, сумел ли Хабаров расплатиться с долгами. До конца дней своих Хабарова манила Амурская земля, куда тянулись разными путями вольные русские переселенцы, положившие начало ее заселению и освоению. На склоне лет своих Хабаров решил проситься в Приамурье (Даурию) «для поселения и хлебной пахоты и для городовых и острожных поставок». С этой целью он и отправился в 1667 г. в Тобольск с челобитной к воеводе Годунову. Но тот почему-то отказал к великому огорчению Хабарова.

Хабаров вернулся на Лену. Единственной радостью отозвалась в его сердце весть о сыне Андрее, оставшемся на Амуре. Е. П. Хабаров похоронен на погосте (кладбище) поселения (села), расположенного у Братского острога, заложенного в 1631 г. енисейскими казаками Максима Перфильева и названного Бурятским. Но русские переселенцы изменили.это название, так как местных жителей — бурят они называли братскими. Ныне там г. Братск.

После отъезда Хабарова во главе отряда служилых и промышленных людей и «приказным человеком Великой реки Амура новые Даурские земли» был оставлен один из помощников Хабарова Онуфрий Степанов. Эту должность он принял с неохотой, считая несправедливыми действия дворянина Зиновьева на Амуре. И положение русских людей на Амуре стало весьма затруднительным. «По великой реке Амуру хлеба мало и лесу нет, судов стало делать не из чего, а путь поздной...», — писали казаки. Да и осложнились отношения с местным населением, так как Зиновьев увез с собой «толмачей» (переводчиков) и сборные ясачные книги. Уезжая с Амура, он обещал прислать казакам пороху, свинцу и новые отряды служилых людей, но ничего не прислал.

Амурскому отряду пришлось кормиться за счет местного земледельческого населения и бережно расходовать боеприпасы. В сентябре 1653 г. по совету со своим войском отправился О. Степанов вниз по Амуру до устья Сунгари (тогда называлась Шингал), затем по Сунгари поднялся в хлебные районы. «Хлеба нагрузя суды поплыл я, Онофрейка, со всем войском на низ и зимовали мы на Великой реке Амуре в Ду-черской земли, не доплыв Гиляцкие земли», — писал О. Степанов в Якутск.Острый недостаток хлеба вновь заставил О. Степанова двинуться в мае 1654 г. на Шингал-реку. В течение трех дней казаки «бежали парусами» по Сунгари, а 6 июня они внезапно подверглись нападению «богдойской (маньчжурской) большой силы ратной, конной и пешей в стругах». По приказу маньчжурского императора здесь были построены военные сооружения: крепости, обнесенные стенами, рвами и земляными валами. По берегу Сунгари были сооружены туры и насыпаны земляные валы, где засели войска.

У богдойцев было 3-тысячное войско, а у Степанова — меньше четырехсот. И все-таки казаки приняли бой. Они решили уничтожить вражеские «бусы» (речные суда) и высадить на берег десант. Двинувшись в стругах на маньчжур и взяв на абордаж их суда, русские выбили из них ратных людей и высадили свой десант. Но противник успел засесть «в крепком месте (из-за валов учали с нами драться)» Казаки с ходу пошли на приступ этих укреплений. «Многих служилых на том бою ранили», но землепроходцы продолжали теснить богдойские войска. Внезапно перестали стрелять русские пушки и пищали потому, что «в государевой казне пороху и свинцу» не стало. Это решило исход сражения. «По совету со всем войском» было решено отступить на Амур, «а хлеба нам в Шингале взять, не дали», — отписывал О. Степанов в Якутск.

Чтобы не ослабить оборону Амура, О. Степанов отказался собирать со служилых людей десятую пошлину, чего требовал Зиновьев. Он был вынужден прекратить и посылку государева ясака из-за малочисленности защитников. «Государеву ясачную казну послать стало нельзя, потому что земля вся сколыбалась, драки стали частые, с малыми людьми послать стало невозможно, чтобы над государевою казною иноземцы какого дурна не учинили, а с большими служилыми людьми выслать — надобе людей много, а у нас в войске служилых людей мало», — писал он якутскому воеводе Михаилу Лодыженскому. Эти смелые действия принесли нужные результаты. Казаки и служилые люди поддерживали О. Степанова, который был вынужден отвести свое войско до устья речки Кумары и провести зиму в построенном там остроге.

Дело в том, что маньчжурские правители в Китае решили распространить свое влияние и на Амур, изгнав оттуда русских. Чтобы лишить казаков съестных припасов, было приказано «хлеб не сеять на Амуре и на нижней Сунгари». На нижней Сунгари богдойцы поставили крепость, как заслон против казачьих походов на Сунгари и опорный пункт для борьбы за Амур. Весной 1655 г. десятитысячное маньчжурское войско осадило Кумарский острог и потребовало его сдачи. Казаки отвергли это предложение. Началась долгая осада. Десять дней били по крепости богдойские пушки, огромные метательные машины пускали в крепость пудовые «и пенные заряды, чтобы зажечь острог, а 24 марта богдойцы пошли на штурм, двинув огромные щиты на телегах, обшитые кожей, лестницы на колесах.

Тяжело пришлось осажденным: не хватало боеприпасов, хлеба, людей. Имелась только одна полковая пушка и несколько малых. Но казаки стойко защищались, бросались в рукопашную схватку, нанося большой урон нападающим. Это вынудило маньчжур отступить. Вновь был открыт путь в хлебные районы на Сунгари, а Амур по-прежнему остался под русским владением. На верхнем Амуре и нижней Сунгари ясак был собран без помех.

Укрепляя свои позиции, казаки поднялись по Уссури до устья Имана и в протоки Уссури — Бикин и Хор, включив эту важнейшую часть Уссури в состав русской территории. Затем поплыли вниз по Амуру, собирая ясак с местного населения. Две зимы провели на земле гиляков, построив в устье Амура новый острог. В тот период в районе устья Амура собралось более 600 русских казаков. Помимо возросшего отряда О. Степанова, здесь жили со своими казаками томский казачий атаман. Федор Пущин и замечательный «градоначатец» Петр Бекетов—основатель Якутска, Нерчинска и Братска. Они отправляли отдельные группы казаков в разные походы, то к Татарскому проливу, то к Охотскому морю. Казаки смогли побывать и на Сахалине.

В 1656 г. Ф. П. Пущин, П. П. Бекетов и их товарищи покинули Амур. Но люди О. Степанова продолжали служить на нижнем" Амуре. Зиму 1657—1658 гг. они прожили вблизи современного Комсомольска, в так называемом «Куминском острожке» — нанайском селении Хоме.

Тем временем положение на Амуре резко изменилось. Признание амурским и уссурийским населением власти русских казаков сильно обеспокоило маньчжурских правителей. В 1656 г. по указу маньчжурского императора с Амура и нижней Сунгари насильно были уведены дючеры и часть нанайского населения. Их стойбища были разрушены и сожжены, посевы вытоптаны, колодцы завалены землей. Когда О. Степанов поднялся вверх по Амуру, то нашел только развалины и голые поля. Вновь землепроходцы очутились в тяжелом положении, о чем О. Степанов писал в Якутск: «Теперь все в войске оголодали и оскудали, питаемся травою и кореньями и ждем государева указа». Но указа не последовало, и казаки продолжали терпеть лишения, удерживая Амур.

В конце июня 1658 г. на отряд О. Степанова неожиданно напало огромное маньчжурское войско на 47 бусах, с множеством пушек. Несмотря на огромные усилия казаков, их суда не смогли вырваться из этого кольца. Многие амурские казаки были убиты, в том числе и сам Онуфрий Степанов. Некоторые взяты в плен. А 180 человек во главе с племянником Хабарова — Артемием Петриловским — отошли к устью Амура. О месте их зимовки данных нет. Возможно, что они нашли себе убежище на Сахалине. Такое предположение высказывает Б. Полевой в книге «Первооткрыватели Сахалина».

Так закончился первый этап в освоении русскими Амура. Заслуга Онуфрия Степанова и его отряда, как и Ерофея Хабарова и Василия Пояркова, состояла в том, что они открыли европейцам южную часть теперешнего Дальнего Востока и положили начало ее освоению. Поход Е. Хабарова завершился официальным присоединением Приамурья к России.

Интересное описание Приамурья оставил Николай Гаврилович Спафарий — глава русского посольства, ходившего в Китай в 1675—1678 гг. — в «Сказании о великой реке Амуре»: «А пала река Амур в Океанское море устием однем, а против того устия амурского на море далеко остров великой, а живут на нем иноземцы многие — гиляки породою. А юрты у них деревяные, а носят летом платье из кож рыбих, а зимою носят шубы собачьи. А ездят зимою на собаках нартами, а летом в лотках деревяных, держат в улусах своих собак по 300, и по 400, и по 500, и больше, и медведей кормленных держат, и ядят они рыбу, и собак, и медведей, и всякие морские звери, а по правую сторону моря в воде в губах вырос камыш великой, и тем камышом ездить нельзя в лотках».

Сам Н. Спафарий не был на Амуре, а тем более на Сахалине. Свой рассказ — «Сказание о великой реке Амуре» он составил со слов людей, побывавших в тех местах. Любопытнейшие сведения получил он от тобольского боярского, сына, капитана драгунского строя Степана Васильевича Полякова в июле 1674 г., который передал Н. Спафарию для ознакомления чертеж (т. е. карту) реки Селенги и большой чертеж «Енисейску, Селенгинскому и иным острогам и Даурам и Китайскому и Нинканскому государствам».

Как выяснил Б. Полевой (см. «Первооткрыватели Саха-лина»), это тот самый «волный казак» Стенька Поляков, который в 1652 г. ушел от Хабарова в низовья Амура служить «своей головой». Он первым из русских проведал о далеких японцах — народе «чижем», а в 1653 г. увезен Зиновьевым в Москву (вместе с Хабаровым). Когда его спросили, почему взялся за составление этих чертежей, он просто ответил: «для того, что он, Степан, в тех местах бывал».

В середине XVII века русские люди впервые появились и на острове Сахалине. Весьма важно отметить, что краткое известие о действиях русских на Сахалине в середине XVII века оказалось в сочинении известного японского разведчика) путешественника Мамио-Ринзо, побывавшего в 1808 г. на западном побережье Сахалина.

Приоритет русских в открытии Сахалина вынужден был признать целый ряд иностранных ученых. Например, англичанин Гольдер пишет: «Наши наиболее ранние сведения о Сахалине поступали к нам не от китайцев, японцев, голландцев или иезуитов, а от русских сибирских зверопромышленников, которые, стремясь познакомиться с Приамурьем, пришли в соприкосновение с Сахалином». Даже многие японские ученые считают, что о. Сахалин был присоединен к России «в третий год Кей-Ан», то есть в 1650—1651 гг. Об этом говорится и в японской энциклопедии «Кокусидайдзитэн».

В середине XVII века русским стало известно и о Чукотке, Камчатке и Курильских островах. Это уже результат экспедиции Семена Дежнева и Михаила Стадухина, Владимира Атласова.

Великое географическое открытие Семена Дежнев

В 1641 г. из Якутска был послан Семен Дежнев с 15 казаками собирать ясак на Яну реку. Оттуда добрались они: морем до реки Колымы, срубили острожек и собирали ясак. У местных жителей — прибрежных чукчей наменяли рыбьего зуба — моржовых клыков, которые дорого ценились на европейских рынках (по 40 рублей за пуд, а овца, например, стоила копейки). В Москве и Якутске моржовые клыки именовали «Костяной казной».

В 1648 г. Семен Дежнев во главе трех кочей проплыл вдоль северо-восточных берегов Азиатского материка проливом, который не совсем справедливо носит имя Беринга. Первооткрывателем пролива между Азией и Северной Америкой был С. Дежнев с товарищами.

Возле Большого каменного носа, как назвали дежневцы Чукотский мыс, кочи попали в страшный шторм, их разметало в разные стороны. Один разбило, на двух вступили в Великий океан. Осенние ветры гоняли их беспомощные суда по буйному морю. Кочи вновь разбросало. Дежневский коч выбросило на берег южнее Анадырь реки, второй — анкудиновский, как выяснилось позднее, прибился к восточному берегу Камчатки. Так отважные спутники Дежнева стали первооткрывателями камчатской земли. Весной следующего года, обогнув мыс Лопатку, они побывали (тоже первыми) и у Курильских островов, а затем вышли в Охотское море.

С. Дежнев сообщал в донесениях: «Носило меня по морю всюду по неволью и выбросило на берег и было нас на коче 25 человек и пошли мы в гору, сами путь не знаем, голодны, наги и босы. И шел я, бедный Семейка с товарищами ровно 10 недель и попал на Анадырь реку близко моря». Здесь дежневцы заложили острожек. В осень крепко голодали, а по зимней пороше появились во множестве дикие олени. Долгие годы атаманствовал там С. Дежнев, охотился на моржей, промышляя «рыбий зуб», поставил на Анадыре четыре острожка, один из них ныне г. Анадырь. Только в 1659 г. прибыл ему на смену из Якутска Карабат Иванов. А еще раньше пришли туда сухим путем два отряда колымских казаков Моторы и Стадухина, замкнувших круг открытий на крайнем Северо-Востоке азиатского материка.

В 1662 г. С. Дежнев вернулся в Якутск богатым и знатным человеком. Двадцать лет провел он в тяжелых походах. В Якутске встретили его с почестями, а затем послали в Москву отвезти дорогую «Костяную казну». В Москве его встретили ласково. А когда он подал челобитную (прошение) на выплату ему денежного жалованья и хлебное довольствие за.20 лет службы («за ту его, Сеньки, могутную службу»), дьяки Сибирского приказа принахмурились, но стали считать, переводя хлебное довольствие на деньги. Насчитали 126 рублей, 6 алтын и 5 денег серебром. Но такой суммы в Приказе не оказалось. Доложили царю Алексею Михайловичу, который указал: «За ту его, Сенькину службу и за терпение... выдать за те прошлые годы... треть деньгами, а на две доли сукнами». И получил Дежнев 38 рублей 22 алтына, 3 деньги серебром да 97 аршин темно-вишневого и светло-зеленого сукна.

Так правительство оценило его службу, конечно, не поняв важности его великого географического открытия (потому и Петр I снаряжал туда экспедицию В. Беринга).

Семен Дежнев прошел вдоль северной окраины Азиатского материка, открыл пролив, соединяющий Северный Ледовитый океан с Тихим, открыл и описал Чукотский полуостров. Он сообщил сведения о двух «островах зубатых», т. е. Диомидовых островах в середине Берингова пролива {теперь острова Ратманова и Крузенштерна).

Только спустя 250 лет, в 1898 г. по ходатайству Русского географического общества Большой Каменный мыс, или мыс Восточный, был назван именем Семена Дежнева. В 1910 г. на этом мысу — самой восточной на материке точке нашей страны — в память о выдающемся русском землепроходце был установлен двенадцатиметровый деревянный крест. Рядом возвышается маяк. На одной его стороне, обращенной к океану — бронзовый бюст Дежнева и металлическая доска с надписью: «С. Дежнев в 1648 г. первым из мореплавателей открыл пролив между Азией и Америкой».

Открытие Камчатки

Завершающим этапом открытий и освоения русскими людьми Азиатского материка явилось открытие Камчатки, означавшее более прочное утверждение России на берегах Тихого океана.

В официальной истории географии считается, что Камчатку открыл в 1697 г. Владимир Атласов. Однако многие данные говорят о том, что Атласов был не первым русским, побывавшим на полуострове. То, что Камчатку в России знали до Атласова — это бесспорно. В «Списке с чертежа Сибирской земли» Петра Годунова в 1672 г. упоминается река Камчатка, а «против той Камчатки столп каменный высок горазд». Каменный столп — это мыс Столбовский на восточном побережье полуострова.

Издавна существует легенда, что первооткрывателями Камчатки были русские моряки, приплывшие сюда во второй половине XVII в. на деревянных парусных судах — кочах. Маршрут экспедиции начинался в Якутске, шел вниз по Лене и дальше на восток по Северному Ледовитому океану, через Берингов пролив к камчатской земле. Долгое время народное предание связывало открытие Камчатки с именем Федота Алексеева, спутника казака Дежнева в 1648 г. Достоверность этого факта теперь уже доказана. Но есть упоминание еще о какой-то таинственной экспедиции середины XVII в. на Камчатку. Большую работу по выявлению данных об этой экспедиции провел географ А. Варшавский

В 1730 г. в «Санкт-Петербургских ведомостях» сообщалось, что капитан Витус Беринг «от тамошних жителей известился, что пред 50 и 60 годами некое судно из Лены к Камчатке пришло». А Беринг сделал на карте Камчатки надпись: «В прошедших годах из Якутска-города морем на кочах были на Камчатке люди».

В 30-е годы XVIII в. ученый Степан Крашенинников, составивший подробное описание Камчатки, упоминает о Федоте-кочевщике, имя которого там упорно связывали с караваном судов, вышедших из Лены.

О возможности такого плавания от Лены к Камчатке говорят и беспристрастные иностранцы. На амстердамской карте 1727 г. приводились такие данные: «Русские, плавающие от Лены и других рек, проходят здесь с целью вести торговлю с камчадалами». Тогда же англичанин Шейхцер писал о двух путях торговли между Сибирью и Камчаткой. Один — через Охотское море, другой — по Лене, вдоль берегов Ледовитого океана. Уже тогда русские моряки умели использовать не только короткую северную навигацию, но и переносить труднейшие зимовки.

На широкой и полноводной реке Камчатке, в устье речки Белой, стоит большой деревянный крест. На верхней перекладине его славянская вязь: «Сего 1697 года июля 18 дня поставиль сей кресть пятидесятникь Володимирь Атласовь с товарищи 55 человек». А на нижней надпись на современной орфографии: «Восстановлено в честь русских землепроходцев, открывших Камчатку, 9 августа 1959 года».

В. Атласов, которого А. С. Пушкин назвал «камчатским Ермаком», проложил путь из Анадыря на Камчатку. Экспедиция Владимира Атласова на Камчатку относится к 1697—1699 гг. Он родом из вологодских крестьян. Двадцать лет прослужил в Якутске, хорошо изучил Восточную Сибирь. В 1695 г. "был послан в Анадырский острог, откуда и отправился в 1697 г. на Камчатку, взяв с собой 60 служилых и промышленных людей да 60 ясачных юкагиров. Его можно назвать первым географом и этнографом Камчатки. По Возвращении он продиктовал приказным людям описание Кам-чатки и ее населения. Хоть и не знал он грамоту, но был весьма любознательным и наблюдательным.

По его словам, племена коряков и камчадалов жили летом в шалашах, напоминавших свайные постройки. Крылись эти жилища шкурами и древесной корой. Внутрь забирались по бревну с глубокими зарубками. Они напоминали терема, в которых аккуратно построили чердаки с островерхой крышей, но забыли сложить стены. Эти жилища строили на берегу рек и высокие столбы спасали людей во время внезапных разливов. Ни дикий зверь, ни внезапное нападение неприятеля не могли застать обитателей стойбища врасплох. Зимнее жилище — земляная юрта с дверью наверху, которая служила и дымоходом и окном одновременно. Чтобы попасть в жилище, нужно было спуститься по зарубкам наклонно поставленного бревна.

«Питаются камчадалы, — говорил В. Атласов, — рыбою и зверем. Едят рыбу сырую. Па зиму запасают ее, складывая в ямы и засыпая землею. Toe рыбу, вынимая, кладут в колоды и наливают водою и, зажегши каменья, кладут в те колоды и воду нагревают. И ту рыбу с тою водою размешивают и пьют, а от тое рыбы дух смрадный исходит»... «Камчадалы державства великого над собою не имеют, только кто у них, в котором роду богатее, того больше и почитают... Жен имеют кто сколько может, по одной и более (до четырех), а веры никакой нет, только одне шаманы, а у тех шаманов различие с иными иноземцы: носят волосы долги».

Сильное впечатление произвела на В. Атласова суровая природа камчатской земли, особое удивление вызвали величественные вулканы: «От устья итти вверх по Камчатке реке неделю есть гора — подобна хлебному скирду, велика гораздо и высока, а другая близь ее ж — подобна сенному стогу и высока гораздо, из нее днем идет дым, а ночью искры и зарево. А сказывают камчадалы: будто человек взыйдет до половины тое горы, а там слышит великий шум и гром, что человеку терпеть невозможно. А выше половины той горы, которые" люди всходили, назад не вышли, а что тем людям на горе учинилось, не ведают»

Вывез Атласов с Камчатки изрядный ясак: 330 соболей, 190 красных лисиц, 10 морских бобров и другую пушнину. В Анадыре рассказали его казаки, что ительмены смеялись над ними, когда они за нож просили в обмен только 8 соболей, а за топор 10. Железные изделия в сравнении с каменными казались для них бесценными и они их охотно выменивали у русских.

С ясаком Атласов был отправлен в Москву, куда прибыл в 1700 г. Там приняли его с почетом, дали чин казачьего головы и назначили на Камчатку приказным человеком этой новой земли России.

Отчет Атласова о Камчатке, Курильских землях, «черном острове» (Сахалине) и о лежащем далеко на юге «зело чудном Нифонском царстве» (Япония) вызвали большой интерес у Петра I, которому он лично докладывал.

Петр I издал указ о прокладке морского пути на Камчатку и в 1702 г. предписал Сибирскому Приказу собрать подробные сведения об островах, расположенных к югу от Камчатки, т. е. о Курилах и о Японии. И еще при его жизни, в 1722 г. были доставлены в российскую столицу Иваном Евреиновым первые научные сведения о Камчатке и Курильских островах и карта Курильских островов. В 1716 году охотскими мореходами было совершено первое морское плавание из Охотска на _ Камчатку и обратно, а два года спустя к Охотску из Якутска прокладывается по топям, рекам, таежным дебрям и горам более чем тысячеверстный тракт. Охотк становился главной верфью и главным портом России на Тихом океане.

В течение почти 150 лет со времени появления русских на берегах Тихого океана они были единственными хозяевами прилегающих к Сибири морей. Сюда еще не заглядывали ни европейцы, захватившие тогда более теплые страны, ни японцы, замкнувшиеся (в силу законов изоляции) на своих островах и лишь изредка попадавшие к русским в качестве жертв кораблекрушений.

Если XVII век принес первые сведения о Курильских островах, то XVIII век стал веком их широкого исследования, освоения и присоединения к России.

Так завершился первый этап великих географических открытий славной плеяды русских землепроходцев. Инициаторами в этом деле выступали отдельные пытливые люди — крестьяне, промышленники (промысловые люди) и вольные казаки, а за ними шли приказные люди, официально закреплявшие эти земли, в составе России.

Еще с середины XVII века началось русское заселение Приамурья. Сюда шли крестьяне, служилые люди, промышленники. Илимский и Якутский воеводы Б. Оладьин и М. Ладыженский сообщили, что в 1656 г. из Ильинского и Верхоленского острогов служилые люди и крестьяне «мало не все ушли в Дауры». Сибирские воеводы даже установили по дорогам заставы, чтобы задержать бежавших в Даурию крестьян служилых людей, спасавшихся от помещичьей кабалы и произвола властей.

А местное население приняло русское подданство уже в результате похода Е. Хабарова и вносило ясак русским властям. Малонаселенность края позволяла русским людям заселять его без каких бы то ни было вооруженных столкновений с местными жителями. Напротив, русские охотно вступали в хозяйственные и семейные связи с аборигенами, способствуя их экономическому и культурному развитию, способствуя разложению родовых отношений в их племенах.

Русская крестьянская колонизация принесла в Приамурье более передовые способы ведения хозяйства: обработку земли сохой с железным сошником и бороной, трехпольную систему земледелия. Русские поселенцы строили водяные мельницы, научили местных жителей печь хлеб, ловить рыбу неводом и пользоваться для охоты ружьем, плавить и ковать железо.

Присоединение Приамурья к русскому государству было не только политическим актом. Эти земли становились и по составу населения и экономически органической частью русс кого государства.

К 80-м годам в Приамурье била ключом русская жизнь. По свидетельству академика Хвостова, «русская колонизация захватила не только левый, но и правый берег Амура и Аргуни, то есть нынешнюю северную Маньчжурию. Русские землепроходцы, главным образом казаки, проникали и в Приморье и на Нижний Амур. Приамурье было даже более обжито, чем Забайкалье». Об этом свидетельствует даже простой перечень имевшихся здесь русских селений — слобод, деревень, заимок: Усть-Аргунская, Покровская, Игнашино, Солдатово, Озерная, Андрюшкино, Паново, Ильинское, Мо-настырщино, Верхне-Зейское, Селемджинский острожки, на правом берегу Амура — Кумарское. Центром этого района был Албазинский острог (на его месте сейчас село Албазино). Первоначально управление им осуществлялось из Якут-ска, затем через Нерчинск, а в 1683 г. создастся Албазинское воеводство — выделяется из Нерчинского уезда.

К тому времени в Забайкалье и Приамурье проживало более полутора тысяч русского мужского населения. Большинство их прибыло на Амур с семьями и жило мирным крестьянским трудом. Только в районе Албазина было более 300 семей. В 1685 г. ими было распахано и засеяно более 1000 десятин земли да на государевой пашне — более 50 десятин. Примечательно то, что земледелие русских поселенцев на Амуре развивалось без поддержки государственной власти.

Хозяйственное освоение Приамурских земель русскими переселенцами не исчерпывалось земледельческой деятельностью. Важное значение имела промысловая и торговая деятельность. Промышленные люди шли из Якутии и Прибайкалья на Зею, Бурею, промышляли соболя, лис, белку, изюбря и в низовьях Амура, и на побережье Охотского моря. Приток этих зверопромышленников на Амуре стимулировался развитием земледелия, т. е. достаточным количеством продовольствия. В 60—80-х годах XVII в. Албазинский уезд не нуждался в привозном хлебе (чем отличался от Забайкалья), его даже вывозили в Нерчинск.

Велись поиски рудных ископаемых. В начале 70-х годов началась опытная эксплуатация свинцовых и серебряных месторождений, на базе которых были созданы Нерчинские заводы. В 1681 г. неподалеку от серебряных месторождений возник Аргунский острог. Крестьяне-рудознатцы обнаружили железную руду не только в Забайкалье, но и на Амуре, в Белых горах между устьем Селемджи и Зеей.

Важное значение придавалось поиску соли. В Нерчинск и Албазин она доставлялась из казенной Усть-Кутской и частной Ангарской солеварен вьюками на лошадях промышленными и служилыми людьми. Перевозка ее была очень трудной и дорогой.

Приамурье, как и Забайкалье, втягивалось в торговые связи с сибирскими районами и даже с европейской частью страны. В торговых операциях участвовало нарождавшееся сибирское купечество и крупные российские купцы, которые нередко целые годы проводили по приамурским селениям сами или их приказчики, и хорошо знали нужды этих мест, имели связи с местным населением. Они создавали артели зверопромышленников, скупали меха, особенно соболинные. На Запад («на Русь») увозили большие партии соболинных шкурок, а оттуда привозили ремесленные изделия—«русский товар» (даже значительными партиями): грубый холст, сермяжное сукно, овчины, шубы бараньи (кафтаны), сафьян, кумачи, миткаль, попоны, медные и чугунные изделия, зеркала, ярославские, бумагу, церковную утварь, хмель, винные ягоды и т. п.

Важную роль играли торговые люди и в хлебной торговле. Помимо доставки хлеба, они сами «заводили пашню большую и хлеб всякий сеяли», строили мельницы.

Торговые люди оказывали финансовую помощь администрации, ссужали, например, воеводу для выплаты жалованья служилым людям, помогали им в закупке боеприпасов и т. д.

Главной перевалочной базой торговли с Сибирью был Иркутск, ставший к 80-м годам XVII в. значительным торговым центром. Через него Забайкалье и Приамурье вошли не только в систему сибирского товарооборота, но и втягивались в складывавшийся всероссийский рынок.

Постоянными, наезженными путями устанавливается связь Албазинского воеводства с Сибирью. Один из них вел непрерывной водной дорогой из Нерчинска по Шилке и Амуру, другой (очень длинный и трудный) на Север и — в Илимск, Якутск и к Удскому острогу.

Торговые люди старались наладить связь и с ближайшими соседями. Однако, политика богдыханского правительства, стремившегося изолировать страну от внешнего мира, мешала развитию торговли. Но вопреки этому развивалась русско-китайская торговля. В Китай сбывались русские меха, железные изделия и прочее, а из Китая ввозили ткани, чай, посуду и т. д. После 1689 г. основная торговля России с Китаем шла через Нерчинск, а затем — Иркутск, с 1727 г. стала налаживаться по Кяхтинскому тракту.

Шла торговля и с Северной Монголией.

На основе многообразной хозяйственной деятельности русских людей утверждались неразрывные связи с коренным населением.

От интенсивности русского заселения и развития хозяйства русских поселенцев зависела и оборона Приамурья, да и всей Сибири от иноземных захватчиков.

Политическая обстановка на Дальнем Востоке зависела прежде всего от отношений между двумя наиболее сильными государствами — Россией и Китаем. Занятая с середины W1I века борьбой с Польшей, а затем с Турцией за сохранение в своем составе присоединившейся Украины, Россия на своих сибирских рубежах стремилась держаться мирной политики, была заинтересована в упрочении своих торговых и дипломатических связей с восточными государствами.

По мере присоединения южно-сибирских и амурских народов к России в Сибири и на Амуре устанавливались российские границы. Неизбежно возникала проблема государственного размежевания между Россией и Китаем. Но маньчжурские правители в Китае (в 1644 г. маньчжуры завоевали Китай и возвели на престол своего императора) не хотели устанавливать общих границ с Россией. Опасаясь за свои вотчинно-династические интересы в Маньчжурии и надеясь в дальнейшем активизировать политику внешних военных захватов, они стремились окружить Китай зоной малонаселенных вассальных территорий.

Враждебную реакцию у маньчжурской династии Цин вызвало появление русских на Амуре. Тем более, что, по мере освоения русскими Приамурья, аборигенное население все более занимало позицию не в пользу маньчжурской стороны, принимало русское подданство.

С 1652 г началось маньчжурское вторжение на Амур. Пользуясь численным превосходством, они открыли военные действия против русских, стали угонять и разорять с насиженных мест аборигенное население. Зиновьев, бывший на Амуре в 1653 г. с воеводскими полномочиями, вернувшись в Москву в конце 1654 г., докладывал, что «даурские иноземцы били челом о вечном холопстве и просили, ...чтоб государь пожаловал, велел их оберегать от богдойского царя».

Но защитить местное население малочисленные русские отряды не могли. Идти же на войну с Китаем правительство России не собиралось, избрав защитный вариант. В течение многих лет русские отряды отражали натиск маньчжурских отрядов, нанеся им ряд серьезных поражений, особенно у стен Албазинской крепости. Цинские правители все более убеждались в непрочности своей власти над угнанным в Маньчжурию населением амурского бассейна, в невозможности поднять восстание местного приамурского населения против русских властей.

С начала 80-х годов маньчжурские правители, подавив, сопротивление китайского народа, стали готовиться к широким завоевательным действиям против России, к захвату Приамурья и Забайкалья. Для этого они склоняли к союзу и северомонгольских феодалов.

Но им пришлось столкнуться с большими трудностями

Главное, что наступление на Приамурье должно было вестись «по незнакомой и хозяйственно совершенно не освоенной стране, вдали от фактических границ империи. Дело в том, что к моменту прихода русских на Амур северный государственный рубеж Китая был обозначен Великой китайской стеной (протяженностью в 4 тыс. кв. м.) в 1 тыс. с лишним километров на юго-запад от Амура и Уссури, а племенное объединение маньчжур, насчитывавших не более 500 тыс. человек (обитало в районе Ляодунского полуострова и реки Ляохэ) — на расстоянии 800 и более километров на юг и юго-запад от Амура и Уссури. После ухода основной части маньчжуров на территорию Китая район их первоначального расселения остался почти безлюдным. Маньчжурия до конца XIX в. оставалась отдельным образованием, куда китайцам было запрещено вселяться и заниматься хозяйственной деятельностью. Эти земли маньчжуры объявили племенной вотчиной. Северные пределы своей империи маньчжуры обозначили в конце 70-х и начале 80-х гг. XVII в. так называемом «ивовым полисадом» — линией укреплений и караулов, проходившей вблизи Мукдена (ныне г. Шэньян, центр Шэньяпского большого военного округа, включающего три провинции: Хэйлунцзян, Гирин и Ляонин), и выезд маньчжурских подданных за пределы «полисада» рассматривался как выезд за границу.

Следовательно, сами маньчжуры обитали на расстоянии 800 и более километров на юг и юго-запад от Амура и Уссури. Исследователи Приамурья в XIX в., в том числе и известный китаевед XIX в. академик В. П. Васильев, отмечали, что крайним северным пределом маньчжурских поселений были Нингута (современная Ниньань) на притоке р. Сунгари—Муданьяцзян, и Иланьхала (Илань, Сапьсип) на Сунгари.

Вот почему понадобилось им тогда почти два года для создания в северных и северо-восточных районах Маньчжурии тыловых опорных пунктов, прокладки дорог, заготовки провианта и военных запасов, строительства речных судов (бусов), изучения местных условий, сбора разведывательных данных. В Маньчжурии к 80-м годам было лишь два опорных пункта: Нингута (создана в 1636 г. на притоке Сунгари) и Гирин на р. Сунгари (создан в 1674 г.). В 1683 г. возникает Айхунь (Айгунь) на правом берегу Амура, напротив устья р. Зеи.

В начале 1683 г. Канси приказал войскам идти из Гирина и Нингуты к Амуру, укрепляться на его берегах и в крепостях Айхунь и Хумар. Основной удар решили нанести на Албазин, а затем на Нерчинск, но предварительно захватить русские остроги на Зее и Селемдже, вытеснив оттуда русских создав у Албазина базы для его осады. Военные действия развернулись летом 1683 г. силами 15 тыс. маньчжурского войска, которое с 300 пушками шло к Албазину по Амуру, и такая же конная армия должна была идти сухим путем на Нерчинск.

Небольшие группы защитников русских городков на Амуре оказали героическое и длительное сопротивление завоевателям. Немаловажную роль сыграла в этом и поддержка русских местным населением Приамурья. Маньчжур поражало наличие среди русских воинов тунгусского и бурятского населения.

Однако, пользуясь своим численным превосходством, завоеватели вынудили русских к подписанию в 1689 г. Нерчинского договора, установившего русско-китайскую границу, которая не соответствовала фактической границе русских поселений и границе трудовой деятельности русского населения. Начиная от р. Горбицы земли по среднему и частью по нижнему течению Амура и по его левым притокам, принадлежащие уже более 40 лет России, признавались «лежащими во владениях китайского государства».

Но русским послам удалось отстоять право России на Забайкалье и побережье Охотского моря. Земли к югу от р. Уди до Большого Хинганского хребта признавались неразграниченными между обоими государствами. А так как горные хребты в Приамурье и многие реки были плохо известны, граница, установленная «по каменным горам», не могла быть точно определена.

Занятое конфликтами с Турцией, Крымским ханством и Швецией, правительство России вынуждено было утвердить договор. Ценой огромных уступок, которые в России считались временными, удалось приостановить дальнейшую агрессию цинской империи в Восточной Сибири.

Насильственное ограничение дальневосточных рубежей России тормозило дальнейшее экономическое развитие всей Восточной Сибири.

Захват цинскими правителями части Приамурья и гибель там русского земледелия задержали почти на 200 лет социально-экономическое, хозяйственное и культурное развитие этого края.

Но важно то, что Пекинские правители не добились основной цели — Россия сохранила свои позиции на Дальнем Востоке. А русское трудовое население расценивало Приамурье как временно оставленный край. И действительно, вынужденная территориальная уступка со стороны России могла иметь лишь временный характер, вызванный маньчжурской агрессией. Нерчинский договор был лишь началом в установлении пограничной линии между Россией и Китаем.

Приамурье надолго было отторгнуто от России. Русское земледелие и промыслы были там уничтожены. Более полутора веков территория Приамурья оставалась неосвоенным, пустынным краем.

ЛИТЕРАТУРА

Александров В. А. Русское население Сибири XVII — начала XVIII вв. М. «Наука», 19(4 г.

Александров В. А. Начало освоения русским населением Забайкалья и Приамурья (XVII в.) — «История СССР», 1968, № 2.

Александров В. А. Россия на дальневосточных рубежах (вторая -половина XVII в.). М., «Наука», 1969 г.

Амур — река подвигов. Художественно-документальные повествования приамурской земле, ее первопроходцах, защитниках и преобразователях. Хабаровск, кн. изд-во, 1970 г.

Атлас географических открытий в Сибири и в Северо-Запададной Америке XVII—XVIII вв. Редактор член-корреспондент АН СССР А. В. Ефи-мов. М., «Наука». 1964 г.

Белов М. И. Семен Дежнев. 2-е изд. М., «Морск. транспорт», 1955.

Белов М. И. Арктическое мореплавание с древнейших времен до середины XIX века. Т. I. М., «.Морск. транспорт», 1956.

Георгиевский А. П. Русские на Дальнем Востоке. Владивосток, 1926.

Долгих Б. О. Этнический состав и расселение народов Амура в XVII веке по русским источникам — «Сборник статен по истории Дальнего Во-стока», М., 1958, с. 125—142.

Ефимов А. В. Из истории великих русских географических открытий. М., «Наука», 1971.

Забелин И. Встречи, которых не было. М., «.Мысль», 1966.

Задорнов Н. П. «Амур-батюшка», «Далекий край», «К океану», любое изделие.

История Сибири т. 2. Л., «Наука», 1968,

Кабанов П. И. Амурский вопрос. Благовещенск, Амурск, кн. изд-во, 1959.

Кабанов П. И. Народы Амура в середине XIX в. — «Ученые записки МГЛИ т. XXVI. Кафедра истории СССР. Вып. 3. М., 1953 г., с. 147—164. Маньчжурское владычество в Китае. Сб. статей. Отв. редактор

Л. Тихвинский. М., «Наука», 1966.

Наволочкин Н. Д. «Амурские версты». Хабаровск, 1974.

Полевой Б. П. Первооткрыватели Сахалина. Южно-Сахалинск, 1959 (пыл. дан. 1960).

Романенко Д. И. Ерофей Хабаров. М., «Моск. рабочий», 1969.

Рябов Н. И., Штейн М. Г. Очерки истории русского Дальнего Востока. XVII—начало XX вв.Хабаровск,1958.

Сафронов Ф. Г., Ерофей Павлович Хабаров, Хабаровск, 1956.

Степанов А. А. Некоторые вопросы истории Хабаровска — «Вопросы географии Дальнего Востока. Сб. четвертый». Хабаровск, 1960, с. 328—350.

Файнберг Э. Я. Русско-японские отношения в 1697—1875 гг. М., Изд. вост. лит., 1960 г.

Хвостов В. М. Китайский счет по реестру и правда истории «Между-народная жизнь». 1964 г. № 10, с. 21—27.

Шумков В. И. Очерки по истории земледелия Сибири (XVII в.). М., АН СССР, 1956.

Яковлева П. Т. Первый русско-китайский договор 1689 -года. М., АН СССР, 1958.

Стр. 88

Какое значение для будущего России имели походы русских путешественников и землепроходцев, осуществленные в XVII в.?

Для будущего России походы русских путешественников и землепроходцев, осуществленные в XVII в., имели большое значение. Расширялась территория государства, присоединенные земли были богаты полезными ископаемыми, населявшие народы обогащали культуру народов России, шло взаимное развитие этих народов. Построенные первопроходцами крепости-остроги, превращались в города.

Стр. 89

Что такое острог?

1. Остро́г - фортификационное сооружение (опорный пункт), постоянный или временный населённый укреплённый пункт, обнесённый частоколом из заострённых сверху брёвен (кольев) высотой 4 - 6 метров.

Изначально острогом называлась сама ограда из острых кольев и плетня, устраиваемая во время осады неприятельских городов, на Руси.

Начиная с XIII века, острог состоял из бревенчатого тына (ряда кольев) и так называемых тарас, то есть бревенчатых венцов. Бревенчатая ограда острога помещалась на плоской местности или на вершине небольшого земляного вала и была окружена с наружной стороны рвом. Острог чаще всего имел четырёхугольную форму. По углам четырёхугольника размещались башни. Для сообщения с полем использовались проезжие башни.

2. То же, что тюрьма (устаревшее)

Стр. 93. Вопросы и задания к тексту параграфа

1. Какие экономические интересы побуждали людей осваивать Сибирь?

Осваивать Сибирь людей побуждали экономические интересы: прибыльность торговли – на один вложенный рубль получали до 30 рублей выгоды.

2. Объясни значение термина «первопроходец».

«Первопроходец» значит человек, первым прошедший неосвоенную территорию, проложивший новые пути.

3. Завершите предложение: «Первым русским, дошедшим до Тихого океана, был…».

«Первым русским, дошедшим до Тихого океана, был Семен Дежнев»

Значение составления «Чертежа реки Амура» с точки зрения экономики в том, что на основании этого чертежа планировались походы русских казаков, шло заселение земель вдоль Амура, строились населенные пункты, добывалась пушнина. Освоение и развитие новых земель приносили в казну новые доходы.

Достижения кого-то одного из этих первопроходцев нельзя выделить особо, каждый из них внес свой вклад в освоение Дальнего Востока.

Стр. 93. Работаем с картой

По карте проследите маршруты путешествий Дежнева, Пояркова, Хабарова. Какой их этих маршрутов был более протяженным? Какой из них, на ваш взгляд, был более сложным? Объясните критерии сложности, которые вы использовали при оценке маршрута.

Наиболее протяженным был маршрут С. Дежнева. Более сложным был также его поход. Критерии сложности: его маршрут пролегал не только по суше, но и по морю. Лишения, которые испытывали участники похода, были во много раз тяжелее, чем в походах, особенно Е. Хабарова.

Стр. 93. Изучаем документ

1. Кому из российских царей была направлена эта челобитная?

Эта челобитная была направлена царю первому Романову Михаилу Федоровичу

2. О каких способах передвижения путешественников говорится в отрывке?

В отрывке говорится о способах передвижения путешественников: водным, по суше – на лыжах, нартах.

Стр. 93. Думаем, сравниваем, размышляем

1. Используя дополнительные материалы (в том числе Интернет), опишите орудия для ловли рыбы, использовавшиеся первопроходцами Сибири.

Следует отметить, что к XVII-XVIII вв. способы и орудия лова у русских не так существенно изменились по сравнению с предшествующим периодом, но в Сибири появилась определенная местная специфика. Так, глиняные грузила для сетей пришли в Притомье вместе с русским населением с Европейского Севера и севера Сибири - там дно рек илисто-песчаное. Но горные реки, такие как Томь, имеют каменистое дно и быстрое течение. В таких условиях глиняные грузила быстро выходили из строя и уступили место галечным, используемым местным населением. Судя по материалам таможенных книг сибирских городов, в продаже были широко представлены сети, невода, бредники как в готовом виде, так и в виде полуфабрикатов для их изготовления.

В Кузнецке было найдено галечное грузило в берестяном кульке, подобные использовались на Руси для крупных сетей. Кроме сетей рыбу добывали удой и охотничьим луком, стреляя стрелами со специальными однотипными наконечниками.

2. Какие цели преследовали первопроходцы? Что их объединяло?

Цели, которые преследовали первопроходцы: служба Отечеству, разведка новых земель, ну и материальные выгоды. Хотя, например, С. Дежнев не получал жалованья от государства 19 лет, а служил верой и правдой России. Это объединяло всех первопроходцев.

3. Какие из современных городов Сибири основали первопроходцы?

Современные города Сибири, основанные первопроходцами: Тюмень, Березов, Сургут, Тобольск, Мангазея, Томск, Туруханск, Енисейск, Красноярск, Якутск, Чита, Улан-Уде, Нерчинск.

4. Ознакомьтесь с материалами интернет-сайта одного из краеведческих или археологических музеев Сибири (например, с интернет-сайтом Красноярского краевого краеведческого музея – http:// www.kkkm.ru). На основании информации о первопроходцах, представленной на нем, сделайте сообщение перед одноклассниками.

Родился около 1605, Великий Устюг, умер в нач. 1673, Москва) - русский путешественник, землепроходец, мореход, исследователь Северной и Восточной Сибири, казачий атаман, торговец пушниной. Первый известный мореплаватель, прошедший по Берингову проливу, соединяющему Северный Ледовитый океан с Тихим и разделяющему Азию и Северную Америку, Чукотку и Аляску, причём сделал это за 80 лет до Витуса Беринга, в 1648 году.

Примечательно, что Берингу не удалось пройти весь пролив целиком, а пришлось ограничиться плаванием только в его южной части, тогда как Дежнёв прошёл пролив с севера на юг, по всей его длине.

Родился в Великом Устюге, в каком возрасте попал в Сибирь - не установлено. В Сибири Дежнёв сначала служил рядовым казаком с 1635 года в Тобольске, а затем в Енисейске. Среди больших опасностей 1636-1646 годов «смирил» якутов. Из Енисейска он с отрядом П. И. Бекетова в 1638 году перешёл в Якутский острог, только что основанный по соседству с ещё непокорёнными племенами инородцев. Уже в 1639-1640 гг. Дежнёв приводит в покорность туземного князя Сахея. В 1639 году был послан якутским приказчиком П. Ходырёвым на Вилюй для сбора ясака, в августе 1640 года Дежнёв примирил два якутских рода на реках Татта и Амга (притоки Алдана) и склонил к уплате ясака воинственного «князца» племени кангаласов Сахея.

В 1641 году Дежнёв, с партией в 15 человек, собирает ясак на реке Яне и благополучно доставляет его в Якутск, выдержав по дороге схватку с шайкой в 40 человек. В том же году вместе с Михаилом Стадухиным, Дежнёв отправился в поход на Оймякон для сбора ясака. В апреле 1642 года в стычке с воинственными «ламутскими тунгусами», как и многие другие казаки, был ранен. Потеряв лошадей, отряд попал в тяжёлое положение. Пришлось построить судно. Когда сошёл лёд, казаки спустились вниз по Оймякону и продолжили искать «неясачных людишек» в низовьях Индигирки. Но там сборщиков ясака уже было предостаточно, поэтому отряд отправился дальше на восток и дошёл до реки Алазеи. Здесь им встретился отряд такого же землепроходца десятника Дмитрия Михайлова по прозвищу Ярило Зырян. Дежнёв вновь проявил свой дипломатический талант, уговорив Зыряна соединиться с отрядом Стадухина под его началом.

Открытие Колымы

Летом 1643 года Семён Дежнёв в составе отряда землепроходцев под командованием Михаила Стадухина открыл реку Колыму. Казаки поднялись вверх по реке и основали Колымское зимовье, позже ставшее крупным острогом Среднеколымск - опорным пунктом русской колонизации в этих местах. В 1644 году Дежнёв основал ещё один острог, названный позднее Нижнеколымском. В 1645 году Стадухин и Зырян, с ясаком и половиной людей, отправились по реке Лене в Якутск, оставив в Колымском острожке Дежнёва и ещё 13 человек. Дмитрий Михайлов (Зырян) с дороги вернулся обратно, а между тем Дежнёву пришлось отразить нападение более 500 юкагиров, хотевших уничтожить малочисленный гарнизон острожка. На Колыме Дежнёв прослужил до лета 1647 года. Летом того же года корабли вышли в плавание, но крепкие льды закрыли им путь. Федот Попов и Семён Дежнёв возвратились на Колыму и стали дожидаться более благоприятного для похода времени.

Чукотская экспедиция

20 июня 1648 года Федот Попов и Семён Дежнёв на кочах вышли в море. Три коча сразу потерялись в буре при выходе из устья Колымы в Ледовитый океан. Оставшиеся неуклонно пошли вперёд. В августе 1648 года пошёл ко дну ещё один коч. Около 20 сентября 1648 года Дежнёв и его спутники увидели тёмный и грозный "Большой Каменный Нос", окаймлённый полосой пенных бурунов. Мимо Носа прошли лишь три судна: два коча Дежнёва и Попова и один - Герасима Анкудинова. Судно Дежнёва разбилось в Олюторском заливе южнее устья реки Анадырь. Отряд Дежнёва на лыжах и нартах 10 недель через Корякское нагорье добирался до реки Анадырь, где он и зазимовал. Летом 1649 года на построенных лодках Дежнёв поднялся вверх по Анадырю на 600 км. Тут, на среднем течении реки Анадырь, было устроено зимовьё, названное потом Анадырским острогом. На верхнем течении Анадыря русские встретили кочевых анаулов - незнакомое им юкагирское племя. Только на третий год к Дежнёву пришло подкрепление. Но это была не смена. Казак Семён Мотора искал сухопутную дорогу между Колымой и Анадырем через горный проход, он-то и выручил Дежнёва. Этим путём, более удобным, нежели морской, воспользовался и Дежнёв, для отсылки в Якутск собранной им моржовой кости и пушнины.

Открытие памятника

Семёну Дежнёву и его семье - жене-якутке Абакаяде Сючю и сыну Любиму, «первому сахаляру». Якутск, сентябрь 2005 года.

Дальнейшая судьба

В 1659 году Семён Дежнёв сдал команду над Анадырским островом и служилыми людьми сменившему его К. Иванову, но оставался в крае ещё до 1662 года, когда вернулся в Якутск вместе с И. Ерастовым. Оттуда Дежнёв с государевой казной, был послан в Москву, куда и прибыл, вероятно, к середине 1664 года. Сохранилась челобитная Дежнёва о выдаче ему жалованья, заслуженного им, но не полученного, за 19 лет, что и было исполнено. В 1665 году Дежнёв выехал обратно в Якутск и там служил до 1670 года, когда снова был послан с государевой казной в Москву, куда явился в 1672 году, где и умер.

Судно типа «коч» - одно из самых загадочных в истории отечественного судостроения. По многочисленным архивным источникам XVII века мы знаем, что именно на кочах была освоена огромная территория Сибири и Дальнего Востока.

В то время, пока английские и голландские путешественники пытались пробиться на восток арктическими морями и не смогли пройти восточнее Новой Земли, русские ежегодно на кочах организовывали морские экспедиции в устье р. Оби, а в течение XVII века поэтапно прошли весь Северный морской путь, обогнули самую восточную оконечность Азии и вышли в Тихий океан (Охотское – «Ламское» море).

К сожалению, мы крайне мало знаем о том, что собой представлял коч. Не сохранилось его достоверных изображений, архивные источники дают крайне отрывочные данные о его конструкции.

Мы знаем, что коч соответствовал следующим критериям:

Судно должно было быть приспособлено для плаваний, как в море, так и по рекам, соответственно, кроме паруса, должно быть ходким на веслах.

По документам мы знаем, что кочи перетаскивали по волокам, соответственно, они должно быть достаточно легким и устойчивым при переволакивании на катках.

На кочах выходили в Студеное море (Северный Ледовитый океан), преодолевали значительные расстояния, соответственно, кочи должны были быть приспособлены к плаванию в сложных ледовых условиях.

По архивным документам мы знаем, что размеры кочей вирировались в пределах 15 – 20 м с глубиной осадки до 2-х метров, кочи имели одну мачту, которая несла прямой парус.

Важно отметить, что поморы строили свои суда практически без использования металлических связей. Для соединения досок обшивки друг с другом использовалась «вица» - распаренный корень сосны, можжевельника или ели, прутья ивы, которыми пришивали к килю и штевням и плотно стягивали друг с другом доски обшивки, и уже к готовому борту «пришивали» и прибивали деревянными нагелями шпангоуты. Подобная технология широко известна на севере Европы, но строили так преимущественно небольшие лодки. Нужно учитывать дефицит и высокую стоимость железа, малочисленность населения на громадных пространствах Русского Севера и большой навык работы с деревом россиян. Наши судостроители, достигли в деле шитья таких сложных судов верха мастерства. Нигде в мире не строили столь крупных шитых судов, как в Поморье и в Сибири.

Впечатляют археологические находки, сделанные в вечной мерзлоте первого заполярного русского города в Сибири – Мангазеи. Там были обнаружены сшитые вицей бортовые доски. Средняя толщина досок составляет 7,5 см, ширина до 30 см. Получались суда с мощной обшивкой, но при этом достаточно легкие для волоков. В период своего расцвета, в XVI–XVII вв., технология шитья в русском судостроении применялась во впечатляющих масштабах: так строился весь флот северных поморов, суда которых регулярно ходили из Архангельска с Северной Двины и с Печоры на Новую Землю и за Урал в Мангазею на Оби, а из Колы (близ современного Мурманска) – до Шпицбергена. С первой половины 17в. на этих судах осуществлялись промысловые плавания Северным Морским Путем в Сибири, между реками Хатанга, Лена, Колыма, Анадырь.

В целях реализации историко-навигационного эксперимента – экспедиции по следам отечественных первопроходцев в Арктике и Сибири был разработан специальный проект экспедиционного парусного судна. Этот проект не является копией старинных кочей, на данный момент информации для полноценной реконструкции недостаточно.

При проектировании судов для проекта «Арктика – территория открытий» Виктор Дмитриев, автор первой в истории реплики коча «Помор» аккумулировал огромный массив информации об исторических технологиях судостроения на Русском Севере, накопленный за тридцать лет и применил их на практике со специалистами клуба «Полярный Одиссей».

Построенные суда по своим теоретическим обводам, форме носа и кормы близки к соймам, поморским карбасам и кочмарам – традиционным судам Русского Севера, упоминаемым в архивных документах с середины XVI века и сохранившимся на чертежах ХIХ века.

Галео́н (исп. galeón, также галион, от фр. galion) - большое многопалубное парусное судно XVI-XVIII веков с достаточно сильным артиллерийским вооружением, использовавшееся как военное и торговое. Основным толчком к его созданию было возникновение постоянных перевозок между Европой и американскими колониями. Наибольшую известность галеоны получили в качестве судов, перевозящих испанские сокровища и в сражении Непобедимой армады, произошедшем в 1588 году.

Водоизмещение галеона было порядка 500 тонн (хотя у манильских галеонов оно достигало 2 000 тонн). Более прочные и лучше вооружённые, чем каракки, галеоны были, кроме того, дешевле в постройке. Корпус галеона обычно строился из дуба и других твёрдых пород дерева, рангоут - из сосны. Парусное вооружение состояло из трех-пяти мачт, передние мачты несли прямое вооружение, задние - косое (латинское). Артиллерийское вооружение чаще всего представляло собой полукулеврины, хотя использовались орудия вплоть до полупушек. Первое упоминание о нём относится к 1535 году. В дальнейшем галеон становится основой флотов испанцев и англичан. Форштевень, сильно изогнутый и вытянутый вперед, имел украшения и по форме напоминал таковой у галер. Длинный бушприт нес парус - блинд. Носовая надстройка была отодвинута назад и не нависала над форштевнем, как у каракки. Кормовая надстройка, высокая и узкая, размещалась на срезанной корме. Надстройка имела несколько ярусов, в которых размещались жилые помещения офицеров и пассажиров. У сильно наклоненного ахтерштевня был транец выше грузовой ватерлинии. Корма украшалась резьбой и балконами.

В зависимости от водоизмещения галеоны строились с числом палуб от двух до семи. Борт судна от киля к грузовой ватерлинии имел большой развал, а к верхней палубе - завал. При этом решалось несколько задач: увеличивалась грузоподъёмность, затруднялся переход с судна на судно во время абордажа, повышалась общая прочность; смягчалась сила удара волн о борт, поскольку волна отражалась вверх, и корпус не испытывал её прямого удара.