Три сестры вики. Пьеса «Три сестры

26.09.2019

Драма "Три сестры" — знаменательное событие в жизни Чехова. После провала "Чайки" Антон Павлович дал зарок не писать пьес, считал себя неудавшимся драматургом. И вот спустя пять лет пишет пьесу, в которой не только «пять пудов любви» стали основой сюжета, но и выразились все основные темы и мотивы русской классики: распад дворянских гнезд, несостоятельность "умной ненужности", трагедия "несчастного семейства", горе утраченных надежд, бессмысленность дуэли. В письме к В. И. Немировичу-Данченко Чехов признавался: как бы человек ни располагал своими желаниями, "...сама жизнь такая же, какая была, не меняется и остается прежней, следуя своим собственным законам". Точно так же и в пьесе «Три сестры», как бы героини ни хотели уехать в Москву, как бы Вершинин ни любил Машу, как бы ни мечтали герои о счастье, все остается по-прежнему.

Антон Павлович подверг ироническому осмыслению многие важные проблемы жизни человека, дал возможность читателю и зрителю взглянуть на них не трагически, а с той здоровой усмешкой, которая не оскорбляет человека безысходностью, а, напротив, убеждает в необходимости жить.

Чехов писал о "Трех сестрах", что вышла «пьеса, сложная, как роман». Эта пьеса наиболее ярко выражает традиции русской эпической прозы. Лирическое звучание чеховского театра достигает здесь страстной, исполненной драматизма идейной напряженности. Герои «Трех сестер» живут как будто «начерно», словно надеясь, что еще представится возможность зажить в полную силу. Их будни окрашены томительно прекрасной мечтой о Москве и о лучшем будущем. Время их жизни движется в одном направлении, а мечты — в другом. Не следует искать природу комедийного жанра в характерах действующих лиц. Не героев и их пороки высмеивает Чехов, а саму жизнь.

Развитие сюжета в "Трех сестрах"

Три любовных сюжета: Маша — Кулыгин — Вершинин; Ирина — Тузенбах — Соленый; Андрей — Наташа — Протопопов, казалось бы, должны придать пьесе динамику и интригующий драматизм. Однако этого не происходит. Герои не стремятся что-либо изменить в своей жизни, они не действуют, только страдают и непрерывно ждут, и жизнь персонажей проходит как бы в сослагательном наклонении. Сюжет в пьесе несобытийный, хотя на самом деле событий более чем достаточно: измены, именины, пожар, дуэль. В пьесе "Три сестры" герои бездействуют, зато жизнь активно вмешивается в мир их опустошенных душ.

Вторжение повседневности подчеркивается микросюжетами: историями, случаями, о которых рассказывают герои. Так расширяется пространство пьесы, вводя в конфликт произведения мотив непредсказуемости бытия. В чеховский пьесах нет главных героев, сам поток жизни — главный объект внимания автора. Одной из наиболее важных особенностей чеховской поэтики является умение найти красоту в обыденности. Особая светлая грусть озаряет его пьесы.

Смысл названия пьесы "Три сестры"

В русской классической литературе названия произведений, как правило, символичны и очень часто выражают отношение автора к изображаемому. В пьесах Чехова все сложнее. Он не раз утверждал, что в названиях его произведений не следует искать особого смысла, иронии или глубинной символики. И действительно, кажется странным, что пьеса называется "Три сестры", в то время как в этой драме представлена история семьи Прозоровых и не менее важным образом является Андрей, брат сестер. Если взять во внимание женские образы, то Наташа, жена Андрея, гораздо активнее, чем Ирина, Маша и Ольга, она добивается всего, о чем мечтала.

Драматическая тема "Трех сестер" — настойчивая вариация мотива напрасно пропадающей красоты. Образы трех сестер являются олицетворением духовной красоты и искренности. Автор часто использует сравнение женской души с перелетной птицей, и это становится одним из лейтмотивов пьесы.

Цветовая символика, отмеченная автором в ремарке к первому действию, настраивает читателя и зрителя на восприятие сестер как единого образа. Они становятся олицетворением прошлого, настоящего и будущего национальной жизни. И это положение иллюстрируется колористическими символами. Белое платье Ирины символизирует молодость и надежду, синее форменное платье Ольги подчеркивает ее зависимость от футлярной жизни. Черное платье Маши прочитывается символом загубленного счастья. Весь драматизм представленной автором ситуации заключается в том, что будущее связано не с Ириной, а с Машей. Ее странная реплика — "И днем и ночью кот ученый все ходит по цепи кругом..." — символический комментарий зависимости героинь от собственного бессилия.

Тема несбывшихся надежд

Особую роль в развитии метафорического подтекста произведения играют образы птиц. Мотив перелетных птиц несколько раз повторяется в пьесе. О них говорит Тузенбах, рассуждая о смысле жизни, о птицах с грустью размышляет Маша, когда прощается с офицерами, покидающими город.

Тема напрасно растраченных сил и несбывшихся надежд подчеркивается еще одним мотивом, в целом главенствующим во всем творчестве Чехова — разрушением дома, усадьбы, семейного счастья. Именно борьба за дом явилась внешней канвой действия пьесы. Хотя борьбы как таковой нет — сестры не сопротивляются, они смиряются с тем, что происходит, потому что они не живут в настоящем, у них есть прошлое — семья, дом в Москве и, как им кажется, будущее — работа и счастье в Москве. Столкновение надежды, размаха мечты со слабостью мечтателей — вот главный конфликт пьесы, который проявляется не в действии, а в подтексте произведения. В этом решении выразилась грустная иронии автора над "недотепами", над обстоятельствами, которые невозможно преодолеть.

Б. Зингерман в книге "Театр Чехова" завершил анализ пьес А. П. Чехова тем, что сравнил все сюжеты великого драматурга с событиями жизни самого создателя пьес: "...лиризм чеховского театра — это не одни исповеднические монологи действующих лиц, не только стыдливый подтекст и паузы, полные грустного настроения: Чехов в своих пьесах проигрывает сюжеты своей жизни... Может быть, он потому и стал писать не романы, а пьесы, что именно в диалогической форме Чехову с его закрытым темпераментом легче было выразить свою личную тему — чем больше он вышучивает героев, тем сильнее мы им сострадаем". Чехов всю жизнь мечтал о большой семье, о собственном доме, но ни того, ни другого не обрел, хотя был женат и имел две усадьбы (в Ялте и Мелихове). Уже тяжело больной, Чехов все же не впадал в отчаяние, он стремился близким людям передать надежду и радость даже тогда, когда жизнь настойчиво опровергала самые скромные поводы для оптимизма. Пьеса Чехова — не отчаянный жест человека, не способного исправить реальность, — это мечта о счастье. Поэтому произведения Чехова не следует воспринимать как "грустные песни об уходящей гармонии".

Драма в четырех действиях

Действующие лица
Прозоров Андрей Сергеевич . Наталья Ивановна , его невеста, потом жена.

Ольга Маша Ирина

его сестры.

Кулыгин Федор Ильич , учитель гимназии, муж Маши. Вершинин Александр Игнатьевич , подполковник, батарейный командир. Тузенбах Николай Львович , барон, поручик. Соленый Василий Васильевич , штабс-капитан. Чебутыкин Иван Романович , военный доктор. Федотик Алексей Петрович , подпоручик. Родэ Владимир Карлович , подпоручик. Ферапонт , сторож из земской управы, старик. Анфиса , нянька, старуха 80 лет.

Действие происходит в губернском городе.

Действие первое

В доме Прозоровых. Гостиная с колоннами, за которыми виден большой зал. Полдень; на дворе солнечно, весело. В зале накрывают стол для завтрака.

Ольга в синем форменном платье учительницы женской гимназии, все время поправляет ученические тетрадки, стоя и на ходу; Маша в черном платье, со шляпкой на коленях сидит и читает книжку, Ирина в белом платье стоит задумавшись.

Ольга . Отец умер ровно год назад, как раз в этот день, пятого мая, в твои именины, Ирина. Было очень холодно, тогда шел снег. Мне казалось, я не переживу, ты лежала в обмороке, как мертвая. Но вот прошел год, и мы вспоминаем об этом легко, ты уже в белом платье, лицо твое сияет. (Часы бьют двенадцать.) И тогда также били часы.

Помню, когда отца несли, то играла музыка, на кладбище стреляли. Он был генерал, командовал бригадой, между тем народу шло мало. Впрочем, был дождь тогда. Сильный дождь и снег.

Ирина . Зачем вспоминать!

За колоннами, в зале около стола показываются барон Тузенбах , Чебутыкин и Соленый .

Ольга . Сегодня тепло, можно окна держать настежь, а березы еще не распускались. Отец получил бригаду и выехал с нами из Москвы одиннадцать лет назад, и, я отлично помню, в начале мая, вот в эту пору в Москве уже все в цвету, тепло, все залито солнцем. Одиннадцать лет прошло, а я помню там все, как будто выехали вчера. Боже мой! Сегодня утром проснулась, увидела массу света, увидела весну, и радость заволновалась в моей душе, захотелось на родину страстно. Чебутыкин . Черта с два! Тузенбах . Конечно, вздор.

Маша, задумавшись над книжкой, тихо насвистывает песню.

Ольга . Не свисти, Маша. Как это ты можешь!

Оттого, что я каждый день в гимназии и потом даю уроки до вечера, у меня постоянно болит голова и такие мысли, точно я уже состарилась. И в самом деле, за эти четыре года, пока служу в гимназии, я чувствую, как из меня выходят каждый день по каплям и силы, и молодость. И только растет и крепнет одна мечта...

Ирина . Уехать в Москву. Продать дом, покончить все здесь и — в Москву... Ольга . Да! Скорее в Москву.

Чебутыкин и Тузенбах смеются.

Ирина . Брат, вероятно, будет профессором, он все равно не станет жить здесь. Только вот остановка за бедной Машей. Ольга . Маша будет приезжать в Москву на все лето, каждый год.

Маша тихо насвистывает песню.

Ирина . Бог даст, все устроится. (Глядя в окно.) Хорошая погода сегодня. Я не знаю, отчего у меня на душе так светло! Сегодня утром вспомнила, что я именинница, и вдруг почувствовала радость, и вспомнила детство, когда еще была жива мама. И какие чудные мысли волновали меня, какие мысли! Ольга . Сегодня ты вся сияешь, кажешься необыкновенно красивой. И Маша тоже красива. Андрей был бы хорош, только он располнел очень, это к нему не идет. А я постарела, похудела сильно, оттого, должно быть, что сержусь в гимназии на девочек. Вот сегодня я свободна, я дома, и у меня не болит голова, я чувствую себя моложе, чем вчера. Мне двадцать восемь лет, только... Все хорошо, все от бога, но мне кажется, если бы я вышла замуж и целый день сидела дома, то это было бы лучше.

Я бы любила мужа.

Тузенбах (Соленому) . Такой вы вздор говорите, надоело вас слушать. (Входя в гостиную.) Забыл сказать. Сегодня у вас с визитом будет наш новый батарейный командир Вершинин. (Садится у пианино.) Ольга . Ну, что ж! Очень рада. Ирина . Он старый? Тузенбах . Нет, ничего. Самое большее, лет сорок, сорок пять. (Тихо наигрывает.) По-видимому, славный малый. Неглуп, это — несомненно. Только говорит много. Ирина . Интересный человек? Тузенбах . Да, ничего себе, только жена, теща и две девочки. Притом женат во второй раз. Он делает визиты и везде говорит, что у него жена и две девочки. И здесь скажет. Жена какая-то полоумная, с длинной девической косой, говорит одни высокопарные вещи, философствует и часто покушается на самоубийство, очевидно, чтобы насолить мужу. Я бы давно ушел от такой, но он терпит и только жалуется. Соленый (входя из залы в гостиную с Чебутыкиным) . Одной рукой я поднимаю только полтора пуда, а двумя пять, даже шесть пудов. Из этого я заключаю, что два человека сильнее одного не вдвое, а втрое, даже больше... Чебутыкин (читает на ходу газету) . При выпадении волос... два золотника нафталина на полбутылки спирта... растворить и употреблять ежедневно... (Записывает в книжку.) Запишем-с! (Соленому.) Так вот, я говорю вам, пробочка втыкается в бутылочку, и сквозь нее проходит стеклянная трубочка... Потом вы берете щепоточку самых простых, обыкновеннейших квасцов... Ирина . Иван Романыч, милый Иван Романыч! Чебутыкин . Что, девочка моя, радость моя? Ирина . Скажите мне, отчего я сегодня так счастлива? Точно я на парусах, надо мной широкое голубое небо и носятся большие белые птицы. Отчего это? Отчего? Чебутыкин (целуя ей обе руки, нежно) . Птица моя белая... Ирина . Когда я сегодня проснулась, встала и умылась, то мне вдруг стало казаться, что для меня все ясно на этом свете, и я знаю, как надо жить. Милый Иван Романыч, я знаю все. Человек должен трудиться, работать в поте лица, кто бы он ни был, и в этом одном заключается смысл и цель его жизни, его счастье, его восторги. Как хорошо быть рабочим, который встает чуть свет и бьет на улице камни, или пастухом, или учителем, который учит детей, или машинистом на железной дороге... Боже мой, не то что человеком, лучше быть волом, лучше быть простою лошадью, только бы работать, чем молодой женщиной, которая встает в двенадцать часов дня, потом пьет в постели кофе, потом два часа одевается... о, как это ужасно! В жаркую погоду так иногда хочется пить, как мне захотелось работать. И если я не буду рано вставать и трудиться, то откажите мне в вашей дружбе, Иван Романыч. Чебутыкин (нежно) . Откажу, откажу... Ольга . Отец приучил нас вставать в семь часов. Теперь Ирина просыпается в семь и по крайней мере до девяти лежит и о чем-то думает. А лицо серьезное! (Смеется.) Ирина . Ты привыкла видеть меня девочкой и тебе странно, когда у меня серьезное лицо. Мне двадцать лет! Тузенбах . Тоска по труде, о боже мой, как она мне понятна! Я не работал ни разу в жизни. Родился я в Петербурге, холодном и праздном, в семье, которая никогда не знала труда и никаких забот. Помню, когда я приезжал домой из корпуса, то лакей стаскивал с меня сапоги, я капризничал в это время, а моя мать смотрела на меня с благоговением и удивлялась, когда другие на меня смотрели иначе. Меня оберегали от труда. Только едва ли удалось оберечь, едва ли! Пришло время, надвигается на всех нас громада, готовится здоровая, сильная буря, которая идет, уже близка и скоро сдует с нашего общества лень, равнодушие, предубеждение к труду, гнилую скуку. Я буду работать, а через какие-нибудь 25—30 лет работать будет уже каждый человек. Каждый! Чебутыкин . Я не буду работать. Тузенбах . Вы не в счет. Соленый . Через двадцать пять лет вас уже не будет на свете, слава богу. Года через два-три вы умрете от кондрашки, или я вспылю и всажу вам пулю в лоб, ангел мой. (Вынимает из кармана флакон с духами и опрыскивает себе грудь, руки.) Чебутыкин (смеется) . А я в самом деле никогда ничего не делал. Как вышел из университета, так не ударил пальцем о палец, даже ни одной книжки не прочел, а читал только одни газеты... (Вынимает из кармана другую газету.) Вот... Знаю по газетам, что был, положим, Добролюбов, а что он там писал — не знаю... Бог его знает...

Слышно, как стучат в пол из нижнего этажа.

Вот... Зовут меня вниз, кто-то ко мне пришел. Сейчас приду... погодите... (Торопливо уходит, расчесывая бороду.)

Ирина . Это он что-то выдумал. Тузенбах . Да. Ушел с торжественной физиономией, очевидно, принесет вам сейчас подарок. Ирина . Как это неприятно! Ольга . Да, это ужасно. Он всегда делает глупости. Маша . У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том... Златая цепь на дубе том... (Встает и напевает тихо.) Ольга . Ты сегодня невеселая, Маша.

Маша, напевая, надевает шляпу.

Куда ты?

Маша . Домой. Ирина . Странно... Тузенбах . Уходить с именин! Маша . Все равно... Приду вечером. Прощай, моя хорошая... (Целует Ирину.) Желаю тебе еще раз, будь здорова, будь счастлива. В прежнее время, когда был жив отец, к нам на именины приходило всякий раз по тридцать-сорок офицеров, было шумно, а сегодня только полтора человека и тихо, как в пустыне... Я уйду... Сегодня я в мерлехлюндии, невесело мне, и ты не слушай меня. (Смеясь сквозь слезы.) После поговорим, а пока прощай, моя милая, пойду куда-нибудь. Ирина (недовольная) . Ну, какая ты... Ольга (со слезами) . Я понимаю тебя, Маша. Соленый . Если философствует мужчина, то это будет философистика или там софистика; если же философствует женщина или две женщины, то уж это будет — потяни меня за палец. Маша . Что вы хотите этим сказать, ужасно страшный человек? Соленый . Ничего. Он ахнуть не успел, как на него медведь насел. Маша (Ольге, сердито) . Не реви!

Входят Анфиса и Ферапонт с тортом.

Анфиса . Сюда, батюшка мой. Входи, ноги у тебя чистые. (Ирине.) Из земской управы, от Протопопова, Михаила Иваныча... Пирог. Ирина . Спасибо. Поблагодари. (Принимает торт.) Ферапонт . Чего? Ирина (громче) . Поблагодари! Ольга . Нянечка, дай ему пирога. Ферапонт, иди, там тебе пирога дадут. Ферапонт . Чего? Анфиса . Пойдем, батюшка Ферапонт Спиридоныч. Пойдем... (Уходит с Ферапонтом.) Маша . Не люблю я Протопопова, этого Михаила Потапыча, или Иваныча. Его не следует приглашать. Ирина . Я не приглашала. Маша . И прекрасно.

Входит Чебутыкин , за ним солдат с серебряным самоваром; гул изумления и недовольства.

Ольга (закрывает лицо руками) . Самовар! Это ужасно! (Уходит в залу к столу.)

Вместе

Ирина . Голубчик Иван Романыч, что вы делаете! Тузенбах (смеется) . Я говорил вам. Маша . Иван Романыч, у вас просто стыда нет!

Чебутыкин . Милые мои, хорошие мои, вы у меня единственные, вы для меня самое дорогое, что только есть на свете. Мне скоро шестьдесят, я старик, одинокий, ничтожный старик... Ничего во мне нет хорошего, кроме этой любви к вам, и если бы не вы, то я бы давно уже не жил на свете... (Ирине.) Милая, деточка моя, я знаю вас со дня вашего рождения... носил на руках... я любил покойницу маму... Ирина . Но зачем такие дорогие подарки! Чебутыкин (сквозь слезы, сердито) . Дорогие подарки... Ну вас совсем! (Денщику.) Неси самовар туда... (Дразнит.) Дорогие подарки...

Денщик уносит самовар в залу.

Анфиса (проходя через гостиную) . Милые, полковник незнакомый! Уж пальто снял, деточки, сюда идет. Аринушка, ты же будь ласковая, вежливенькая... (Уходя.) И завтракать уже давно пора... Господи... Тузенбах . Вершинин, должно быть.

Входит Вершинин .

Подполковник Вершинин!

Вершинин (Маше и Ирине) . Честь имею представиться: Вершинин. Очень, очень рад, что, наконец, я у вас. Какие вы стали! Ай! ай! Ирина . Садитесь, пожалуйста. Нам очень приятно. Вершинин (весело) . Как я рад, как я рад! Но ведь вас три сестры. Я помню — три девочки. Лиц уж не помню, но что у вашего отца, полковника Прозорова, были три маленьких девочки, я отлично помню и видел собственными глазами. Как идет время! Ой, ой, как идет время! Тузенбах . Александр Игнатьевич из Москвы. Ирина . Из Москвы? Вы из Москвы? Вершинин . Да, оттуда. Ваш покойный отец был там батарейным командиром, а я в той же бригаде офицером. (Маше.) Вот ваше лицо немножко помню, кажется. Маша . А я вас — нет! Ирина . Оля! Оля! (Кричит в залу.) Оля, иди же!

Ольга входит из залы в гостиную.

Подполковник Вершинин, оказывается, из Москвы.

Вершинин . Вы, стало быть, Ольга Сергеевна, старшая... А вы Мария... А вы Ирина — младшая... Ольга . Вы из Москвы? Вершинин . Да. Учился в Москве и начал службу в Москве, долго служил там, наконец получил здесь батарею — перешел сюда, как видите. Я вас не помню собственно, помню только, что вас было три сестры. Ваш отец сохранился у меня в памяти, вот закрою глаза и вижу, как живого. Я у вас бывал в Москве... Ольга . Мне казалось, я всех помню, и вдруг... Вершинин . Меня зовут Александром Игнатьевичем... Ирина . Александр Игнатьевич, вы из Москвы... Вот неожиданность! Ольга . Ведь мы туда переезжаем. Ирина . Думаем, к осени уже будем там. Наш родной город, мы родились там... На Старой Басманной улице...

Обе смеются от радости.

Маша . Неожиданно земляка увидели. (Живо.) Теперь вспомнила! Помнишь, Оля, у нас говорили: «влюбленный майор». Вы были тогда поручиком и в кого-то были влюблены, и вас все дразнили почему-то майором... Вершинин (смеется) . Вот, вот... Влюбленный майор, это так... Маша . У вас были тогда только усы... О, как вы постарели! (Сквозь слезы.) Как вы постарели! Вершинин . Да, когда меня звали влюбленным майором, я был еще молод, был влюблен. Теперь не то. Ольга . Но у вас еще ни одного седого волоса. Вы постарели, но еще не стары. Вершинин . Однако уже сорок третий год. Вы давно из Москвы? Ирина . Одиннадцать лет. Ну, что ты, Маша, плачешь, чудачка... (Сквозь слезы.) И я заплачу... Маша . Я ничего. А на какой вы улице жили? Вершинин . На Старой Басманной. Ольга . И мы там тоже... Вершинин . Одно время я жил на Немецкой улице. С Немецкой улицы я хаживал в Красные казармы. Там по пути угрюмый мост, под мостом вода шумит. Одинокому становится грустно на душе.

А Здесь какая широкая, какая богатая река! Чудесная река!

Ольга . Да, но только холодно. Здесь холодно и комары... Вершинин . Что вы! Здесь такой здоровый, хороший, славянский климат. Лес, река... и здесь тоже березы. Милые, скромные березы, я люблю их больше всех деревьев. Хорошо здесь жить. Только странно, вокзал железной дороги в двадцати верстах... И никто не знает, почему это так. Соленый . А я знаю, почему это так.

Все глядят на него.

Потому что если бы вокзал был близко, то не был бы далеко, а если он далеко, то, значит, не близко.

Неловкое молчание.

Тузенбах . Шутник, Василий Васильич. Ольга . Теперь и я вспомнила вас. Помню. Вершинин . Я вашу матушку знал. Чебутыкин . Хорошая была, царство ей небесное. Ирина . Мама в Москве погребена. Ольга . В Ново-Девичьем... Маша . Представьте, я уж начинаю забывать ее лицо. Так и о нас не будут помнить. Забудут. Вершинин . Да. Забудут. Такова уж судьба наша, ничего не поделаешь. То, что кажется нам серьезным, значительным, очень важным,— придет время,— будет забыто или будет казаться неважным.

И интересно, мы теперь совсем не можем знать, что, собственно, будет считаться высоким, важным и что жалким, смешным. Разве открытие Коперника или, положим, Колумба не казалось в первое время ненужным, смешным, а какой-нибудь пустой вздор, написанный чудаком, не казался истиной? И может статься, что наша теперешняя жизнь, с которой мы так миримся, будет со временем казаться странной, неудобной, неумной, недостаточно чистой, быть может, даже грешной...

Тузенбах . Кто знает? А быть может, нашу жизнь назовут высокой и вспомнят о ней с уважением. Теперь нет пыток, нет казней, нашествий, но вместе с тем сколько страданий! Соленый (тонким голосом.) Цып, цып, цып... Барона кашей не корми, а только дай ему пофилософствовать. Тузенбах . Василий Васильич, прошу вас оставить меня в покое... (Садится на другое место.) Это скучно, наконец. Соленый (тонким голосом) . Цып, цып, цып... Тузенбах (Вершинину) . Страдания, которые наблюдаются теперь,— их так много! — говорят все-таки об известном нравственном подъеме, которого уже достигло общество... Вершинин . Да, да, конечно. Чебутыкин . Вы только что сказали, барон, нашу жизнь назовут высокой; но люди всё же низенькие... (Встает.) Глядите, какой я низенький. Это для моего утешения надо говорить, что жизнь моя высокая, понятная вещь.

За сценой игра на скрипке.

Маша . Это Андрей играет, наш брат. Ирина . Он у нас ученый. Должно быть, будет профессором. Папа был военным, а его сын избрал себе ученую карьеру. Маша . По желанию папы. Ольга . Мы сегодня его задразнили. Он, кажется, влюблен немножко. Ирина . В одну здешнюю барышню. Сегодня она будет у нас, по всей вероятности. Маша . Ах, как она одевается! Не то чтобы некрасиво, не модно, а просто жалко. Какая-то странная, яркая, желтоватая юбка с этакой пошленькой бахромой и красная кофточка. И щеки такие вымытые, вымытые! Андрей не влюблен — я не допускаю, все-таки у него вкус есть, а просто он так, дразнит нас, дурачится. Я вчера слышала, она выходит за Протопопова, председателя здешней управы. И прекрасно... (В боковую дверь.) Андрей, поди сюда! Милый, на минутку!

Входит Андрей .

Ольга . Это мой брат, Андрей Сергеич. Вершинин . Вершинин. Андрей . Прозоров. (Утирает вспотевшее лицо.) Вы к нам батарейным командиром? Ольга . Можешь представить, Александр Игнатьич из Москвы. Андрей . Да? Ну, поздравляю, теперь мои сестрицы не дадут вам покою. Вершинин . Я уже успел надоесть вашим сестрам. Ирина . Посмотрите, какую рамочку для портрета подарил мне сегодня Андрей! (Показывает рамочку.) Это он сам сделал. Вершинин (глядя на рамочку и не зная, что сказать) . Да... вещь... Ирина . И вот ту рамочку, что над пианино, он тоже сделал.

Андрей машет рукой и отходит.

Ольга . Он у нас и ученый, и на скрипке играет, и выпиливает разные штучки, одним словом, мастер на все руки. Андрей , не уходи! У него манера — всегда уходить. Поди сюда!

Маша и Ирина берут его под руки и со смехом ведут назад.

Маша . Иди, иди! Андрей . Оставьте, пожалуйста. Маша . Какой смешной! Александра Игнатьевича называли когда-то влюбленным майором, и он нисколько не сердился. Вершинин . Нисколько! Маша . А я хочу тебя назвать: влюбленный скрипач! Ирина . Или влюбленный профессор!.. Ольга . Он влюблен! Андрюша влюблен! Ирина (аплодируя) . Браво, браво! Бис! Андрюшка влюблен! Чебутыкин (подходит сзади к Андрею и берет его обеими руками за талию) . Для любви одной природа нас на свет произвела! (Хохочет; он все время с газетой.) Андрей . Ну, довольно, довольно... (Утирает лицо.) Я всю ночь не спал и теперь немножко не в себе, как говорится. До четырех часов читал, потом лег, но ничего не вышло. Думал о том, о сем, а тут ранний рассвет, солнце так и лезет в спальню. Хочу за лето, пока буду здесь, перевести одну книжку с английского. Вершинин . А вы читаете по-английски? Андрей . Да. Отец, царство ему небесное, угнетал нас воспитанием. Это смешно и глупо, но в этом все-таки надо сознаться, после его смерти я стал полнеть и вот располнел в один год, точно мое тело освободилось от гнета. Благодаря отцу я и сестры знаем французский, немецкий и английский языки, а Ирина знает еще по-итальянски. Но чего это стоило! Маша . В этом городе знать три языка ненужная роскошь. Даже и не роскошь, а какой-то ненужный придаток, вроде шестого пальца. Мы знаем много лишнего. Вершинин . Вот-те на! (Смеется.) Знаете много лишнего! Мне кажется, нет и не может быть такого скучного и унылого города, в котором был бы не нужен умный, образованный человек. Допустим, что среди ста тысяч населения этого города, конечно, отсталого и грубого, таких, как вы, только три. Само собою разумеется, вам не победить окружающей вас темной массы; в течение вашей жизни мало-помалу вы должны будете уступить и затеряться в стотысячной толпе, вас заглушит жизнь, но все же вы не исчезнете, не останетесь без влияния; таких, как вы, после вас явится уже, быть может, шесть, потом двенадцать и так далее, пока наконец такие, как вы, не станут большинством. Через двести, триста лет жизнь на земле будет невообразимо прекрасной, изумительной. Человеку нужна такая жизнь, и если ее нет пока, то он должен предчувствовать ее, ждать, мечтать, готовиться к ней, он должен для этого видеть и знать больше, чем видели и знали его дед и отец. (Смеется.) А вы жалуетесь, что знаете много лишнего. Маша (снимает шляпу) . Я остаюсь завтракать. Ирина (со вздохом) . Право, все это следовало бы записать...

Андрея нет, он незаметно ушел.

Тузенбах . Через много лет, вы говорите, жизнь на земле будет прекрасной, изумительной. Это правда. Но, чтобы участвовать в ней теперь, хотя издали, нужно приготовляться к ней, нужно работать... Вершинин (встает) . Да. Сколько, однако, у вас цветов! (Оглядываясь.) И квартира чудесная. Завидую! А я всю жизнь мою болтался по квартиркам с двумя стульями, с одним диваном, и с печами, которые всегда дымят. У меня в жизни не хватало именно вот таких цветов... (Потирает руки.) Эх! Ну, да что! Тузенбах . Да, нужно работать. Вы, небось, думаете: расчувствовался немец. Но я, честное слово, русский и по-немецки даже не говорю. Отец у меня православный... Вершинин (ходит по сцене) . Я часто думаю: что если бы начать жизнь снова, притом сознательно? Если бы одна жизнь, которая уже прожита, была, как говорится, начерно, другая — начисто! Тогда каждый из нас, я думаю, постарался бы прежде всего не повторять самого себя, по крайней мере создал бы для себя иную обстановку жизни, устроил бы себе такую квартиру с цветами, с массою света... У меня жена, двое девочек, притом жена дама нездоровая и так далее, и так далее, ну, а если бы начинать жизнь сначала, то я не женился бы... Нет, нет!

Входит Кулыгин в форменном фраке.

Кулыгин (подходит к Ирине) . Дорогая сестра, позволь мне поздравить тебя с днем твоего ангела и пожелать искренно, от души, здоровья и всего того, что можно пожелать девушке твоих лет. И позволь поднести тебе в подарок вот эту книжку. (Подает книжку.) История нашей гимназии за пятьдесят лет, написанная мною. Пустяшная книжка, написана от нечего делать, но ты все-таки прочти. Здравствуйте, господа! (Вершинину.) Кулыгин, учитель здешней гимназии. Надворный советник. (Ирине.) В этой книжке ты найдешь список всех кончивших курс в нашей гимназии за эти пятьдесят лет. Feci quod potui, faciant meliora potentes. (Целует Машу) . Ирина . Но ведь на Пасху ты уже подарил мне такую книжку. Кулыгин (смеется) . Не может быть! В таком случае отдай назад, или вот лучше отдай полковнику. Возьмите, полковник. Когда-нибудь прочтете от скуки. Вершинин . Благодарю вас. (Собирается уйти.) Я чрезвычайно рад, что познакомился... Ольга . Вы уходите? Нет, нет! Ирина . Вы останетесь у нас завтракать. Пожалуйста. Ольга . Прошу вас! Вершинин (кланяется) . Я, кажется, попал на именины. Простите, я не знал, не поздравил вас... (Уходит с Ольгой в залу.) Кулыгин . Сегодня, господа, воскресный день, день отдыха, будем же отдыхать, будем веселиться каждый сообразно со своим возрастом и положением. Ковры надо будет убрать на лето и спрятать до зимы... Персидским порошком или нафталином... Римляне были здоровы, потому что умели трудиться, умели и отдыхать, у них была mens sana in corpore sano. Жизнь их текла по известным формам. Наш директор говорит: главное во всякой жизни — это ее форма... Что теряет свою форму, то кончается — и в нашей обыденной жизни то же самое. (Берет Машу за талию, смеясь.) Маша меня любит. Моя жена меня любит. И оконные занавески тоже туда с коврами... Сегодня я весел, в отличном настроении духа. Маша, в четыре часа сегодня мы у директора. Устраивается прогулка педагогов и их семейств. Маша . Не пойду я. Кулыгин (огорченный) . Милая Маша, почему? Маша . После об этом... (Сердито.) Хорошо, я пойду, только отстань, пожалуйста... (Отходит.) Кулыгин . А затем вечер проведем у директора. Несмотря на свое болезненное состояние, этот человек старается прежде всего быть общественным. Превосходная, светлая личность. Великолепный человек. Вчера после совета он мне говорит: «Устал, Федор Ильич! Устал!» (Смотрит на стенные часы, потом на свои.) Ваши часы спешат на семь минут. Да, говорит, устал!

За сценой игра на скрипке.

Ольга . Господа, милости просим, пожалуйте завтракать! Пирог! Кулыгин . Ах, милая моя Ольга, милая моя! Я вчера работал с утра до одиннадцати часов вечера, устал и сегодня чувствую себя счастливым. (Уходит в залу к столу.) Милая моя... Чебутыкин (кладет газету в карман, причесывает бороду) . Пирог? Великолепно! Маша (Чебутыкину строго) . Только смотрите: ничего не пить сегодня. Слышите? Вам вредно пить. Чебутыкин . Эва! У меня уж прошло. Два года, как запоя не было. (Нетерпеливо.) Э, матушка, да не все ли равно! Маша . Все-таки не смейте пить. Не смейте. (Сердито, но так, чтобы не слышал муж.) Опять, черт подери, скучать целый вечер у директора! Тузенбах . Я бы не пошел на вашем месте... Очень просто. Чебутыкин . Не ходите, дуся моя. Маша . Да, не ходите... Эта жизнь проклятая, невыносимая... (Идет в залу.) Чебутыкин (идет к ней) . Ну-у! Соленый (проходя в залу) . Цып, цып, цып... Тузенбах . Довольно, Василий Васильич. Будет! Соленый . Цып, цып, цып... Кулыгин (весело) . Ваше здоровье, полковник. Я педагог, и здесь в доме свой человек, Машин муж... Она добрая, очень добрая... Вершинин . Я выпью вот этой темной водки... (Пьет.) Ваше здоровье! (Ольге.) Мне у вас так хорошо!..

В гостиной остаются только Ирина и Тузенбах.

Ирина . Маша сегодня не в духе. Она вышла замуж восемнадцати лет, когда он казался ей самым умным человеком. А теперь не то. Он самый добрый, но не самый умный. Ольга (нетерпеливо) . Андрей, иди же наконец! Андрей (за сценой) . Сейчас. (Входит и идет к столу.) Тузенбах . О чем вы думаете? Ирина . Так. Я не люблю и боюсь этого вашего Соленого. Он говорит одни глупости... Тузенбах . Странный он человек. Мне и жаль его, и досадно, но больше жаль. Мне кажется, он застенчив... Когда мы вдвоем с ним, то он бывает очень умен и ласков, а в обществе он грубый человек, бретер. Не ходите, пусть пока сядут за стол. Дайте мне побыть около вас. О чем вы думаете?

Вам двадцать лет, мне еще нет тридцати. Сколько лет нам осталось впереди, длинный, длинный ряд дней, полных моей любви к вам...

Ирина . Николай Львович, не говорите мне о любви. Тузенбах (не слушая) . У меня страстная жажда жизни, борьбы, труда, и эта жажда в душе слилась с любовью к вам, Ирина, и, как нарочно, вы прекрасны, и жизнь мне кажется такой прекрасной! О чем вы думаете? Ирина . Вы говорите: прекрасна жизнь. Да, но если она только кажется такой! У нас, трех сестер, жизнь не была еще прекрасной, она заглушала нас, как сорная трава... Текут у меня слезы. Это не нужно... (Быстро вытирает лицо, улыбается.) Работать нужно, работать. Оттого нам невесело и смотрим мы на жизнь так мрачно, что не знаем труда. Мы родились от людей, презиравших труд...

Наталия Ивановна входит; она в розовом платье, с зеленым поясом.

Наташа . Там уже завтракать садятся... Я опоздала... (Мельком глядится в зеркало, поправляется.) Кажется, причесана ничего себе... (Увидев Ирину.) Милая Ирина Сергеевна, поздравляю вас! (Целует крепко и продолжительно.) У вас много гостей, мне, право, совестно... Здравствуйте, барон! Ольга (входя в гостиную) . Ну, вот и Наталия Ивановна. Здравствуйте, моя милая!

Целуются.

Наташа . С именинницей. У вас такое большое общество, я смущена ужасно... Ольга . Полно, у нас всё свои. (Вполголоса испуганно.) На вас зеленый пояс! Милая, это не хорошо! Наташа . Разве есть примета? Ольга . Нет, просто не идет... и как-то странно... Наташа (плачущим голосом) . Да? Но ведь это не зеленый, а скорее матовый. (Идет за Ольгой в залу.)

В зале садятся завтракать; в гостиной ни души.

Кулыгин . Желаю тебе, Ирина, жениха хорошего. Пора тебе уж выходить. Чебутыкин . Наталья Ивановна, и вам женишка желаю. Кулыгин . У Натальи Ивановны уже есть женишок. Маша (стучит вилкой по тарелке) . Выпью рюмочку винца! Эх-ма, жизнь малиновая, где наша не пропадала! Кулыгин . Ты ведешь себя на три с минусом. Вершинин . А наливка вкусная. На чем это настоено? Соленый . На тараканах. Ирина (плачущим голосом) . Фу! Фу! Какое отвращение!.. Ольга . За ужином будет жареная индейка и сладкий пирог с яблоками. Слава богу, сегодня целый день я дома, вечером — дома... Господа, вечером приходите. Вершинин . Позвольте и мне прийти вечером! Ирина . Пожалуйста. Наташа . У них попросту. Чебутыкин . Для любви одной природа нас на свет произвела. (Смеется.) Андрей (сердито) . Перестаньте, господа! Не надоело вам.

Федотик и Родэ входят с большой корзиной цветов.

Федотик . Однако уже завтракают. Родэ (громко и картавя) . Завтракают? Да, уже завтракают... Федотик . Погоди минутку! (Снимает фотографию.) Раз! Погоди еще немного... (Снимает другую фотографию.) Два! Теперь готово!

Берут корзину и идут в залу, где их встречают с шумом.

Родэ (громко) . Поздравляю, желаю всего, всего! Погода сегодня очаровательная, одно великолепие. Сегодня все утро гулял с гимназистами. Я преподаю в гимназии гимнастику... Федотик . Можете двигаться, Ирина Сергеевна, можете! (Снимая фотографию.) Вы сегодня интересны. (Вынимает из кармана волчок.) Вот, между прочим, волчок... Удивительный звук... Ирина . Какая прелесть! Маша . У лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том... Златая цепь на дубе том... (Плаксиво.) Ну, зачем я это говорю? Привязалась ко мне эта фраза с самого утра... Кулыгин . Тринадцать за столом! Родэ (громко) . Господа, неужели вы придаете значение предрассудкам? Кулыгин . Если тринадцать за столом, то, значит, есть тут влюбленные. Уж не вы ли, Иван Романович, чего доброго... Чебутыкин . Я старый грешник, а вот отчего Наталья Ивановна сконфузилась, решительно понять не могу.

Громкий смех; Наташа выбегает из залы в гостиную, за ней Андрей.

Андрей . Полно, не обращайте внимания! Погодите... постойте, прошу вас... Наташа . Мне стыдно... Я не знаю, что со мной делается, а они поднимают меня на смех. То, что я сейчас вышла из-за стола, неприлично, но я не могу... не могу... (Закрывает лицо руками.) Андрей . Дорогая моя, прошу вас, умоляю, не волнуйтесь. Уверяю вас, они шутят, они от доброго сердца. Дорогая моя, моя хорошая, они все добрые, сердечные люди и любят меня и вас. Идите сюда к окну, нас здесь не видно им... (Оглядывается.) Наташа . Я так не привыкла бывать в обществе!.. Андрей . О молодость, чудная, прекрасная молодость! Моя дорогая, моя хорошая, не волнуйтесь так!.. Верьте мне, верьте... Мне так хорошо, душа полна любви, восторга... О, нас не видят! Не видят! За что, за что я полюбил вас, когда полюбил — о, ничего не понимаю. Дорогая моя, хорошая, чистая, будьте моей женой! Я вас люблю, люблю... как никого никогда...

Полный вариант 1 час (≈40 страниц А4), краткое содержание 3 минуты.

Герои

Прозоров Андрей Сергеевич

Наталья Ивановна (невеста Прозорову, затем его жена)

Ольга, Маша, Ирина (сестры Прозорову)

Кулыгин Фёдор Ильич (учитель гимназии, муж Маши)

Вершинин Александр Игнатьевич (подполковник, батарейный командир)

Тузенбах Николай Львович (барон и поручик)

Солёный Василий Васильевич (штабс-капитан)

Чебутыкин Иван Романович (военный доктор)

Федотик Алексей Петрович (подпоручик)

Родэ Владимир Карпович (подпоручик)

Ферапонт (сторож из земской управы, старик)

Анфиса (няня, старуха восьмидесяти лет)

Действие происходит в доме Прозоровых.

Первое действие

Ирина является самой младшей из сестер и ей исполнилось двадцать лет. На улице светило солнце и было весело. А в доме накрывали стол и ждали гостей. Гостями были офицеры размещенной в городе батареи артиллеристов и ее нового командира Вершинина. У всех много ожиданий и надежд. Осенью семья Прозоровых собиралась переезжать в Москву. У сестер не было сомнения в том, что их брат станет студентом университета, а в будущем получит звание профессора. Благодушествовал Кулыгин, муж Маши. Заразился общим радостным настроением Чебутыкин, в свое время до безумия любивший мать Прозоровых, нынче покойную. он поцеловал Ирину. Тузенбах воодушевленно размышлял о будущем. Он считал, что в будущем обществе пропадет лень, гнилая скука, равнодушие и предубеждение к труду. Полон оптимизма и Вершинин. Когда он появился, у Маши прошла «мерехлюндия». Непринужденную атмосферу не изменило появление Натальи. Однако саму девушку смущало большое общество. Андрей сделал ей предложение.

Второе действие

Андрей скучал. Он мечтал стать профессором в Москве. Поэтому его не прельщало место секретаря в земской управе. В городе он чувствовал себя одиноким и чужим. Маша абсолютно разочаровалась в супруге. Раньше он казался жене очень образованным, важным и умным. Маша страдала в обществе друзей мужа, которые являлись учителями. Ирину не удовлетворяла ее работа на телеграфе. Из гимназии вернулась уставшая Ольга. У Вершинина нет настроения. То он говорил про изменения в будущем, то утверждал, что счастья для его поколения не будет. Каламбуры Чебутыкина наполнены затаенной болью. Он называл одиночество страшной штукой.

Наташа медленно прибирала дом к своим рукам. Затем она выпроводила гостей, которые ждали ряженых. Маша в сердцах назвала Ирину мещанкой.

Третье действие

Действие начинается спустя три года. Бил набат, сообщая о пожаре, который начался давно. В доме Прозоровых много людей, которые спасались от пожара.

Ирина рыдала и утверждала, что они никогда не переедут в Москву. Маша задумалась о жизни и о будущем своей семьи. Андрей плакал. Его надежды на счастье не оправдались. Сильное разочарование преследовало Тузенбаха. Он ждал и не дождался счастливой жизни. Чебутыкин ушел в запой. Он не видел смысла собственной жизни. И гадал на самом ли деле он живой, или ему только так кажется. Кулыгин упорно твердил, что он доволен.

Четвертое действие

Скоро наступит осень. Маша проходила по аллее и посмотрела вверх, увидев перелетных птиц. Бригада артиллеристов уехала из города. Ее перевели или в Польшу или в Читу. Офицеры пришли попрощаться с Прозоровыми. Федотик, фотографируя на память, заметил, что в городе стало тихо и спокойно. Тузенбах добавил, что стало очень скучно. Андрей выразился еще резче. Он сказал, что город станет пустым, будто под колпаком будет находиться.

Маша рассталась с Вершининым, которого когда-то любила с большой страстью. Ольга стала директором гимназии и осознала, что в Москве ей не бывать. Ирина приняла предложение руки от Тузенбаха, вышедшего в отставку. Она решила, что у нее начиналась новая жизнь. Она повеселела и захотела работать.

Чебутыкин благословил их. Также он заявил Андрею, чтобы тот уходил прочь не оглядываясь. И чем дальше, тем лучше.

Но не сбылись даже самые скромные надежды героев этой пьесы. Соленый был влюблен в Ирину и спровоцировал ссору с бароном. Соленый убил барона во время дуэли. Андрей был надломлен, и ему недоставало сил, чтобы выполнить совет Чебутыкина.

Батальон уходил из города. Играл военный марш. Ольга говорила, что под такую музыку хотелось жить. И можно узнать, для чего нужна жизнь.

Чехову эту пьесу заказал Московский художественный театр. Первая постановка состоялась 31 января 1901 года. С тех пор она уже больше века не сходит с отечественных и зарубежных театральных подмостков.

По оценкам литературоведов и биографов писателя, замысел пьесы у него родился еще в 1898-1899 годах. Такой вывод был сделан на том основании, что Чехов активно использовал при написании пьесы заметки из своих записных книжек.

20 лет исполняется самой младшей из сестер, которую зовут Ирина. По этому случаю намечаются торжества, накрывают на стол и ждут гостей. К Прозоровым должны наведаться офицеры артиллерийской батареи, которая расквартирована в городе. Придет и ее новый командир Вершинин.

Все пребывают в радостном ожидании предстоящего вечера. Сама Ирина признается, что на душе у нее так светло, будто она несется на парусах.

Предстоящей осенью все семейство Прозоровых планирует перебраться в Москву. Их брат Андрей намерен поступать в университет и планирует в будущем стать профессором.

В приятном расположении духа пребывает и учитель гимназии Кулыгин, который является мужем Маши, одной из сестер. В возвышенном настроении на праздник приходит и военный врач Чебутыкин, который когда-то страстно любил покойную мать Прозоровых. Теперь он нежно и трогательно обращается с Ириной.

Мажорные ноты в пьесе в четырех действия А. П. Чехова присутствуют практически у всех героев. Например, у поручика Тузенбаха. Он с воодушевлением смотрит в будущее, утверждая, что пришло время, когда наше общество должно избавиться от равнодушия и лени, а также губительного пренебрежения к труду.

Оптимизм присутствует и у Вершинина. Смущена большим количеством гостей только Наташа. Андрей делает ей предложение.

Минорное настроение

Во втором действии пьесы "Три сестры" Чехова на всех нападает уныние и печаль. Андрей томится от скуки. Он мечтал о должности профессора в Москве, а вместо этого вынужден довольствоваться незначительной секретарской должностью при земской управе. В родном городе он чувствует себя одиноким, чужим и никому не нужным.

Трудности в семейной жизни переживает Маша. Она окончательно разочаровывается в своем муже. Когда-то она искренне считала его важным, ученым и умным, а теперь страдает в его обществе и среди его коллег преподавателей гимназии.

Младшая сестра Ирина понимает, что ей больше невыносимо работать на телеграфе. Все, о чем она мечтала, так и не было реализовано. С головной болью и без сил из гимназии приходит Ольга. Вершинин, который также не в духе, продолжает уверять, что скоро все должно измениться, но при этом неожиданно добавляет, что счастья не существует, а есть только работа и труд.

Развеселить собравшихся пытается Чебутыкин, но его каламбурам никто не радуется, а в них самих сквозит затаенная боль.

В конце вечера Наташа начинает активно прибираться во всем доме, попутно выпроваживая гостей.

Три годя спустя

Следующее действие разворачивается спустя три года. Уже в ремарках к нему автор уточняет, что вокруг мрачное и печальное окружение. В самом начале третьего действия пьесы "Три сестры" Чехова за сценой бьют в набат. Всем сообщают о начавшемся пожаре. Через окно видно, как вдалеке горит сильный огонь. В доме семейства Прозоровых множество людей, которые пытаются спастись от огня.

У Ирины случается истерика. Она сокрушается, что вся жизнь прошла и больше не вернется, а в Москву мы так и не уедем. Их переезд, намеченный ранее, так и не состоялся.

Мария в тревоге также задумывается о своей судьбе. Она осознает, что не понимает, как проживет свою жизнь.

Плакать начинает Андрей. Он говорит, что надеялся, что все будут счастливы, когда собирался жениться, но все вышло иначе.

Сильное разочарование охватывает и барона Тузенбаха. Не наступила счастливая жизнь и у него. Чебутыкин ударился в запой.

Развязка пьесы

Последнее действие пьесы "Три сестры", сюжет которой изложен в этой статье, разворачивается на фоне наступающей осени.

Маша с грустью смотрит на пролетающих мимо перелетных птиц. Артиллерийцы покидают город, их переводят на новое место службы. Правда, пока неизвестно куда - в Читу или Польшу. Офицеры являются проститься с Прозоровыми. Они делают фотографии на память, а на прощание замечают, что теперь тут наступят спокойствие и тишина. Барон Тузенбах же добавляет, что еще и скучища страшная. Город пустеет.

"Три сестры" - пьеса, в которой рассказывается о том, как Маша расстается с Вершининым, которого раньше любила так страстно. Она признает, что жизнь ее сложилась неудачно.

Судьбы сестер

Ольга к этому времени получает место начальника гимназии. После этого и она осознает, что в Москву уже не уедет, высокая должность в провинции ее сильно привязывает.

Решила так и Ирина, которое принимает предложение Тузенбаха, выходящего в отставку. Они собираются пожениться и начать совместную семейную жизнь. Сама Ирина воодушевляется хоть немного от этой новости, признается, чувствует, будто у нее выросли крылья. Чебутыкин искренне умиляется ими.

Однако надеждам большинства героев пьесы сбыться не суждено. Еще один персонаж Соленый, влюбленный в Ирину, узнав о предстоящей свадьбе с Тузенбахом, провоцирует его на конфликт. На дуэли он убивает барона.

Финал "Трех сестер"

"Три сестры" - пьеса, в финале которой артиллерийская батарея покидает город. Они уходят под военный марш. По сути, одно беспокоит всех персонажей пьесы "Три сестры". Действующие лица - не свободные люди, как перелетные птицы, которых наблюдают сами.

Все персонажи заключены в прочные социальные клетки. Их судьбы подвластны законам, по которым живет сама страна, переживающая в то время всеобщее неблагополучие.

Художественные особенности спектакля

Ознакомившись с кратким содержанием "Трех сестер", можно отдельно остановиться на художественных особенностях этого произведения.

Многие критики того времени считали недостатком пьесы отсутствие в ней фабулы. По крайней мере, в привычном всем понимании этого термина. Так, популярный драматург Петр Гнедич в одном из писем приводит ироничное высказывание Льва Николаевича Толстого. Великий русский писатель отмечает, что когда пьяный лекарь лежит на диване, а за окном льет дождь, то это откровенная скука, а не пьеса, как считает Чехов, и не настроение, как сказал бы Станиславский. И никакого драматического действия в такой сцене не вылежишь.

Режиссер Немирович-Данченко признавался, что фабулу в "Трех сестрах" отыскал только незадолго до премьеры спектакля. Новшеством являлось и отсутствие событий, а также то, что социальную драму и трагедию Антон Чехов видел в самых обыденных вещах. Это был новаторский прием в отечественной драматургии, которым никем ранее не применялся. Спектакль "Три сестры" стал весьма популярным за рубежом. Пьеса была переведена на немецкий, французский и чешский языки еще при жизни автора. В переводе А. Шольца впервые была показана на берлинской сцене в 1901 году.

Вершинин Александр Игнатьевич в пьесе «Три сестры» — подполковник, батарейный командир. Учился в Москве и там же начал службу, служил офицером в той же бригаде, что и отец сестер Прозоровых. В ту пору он бывал у Прозоровых и его дразнили «влюбленным майором». Появляясь у них вновь, Вершинин сразу завладевает общим вниманием, произнося возвышенные патетические монологи, через большую часть которых проходит мотив светлого будущего. Он называет это «пофилософствовать». Выражая недовольство своей настоящей жизнью, герой говорит, что если бы можно начать сначала, то он бы жил по-другому. Одна из его главных тем — жена, которая время от времени пытается покончить с собой, и две дочери, которых он боится ей доверить. Во втором действии он влюблен в Машу Прозорову, которая отвечает ему взаимностью. В финале пьесы «Три сестры» герой уходит вместе с полком.

Ирина (Прозорова Ирина Сергеевна) — сестра Андрея Прозорова. В первом действии отмечают ее именины: ей двадцать лет, она чувствует себя счастливой, полна надежд и воодушевления. Ей кажется, что она знает, как надо жить. Она произносит страстный, вдохновенный монолог о необходимости труда. Ее мучает тоска по труду.

Во втором действии она уже служит телеграфисткой, возвращается домой усталая и недовольная. Потом Ирина служит в городской управе и, по ее словам, ненавидит, презирает все, что дают ей делать. Прошло четыре года с ее именин в первом действии, жизнь не приносит ей удовлетворения, она переживает, что стареет и все дальше уходит от «настоящей прекрасной жизни», а мечта о Москве так и не сбывается. Несмотря на то что не любит Тузенбаха, Ирина Сергеевна дает согласие выйти за него замуж, после венчания они должны сразу ехать вместе с ним на кирпичный завод, где он получил место и где она, выдержав экзамен на учительницу, собирается работать в школе. Этим планам не суждено сбыться, так как Тузенбах накануне венчания гибнет на дуэли с Соленым, который тоже влюблен в Ирину.

Кулыгин Федор Ильич — учитель гимназии, муж Маши Прозоровой, которую очень любит. Он автор книги, где описывает историю здешней гимназии за пятьдесят лет. Кулыгин дарит ее на именины Ирине Прозоровой, забыв, что уже однажды это делал. Если Ирина и Тузенбах постоянно мечтают о труде, то этот герой пьесы «Три сестры» Чехова как бы олицетворяет эту идею общественно полезного труда («Я вчера работал с утра до одиннадцати часов вечера, устал и сегодня чувствую себя счастливым»). Однако при этом он производит впечатление всем довольного, недалекого и малоинтересного человека.

Маша (Прозорова) — сестра Прозорова, жена Федора Ильича Кулыгина. Вышла замуж, когда ей было восемнадцать лет, тогда она боялась мужа, потому что он был учителем и казался ей «ужасно ученым, умным и важным», теперь же она в нем разочаровалась, тяготится обществом учителей, товарищей мужа, которые кажутся ей грубыми и неинтересными. Она говорит важные для Чехова слова, что «человек должен быть верующим или должен искать веры, иначе жизнь его пуста, пуста...». Маша влюбляется в Вершинина.

Через всю пьесу «Три сестры» она проходит со стихами из пушкинского «Руслана и Людмилы»: «У Лукоморья дуб зеленый; златая цепь на дубе том.. Златая цепь на дубе том..» —которые становятся лейтмотивом ее образа. Эта цитата говорит о внутренней сосредоточенности героини, постоянном стремлении разобраться в самой себе, понять, как жить, подняться над повседневностью. В то же время хрестоматийное сочинение, откуда взята цитата, точно апеллирует к гимназической среде, где вращается ее муж и к которой Маша Прозорова вынужденно ближе всего.

Наталья Ивановна — невеста Андрея Прозорова, потом жена. Безвкусная, пошловатая и эгоистичная дама, в разговорах зациклена на своих детях, резка и груба с прислугой (няню Анфису, которая уже тридцать лет живет у Прозоровых, хочет отправить в деревню, потому что та уже не может работать). У нее роман с председателем земской управы Протопоповым. Маша Прозорова называет ее «мещанкой». Тип хищницы, Наталья Ивановна не только полностью подчиняет себе мужа, делая его послушным исполнителем своей несгибаемой воли, но и методично расширяет занимаемое ее семьей пространство — сначала для Бобика, как называет она своего первого ребенка, а затем и для Софочки, второго ребенка (не исключено, что от Протопопова), вытесняя других обитателей дома — сначала из комнат, затем с этажа. В конце концов из-за огромных долгов, сделанных в карты, Андрей закладывает дом, хотя он принадлежит не только ему, но и сестрам, а деньги забирает Наталья Ивановна.

Ольга (Прозорова Ольга Сергеевна) — сестра Прозорова, дочь генерала, учительница. Ей 28 лет. В начале пьесы она вспоминает Москву, откуда их семья уехала одиннадцать лет назад. Героиня чувствует себя усталой, гимназия и уроки по вечерам, по ее словам, отнимают у нее силы и молодость, и только одна мечта согревает ее — «скорее в Москву». Во втором и третьем действии она исполняет обязанности начальницы гимназии, постоянно жалуется на усталость и мечтает о другой жизни. В последнем действии Ольга — начальница гимназии.

Прозоров Андрей Сергеевич — сын генерала, секретарь земской управы. Как говорят про него сестры, «он у нас и ученый, и на скрипке играет, и выпиливает разные штучки, одним словом, мастер на все руки». В первом действии он влюблен в местную барышню Наталью Ивановну, во втором он ее муж. Прозоров недоволен своей службой, ему, по его словам, снится, что он «профессор московского университета, знаменитый ученый, которым гордится русская земля!». Герой признается, что жена его не понимает, а сестер он боится, боится, что засмеют, застыдят. Он чувствует себя чужим и одиноким в родном доме.

В семейной жизни этот герой пьесы «Три сестры» Чехова разочарован, он играет в карты и проигрывает немаленькие суммы. Потом становится известно, что он заложил дом, который принадлежит не только ему, но и сестрам, а деньги забрала его жена. В конце концов, он уже не мечтает об университете, а гордится, что стал членом земской управы, председатель которой Протопопов — любовник его жены, о чем знает весь город и чего не хочет видеть (или делает вид) только он один. Герой сам чувствует свою никчемность и задается характерным для чеховского художественного мира вопросом «Отчего мы, едва начавши жить, становимся скучны, серы, неинтересны, ленивы, равнодушны, бесполезны, несчастны?..» Он снова мечтает о будущем, в котором видит свободу — «от праздности, от гуся с капустой, от сна после обеда, от подлого тунеядства…». Однако ясно, что мечты при его бесхарактерности так и останутся мечтами. В последнем акте он, растолстевший, возит колясочку с дочерью Софочкой.

Соленый Василий Васильевич — штабс-капитан. Он часто вынимает из кармана флакон с духами и опрыскивает себе грудь, руки — это наиболее характерный его жест, которым он хочет показать, что его руки обагрены кровью («Они у меня пахнут трупом», — говорит Соленый). Он застенчив, но хочет казаться романтической, демонической фигурой, тогда как на самом деле смешон в этой своей пошловатой театральности. О себе говорит, что у него характер Лермонтова, ему хочется быть похожим на него. Он постоянно дразнит Тузенбаха, произнося тонким голосом «цып, цып, цып...». Тузенбах называет его странным человеком: когда Соленый остается с ним наедине, то умен и ласков, в обществе же груб и строит из себя бретера. Соленый влюблен в Ирину Прозорову и во втором действии объясняется ей в любви. На ее холодность отвечает угрозой: счастливых соперников у него не должно быть. Накануне венчания Ирины с Тузенбахом герой придирается к барону и, вызвав на дуэль, убивает.

Тузенбах Николай Львович — барон, поручик. В первом действии пьесы «Три сестры» ему нет тридцати. Он увлечен Ириной Прозоровой и разделяет ее тоску «по труде». Вспоминая петербургское детство и юность, когда он не знал никаких забот, а сапоги с него стаскивал лакей, Тузенбах осуждает праздность. Постоянно объясняет, словно оправдываясь, что он русский и православный, а немецкого в нем осталось очень мало. Тузенбах оставляет военную службу, чтобы работать. Ольга Прозорова говорит, что когда он первый раз пришел к ним в пиджаке, то показался таким некрасивым, что она даже заплакала. Герой устраивается служить на кирпичном заводе, куда намеревается отправиться, обвенчавшись с Ириной, но гибнет на дуэли с Соленым

Чебутыкин Иван Романович — военный доктор. Ему 60 лет. Он говорит о себе, что после университета ничего не делал, даже ни одной книжки не прочел, а читал одни газеты. Он выписывает из газет разные полезные сведения. По его словам, сестры Прозоровы для него самое дорогое, что только есть на свете. Он был влюблен в их мать, которая уже была замужем, и потому сам не женился. В третьем действии у него от неудовлетворенности собой и вообще жизнью начинается запой, одна из причин которого в том, что он винит себя в смерти своей пациентки. Через пьесу проходит с присловьем «Та-ра-ра-бумбия... сижу на тумбе я», выражающим скуку жизни, которой томится его душа.

Похожие статьи