Первые русские, по классическим взглядам на историю, пришли в Сибирь с Ермаком, в XVI веке. Однако время появления в Сибири чалдонов, по современным научным историческим данным, точно не определено. Согласно исследованиям части историков многие названия рек и поселений в Сибири имеют русские и славянские корни задолго до общепринятого завоевания Сибири Ермаком, а многие до сих пор применяемые в обиходе чалдонами слова относятся ко времени еще до XIV века.
Например, устаревшее и до сих пор применяемое чалдонами славянское слово «комони» (кони), зафиксированное в «Слове о полку Игореве» и «Задонщине», а также другие типично славянские сибирские названия рек и местностей, закрепившиеся в некоторых сибирских названиях задолго до прихода туда русского населения после 1587 года, ставят под сомнение традиционно принятую историю появления чалдонов в Сибири после ее завоевания Ермаком.
Среди чалдонов до сих пор бытуют передающиеся от предков из рода в род легенды про их жизнь в Сибири до прихода Ермака, а домашний уклад чалдонов, скорее, характерен для времен жизни славян до возникновения княжеской власти — времен славянского уклада общинного землевладения без четко выраженной централизованной власти. В связи с данными историческими исследованиями в настоящее время историками серьезно рассматривается достаточно спорная гипотеза про славянское происхождение чалдонов от сибирских поселенцев арийского и славянского происхождения до прихода в Сибирь татар и монгольских племен.
Что немудрено, поскольку летописи фиксируют появление ушкуйников вятско-новгородских на Оби в 1363 году, под начальством воевод Александра Абакуновича и Степана Ляпы. Отсюда их потомки и осваивали Сибирь задолго до Ермака. Что влекло русских в Сибирь? В первую очередь рухлядь пушная, которая в те времена ценилась на вес золота. Жить в Сибири было комфортно, враги располагались далеко, а тайга давала все необходимое для жизни. Напомним, в Сибири никогда не существовало крепостного права.
Со временем, после походов Ермака и населением Сибири сначала русскими казаками, а потом и переселенцами, чалдонами стали называть коренных русских Сибири, старожилов, а самоходами — переселенцев из всех районов Руси. Сами чалдоны выводят свое самоназвание как между Чалкой и Доном. «Человеком с Дона» в Сибири принято называть любого представителя казачьего сословия, «вольных людей»; а «людьми с реки Чалый» иносказательно называли каторжан, ссыльных и разбойников, которых также относили к «вольным людям», то есть к людям, не склонным подчиняться власти. Отсюда же и тюремное выражение чалиться, т.е. сидеть в неволе. В этом есть рациональное зерно, коренных чалдонов постоянно пополняли беглые и бывшие каторжане, остававшиеся в душе вольными людьми, в противовес к «холопам»-«самоходам». А чалдонские вольные традиции ушкуйничества и казачества находили у беглых полное приятие и понимание.
Чалдоны — это аналог американцев Дикого Запада, со своими кодексами, с любовью к воле и своими неписаными кодексами. У чалдонов много традиций, характерных именно для них. До прихода в Сибирь «самоходов» из «Расеи» чалдоны ставили в Сибири дома, чем-то напоминающие малозаметные на местности насыпные землянки и блиндажи, прикопанные в землю, которые при необходимости можно было легко и быстро построить при переселении чалдонов на новое место или в местах охоты и рыбалки. В настоящее время привычку строить такие «охотничьи дома» в местах охоты и рыбалки переняли все охотники и рыбаки, включая сибирских татар, в которых принято оставлять спички, небольшие запасы еды, одежды, примитивной посуды для других охотников и рыбаков. Чалдоны, в отличие от земледельцев-самоходов, были преимущественно охотниками, рыболовами и промысловиками. Еще одной характерной чертой чалдонов является большая сибирская «чалдонская изба», состоящая из двух объединенных в один дом частей и напоминающая «гармошку», с расположенной справа возле входа за сенями женской кухней и «божницей» в дальнем, левом от входа, «красном» углу избы. Возникновение традиции постройки большой срубленной чалдонской избы связано с приходом в Сибирь Ермака и новых русских поселенцев, от которых чалдоны переняли срубы и деревянные избы.
Необычной особенностью чалдонских традиций является в настоящее время редко соблюдаемый табуированный запрет захода мужчины «на женскую половину» избы, в том числе на кухню, когда мужчине не разрешается ничего трогать на кухне, «чтобы не осквернить»: мужчина не имеет права взять на кухне даже кружку, чтобы попить воды. Что, вообще говоря, очень неудобно: хочешь пить — приходится ждать, пока кто-то из женщин нальет и подаст тебе воды, поэтому нередко возле кухни ставят бачок с водой и ковшом, чтобы мужчина без женщины мог попить. Право приготовления пищи, лекарственных отваров, мытья посуды и приборки на кухне у сибирских чалдонов имеет только женщина, поэтому, чтобы не допустить захода мужчины на кухню, женщина обязана накормить и напоить пришедшего мужчину, подать ему воды, если он хочет пить. Любой мужчина, попытавшийся зайти на кухню, тут же будет отруган женщинами. В свою очередь, женщина не должна пользоваться «мужскими инструментами» и заходить на хозяйственную «мужскую половину», обычно — в сарай с инструментами: брать в руки косу, молоток. Таким образом, несмотря на «равноправие» мужчин и женщин, когда не считается предосудительным, если девочки бегают вместе с пацанами рыбачить на речку и пасти скот, а женщины ходят на охоту, в чалдонских традициях заложено распределение женских и мужских семейных обязанностей по половому признаку.
В религиозной традиции у чалдонов бытовало двоеверие, сочетание христианства с язычеством, частично привнесенным ушкуйниками, частично заимствованном у коренных народов Сибири. В обиходе «красный угол» с иконами у коренных русских сибиряков часто называется «божница» — как пережиток славянских времен и времен «двоеданства», когда в красном углу стояли статуэтки «божков». Уронить икону до сих пор считается дурной приметой — «божа обидится». После установления власти русского царя в Сибири чалдонов-язычников облагали двойной данью до перехода их в христианство, впрочем, как и православных христиан староверов («кержаков»).
Антропологически и генетически чалдоны являют собой, с одной стороны, среднеарифметических русских, следствие длительного взаимосмешения коренных и беглых каторжан, казаков из разных русских земель и т.д. Однако, с другой стороны, образ жизни чалдонов предполагает их метизацию с местными племенами, хотя и не такую значительную, как, возможно, кажется людям, далеким от реалий Сибири. Тем не менее, у многих чалдонов, скорее всего, в материнских генах сыщутся и корни традиционных этносов Сибири. Однако, к сожалению, в настоящее время нет каких-либо исследований генетики русских коренных популяций Сибири.
Небольшая сибирская деревня, откуда я родом, раньше, да и сейчас, заселена разными народами. Причиной тому стала Столыпинская реформа. Помню, как старожилы села рассказывали о том, как их – жителей Поволжья (прекрасная земля и климатические условия) – буквально «вербовали» для поездки в Сибирь, ссылаясь на то, что земли там не менее плодородные и яблоки, конечно, растут! Люди соглашались, ехали по многу дней в неизвестную Сибирь, только на ж/д станциях понимали, что местность болотистая, а сибирских яблок красного цвета никто и до сих пор не едал.
Так заселялась Сибирь – уникальный регион России, где бескрайние просторы Западно-Сибирской равнины соседствуют с вековыми елями, где берёзы растут, утопая во мху, где находится энергетический центр Земли – село Окунево, где живёт исчезающая народность – челдоны .
В моей деревне было несколько семей челдонов. Я мало что знала о них, практически ничего, но всегда нравился их интересный говор.
Бабка Ленка (так в деревне все называли старожила села) всегда вела разговоры: «Како число? Шесто? Не знат!» . Мы – молодёжь – посмеивались, не зная причину такого говора. Спустя много лет, задавшись вопросом о том, кто же такие челдоны, понимаю, что «бабка Ленка» — это ярчайший представитель свой малой народности.
Она была маленького роста, чуть с прищуренными глазками, кожа желтоватого оттенка. Никогда не была многословной, если вставляла свои «пять копеек» в разговор, то из серии: «Не знат!». Всегда молча садилась за семейный стол, с краю, также молча уходила, очень неприметная для всех.
Сегодня бабушки нет в живых, челдоны – вымирающая народность. При этом народность – уникальная, потому как исконно русская.
Вообще, челдоны – это первые русские поселенцы в Сибири. Именно в Омской области употребляется слово «челдоны», в большинстве случаев пишется через «А» — «чалдоны». Этимология слова народности сегодня обусловлена многими гипотезами. Одна говорит о том, что чалдоны пришли из той местности, где сливаются реки Чалка и Дон, отсюда и название. В словаре Даля, когда впервые было пояснено это слово в 1866 году, оно определяется как «бродяга, беглый, каторжник, варнак» с ссылкой на заимствование из монгольского языка.
Если же говорить о внешности, то челдоны представляют собой что-то среднее между нынешними сибиряками (люди рослые, физически крепкие) и сибирскими татарами (люди небольшого роста, с темноватым оттенком кожи). При этом, челдоны всегда определяют себя как исконно русские сибиряки, на что указывает и сам говор – как раз правильный русский разговорный язык.
Эту этническую группу выделяет и характер: челдоны медлительны, добросовестны, обладают плохими способностями к запоминанию, упрямы, добродушны, независимы. В прошлом в деревнях челдонов определяли по пословице: «Крыльцо блестит – чалдоны живут». Хотя, зная семью бабушки Лены, смело могу говорить: челдоны до сих пор живут в нашей сибирской деревне.
Необычные особенности челдонских традиций
Примечательно, что челдоны в быту чётко разделяли свои семейные трудовые обязанности по гендерному признаку. Так, мужчинам запрещалось проходить на женскую часть дома, запрещалось брать в руки утварь, используемую для приготовления пищи. В свою очередь женщинам был «закрыт проход» на мужскую хозяйственную часть дома. Что же было делать, если мужчина хотел испить воды? Для этого хозяйка выставляла воду и ковш перед входом на женскую половину дома. Если мужчина всё же оказывался на женской территории, то мог быть отруган.
На селе челдонов называли «желтопузыми», такое обидное название для народности в обиходе до сих пор. Прослыли челдоны желтопузыми не случайно. Дело в том, что традиция сибирского чаепития настолько сильна, что говорят: «челдон чай пьёт, пока пузо жёлтым не станет» . А тут и не далеко до другой расхожей фразы: чай не пил – какая сила? Чай попил – совсем ослаб! Это, как по мне, совсем про челдонов.
Отмечу, что челдоны относятся к категории 5 неизвестных русских народов, а именно: водлозеры (проживают в республике Карелии, 560-570 человек), семейские (проживают в республике Бурятия, 2500 человек), русскоустьинцы (республика Саха – Якутия), затундренные крестьяне (полуостров Таймыр, 8 человек).
Сегодня можно найти несколько деревень в Сибирском регионе, где проживают исконно русские люди – челдоны. Носителей уникальной самобытной культуры, настоящего русского языка осталось не так уж и много. Не совсем радует тот факт, что мы – жители России – мало интересуемся тем, что должно передаваться из уст в уста, тем, что формирует нашу историческую память, которая, в свою очередь, определяет целостность и единство государства.
Считаю, что сегодня мы имеем уникальную возможность ещё больше понять душу русского народа, которого умом понять, пожалуй, и не стоит пробовать. Доказано временем.
Нашли ошибку? Выделите ее и нажмите левый Ctrl+Enter .
- бродяга, беглый, варнак, каторжник с указанием на заимствование из монгольского языка.
В настоящее время история происхождения слова «чалдон» («челдон») считается неясной и не связанной с заимствованием из монгольского языка .
Время появления в Сибири чалдонов по современным научным историческим данным точно не определено, согласно исследованиям части историков многие названия рек и поселений в Сибири имеют русские и славянские корни задолго до общепринятого завоевания Сибири Ермаком , а многие до сих пор применяющиеся в обиходе чалдонами слова относятся ко временам до XIV века . Например, устаревшее и до сих пор применяющееся чалдонами славянское слово «комони» (кони), зафиксированное в «Слове о Полку Игореве» и «Задонщине», а также другие типично славянские сибирские названия рек и местностей, закрепившиеся в некоторых сибирских названиях задолго до прихода туда русского населения после 1587 года , ставят под сомнение традиционно принятую историю появления чалдонов в Сибири после ее завоевания Ермаком . Среди чалдонов до сих пор бытуют передающиеся от предков из рода в род легенды про их жизнь в Сибири до прихода Ермака, а домашний уклад чалдонов скорее характерен для времен жизни славян до возникновения княжеской власти - времен славянского уклада общинного землевладения без четко выраженной власти. В связи с данными историческими исследованиями в настоящее время историками серьёзно рассматривается достаточно спорная гипотеза про славянское происхождение чалдонов от сибирских поселененцев арийского и славянского происхождения до прихода в Сибирь татар и монгольских племен. Можно добавить, что Челдон не является самоназванием данного субэтноса. Это определение было им дано переселенцами из Европейской части России, когда встретили среди монголоидных групп населения Сибири славянские общины и рода. Челдон буквально означает как «Человек до нас», где понятие «Человек» как определение свой - чужой, люди (соплеменники) - нелюди (другие народы), гой - изгой. На Украине до сих пор в словаре общей лексики мужчина звучит как чоловік (человек). Сейчас определение Челдон можно сравнить с более понятным на сегодняшний день словом «Старожил ».
Некоторыми современными омскими историками выдвигается довольно сомнительная версия происхождения слова «чалдон» от слова «челядь » (слуга) , что опровергается исторически сложившимся в Сибири местонахождением чалдонских деревень вдали от властных центров, в труднодоступных местах, где властное управление затруднено.
Иногда слово использовалось с негативным оттенком. В данном случае видимо сказалась взаимная нелюбовь между «коренными» то есть челдонами и новыми переселенцами. .
Существует гипотеза, согласно которой, обозначение чалдонов произошло от переселенцев с южных рубежей России, жителей населявших местность между рекой Чалкой и Доном . Отсюда и обозначение - чалдоны (чалдонцы).
В действительности правильное толкование слова "Чел-Дон" следующее: Человек глубоких, древних знаний и традиций («Чел» - думающий, «Дон» - глубоко). «Чел-Донами» уважительно звали первые славянские переселенцы коренных сибиряков арийского происхождения, живших с очень древних времён на всей территории Западной и Восточной Сибири, а переселенцев, в свою очередь стали в шутку называть «Чал-Доны» означающее - прибывший, приехавший, причаливший, глубоко обосновавшийся - чужой. В последствии слово «Чал-Дон» приобрело (в следствии дурного поведения переселенцев) и негативный характер. Для «Чел-Донов» богами были их предки и окружающая природа. До сих пор у «Чел-Донов» сохранились древние знания, которыми они (в следствии опыта прошлых веков) не охотно делятся. Себя они «Чел-Донами» не называют.
Говор и традиции
Примечательно, что ещё в 50-60 годах 20 века русских коренных сибиряков отличали среди других русских людей по произношению слова "что". Если человек говорил "чё" или "чо", то его автоматически причисляли к сибирякам ("челдонам" или "чолдонам"). В простонародной чалдонской речи вместо "что" кроме "чо" может звучать "шо", "що", "шта", "што", "чо во", "че во", "чи во" и "чи то" (слово "чаво?" хорошо известно пользователям интернета и Википедии, позаимствованное у сибиряков и ставшее мемом на всей территории бывшего СССР), в очень далеком прошлом был нередок своеобразный сибирский ""правильный" слоговый говор", вероятно основанный на каком-то ныне неизвестном виде славянской письменности, при котором любое слово начиналось с согласной и за каждой согласной обязательно была гласная, что делало речь русских сибиряков непонятной для новых русских поселенцев ("чи ча-во та-ко бачиша\"баешь"\? ни разуменю!"), образовав "новые" простонародные слова, распространившиеся по землям всей Российской империи вместе с сибиряками и их потомками, и вошедшими как в русский простонародный говор, так и в "незалежну хохляцку мову" (в переводе с древнесибирского русско-славянского жаргона на современный русский язык - "в не-лежащее вихрастое мы-канье\мычание\": хорошо, что "кацапы" не знают значения некоторых слов славянского говора, вошедшие в их язык и которые они считают "своим языком" - сибирякам есть над чем посмеяться слушая украинскую речь, особенно веселит употребление слова "жи-да"/для сведения "бо-жи-да" - это "бог"/, которое имеет совсем не то значение, которое сейчас в него принято вкладывать; поэтому просьба к патриотически настроенным представителям независимой Украины - приезжайте к нам почаще, чтобы учить нас "мове", пока чалдоны совсем не исчезли; можете для нас что-нибудь написать здесь в обсуждении на своем языке, поверьте - чалдоны не до конца забывшие свой язык и свой говор это оценят).
В настоящее время на основании антропометрических данных, отличающих сибирские народы как имеющие и европеоидные и монголоидные черты, и принадлежности языков самодийцев вместе с финно-угорской языковой группой к уральской языковой семье учеными, сторонниками теории советского ученого Г. Н. Прокофьева , выдвигается версия о возникновении самодийцев как малой расы в результате скрещивания местного коренного населения аборигенов-европеоидов заселявших Север с древнейших времен с пришлыми монголоидами , в результате которого возникли ненцы, нганасаны, энцы, селькупы, сибирские татары; в связи с чем чалдоны могут быть остатками сибирских аборигенов-европеоидов, однако эта версия пока не имеет достаточно доказательств и является спорной.
В Новосибирской области, в Сузунском районе в сороковые годы 20-го века ещё были чалдонские и "россейские" сёла и со смешанным населением. В каждой чалдонской семье имелся ведерный самовар. Каждое воскресение его ставили и пили чай всей семьёй вёдрами. Поэтому чалдонов дразнили "сибирскими водохлёбами" или "жёлтопупыми". А почему "жёлтопупыми?- "Потому, что чалдоны пьют чай, до тех пор, пока пуп не пожелтеет".
Кровосмешение русских казаков с местным населением, конечно, было. Казачьи отряды двигались в Сибирь, наверное, без женщин (за исключением может быть атаманов). Казаки брали жён из местного населения.
Отличительные признаки
К антропометрическим особенностям этнической группы чалдонов относят большую широколицесть, чем у представителей этнической группы славянских народов, желтоватый оттенок кожи, монголоидную узкоглазость в детстве, в старости, несмотря на характерные славянские этнические черты и отличие от монголоидных народов:
"не совсем так....меня (родилась и выросла на Украине) в 1986 году водили по деревне Малышанка Голышмановского р-на..."желтопупая" это звучало не обидно - поднимая майку все радовались, что область возле пупка действительно наиболее смуглая... глаза зеленые, веки опущены...отец мамы Черепанов из "чалдонов""В поведенческом плане чалдоны характеризуются медлительностью, добросовестностью, плохими способностями к запоминанию, упрямством, добродушием, независимостью, склонностью к неподчинению власти и приоритетом общественного, коллективного. В прошлом чалдонов в деревнях определяли по пословице: "Крыльцо блестит - чалдоны живут.", то есть по отличительным особенностям выполнения ими какой-либо работы из-за упрямства и добросовестности, характерных для представителей данной этнической группы.
Демография
В настоящее время чалдоны являются вымирающей этнической группой , сохраняющей свою обособленность и традиции только в отдалённых сибирских деревнях. Однако по всей России можно встретить выходцев из Сибири, которые на вопрос о происхождении назовут себя Ча(е)лдоном.
Первые русские, по классическим взглядам на историю, пришли в Сибирь с Ермаком, в 16 веке. Однако, время появления в Сибири чалдонов по современным научным историческим данным точно не определено, согласно исследованиям части историков многие названия рек и поселений в Сибири имеют русские и славянские корни задолго до общепринятого завоевания Сибири Ермаком , а многие до сих пор применяющиеся в обиходе чалдонами слова относятся ко временам до XIV века . Например, устаревшее и до сих пор применяющееся чалдонами славянское слово «комони» (кони), зафиксированное в «Слове о Полку Игореве» и «Задонщине», а также другие типично славянские сибирские названия рек и местностей, закрепившиеся в некоторых сибирских названиях задолго до прихода туда русского населения после 1587 года, ставят под сомнение традиционно принятую историю появления чалдонов в Сибири после её завоевания Ермаком. Среди чалдонов до сих пор бытуют передающиеся от предков из рода в род легенды про их жизнь в Сибири до прихода Ермака, а домашний уклад чалдонов скорее характерен для времен жизни славян до возникновения княжеской власти - времен славянского уклада общинного землевладения без четко выраженной централизованной власти. В связи с данными историческими исследованиями в настоящее время историками серьёзно рассматривается достаточно спорная гипотеза про славянское происхождение чалдонов от сибирских поселенцев арийского и славянского происхождения до прихода в Сибирь татар и монгольских племен
Не мудрено, поскольку летописи фиксируют появление ушкуйников вятско-новгородских на Оби в 1363 году, под начальством воевод Александра Абакуновича и Степана Ляпы. Отсюда их потомки и осваивали Сибирь задолго до Ермака. Что влекло русских в Сибири? В первую очередь рухлядь пушная , которая в те времена ценилась на вес золота. Жить в Сибири было комфортно, враги располагались далеко, а тайга давала все необходимое для жизни. Напомним, в Сибири НИКОГДА не существовало крепостного права.
Со временем, после походов Ермака, и населением Сибири сначала русскими казаками, а потом и переселенцами, чалдонами
называли коренных русских Сибири, старожилов, а самоходами
- переселенцев из всех районов Руси. Сами чалдоны выводят свое самоназвание как между чалкой и Доном
. "Человеком с Дона" в Сибири принято называть любого представителя казачьего сословия, "вольных людей"; а "людьми с реки Чалый" иносказательно называли каторжан, ссыльных и разбойников, которых так же относили к "вольным людям", то есть к людям, не склонным подчиняться власти. Отсюда же и тюремное выражение чалиться
, т.е. сидеть в неволе. В этом есть рациональное зерно, коренных чалдонов постоянно пополняли беглые и бывшие каторжане, остававшиеся в душе вольными людьми
, в противовес к "холопам" - "самоходам". А чалдонские вольные традиции ушкуйничества и казачества находили у беглых полное приятие и понимание. Чалдоны - это аналог американцев Дикого Запада, со своими кодексами, с любовью к воле и своими неписаными кодексами. У чалдонов много традиций, характерных именно для них. До прихода в Сибирь "самоходов" из "Расеи" чалдоны ставили в Сибири дома, чем-то напоминающие малозаметные на местности насыпные землянки и блиндажи, прикопанные в землю и которые при необходимости можно было легко и быстро построить при переселении чалдонов на новое место или в местах охоты и рыбалки. В настоящее время привычку строить такие "охотничьи дома" в местах охоты и рыбалки переняли все охотники и рыбаки, включая сибирских татар, в которых принято оставлять спички, небольшие запасы еды, одежды, примитивной посуды для других охотников и рыбаков, называемое "заимкой". Чалдоны, в отличии от земледельцев-самоходов, были преимущественно охотниками, рыболовами и промысловиками. Еще одной характерной чертой чалдонов является большая сибирская "чалдонская изба", состоящая из двух объединённых в один дом частей и напоминающая "гармошку", с расположенной справа возле входа за сенями женской кухней и "божницей" в дальнем левом от входа, "красном" углу избы. Возникновение традиции постройки большой срубленной чалдонской избы связано с приходом в Сибирь Ермака и новых русских поселенцев, от которых чалдоны переняли срубы и деревянные избы.
Необычной особенностью чалдонских традиций является в настоящее время редко соблюдаемый табуированный запрет захода мужчины "на женскую половину" избы, в том числе на кухню, когда мужчине не разрешается ничего трогать на кухне, "чтобы не осквернить": мужчина не имеет права взять на кухне даже кружку, чтобы попить воды. Что вообще говоря очень неудобно: хочешь пить - приходится ждать пока кто-то из женщин нальет и подаст тебе воды, поэтому нередко возле кухни ставят бачок с водой и ковшом, чтобы мужчина без женщины мог попить. Право приготовления пищи, лекарственных отваров, мытья посуды и приборки на кухне у сибирских чалдонов имеет только женщина, поэтому, чтобы не допустить захода мужчины на кухню женщина обязана накормить и напоить пришедшего мужчину, подать ему воды, если он хочет пить. Любой мужчина, попытавшийся зайти на кухню, тут же будет отруган женщинами. В свою очередь, женщина не должна пользоваться "мужскими инструментами" и заходить на хозяйственную "мужскую половину", обычно - в сарай с инструментами: брать в руки косу, молоток. Таким образом, несмотря на "равноправие" мужчин и женщин, когда не считается предосудительным, если девочки бегают вместе с пацанами рыбачить на речку и пасти скот, а женщины ходят на охоту, в чалдонских традициях заложено распределение женских и мужских семейных обязанностей по половому признаку.
В религиозной традиции у чалдонов бытовало двоеверие, сочетание христианства с язычеством, частично привнесенным ушкуйниками, частично заимствованном у коренных народов Сибири. В обиходе "красный угол" с иконами у коренных русских сибиряков часто называется "божница" как пережиток славянских времен и времен "двоеданства", когда в красном углу стояли статуэтки "божков". Уронить икону до сих пор считается дурной приметой - "божа обидится". После установления власти русского царя в Сибири чалдонов-язычников облагали двойной данью до перехода их в христианство, впрочем, как и православных христиан староверов ("кержаков").
Антропологически и генетически чалдоны являют собой с одной стороны среднеарифметических русских, следствие длительного взаимосмешения коренных и беглых каторжан, казаков из разных русских земель и т.д. Однако, с другой стороны, образ жизни чалдонов предполагает их метисацию с местными племенами, хотя и не такую значительную, как, возможно, кажется людям, далеким от реалий Сибири. Тем не менее, у многих чалдонов, скорее всего, в материнских генах сыщутся и корни традиционных этносов Сибири. Примерно таких:
Примерно так же канадцы, особенно старожилы Квебека, имеют в своих жилах индейскую кровь. Многие из нас читали роман американского писателя Синклера Льюиса "Кингсблад - потомок королей", герой которого искал у себя в крови следы королевской английской династии, а нашел индейскую и даже негритянскую кровь.
К сожалению, в настоящее время нет каких либо исследований генетики русских коренных популяций Сибири. Однако, есть выборки по Дальнему Востоку. Эти выборки демонстрируют выводы Балановских: в условиях колонизации из разных районов, генотип жителей становится "среднерусским". Т.е. преобладание "славянских" R1a, I1, I2 с примесью других, в частности N1c1, гаплогрупп.
Ну и, напоследок. Стереотип сибиряка известен, и очень хорошо проявляется в русском актере Егоре Позненко. В принципе, так и выглядят коренные русские сибиряки.
- бродяга, беглый, варнак, каторжник с указанием на заимствование из монгольского языка.
В настоящее время история происхождения слова «чалдон» («челдон») считается неясной и не связанной с заимствованием из монгольского языка .
Слово «чалдон» не является самоназванием русских старожилов. Известны несколько различных самоназваний неясного происхождения у коренных русских сибиряков: «сарьмяты» (возможно искажённое «сарматы »), «самарцы». Сарьмяты в прошлом проживали в районе Тобольска и Усть-Ишима, самарцы жили вблизи Сургута. Существует несколько гипотез возникновения этих самоназваний среди сибирских старожилов: к примеру, происхождение самоназвания «сарьмяты» может быть связано с занятием определённым ремеслом по выделке шкур («сарьмятничество» как искаженное от «сыромятничество»), с прозвищем, данным другим народом за какую-то схожесть с известным ему в прошлом соседним народом, а также с ассимиляцией одного народа с другим близким народом при сохранении своего самоназвания; происхождение самоназвания «самарцы» может быть связано с местом проживания до переселения в Сибирь. Быт, традиции и верования чалдонов, их различия, на настоящий момент не исследованы.
Время появления в Сибири чалдонов по современным научным историческим данным точно не определено, согласно исследованиям части историков многие названия рек и поселений в Сибири имеют русские и славянские корни задолго до общепринятого завоевания Сибири Ермаком , а многие до сих пор применяющиеся в обиходе чалдонами слова относятся ко временам до XIV века . Например, устаревшее и до сих пор применяющееся чалдонами славянское слово «комони» (кони), зафиксированное в «Слове о Полку Игореве» и «Задонщине», а также другие типично славянские сибирские названия рек и местностей, закрепившиеся в некоторых сибирских названиях задолго до прихода туда русского населения после 1587 года , ставят под сомнение традиционно принятую историю появления чалдонов в Сибири после её завоевания Ермаком . Среди чалдонов до сих пор бытуют передающиеся от предков из рода в род легенды про их жизнь в Сибири до прихода Ермака, а домашний уклад чалдонов скорее характерен для времен жизни славян до возникновения княжеской власти - времен славянского уклада общинного землевладения без четко выраженной централизованной власти. В связи с данными историческими исследованиями в настоящее время историками серьёзно рассматривается достаточно спорная гипотеза про славянское происхождение чалдонов от сибирских поселенцев арийского и славянского происхождения до прихода в Сибирь татар и монгольских племен .
Некоторыми современными омскими историками выдвигается довольно сомнительная версия происхождения слова «чалдон» от слова «челядь » (слуга) , что опровергается исторически сложившимся в Сибири местонахождением чалдонских деревень вдали от властных центров, в труднодоступных местах, где властное управление затруднено.
Иногда слово использовалось с негативным оттенком. В данном случае, видимо, сказалась взаимная нелюбовь между «коренными», то есть челдонами, и новыми переселенцами .
Существует гипотеза, согласно которой обозначение чалдонов произошло от переселенцев с южных рубежей России - жителей, населявших местность между рекой Чалкой и Доном . Отсюда и обозначение - чалдоны (чалдонцы).
«Дон» на скифо-сарматском «Река». «Человек» - статус в иерархии русской общности. Соответственно из логики словообразования названия рода по его специализации «человек реки», что соответствует поселениям на берегу рек челдонов по всей Сибири. Известно, что много переселенцев было из народности коми-зырян.
Говор и традиции
Речь челдонов по всей Сибири правильная в сравнении с другими региональными группами. Слово «чалдон» традиционно произносят в обиходной речи через А в Тобольском и Ишимском районе, и севернее (как ни странно - среди наиболее «окающих» русских сибиряков), «чолдон» через О и «челдон» через Е - в Омской области, в Башкирии и в Казахстане, наиболее часто такое произношение слова «чолдон» встречается среди русских - беженцев из Казахстана (в прошлом заселявших Акмолинскую область из Тобольской губернии). Коренные русские сибиряки произносят это слово с ударением на втором слоге. Произношение «челдон» с ударением на первом слоге (чЕлдон) характерно для сибирских казаков и их потомков, заселявших Сибирь после превращения её в каторгу и конвоировавших в Тобольскую губернию ссыльных и каторжников. Причина разницы произношения слова «чалдон» и «чолдон» («челдон») по территориальному признаку расселения русских сибиряков на настоящее время не установлена.
В настоящее время на основании антропометрических данных, отличающих сибирские народы как имеющие и европеоидные и монголоидные черты, и принадлежности языков самодийцев вместе с финно-угорской языковой группой к уральской языковой семье учёными, сторонниками теории советского ученого Г. Н. Прокофьева , выдвигается версия о возникновении самодийцев как малой расы в результате скрещивания местного коренного населения аборигенов-европеоидов заселявших Север с древнейших времен с пришлыми монголоидами , в результате которого возникли ненцы, нганасаны, энцы, селькупы, сибирские татары; в связи с чем чалдоны могут быть остатками сибирских аборигенов-европеоидов, однако эта версия пока не имеет достаточно доказательств и является спорной.
Мнения и мифы сибиряков в отношении чалдонов и происхождения самого слова «чалдон» так же рознятся:
«Со слов моей прабабушки Ермаковой Матрены, которая была из чалдонов, и проживала в урмане на севере Омской области, в Тарском районе, чалдонами их называли потому, что чалились (шли)они с устья реки Дон. И её предки пришли с Дона в Сибирь во второй половине шестнадцатого века спасаясь от церковных реформ, потому как были они старообрядцами. Я склонен верить ей. Вы ведь не врете своим детям, потомкам о происхождении вашего рода?» (Смотри Кержаки)
В Новосибирской области, в Сузунском районе в сороковые годы XX века ещё были чалдонские и «россейские» сёла и со смешанным населением. В каждой чалдонской семье имелся ведёрный самовар. Каждое воскресение его ставили и пили чай всей семьёй вёдрами. Поэтому чалдонов дразнили «сибирскими водохлёбами» или «жёлтопупыми». А почему «жёлтопупыми?- „Потому, что чалдоны пьют чай, до тех пор, пока пуп не пожелтеет“.»
«Кровосмешение русских казаков с местным населением, конечно, было. Казачьи отряды двигались в Сибирь, наверное, без женщин (за исключением может быть атаманов). Казаки брали жён из местного населения.» (Смотри Сибирский поход Ермака)
Отличительные признаки
К антропометрическим особенностям этнической группы чалдонов относят большую широколицость, чем у представителей этнической группы славянских народов, желтоватый оттенок кожи, монголоидную узкоглазость в детстве, в старости, несмотря на характерные славянские этнические черты и отличие от монголоидных народов :
«не совсем так…. меня (родилась и выросла на Украине) в 1986 году водили по деревне Малышанка Голышмановского района… „желтопупая“ это звучало не обидно - поднимая майку все радовались, что область возле пупка действительно наиболее смуглая… глаза зеленые, веки опущены… отец мамы Черепанов из „чалдонов“»В поведенческом плане чалдоны характеризуются медлительностью, добросовестностью, плохими способностями к запоминанию, упрямством, добродушием, независимостью, склонностью к неподчинению власти и приоритетом общественного, коллективного. В прошлом чалдонов в деревнях определяли по пословице: «Крыльцо блестит - чалдоны живут.», то есть по отличительным особенностям выполнения ими какой-либо работы из-за упрямства и добросовестности, характерных для представителей данной этнической группы.
Демография
В настоящее время чалдоны являются вымирающей этнической группой , сохраняющей свою обособленность и традиции только в отдалённых сибирских деревнях. Однако по всей России можно встретить выходцев из Сибири, которые на вопрос о происхождении назовут себя Ча(е)лдоном.
Напишите отзыв о статье "Чалдоны"
Примечания
Отрывок, характеризующий Чалдоны
– Вы сказали, господин штаб офицер, – продолжал полковник обиженным тоном…– Полковник, – перебил свитский офицер, – надо торопиться, а то неприятель пододвинет орудия на картечный выстрел.
Полковник молча посмотрел на свитского офицера, на толстого штаб офицера, на Жеркова и нахмурился.
– Я буду мост зажигайт, – сказал он торжественным тоном, как будто бы выражал этим, что, несмотря на все делаемые ему неприятности, он всё таки сделает то, что должно.
Ударив своими длинными мускулистыми ногами лошадь, как будто она была во всем виновата, полковник выдвинулся вперед к 2 му эскадрону, тому самому, в котором служил Ростов под командою Денисова, скомандовал вернуться назад к мосту.
«Ну, так и есть, – подумал Ростов, – он хочет испытать меня! – Сердце его сжалось, и кровь бросилась к лицу. – Пускай посмотрит, трус ли я» – подумал он.
Опять на всех веселых лицах людей эскадрона появилась та серьезная черта, которая была на них в то время, как они стояли под ядрами. Ростов, не спуская глаз, смотрел на своего врага, полкового командира, желая найти на его лице подтверждение своих догадок; но полковник ни разу не взглянул на Ростова, а смотрел, как всегда во фронте, строго и торжественно. Послышалась команда.
– Живо! Живо! – проговорило около него несколько голосов.
Цепляясь саблями за поводья, гремя шпорами и торопясь, слезали гусары, сами не зная, что они будут делать. Гусары крестились. Ростов уже не смотрел на полкового командира, – ему некогда было. Он боялся, с замиранием сердца боялся, как бы ему не отстать от гусар. Рука его дрожала, когда он передавал лошадь коноводу, и он чувствовал, как со стуком приливает кровь к его сердцу. Денисов, заваливаясь назад и крича что то, проехал мимо него. Ростов ничего не видел, кроме бежавших вокруг него гусар, цеплявшихся шпорами и бренчавших саблями.
– Носилки! – крикнул чей то голос сзади.
Ростов не подумал о том, что значит требование носилок: он бежал, стараясь только быть впереди всех; но у самого моста он, не смотря под ноги, попал в вязкую, растоптанную грязь и, споткнувшись, упал на руки. Его обежали другие.
– По обоий сторона, ротмистр, – послышался ему голос полкового командира, который, заехав вперед, стал верхом недалеко от моста с торжествующим и веселым лицом.
Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.
Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.
– Оооо!… Бросьте, ради Христа, – закричал раненый; но его всё таки подняли и положили.
Николай Ростов отвернулся и, как будто отыскивая чего то, стал смотреть на даль, на воду Дуная, на небо, на солнце. Как хорошо показалось небо, как голубо, спокойно и глубоко! Как ярко и торжественно опускающееся солнце! Как ласково глянцовито блестела вода в далеком Дунае! И еще лучше были далекие, голубеющие за Дунаем горы, монастырь, таинственные ущелья, залитые до макуш туманом сосновые леса… там тихо, счастливо… «Ничего, ничего бы я не желал, ничего бы не желал, ежели бы я только был там, – думал Ростов. – Во мне одном и в этом солнце так много счастия, а тут… стоны, страдания, страх и эта неясность, эта поспешность… Вот опять кричат что то, и опять все побежали куда то назад, и я бегу с ними, и вот она, вот она, смерть, надо мной, вокруг меня… Мгновенье – и я никогда уже не увижу этого солнца, этой воды, этого ущелья»…
В эту минуту солнце стало скрываться за тучами; впереди Ростова показались другие носилки. И страх смерти и носилок, и любовь к солнцу и жизни – всё слилось в одно болезненно тревожное впечатление.
«Господи Боже! Тот, Кто там в этом небе, спаси, прости и защити меня!» прошептал про себя Ростов.
Гусары подбежали к коноводам, голоса стали громче и спокойнее, носилки скрылись из глаз.
– Что, бг"ат, понюхал пог"оху?… – прокричал ему над ухом голос Васьки Денисова.
«Всё кончилось; но я трус, да, я трус», подумал Ростов и, тяжело вздыхая, взял из рук коновода своего отставившего ногу Грачика и стал садиться.
– Что это было, картечь? – спросил он у Денисова.
– Да еще какая! – прокричал Денисов. – Молодцами г"аботали! А г"абота сквег"ная! Атака – любезное дело, г"убай в песи, а тут, чог"т знает что, бьют как в мишень.
И Денисов отъехал к остановившейся недалеко от Ростова группе: полкового командира, Несвицкого, Жеркова и свитского офицера.
«Однако, кажется, никто не заметил», думал про себя Ростов. И действительно, никто ничего не заметил, потому что каждому было знакомо то чувство, которое испытал в первый раз необстреленный юнкер.
– Вот вам реляция и будет, – сказал Жерков, – глядишь, и меня в подпоручики произведут.
– Доложите князу, что я мост зажигал, – сказал полковник торжественно и весело.
– А коли про потерю спросят?
– Пустячок! – пробасил полковник, – два гусара ранено, и один наповал, – сказал он с видимою радостью, не в силах удержаться от счастливой улыбки, звучно отрубая красивое слово наповал.
Преследуемая стотысячною французскою армией под начальством Бонапарта, встречаемая враждебно расположенными жителями, не доверяя более своим союзникам, испытывая недостаток продовольствия и принужденная действовать вне всех предвидимых условий войны, русская тридцатипятитысячная армия, под начальством Кутузова, поспешно отступала вниз по Дунаю, останавливаясь там, где она бывала настигнута неприятелем, и отбиваясь ариергардными делами, лишь насколько это было нужно для того, чтоб отступать, не теряя тяжестей. Были дела при Ламбахе, Амштетене и Мельке; но, несмотря на храбрость и стойкость, признаваемую самим неприятелем, с которою дрались русские, последствием этих дел было только еще быстрейшее отступление. Австрийские войска, избежавшие плена под Ульмом и присоединившиеся к Кутузову у Браунау, отделились теперь от русской армии, и Кутузов был предоставлен только своим слабым, истощенным силам. Защищать более Вену нельзя было и думать. Вместо наступательной, глубоко обдуманной, по законам новой науки – стратегии, войны, план которой был передан Кутузову в его бытность в Вене австрийским гофкригсратом, единственная, почти недостижимая цель, представлявшаяся теперь Кутузову, состояла в том, чтобы, не погубив армии подобно Маку под Ульмом, соединиться с войсками, шедшими из России.
28 го октября Кутузов с армией перешел на левый берег Дуная и в первый раз остановился, положив Дунай между собой и главными силами французов. 30 го он атаковал находившуюся на левом берегу Дуная дивизию Мортье и разбил ее. В этом деле в первый раз взяты трофеи: знамя, орудия и два неприятельские генерала. В первый раз после двухнедельного отступления русские войска остановились и после борьбы не только удержали поле сражения, но прогнали французов. Несмотря на то, что войска были раздеты, изнурены, на одну треть ослаблены отсталыми, ранеными, убитыми и больными; несмотря на то, что на той стороне Дуная были оставлены больные и раненые с письмом Кутузова, поручавшим их человеколюбию неприятеля; несмотря на то, что большие госпитали и дома в Кремсе, обращенные в лазареты, не могли уже вмещать в себе всех больных и раненых, – несмотря на всё это, остановка при Кремсе и победа над Мортье значительно подняли дух войска. Во всей армии и в главной квартире ходили самые радостные, хотя и несправедливые слухи о мнимом приближении колонн из России, о какой то победе, одержанной австрийцами, и об отступлении испуганного Бонапарта.
Князь Андрей находился во время сражения при убитом в этом деле австрийском генерале Шмите. Под ним была ранена лошадь, и сам он был слегка оцарапан в руку пулей. В знак особой милости главнокомандующего он был послан с известием об этой победе к австрийскому двору, находившемуся уже не в Вене, которой угрожали французские войска, а в Брюнне. В ночь сражения, взволнованный, но не усталый(несмотря на свое несильное на вид сложение, князь Андрей мог переносить физическую усталость гораздо лучше самых сильных людей), верхом приехав с донесением от Дохтурова в Кремс к Кутузову, князь Андрей был в ту же ночь отправлен курьером в Брюнн. Отправление курьером, кроме наград, означало важный шаг к повышению.
Ночь была темная, звездная; дорога чернелась между белевшим снегом, выпавшим накануне, в день сражения. То перебирая впечатления прошедшего сражения, то радостно воображая впечатление, которое он произведет известием о победе, вспоминая проводы главнокомандующего и товарищей, князь Андрей скакал в почтовой бричке, испытывая чувство человека, долго ждавшего и, наконец, достигшего начала желаемого счастия. Как скоро он закрывал глаза, в ушах его раздавалась пальба ружей и орудий, которая сливалась со стуком колес и впечатлением победы. То ему начинало представляться, что русские бегут, что он сам убит; но он поспешно просыпался, со счастием как будто вновь узнавал, что ничего этого не было, и что, напротив, французы бежали. Он снова вспоминал все подробности победы, свое спокойное мужество во время сражения и, успокоившись, задремывал… После темной звездной ночи наступило яркое, веселое утро. Снег таял на солнце, лошади быстро скакали, и безразлично вправе и влеве проходили новые разнообразные леса, поля, деревни.
На одной из станций он обогнал обоз русских раненых. Русский офицер, ведший транспорт, развалясь на передней телеге, что то кричал, ругая грубыми словами солдата. В длинных немецких форшпанах тряслось по каменистой дороге по шести и более бледных, перевязанных и грязных раненых. Некоторые из них говорили (он слышал русский говор), другие ели хлеб, самые тяжелые молча, с кротким и болезненным детским участием, смотрели на скачущего мимо их курьера.
Князь Андрей велел остановиться и спросил у солдата, в каком деле ранены. «Позавчера на Дунаю», отвечал солдат. Князь Андрей достал кошелек и дал солдату три золотых.
– На всех, – прибавил он, обращаясь к подошедшему офицеру. – Поправляйтесь, ребята, – обратился он к солдатам, – еще дела много.
– Что, г. адъютант, какие новости? – спросил офицер, видимо желая разговориться.
– Хорошие! Вперед, – крикнул он ямщику и поскакал далее.
Уже было совсем темно, когда князь Андрей въехал в Брюнн и увидал себя окруженным высокими домами, огнями лавок, окон домов и фонарей, шумящими по мостовой красивыми экипажами и всею тою атмосферой большого оживленного города, которая всегда так привлекательна для военного человека после лагеря. Князь Андрей, несмотря на быструю езду и бессонную ночь, подъезжая ко дворцу, чувствовал себя еще более оживленным, чем накануне. Только глаза блестели лихорадочным блеском, и мысли изменялись с чрезвычайною быстротой и ясностью. Живо представились ему опять все подробности сражения уже не смутно, но определенно, в сжатом изложении, которое он в воображении делал императору Францу. Живо представились ему случайные вопросы, которые могли быть ему сделаны,и те ответы,которые он сделает на них.Он полагал,что его сейчас же представят императору. Но у большого подъезда дворца к нему выбежал чиновник и, узнав в нем курьера, проводил его на другой подъезд.
– Из коридора направо; там, Euer Hochgeboren, [Ваше высокородие,] найдете дежурного флигель адъютанта, – сказал ему чиновник. – Он проводит к военному министру.
Дежурный флигель адъютант, встретивший князя Андрея, попросил его подождать и пошел к военному министру. Через пять минут флигель адъютант вернулся и, особенно учтиво наклонясь и пропуская князя Андрея вперед себя, провел его через коридор в кабинет, где занимался военный министр. Флигель адъютант своею изысканною учтивостью, казалось, хотел оградить себя от попыток фамильярности русского адъютанта. Радостное чувство князя Андрея значительно ослабело, когда он подходил к двери кабинета военного министра. Он почувствовал себя оскорбленным, и чувство оскорбления перешло в то же мгновенье незаметно для него самого в чувство презрения, ни на чем не основанного. Находчивый же ум в то же мгновение подсказал ему ту точку зрения, с которой он имел право презирать и адъютанта и военного министра. «Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» подумал он. Глаза его презрительно прищурились; он особенно медленно вошел в кабинет военного министра. Чувство это еще более усилилось, когда он увидал военного министра, сидевшего над большим столом и первые две минуты не обращавшего внимания на вошедшего. Военный министр опустил свою лысую, с седыми висками, голову между двух восковых свечей и читал, отмечая карандашом, бумаги. Он дочитывал, не поднимая головы, в то время как отворилась дверь и послышались шаги.
– Возьмите это и передайте, – сказал военный министр своему адъютанту, подавая бумаги и не обращая еще внимания на курьера.
Князь Андрей почувствовал, что либо из всех дел, занимавших военного министра, действия кутузовской армии менее всего могли его интересовать, либо нужно было это дать почувствовать русскому курьеру. «Но мне это совершенно всё равно», подумал он. Военный министр сдвинул остальные бумаги, сровнял их края с краями и поднял голову. У него была умная и характерная голова. Но в то же мгновение, как он обратился к князю Андрею, умное и твердое выражение лица военного министра, видимо, привычно и сознательно изменилось: на лице его остановилась глупая, притворная, не скрывающая своего притворства, улыбка человека, принимающего одного за другим много просителей.
– От генерала фельдмаршала Кутузова? – спросил он. – Надеюсь, хорошие вести? Было столкновение с Мортье? Победа? Пора!
Он взял депешу, которая была на его имя, и стал читать ее с грустным выражением.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Шмит! – сказал он по немецки. – Какое несчастие, какое несчастие!
Пробежав депешу, он положил ее на стол и взглянул на князя Андрея, видимо, что то соображая.
– Ах, какое несчастие! Дело, вы говорите, решительное? Мортье не взят, однако. (Он подумал.) Очень рад, что вы привезли хорошие вести, хотя смерть Шмита есть дорогая плата за победу. Его величество, верно, пожелает вас видеть, но не нынче. Благодарю вас, отдохните. Завтра будьте на выходе после парада. Впрочем, я вам дам знать.
Исчезнувшая во время разговора глупая улыбка опять явилась на лице военного министра.
– До свидания, очень благодарю вас. Государь император, вероятно, пожелает вас видеть, – повторил он и наклонил голову.
Когда князь Андрей вышел из дворца, он почувствовал, что весь интерес и счастие, доставленные ему победой, оставлены им теперь и переданы в равнодушные руки военного министра и учтивого адъютанта. Весь склад мыслей его мгновенно изменился: сражение представилось ему давнишним, далеким воспоминанием.
Князь Андрей остановился в Брюнне у своего знакомого, русского дипломата.Билибина.
– А, милый князь, нет приятнее гостя, – сказал Билибин, выходя навстречу князю Андрею. – Франц, в мою спальню вещи князя! – обратился он к слуге, провожавшему Болконского. – Что, вестником победы? Прекрасно. А я сижу больной, как видите.
Князь Андрей, умывшись и одевшись, вышел в роскошный кабинет дипломата и сел за приготовленный обед. Билибин покойно уселся у камина.
