неделя: Как вы попали на Джерси?
Станислав востоков: Мне очень нравились книжки Даррелла. В конце каждой из них обычно бывает написано: если вы хотите связаться с зоопарком на Джерси, пишите по такому-то адресу. Я всему верю, поэтому взял и написал письмо. Мне пришел ответ: "Если вы хотите нам помочь, пожалуйста, переведите несколько фунтов стерлингов на наш счет и вступайте в ряды участников фонда". Это был 1995 год, и фунтов тогда ни у кого в России не было, и я написал: "Денег у меня нет, извини, могу помочь чем-нибудь другим". Мы стали переписываться с сотрудником фонда, который заведовал образованием. Если вы читали книжку, его имя там фигурирует - Филипп Кофе...
н: Да, Кофе, который любил чай...
Востоков: Который любил чай (улыбается). Он пригласил меня поучиться на Джерси. Немалую роль сыграла моя поездка в Камбоджу - страну их интереса, вот меня и позвали.
н: А как вы попали в Камбоджу?
Востоков: Один знакомый предложил съездить. Эта страна в начале 90-х была закрыта для туристов, там только окончилась война, и иностранцев не было вообще. Показалось жутко интересным. Я пробыл в Камбодже месяцев девять, потом уехал на Джерси. А вскоре после этого был утвержден Фонд имени Даррелла - для людей, которые занимаются охраной окружающей среды. Я дважды получал его гранд и еще дважды съездил в Камбоджу: один раз для создания центра реабилитации конфискованных гиббонов, потому что там это очень большая проблема, второй - чтобы напечатать карту редких животных Камбоджи и распространить ее в местных школах.
н: Выходит, вы с Дарреллом уже не успели пообщаться?
Востоков: Нет, увы.
н: Кто вы по образованию?
Востоков: Я художник, окончил училище в Ташкенте. Биологом, наверное, назвать себя не могу: все мое образование в этой области - четыре месяца курсов на Джерси. Но животных я всегда любил, перечитал о них все книги, какие только выходили в СССР, - Джеральда Даррелла, Джеймса Хэрриота, Веры Чаплиной.
Потом успел поработать в четырех зоопарках: Ташкентском, Джерсийском, Московском и камбоджийском. Последний, правда, зоопарком назвать нельзя: это было огороженное колючей проволокой пространство, куда выпускали сразу всех животных. Кто кого съест, тот и выживет (смеется).
н: Как долго вы работали в Московском зоопарке?
Востоков: В течение 2001 года. В Доме птиц. Там просто единственное свободное место в зоопарке было.
н: А как же ваш роман с лемурами и гиббонами?
Востоков: Мой роман с лемурами, к сожалению, не получил продолжения. И писанина, и животные отнимают очень много времени, приходится выбирать: либо одно, либо другое. Зверями есть кому заниматься, а книг про них почти никто не пишет. Хотя, казалось бы, у нас такая сильная школа.
н: Ваша новая книга "Президент и его министры" ведь не о животных?
Востоков: Нет, это книжка-игра. Мальчик, который считает себя президентом, отдыхает на каникулах и набирает себе кабинет министров. Первым он пригласил министра культуры, который ругается как сапожник. Потом нашел бывшего хулигана и сделал его министром внутренних дел. Затем к ним присоединились министр обороны, который всего боится, и министр спорта - чрезвычайно одухотворенная личность, ненавидящая физкультуру. Все заняты тем, что ищут себе народ.
н: Это детская книжка или взрослая?
Востоков: Я не прицеливаюсь на аудиторию, я просто пишу о том, что мне интересно... "Остров, одетый в джерси" была и не детской, и не взрослой. Но в нашей стране, если ты пишешь о животных, ты автоматически пишешь для детей.
н: Ваши книги очень напоминают по стилю творчество детского писателя Юрия Коваля...
Востоков: Да, вы первая, кто это заметил. Я, конечно, не хотел делать аллюзии, да и стилистика "Острова" другая, более молодежная. Мне, честно говоря, обидно, что нынешние дети не знают Коваля, а многие его не понимают. "Вася Куролесов" и "Чистый Дор" идут, конечно, хорошо, но "Недопесок" уже слишком высоко "забрался". Я дружу с РГДБ - Российской государственной детской библиотекой. И мой знакомый, который там работает, рассказывал: еще 20 лет назад Кира Булычева зачитывали до дыр, а "Недопесок" все время был в приличном состоянии. Это очень показательно.
Я вас сейчас убью наповал: Даррелла дети читают еще меньше, чем Коваля. Я часто выступаю перед детьми, причем часто это дети довольно продвинутые. Ноль. Даррелл ушел из нашей жизни.
н: Что же они читают?
Востоков: Если взять подростковую аудиторию, то здесь, конечно, в моде иностранная литература. Причем даже не "Гарри Поттер" - он, как ни странно, тоже уходит. Наши книжные рынки слились с зарубежными: как только там что-нибудь выходит, это мгновенно переводят на русский. И ладно бы хоть хорошо переводили или хотя бы просто переводили - очень часто у нас стараются сделать свою книжку на ту же тему. Но только выходит она в десять раз хуже. У нас есть и хорошая детская литература, хотя ее мало кто знает. Потому что очень маленькие тиражи.
н: Имена, явки, пароли?
Востоков: Андрей Усачев, Олег Кургузов, Тим Собакин, Сергей Седов, Артур Гиваргизов, Марина Москвина - кстати, ученица Коваля - и Александр Дорофеев, тоже его ученик, самый главный.
н: Что в них не так с точки зрения рынка?
Востоков: Понятия не имею! Но на финском книжном рынке, как выяснилось, ситуация примерно такая же: есть два-три известных автора, а все остальное выходит тиражами в тысячу экземпляров. Наверное, это нормально.
В СССР, надо сказать, ситуация была совсем другая: во-первых, книжки выходили просто атомными тиражами. 100 тыс. - это было мало. А теперь 3 тыс. - уже средний тираж. Правда, считается, что у нас сейчас люди стали больше читать, чем читали несколько лет назад. Не знаю.
н: А что говорит статистика?
Востоков: А статистика - это очень странная вещь. Недавно одно международное агентство по массовым коммуникациям постав ило Россию на седьмое место в мире. Я думаю, дело в неправильном измерении, потому что тех, кто читает электронные книги, в этот рейтинг не включали. Если бы этого ограничения не было, нас бы оттеснили очень далеко... Никогда не догадаетесь, кто оказался на первом месте...
н: Британия?
Востоков: Британия ниже нас, не знаю насколько. А на первом месте - то ли Египет, то ли Иран. Потому что они едут в метро - читают Коран, сидят в автобусе - читают Коран...
н: Издавать книжки у нас сейчас сложно?
Востоков: Да, грубо говоря, все издательства пытаются выживать. Даже АСТ сейчас новых книг, насколько я знаю, не подписывает - ждет, что будет с рынком. А небольшим издательствам деваться некуда: они же не могут все время делать допечатки. Они рискуют. Будем надеяться, все выживут. Прежде всего потому, что хорошей детской литературой у нас занимаются именно эти маленькие издательства.
- Станислав, вы живете в Подмосковье, но, насколько знаю, детство ваше прошло вдали от столицы...
- Да, я родился в Узбекистане. Когда-то моя прабабушка переехала в Туркмению с Урала, а потом перебралась в прекрасный зеленый Ташкент. Так мы оказались в Средней Азии.
- Что должно окружать человека в ранние годы, чтобы он вырос и стал писателем?
- Меня воспитывали мама и школа. Но у мамы это получалось значительно лучше. Конечно, то, что она писатель, автор исторических романов, не могло на меня не повлиять: иногда возникало желание тоже стать писателем. Правда, писать для взрослых я никогда не хотел - только для детей. Первая, не слишком удачная проба пера произошла лет в семь.
Время от времени мама определяла меня в различные кружки в надежде, видимо, выявить какие-то скрытые таланты. Но таланты не обнаруживались, и я нигде долго не задерживался. Потом неожиданно выяснилось, что мне хочется рисовать, и я отправился в школу искусств. Однако лучше всего я чувствовал себя во дворе, с друзьями, благо время было спокойное, можно было подолгу гулять без родительского присмотра. А вот заниматься в школе я никогда особенно не любил, разве что в первом классе. Учился я в английской школе, одной из лучших в республике, там приходилось потеть! Пусть нечасто, но случались двойки, а их я ужасно боялся. Любимым предметом у меня была история. Нравились литература, природоведение и физкультура. Хуже всего было с математикой. И не потому что ленился, просто склад ума у меня гуманитарный. Для мамы это было непонятно, она окончила школу с медалью, и старшая сестра, которая училась в той же школе, уверенно шла на медаль. Сочинения я писал неплохо, но далеко не все литературные произведения, которые мы проходили на уроках, мне нравились. Положительно я относился, пожалуй, только к Гоголю, Короленко, Катаеву, Белых и Пантелееву. Я, как и всякий нормальный ребенок, больше любил сказки, фантастику и книги о животных, то есть то, чего в школе почти не было. А достать хорошую книгу тогда было ох как непросто! Приходилось выпрашивать у друзей, у маминых знакомых. Ну и брать в библиотеках, конечно. В книжных магазинах можно было найти лишь классику, агитационные плакаты и репродукции художников-передвижников. Кое-что интересное бывало в букинистических, но дорого.
- А что вас тяготило в детстве?
- Чего я не любил, так это пионерские лагеря, куда периодически попадал, где приходилось маршировать, учить девизы, какие-то речевки. Мне нравился городской лагерь, располагавшийся в школе неподалеку. Там нас не мучили строевой подготовкой, а вместо этого читали вслух приключенческие книги. С удовольствием слушал про Урфина Джюса и его деревянных солдат, нравились мне «Шляпа Волшебника» Туве Янссон, «Девочка с Земли» Кира Булычева.
- С чего начался ваш собственный путь в профессиональную литературу?
- Первой книгой были рассказы о Московском зоопарке «Не кормить и не дразнить!». К счастью, мне не пришлось обивать пороги издательств, надоедая редакторам просьбами напечатать не знакомого никому автора, как это обычно бывает поначалу. Сборник рассказов с ходу взял мой хороший знакомый, который составлял серию познавательной литературы. Книгу эту я написал очень быстро - просто записывал истории, которые происходили в зоопарке со мной и другими сотрудниками. Правда, некоторые из них обиделись, что я вывел их под настоящими именами, так что для следующего издания пришлось выдумывать им псевдонимы.
Во многих своих вещах, например в книгах о деревне или Джерсийском зоопарке, я описываю то, что случалось на самом деле, лишь немного фантазируя. Сказки и фантастику мне писать сложнее. Мало того что нужно удерживать внимание читателя от начала до конца довольно длинного произведения, так еще и рискуешь повторить что-нибудь кем-то уже написанное. Так, мне пришлось изрядно поломать голову, чтобы придумать оригинальный сюжет для «Фроси Коровиной»! Помогло то, что я до этого побывал в музее деревянного зодчества «Малые Карелы». Вообще для меня лучший источник вдохновения - это увиденная или услышанная где-то интересная история. Но у таких сюжетов часто или нет концовки, или, наоборот, начало не такое, как хотелось бы, поэтому их приходится досочинять, «докручивать».
- Кого из детских писателей вы считаете своими учителями?
- Не могу выделить кого-то одного и сказать: вот он мой учитель с большой буквы. Хотя, конечно, я учился и учусь на любимых книгах Кира Булычева, Юрия Коваля, Эдуарда Успенского, Аркадия и Бориса Стругацких, Астрид Линдгрен. Это если говорить о прозе. Мои ориентиры в поэзии: Сергей Махотин, Михаил Яснов, Марина Бородицкая.
- Не могу не спросить, как в вашей жизни случился поворот от профессиональных занятий живописью к защите животных?
- Одно из первых моих литературных впечатлений - книга Чарушина. Ее читала нам воспитательница. С тех пор я прочитал много книг о животных: Бианки, Сетона-Томпсона и Чаплину, позже Джеральда Даррелла и Джеймса Хэрриота. В моем детстве эти писатели были очень популярны и дефицитны! Ну и, конечно, мне, как и многим читателям, хотелось оказаться на месте авторов этих книг, они ведь в большинстве биографичны. Отсюда и увлечение животными. Как ни странно, сейчас книги о животных читают заметно меньше.
- Какое из ваших путешествий запомнилось вам ярче всего?
- Самое грандиозное путешествие было, конечно, в Камбоджу, где я провел в общей сложности около двух лет. А вот самое интересное определить куда труднее. На Джерси, где я учился охране редких животных, было так интересно, что я написал об этом книгу «Остров, одетый в Джерси». Или вот Куба, куда я попал в прошлом году. Это совершенно другой мир! Хотя, честно говоря, сейчас мне интереснее путешествовать по России. Калининградская область совершенно не похожа на Дагестан, а Якутия имеет мало общего с Мурманской областью - это просто разные страны!
- Вы живете в сельской местности. Это осознанный выбор? Вас не тянет в город?
- В деревне я поселился случайно. Но теперь я уже в город и не хочу. На мой взгляд, правильное место жизни для человека именно деревня, ну или маленький город. Во-первых, тут человек еще как-то связан с природой, а во-вторых, если вместе собираются сотни тысяч людей, а тем более миллионы, добра не жди! Хотя, конечно, для пишущего человека надо быть поближе к столице, где сконцентрированы почти все издательства нашей страны. В этом смысле я устроился очень удобно, от нас до центра Москвы всего полчаса на электричке.
- Кто ваши первые читатели и критики?
- Когда книга готова в первом приближении, я прошу, чтобы ее почитал кто-нибудь из моих коллег и знакомых, в чьих вкусах и знаниях я уверен. И почти всегда после этого вещь приходится дорабатывать - свежий глаз всегда найдет недочеты.
- Станислав, внимательный читатель без труда разглядит в вас настоящего педагога - внимательного, умного, тонко чувствующего душу ребенка. Какие ошибки, на ваш взгляд, учителя чаще всего, пусть и невольно, совершают по отношению к детям? Чего нельзя допускать ни в коем случае?
- Не думаю, что я могу что-то советовать учителям. Замечу только, что мне кажется ошибкой сухое, бездушное преподавание того или иного предмета. Учитель должен заражать ученика своей увлеченностью. Кроме того, я за индивидуальное обучение. Даже в одном небольшом классе дети очень разные. И в идеале каждый должен учиться по специально для него созданной программе. В том числе и литературной. Ведь кому-то ближе один писатель, кому-то - другой, кто-то сам поймет объяснение учителя, а с кем-то нужно сидеть и разбирать все по цифрам или по словам. Я понимаю, что в обычной некоммерческой школе учителям, замученным ненужной документацией и проверками, трудно уделить всем детям необходимое внимание. Но ведь есть же таланты, которым это удается! А вот чего точно не должен делать учитель, так это применять физическую силу и оскорблять ученика. Но это, по-моему, и так всем (или почти всем) ясно. Все-таки XXI век на дворе.
- Как, по-вашему, нужно ли вести с детьми серьезные разговоры на серьезные темы? С какого возраста можно доверять им взрослые проблемы?
- Смотря какие дети, смотря какой учитель. Бывают ответственные ребята, с которыми можно говорить обо всем на свете. А бывают учителя, с которыми на серьезные темы разговаривать совершенно невозможно.
- Насколько значим в вашем творчестве элемент игры?
- Это одна из важнейших вещей в детской литературе! И сейчас многие талантливые писатели не обходят его стороной. Например, Артур Гиваргизов в «Энциклопедии с бабочкой и барабаном» играет в энциклопедию, а Михаил Есиновский в поэтической книге «Луна за диваном» - в учебник физики. И я по мере сил стараюсь использовать этот прием.
- Одна из ваших многочисленных литературных премий называется «Заветная мечта». А о чем вы сами мечтаете?
- Чтобы люди на Земле научились жить в гармонии с природой.
Из сборника «Я бы так не смог!»
Мечтать не вредно
Мечтать не вредно на уроке
Об атлантических закатах,
О реках, где плывут пироги,
О каравеллах и фрегатах,
О том, что ты опять в дороге,
Отважный первооткрыватель...
«Мечтать не вредно на уроке!» -
Сказал себе преподаватель.
Учитель физики
Учитель физики Федотов
Вел очень странно свой урок,
Закон паденья бутербродов
Он объяснять, к примеру, мог.
Искал он градусы кипенья
И замерзанья холодцов,
А также вычислял давленье
При разгрызаньи леденцов.
Пускай последняя зарплата
Ушла на опыты опять,
Но у Федотова ребята
Знать будут физику на «пять»!
Я бы так не смог!
Пушкин пробудился очень рано,
За окном еще серым-серо,
Но поэт проворно встал с дивана,
Взял скорей бумагу и перо.
А потом по утренней пороше
К няне, что с утра пирог пекла.
Нянюшка кивнула: «Стих хороший!
Я бы никогда так не смогла!»
Пушкин улыбнулся чуть печально,
Но, отведав нянюшкин пирог,
Он воскликнул: «Просто гениально!
Я бы никогда бы так не смог!»
"Зимняя" дверь.
Там под ногами зимние просторы необъятной моей страны. Леса, реки, озера. Зима. Искусственные облака от заводов, клеточки от дорог, сердечки - русла рек. Белый, серый, синий, голубой, золотистый цвет. Там под ногами маленькие деревни и маленькие города, все маленькое кроме самой земли и зимы - когда летишь в самолете. Большими еще могут быть облака, но там сейчас такой мороз, что мир прозрачен и покрыт инеем. В салоне самолета тихо и прохладно, не первый час полета, до еды еще далеко и пассажиры спят. Редко кто читает или смотрит кино. Я читаю. И удивительным образом возникают из слов люди, которые усаживаются, опять же удивительным образом, напротив меня и рассказывают свои истории...
Наша скорость 800 км/ч, нет дорог, но рассказчик, как в старых фильмах голос за кадром, указывает направление, проводит пальцем по тонкой линии дороги, что видно из иллюминатора и вот ты уже в той деревеньки, где нет даже ручья, засыпали, ты все еще в зиме, но тебя обогревают долгими позднего лета вечерами и Анна Петровна наливая чай обласкает твой слух таким теплым словом: "теплышко". И в салоне самолета уже не так и прохладно. А ее голос льется и ведает следующую историю, призывает нового рассказчика. И днем возникает ночь, луна, ведро и кот. И ночь льется, льется из открытой книжки, хотя там под ногами, и над головой, солнце льет свой золотой свет и окрашивает снег, золотит его. И у тебя появляется своя "зимняя" дверь. Из дня в ночь, из зимы в лето. Из самолета в теплый дом. Из золотого цвета в красный, синий зеленый, голубой, и светит тебе уже совсем другая звезда, она намного дальше, она маленькая, мигает и если отвлечься, то пропадет. Все за этой "зимней" дверью меняется, преображается, а голос рассказчика льет, призывает людей, истории. И вот уже странного вида дедушка рассказывает про акул, что нам Спилберг, у нас в стране свои челюсти. И как бы ты не храбрился, но вдруг веришь. Веришь и с удивлением смотришь в иллюминатор, неужели есть такое место, есть такая река, есть такие акулы, что лучше на речке, даже ведро воды, не брать... И даже, если нет акул, то всегда найдутся сокровища. У нас свои Пеппи Длинныйчулок, свои места где сокровища прячутся. И свои отважные Индианы Джонсы, которые их достанут и обогатят всю маленькую деревню ведрами, тазами, кружками и самоваром! А рассказчик все нашептывает, все знакомит с новыми лицами, даже, если эти лица козьи. И ты слушаешь, смотришь, знакомишься. Тебе не сложно сказать: "Здравствуйте". И тем удивительнее, что рассказчик этого не может, что прогулка утром, туман и коза не повод для знакомства с утренним дедушкой? "Как же так? - спрашиваешь ты Станислава, но он заводит тебя в баню и отвлекает пением соловья, и на весь самолет тот поет, обольщает, удивляет. Он рассказывает тебе приметы домов и ты с любопытством следишь за удивительной вороной. А потом, как в сказке вырастает перед тобой дуб зеленый, и там у дуба преобразившийся кот. Он по цепи не ходит, он стоит и ждет кому бы песнь спеть или сказку рассказать. Кота не просто узнать, он ведь стал человеком, так проще разговаривать и ты спешишь за голосом к коту, чтобы услышать еще одну историю, а автор словно в зависти, не хочет с ним дружить, отвергает попытки и тебе стыдно за автора. Как же ты можешь разглядывать звезды и любоваться ими и не уметь разглядеть волшебство под самым своим носом и главное задираться перед ним. Почему же ты автор так враждебен к тем, кто может оказаться лучше тебя? Неужели ты так себя не уважаешь, что боишься кота, который с детства с тобой? И это он тебя научил и песни петь и сказки рассказывать. И автор спешит, спешит, убегает и утаскивает тебя в осень, чтобы ты забыл, отвлекся, полюбовался последним улетающим листом-птицей, розовой вороной, тонконогим и богаторогим лосем, утками на двух прудах, зовет нового рассказчика с золотыми руками, подбрасывает тебе картинку за картинкой. Золотой в янтаре смолы сосну, с громом и молнией грозу и бросает в тебя белыми мухами снега.
Зима.
Зима там, за бортом самолета, зима тут, льется из книжки, застывает прозрачным льдом на реке, засыпает рыбой на дне, вспыхивает фейерверками нового года. И автор как в извинение перед тобой рассказывает о золотых людях, только эти люди золотые от солнца, а не от души. Потому что душ их ты не знаешь и автор не знает. Но он так хочет сказать, что он видит, видит людей хорошими. Только печально, что для этого ему так необходимо, чтобы солнце пролило свои лучи на этих людей. А если они в тумане или ночью под дубом, то что же тогда? Разве они не золотые?
Я лечу из одного города в другой, подо мной зима на просторах необъятной моей страны. А в душе моей грусть, что даже тогда, когда книжки отбираются, специально заказываются, вот чтобы рассказать о людях, стране, чувствах, случается такое, что автор погружает в атмосферу, раскидывает полотна красоты, но не умеет главного - дружить. Зачем пестрые ткани, если рядом нет главного - живого человека, с которым этим можно делиться и заодно узнать еще больше, смотреть глубже, жить ярче!
НЕОБХОДИМЫЕ ВОПРОСЫ
1. Дата и место рождения.
01.04.1975 г., Ташкент.
2. Где Вы учились и «кем» работали (кроме как по призванию)?
В Ташкентском и Московском зоопарках ухаживал за животными. В Камбодже переводил с русского на английский и наоборот. Во Всероссийском Институте охраны природы вёл базу данных Лаборатории Красной книги и заодно сторожил институт по ночам. Успел даже поработать редактором.
3. Ваша первая публикация.
Перевод отрывка из книги Дж.Даррелла «Натуралист-любитель» («Пионер Востока», 1990 г.).
4. Ваши псевдонимы (если Вы хотите их назвать).
Востоков - настоящая фамилия.
5. Какие свои произведения Вы хотели бы видеть в нашем библиографическом списке?
«Остров, одетый в джерси» (в новом издании - «Специалист по руконожкам»; 2007, 2008), «Ветер делают деревья» (2006), «Московский зоопарк: Записки служителя» (2004) и «Президент и его министры» (2008).
6. С какими художниками-иллюстраторами Вам нравится работать?
Мне нравятся рисунки Елены Станиковой к повести «Ветер делает деревья». Книги о животных я иллюстрирую сам.
ВОПРОСЫ НА ВЫБОР
1. Кем Вы хотели стать в детстве?
Космонавтом. Но затем понял, что в космосе до изобретения нуль-транспортировки делать нечего. Потом хотел стать детским писателем и зоологом.
2. Зачем Вы ходили в школу?
Сначала было интересно, потому что в школе не надо днём спать, чего в детском саду я не любил. А потом оказалось, что отсутствие Тихого часа не достоинство, а недостаток. Но было поздно.
3. О ком из старших Вам хочется рассказать: родителях, учителях, соседях?..
В Ташкентской школе искусств № 1 моим педагогом была Бела Ивановна Авельянова. Замечательный учитель! Пока мы рисовали вазы и гипсовые носы, она перечитала нам всю лучшую иностранную фантастику: от Брэдбери до Чапека.
4. Ваша любимая книга:
в 7 лет;
«Урфин Джюс и его деревянные солдаты» А.Волкова
в 15 лет;
сейчас.
«О всех созданиях, больших и малых» Дж.Хэрриота.
5. Самый решительный поступок в Вашей жизни.
Первая экспедиция в Камбоджу с двумя сотнями долларов в кармане и фактически билетом в один конец.
6. Кого из писателей - живых и ушедших - Вы хотели бы собрать для дружеской беседы под зелёной лампой?
Кира Булычёва, Юрия Коваля, Юрия Энтина, Бориса Стругацкого, Юлия Кима, Эдуарда Успенского, Григория Остера, Андрея Усачёва.
И В ЗАКЛЮЧЕНИЕ -
НЕСКОЛЬКО СТРОК БЕЗО ВСЯКИХ ВОПРОСОВ
ИЛИ
«МАЛЕНЬКОЕ ПИСЬМО К ЧИТАТЕЛЮ О ЧЕМ УГОДНО»
Можно просто говорить о пользе чтения. А вот пример из жизни. Если бы я не прочёл много хороших книг о животных, я не пошёл бы работать в зоопарк, не съездил бы три раза в Камбоджу, проехав заодно всю Малайзию и пол-Таиланда, не прошёлся бы по Бейкер-стрит, не познакомился бы с удивительными людьми: французами, англичанами, бразильцами, африканцами, индусами, не написал бы по меньшей мере двух книг.
