Второго февраля 1873 года шхуна-бриг «Пилигрим» находилась под 43°57′ южной широты и 165°19′ западной долготы от Гринвича. Это судно водоизмещением в четыреста тонн было снаряжено в Сан-Франциско для охоты на китов в южных морях.
«Пилигрим» принадлежал богатому калифорнийскому судовладельцу Джемсу Уэлдону; командовал судном в продолжение многих лет капитан Гуль.
Джемс Уэлдон ежегодно отправлял целую флотилию судов в северные моря, за Берингов пролив, а также в моря Южного полушария, к Тасмании и к мысу Горн. «Пилигрим» считался одним из лучших кораблей флотилии. Ход у него был отличный. Превосходная оснастка позволяла ему с небольшой командой доходить до самой границы сплошных льдов Южного полушария.
Капитан Гуль умел лавировать, как говорят моряки, среди плавучих льдин, дрейфующих летом южнее Новой Зеландии и мыса Доброй Надежды, то есть на более низких широтах, чем в северных морях. Правда, это только небольшие айсберги, уже потрескавшиеся и размытые теплой водой, и большая часть их быстро тает в Атлантическом или Тихом океанах.
На «Пилигриме» под началом капитана Гуля, прекрасного моряка и одного из лучших гарпунщиков южной флотилии, находилось пять опытных матросов и один новичок. Этого было недостаточно: охота на китов требует довольно большого экипажа для обслуживания шлюпок и для разделки добытых тут. Но мистер Джемс Уэлдон, как и другие судовладельцы, считал выгодным вербовать в Сан-Франциско лишь матросов, необходимых для управления кораблем. В Новой Зеландии среди местных жителей и дезертиров всех национальностей не было недостатка в искусных гарпунщиках и матросах, готовых наняться на один сезон. По окончании кампании они получали расчет и на берегу дожидались следующего года, когда их услуги снова могли понадобиться китобойным судам. При такой системе судовладельцы экономили немалые суммы на жалованье судовой команды и увеличивали свои доходы от промысла.
Именно так поступил и Джемс Уэлдон, снаряжая в плавание «Пилигрим».
Шхуна- бриг только что закончила китобойную кампанию на границе южного Полярного круга, но в ее трюмах оставалось еще много места для китового уса и немало бочек, не заполненных ворванью. Уже в то время китовый промысел был нелегким делом. Киты стали редкостью: сказывались результаты их беспощадного истребления. Настоящие киты начали вымирать, и охотникам приходилось промышлять полосатиков, охота на которых представляет немалую опасность.
То же самое вынужден был делать и капитан Гуль, но он рассчитывал пройти в следующее плавание в более высокие широты - если понадобится, вплоть до земель Клары и Адели, открытых, как это твердо установлено, французом Дюмоном д"Юрвилем, как бы это ни оспаривал американец Уилкс.
«Пилигриму» не повезло в этом году. В начале января, в самый разгар лета в Южном полушарии и, следовательно, задолго до конца промыслового сезона, капитану Гулю пришлось покинуть место охоты. Вспомогательная команда - сборище довольно темных личностей - вела себя дерзко, нанятые матросы отлынивали от работы, и капитан Гуль вынужден был расстаться с ней.
«Пилигрим» взял курс на северо-запад и 15 января прибыл в Вайтемату, порт Окленда, расположенный в глубине залива Хаураки на восточном берегу северного острова Новой Зеландии. Здесь капитан высадил китобоев, нанятых на сезон.
Постоянная команда «Пилигрима» была недовольна: шхуна-бриг не добрала по меньшей мере двести бочек ворвани. Никогда еще результаты промысла не были столь плачевны.
Больше всех недоволен был капитан Гуль. Самолюбие прославленного китобоя было глубоко уязвлено неудачей: впервые он возвращался с такой скудной добычей; он проклинал лодырей и тунеядцев, которые сорвали промысел.
Напрасно пытался он набрать в Окленде новый экипаж: моряки были уже заняты на других китобойных судах. Пришлось, таким образом, отказаться от надежды дополна нагрузить «Пилигрим». Капитан Гуль собирался уже уйти из Окленда, когда к нему обратились с просьбой принять на борт пассажиров. Отказать в этом он не мог.
Миссис Уэлдон, жена владельца «Пилигрима», ее пятилетний сын Джек и ее родственник, которого все называли «кузен Бенедикт», находились в это время в Окленде. Они приехали туда с Джемсом Уэлдоном, который изредка посещал Новую Зеландию по торговым делам, и предполагали вместе с ним вернуться в Сан-Франциско. Но перед самым отъездом маленький Джек серьезно занемог. Джемса Уэлдона призывали в Америку неотложные дела, и он уехал, оставив жену, заболевшего ребенка и кузена Бенедикта в Окленде.
Прошло три месяца, три тяжких месяца разлуки, показавшихся бесконечно долгими бедной миссис Уэлдон. Когда маленький Джек оправился от болезни, она стала собираться в дорогу. Как раз в это время «Пилигрим» пришел в Оклендский порт.
В ту пору прямого сообщения между Оклендом и Калифорнией не существовало. Миссис Уэлдон предстояло сначала поехать в Австралию, чтобы там пересесть на один из трансокеанских пароходов компании «Золотой век», связывающих пассажирскими рейсами Мельбурн с Панамским перешейком через Папеэте. Добравшись до Панамы, она должна была ждать американский пароход, курсировавший между перешейком и Калифорнией.
Такой маршрут предвещал длительные задержки и пересадки, особенно неприятные для женщин, путешествующих с детьми. Поэтому, узнав о прибытии «Пилигрима», миссис Уэлдон обратилась к капитану Гулю с просьбой доставить ее в Сан-Франциско вместе с Джеком, кузеном Бенедиктом и Нан - старухой негритянкой, которая вынянчила еще самое миссис Уэлдон.
Совершить путешествие в три тысячи лье на парусном судне! Но судно капитана Гуля всегда содержалось в безукоризненном порядке, а время года было еще благоприятно по обе стороны экватора.
Капитан Гуль согласился и тотчас предоставил в распоряжение пассажирки свою каюту. Ему хотелось, чтобы во время плаванья, которое должно было продлиться дней сорок - пятьдесят, миссис Уэлдон была окружена возможно большим комфортом на борту китобойного судна.
Таким образом, для миссис Уэлдон путешествие на «Пилигриме» имело много преимуществ. Правда, шхуна-бриг должна была сначала зайти для разгрузки в порт Вальпараисо в Чили, лежащий в стороне от прямого курса. Зато от Вальпараисо до самого Сан-Франциско судну предстояло идти вдоль американского побережья при попутных береговых ветрах.
Миссис Уэлдон, опытная путешественница, не раз делившая с мужем тяготы дальних странствований, была храбрая женщина и не боялась моря; ей было около тридцати лет, и она отличалась завидным здоровьем. Она знала, что капитан Гуль отличный моряк, которому Джеме Уэлдон вполне доверял, а «Пилигрим» падежный корабль и на отличном счету среди американских китобойных судов. Случай представился - надо было им воспользоваться. И миссис Уэлдон решилась совершить плавание на борту судна небольшого тоннажа. Разумеется, кузен Бенедикт должен был сопровождать ее.
Кузену было лет пятьдесят. Несмотря на солидный возраст, его нельзя было выпускать одного из дому. Скорее сухопарый, чем худой, и не то чтобы высокий, но какой-то длинный, с огромной взлохмаченной головой, с золотыми очками на носу - таков был кузен Бенедикт. С первого взгляда в этом долговязом человеке можно было распознать одного из тех почтенных ученых, безобидных и добрых, которым на роду написано всегда оставаться взрослыми детьми, жить на свете лет до ста и умереть с младенческой душой.
«Кузеном Бенедиктом» звали его не только члены семьи, но и посторонние: такие простодушные добряки, как он, кажутся всеобщими родственниками. Кузен Бенедикт никогда не знал, куда ему девать свои длинные руки и ноги; трудно было найти человека более беспомощного и несамостоятельного, особенно в тех случаях, когда ему приходилось разрешать обыденные, житейские вопросы.
Шхуна «Пилигрим» охотится на китов. Но на шхуне есть и пассажиры: это жена хозяина «Пилигрима» с пятилетним сыном Джеком. Они плывут в Америку, чтобы увидеться там с мистером Уэлдоном — мужем и отцом. С ними кузен Бенедикт — его интересует только энтомология (наука о насекомых).
Путешественники встретили в море покинутый судно, где были живые существа: собака Динго и пятерка негров. Огромный негр Геркулес стал добрым другом всем, особенно маленькому Джеку.
Во время охоты на кита погибает шлюпка с капитаном и командой. Юнга Дик Сэнд берет на себя управление судном. Умный парень справился бы, но судебный кок Негоро испортил компас. Этот кок очень подозрителен. Вот и собака, подружился со всеми, на Негоро рычит и гавкает.
Наконец добрались до берега. Путешественники думают, что они в Южной Америке. Негоро говорит, что он знаком с этим континентом. Вот достанутся они какого города, свяжутся с мистером Уэлдоном, и он всех спасет. И происходят странные вещи. Растительность не американская, малый Джек никак не может увидеть обещанного колибри, кузен Бенедикт радуется, что увидел африканскую насекомое в Америке. Вдруг все увидели жирафов — но на американском континенте этих животных нет.
Компания встречает благородного на вид господина по имени Гэррис. Он говорит, что они оказались в Боливии. Приглашает всех к своей гасиенды (усадьбы), где все могут отдохнуть и дождаться известий от мужа миссис Уэлдон. Это была ловушка. Гэррис и Негоро в заговоре. И континент — совсем не Америка. Это — Африка!
Гэррис и Негоро заботятся только о деньгах. Они воры. Негров продают в рабство. Убежать удалось только Геркулеса. Гэррис заставляет миссис Уэлдон написать письмо мужу. Они с Негоро заманили женщину с сыном, чтобы взять немалый выкуп. Верная жена боится, что ее мужа тоже заманят в ловушку и будут требовать чего-то совсем невероятного.
Женщину с сыном и кузена поселили среди негритянских дикарей.
Кузена Бенедикта отпускают бродить без охраны, так как считают мужем не в своем уме.
Энтомолог действительно видит только своих насекомых. Вдруг какая сильная рука схватила его и куда потащила. Исчезновение кузена заставило усилить охрану матери и сына.
В африканском поселке произошло большой праздник. На таких праздниках все ждут прихода лесного духа — колдуна «мганга». Он обычно появляется весь расписан странными красками, в странном наряде. И вот он появился! Это был великан. Танцевал, прыгал, кричал неистово, подбрасывая копья, и выбрал себе две жертвы: миссис Уэлдон и ее сына.
Никто не посмел сопротивляться ему. Он взвалил жертвы себе не плечо и исчез в чаще. Женщина потеряла сознание. Джек бил чудовище маленькими кулачками.
Оказалось, что тот, кто украл Бенедикта и миссис уелдон с сыном, был вовсе не колдун, а добрый Геркулес, благодарен за свое спасение на море. Удалось чернокожему гиганту спасти и Дикая Сэнда. Маленькая группа пробирается к морю, чтобы сесть на какой корабль. Случайно они встречают Негоро. Дик и Геркулес не успевают ничего сделать: Динго бросается на коварного кока и перегрызает ему горло.
К сожалению, перед смертью негодяй успел вонзить в верного собаку кинжал, и пес погиб. Выяснилось, что когда Негоро ради денег убил первого хозяина Динго — Сэма Вернона.
Наконец всем, кто спасся, повезло добраться до Америки. Дик стал миссис Уэлдон за старшего сына, Геркулес — за верного друга. А негров, было проданы в рабство, впоследствии нашел и выкупил мистер Уэлдон.
В честь возвращения путешественников был устроен пир. Первый тост был за Дикая Сэнда — пятнадцатилетнего капитана!
Читателям этого романа легко запоминается его краткое содержание. «Пятнадцатилетний капитан» написан простым и ярким языком. В нем запечатлен особый предприимчивый дух XIX столетия, века открытий и изобретений. Так умел творить, пожалуй, только Жюль Верн.
Рейс в Сан-Франциско
Писал великий француз практически о своих современниках. Посудите сами: шхуна-бриг «Пилигрим» отправляется из Новозеландского порта Оклеанда 29 января 1873 г., а сама книга издана в 1878 году. Ее маршрут, по первоначальному замыслу, пролегает по Тихому океану через чилийский морской порт Вальпараисо и завершается в Сан-Франциско.
Судно принадлежит состоятельному человеку Джеймсу Уэлдону. Рейс - китобойный, судно ведет опытный капитан Гуль, под его началом пятеро моряков, юнга Дик Сенд и кок Негоро.
Также на борту есть пассажиры. Это жена собственника судна - миссис Уэлдон, его пятилетний сынишка Джек, няня мальчика - пожилая негритянка Нан и, наконец, чудак-энтомолог, приходящийся мальцу дядей, которого все именуют не иначе, как «кузен Бенедикт».
Неожиданные попутчики
О неспокойном, насыщенном приключениями рейсе «Пилигрима» далее повествует краткое содержание. «Пятнадцатилетний капитан» с первой главы вносит в сюжет интригу. Пятилетний Джек Уэлон первым замечает вдали опрокинутое судно и сообщает об этом окружающим. Корабль «Вальдек», потерпевший крушение, обречен. На борту - оставленные впопыхах у себя в каюте сбежавшим экипажем американцы-негры. Те возвращаются домой, выполнив работы по контракту на новозеландской плантации. Их пятеро: старик Том с сыном Батом, а также молодые люди Актеон, Геркулес и Остин. С ними - крупный пес Динго, подобранный капитаном «Вальдека» где-то в Африке. Причем собака, видимо, знает Негоро, поскольку проявляет агрессию в его адрес.
Беда
Вскоре на «Пилигриме» случается беда - пятеро моряков и капитан гибнут, отправившись на шлюпке за китом. Далее о силе духа Дика Сенда, сироты, младшего матроса свидетельствует краткое содержание. Пятнадцатилетнний капитан (столько лет исполнилось Дику), не сомневаясь, берет на себя командование судном.
Впрочем, его знаний навигации явно недостаточно. Он умеет выбирать направление компасом и измерять скорость движения с помощью лота. Как определить свое местонахождение, пользуясь звездами, он не знает.
Темная личность Негоро
Португалец Негоро (об этом мы узнаем несколько позже) является беглым каторжником. Он сужден властями своей страны за работорговлю, однако сбежал и желает попасть опять в Африку, чтобы далее заниматься этим же преступным бизнесом. Именно поэтому Негоро устроился коком на отплывающий корабль «Пилигрим». Гибель капитана и опытных моряков значительно увеличивала шансы каторжника быстрей оказаться в Африке. Для этого следовало лишь обмануть Дика Сенда, направив его вместо Тихого в Индийский океан.
Далее - о претворении в жизнь преступного замысла повествует нам краткое содержание. Пятнадцатилетний капитан оказывается действительно дезориентирован. Ведь преступником разбит один компас, а второй показывает вместо северного направления - южное. Этот фокус - «приручение стрелки компаса» - произвел знакомый с навигацией не понаслышке каторжник Негоро, подложив под прибор топор. Корабль вместо Сан-Франциско приближается к берегам Анголы.
На побероежье Анголы
«Пилигрим» выброшен волнами на берег. Негоро тайно скрывается.
Однако Дика Сенда ожидают последующие испытания и вызовы. Его здесь встречает сообщник Негоро американец Гэррис, который убеждает путешественников, что те оказались в Боливии. Классическая банда злодеев-работорговцев вносит интригу в дальнейшее повествование (свидетельствует краткое содержание). «Пятнадцатилетний капитан» (2 глава) начинается с того, что как мнимый проводник обманом (обещанием приюта и отдыха у своего брата) заманивает путешественников на сто миль вглубь африканского леса. Совместный преступный замысел Негоро и Гэрриса заключается в том, чтоб часть путешественников продать в рабство, а за родственников богача Уэлдона получить щедрый выкуп -100 000 долларов. Недалеко от того места, куда Гэррис направил Дика Сенда с попутчиками, остановился караван с рабами, ведомый знакомым Негоро - Альвецом.
Путешественники догадываются об обмане
Негодяи действуют слаженно, им почти все удается (о чем свидетельствует краткое содержание). Пятнадцатилетний капитан, впрочем, начинает подозревать Гэрриса во лжи. Ведомые им путешественники (якобы - по боливийской сельве) замечают обстоятельства, вовсе не идентифицирующие их местонахождение с Южной Америкой. Приближаясь к руслу реки, они всполошили нескольких отдыхающих на мелководье бегемотов, а также жирафов (последних, из-за того, что те пребывали на значительном удалении, приняли за страусов). Однажды кузена Бенедикта едва не ужалила муха, напоминающая муху цеце. Как энтомолог, он сразу же задался соответствующими вопросами. Причем линзы очков ученого вскоре оказались совершенно сломанными, кто-то наступил на них. Ведь даже при отсутствии среди американцев опытных следопытов они довольно быстро ориентировались и обучались по ходу путешествия. Этот их командный интеллект как раз и подчеркивает краткое содержание. «Пятнадцатилетний капитан» (Жюль Верн) постепенно доводит мнимого проводника - лжеца Гэрриса, недоверие к которому растет, к Он также вынужден бежать, после того как путешественники обнаруживают страшную находку, ассоциирующуюся именно с людоедством Африки - отрубленные кисти рук.
Плен
Дик Сенд выслеживает Негоро и Гэрриса и слышит их беседу, свидетельствующую о преступном сговоре. Осознавая себя пребывающими в опасности, они пытаются выйти из леса, однако за ними зорко следят работорговцы. Однажды поутру, после ночлега в термитнике, защищающем от тропического дождя, путешественников пленят по наводке этих двух негодяев головорезы из каравана рабов. Причем Геркулесу удается бежать от этих разбойников.
О длинном нелегком пути плененных рассказывает нам краткое содержание. «Пятнадцатилетний капитан» (Жюль Верн) описывает их унижения и страдания на пути к печально известному рынку рабов в Анголе, Казонде. Пожилая негритянка, няня пятилетнего Джека, Нан, погибает на маршруте этого тяжелого похода. Впрочем, несколько пойманных путешественников, предназначенных для получения негодяями выкупа (миссис Уэлдон, ее сынишка и кузен Бенедикт), перевозятся Негоро в более комфортных условиях.
Казонда. Кара злодею
Прибывших в Казонду невольников размещают в бараки. Дик Сенд беспокоится о судьбах миссис Уэлдон с сыном. Тех транспортируют отдельно и размещают в фактории хозяина каравана, Уэлдона. Встретив в Казенде обманщика Гэрриса, он пытается расспросить его об этом. Однако негодяй, решив поиздеваться над парнем, обманывает его, сказав, что те мертвы. Впрочем, он не рассчитывает, что говорит это уже взрослому мужчине, возмужавшему в нелегких обстоятельствах, о чем свидетельствует дальнейший эпизод (точнее его очень краткое содержание). Пятнадцатилетний капитан выхватывает нож Гэрриса и смертельно разит его. У путешественников становится одним опасным врагом меньше.
Негоро желает казни Дика Сенда
Убийство своего сподвижника по темным делам издалека наблюдает Негоро. Он решает уничтожить Дика Сенда. Ему для совершения этого стоит лишь договориться со своим компаньоном по торговле людьми, пользующимся влиянием на рынке рабов, Альвецом. Пятнадцатилетний капитан, решают они, будет публично казнен сразу же после завершения продажи рабов. Для реализации этого плана Альвец должен получить на эту казнь формальное разрешение от владыки ангольского племени туземцев Муани-Лунгу.
Альвец имел опыт улаживания таких дел. Он знал таксу, которую взымет Муани-Лунгу за разрешение на публичное ритуальное убийство. Достаточно преподнести вождю пунш в количестве, эквивалентном количеству крови в организме несчастной жертвы. Зависимый от спиртного туземный царек представляет собой жалкое зрелище. Тот был алкоголиком на последней стадии.
Неприглядная смерть вождя
Альвецу удается, да и еще по наиболее выгодной цене, продать всех темнокожих невольников. Однако Негоро надеется на еще больший заработок, чем владелец каравана (богатый выкуп в размере целого состояния - 100 000 долларов). Поэтому он и содержит Миссис Уэлдон, ее сынишку Джека, тяжело заболевшего малярией, и их кузена Бенедикта под круглосуточной охраной в отдельном доме.
Негоро также удается, обманув миссис Уэлдон известием о мнимой смерти Дика Сенда, заполучить написанное ее рукой письмо о выкупе. Однако негодяям не удается сразу инициировать казнь бывшего юнги.
Трагикомичным выглядит дальнейшее краткое содержание рассказа. Пятнадцатилетний капитан фактически получает отсрочку казни, однако теперь его собираются уничтожить не одного. События приобрели другой оборот из-за … радости барыги Альвеца от полученной прибыли. На радостях торговец рабами Альвец решил поднести Муани-Лунгу пунш в наиболее презентабельном, горящем виде. Однако при этом он не учел, что имеет дело с законченным алкоголиком. Когда вождь коснулся губами чаши, его организм, проспиртованный многолетними излияниями, вспыхнул, и вождь сгорел в считанные минуты.
Дикарям теперь было не до казни какого-то там бледнолицого паренька, ведь предстояли похороны вождя! Вместо отдельной казни бывшего юнги «Пилигрима» намечалась мега-казнь всех его жен (кроме любимой) и рабов, в том числе и Дика.
Настоящий герой - Геркулес. Спасение
Выше приведено краткое содержание «Пятнадцатилетний капитан» по главам, как вы заметили, полностью подпадает под жанр романа-робинзонады со счастливым концом. Кажется, что не только обстоятельства, но и сама природа помогает нашим путешественникам.
Сбежавший от работорговцев негр Геркулес таится по соседству с факторией Альвеца, выжидая момент, чтобы помочь товарищам. И тут происходит случайность, активизирующая его действия. Чудаковатый кузен Бенедикт, сам не понимая, как, гоняясь с сачком за бабочкой, вдруг оказывается на свободе. Там он встречает Геркулеса, и у того рождается замысел, как спасти своих друзей. Теперь могучий негр знает, где находится миссис Уэлдон с сыном. претерпевает голод из-за затопления плодородных земель дождями. Суеверные люди ищут причину беды в злом колдовстве.
Отчаявшиеся туземцы вызвали для «решения вопроса» мощного колдуна из соседней деревни. Геркулес, связав настоящего служителя культа и переодевшись в его наряд, презентует себя немым чародеем. Он является к вдовствующей королеве (бывшей любимой жене), без лишних слов берет ее за руку и ведет к усадьбе Альвеца. За ним следует толпа фанатиков, верящих колдунам беспрекословно. Королеве он показывает причину всех несчастий - белую женщину и ее сына. Всем становится ясно: только забрав их за пределы селения и совершив ритуал убийства неверных, колдун вернет плодородие земле.
Геркулесу, пользуясь статусом колдуна Мганнги, удается таким образом вывезти в лодке Миссис Уэлдон, ее сына Джека, кузена Бенедикта и Дика Сенда. Альвец, которому Негоро поручил охранять заложников, оказался бессильным перед толпой фанатиков. Путешественники спасены.
Пятнадцатилетний капитан ведет друзей к свободе
К сожалению, негров, друзей Геркулеса, уже продали и их забрали покупатели.
Путешественники, в надежде вернуться в Америку, плывут по течению реки к океану, замаскировав лодку под плывущий островок, скрываясь от глаз людоедов. Впереди слышен рев водопада, и Дик Сенд останавливает лодку на левом берегу. Внезапно Динго рванулась вперед, идя по следу. Путешественники за собакой пришли к землянке, где, неупокоенные, лежали останки хозяина Динго - Самюэля Вернона, предательски убитого своим проводником - Негоро. Рядом с телом были последние записи смертельно раненного человека, содержащие это обвинение. Вдруг путешественники услышали рычание пса и вопль Негоро, те сплелись в своем последнем поединке. Каторжник смертельно ранил пса ножом, а пес разорвал ему горло.
Негоро, на свою беду, явился в хижину, чтобы взять денег из тайника. Они ему были нужны для поездки в Америку за выкупом от мистера Уэлдона.
Встреча дома
Затем путешественники счастливо добираются к побережью Индийского океана и 25 августа 1874 года приплывают к калифорнийскому побережью. Имеет ли жизнеутверждающее содержание «Пятнадцатилетний капитан» Ж. Верна? Благодарный мистер Уэлдон усыновляет Дика Сенда, дает ему надлежащее морское образование, и тот становится капитаном на корабле своего названного отца. Сирота приобретает семью! Геркулес же вхож в дом мистера Уэлдона на правах настоящего друга семьи.
Четырех негров, спутников Геркулеса, мистеру Уэлдону удается выкупить из рабства, и те (Том, Бат, Остин и Актеон) приплывают в ноябре 1877 года з Африки в гостеприимный дом Уэлдонов.
Вывод
Жюль Верн, «Пятнадцатилетний капитан»… Краткое содержание не передает всей прелести этого произведения, его нужно обызательно перечитать в полном виде. Роман можно трактовать по-разному. Как робинзонаду. Как пример молодым мужчинам - быть мужественными и брать ответственность на себя. Как образец сохранения человеческих отношений в самой тяжелой ситуации. Каждый находит в этом романе что-то свое… Конечно же, наиболее любим он в среде детей и юношества. Эта увлекательная книга вот уже третий век популярна и привлекает читателей.
* ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *
ГЛАВА ПЕРВАЯ. Шхуна-бриг «Пилигрим»
Второго февраля 1873 года шхуна-бриг «Пилигрим» находилась под 43В°57" южной широты и 165В°19» западной долготы от Гринвича. Это судно водоизмещением в четыреста тонн было снаряжено в Сан-Франциско для охоты на китов в южных морях.
«Пилигрим» принадлежал богатому калифорнийскому судовладельцу Джемсу Уэлдону; командовал судном в продолжение многих лет капитан Гуль.
Джемс Уэлдон ежегодно отправлял целую флотилию судов в северные моря, за Берингов пролив, а также в моря Южного полушария, к Тасмании и к мысу Горн. «Пилигрим» считался одним из лучших кораблей флотилии. Ход у него был отличный. Превосходная оснастка позволяла ему с небольшой командой доходить до самой границы сплошных льдов Южного полушария.
Капитан Гуль умел лавировать, как говорят моряки, среди плавучих льдин, дрейфующих летом южнее Новой Зеландии и мыса Доброй Надежды, то есть на более низких широтах, чем в северных морях. Правда, это только небольшие айсберги, уже потрескавшиеся и размытые теплой водой, и большая часть их быстро тает в Атлантическом или Тихом океанах.
На «Пилигриме» под началом капитана Гуля, прекрасного моряка и одного из лучших гарпунщиков южной флотилии, находилось пять опытных матросов и один новичок. Этого было недостаточно: охота на китов требует довольно большого экипажа для обслуживания шлюпок и для разделки добытых тут. Но мистер Джеме Уэлдон, как и другие судовладельцы, считал выгодным вербовать в Сан-Франциско лишь матросов, необходимых для управления кораблем. В Новой Зеландии среди местных жителей и дезертиров всех национальностей не было недостатка в искусных гарпунщиках и матросах, готовых наняться на один сезон. По окончании кампании они получали расчет и на берегу дожидались следующего года, когда их услуги снова могли понадобиться китобойным судам. При такой системе судовладельцы экономили немалые суммы на жалованье судовой команды и увеличивали свои доходы от промысла.
Именно так поступил и Джеме Уэлдон, снаряжая в плавание «Пилигрим».
Шхуна-бриг только что закончила китобойную кампанию на границе южного Полярного круга, но в ее трюмах оставалось еще много места для китового уса и немало бочек, не заполненных ворванью. Уже в то время китовый промысел был нелегким делом. Киты стали редкостью: сказывались результаты их беспощадного истребления. Настоящие киты начали вымирать, и охотникам приходилось промышлять полосатиков , охота на которых представляет немалую опасность.
То же самое вынужден был делать и капитан Гуль, но он рассчитывал пройти в следующее плавание в более высокие широты — если понадобится, вплоть до земель Клары и Адели, открытых, как это твердо установлено, французом Дюмоном д"Юрвилем, как бы это ни оспаривал американец Уилкс.
«Пилигриму» не повезло в этом году. В начале января, в самый разгар лета в Южном полушарии и, следовательно, задолго до конца промыслового сезона, капитану Гулю пришлось покинуть место охоты. Вспомогательная команда — сборище довольно темных личностей — вела себя дерзко, нанятые матросы отлынивали от работы, и капитан Гуль вынужден был расстаться с ней.
«Пилигрим» взял курс на северо-запад и 15 января прибыл в Вайтемату, порт Окленда, расположенный в глубине залива Хаураки на восточном берегу северного острова Новой Зеландии. Здесь капитан высадил китобоев, нанятых на сезон.
Постоянная команда «Пилигрима» была недовольна: шхуна-бриг не добрала по меньшей мере двести бочек ворвани. Никогда еще результаты промысла не были столь плачевны.
Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)
Жюль Верн
Пятнадцатилетний капитан
Часть первая
Глава первая
Шхуна «Пилигрим»
Второго февраля 1873 года топсельная шхуна «Пилигрим» находилась под 43°57 южной широты и 165°19 западной долготы от Гринвича. Это судно, водоизмещением в четыреста тонн, снаряженное в Сан-Франциско для охоты на китов в южных морях, принадлежало богатому калифорнийскому судовладельцу Джемсу Уэлдону; командовал судном уже много лет капитан Халл.
Джемс Уэлдон ежегодно отправлял целую флотилию судов в северные моря, за Берингов пролив, а также в моря Южного полушария, к Тасмании и к мысу Горн. «Пилигрим», хотя и один из самых маленьких кораблей флотилии, считался среди них одним из лучших. Ход у него был отличный. Превосходная, очень удобная оснастка позволяла ему с небольшой командой доходить до самой границы сплошных льдов Южного полушария. Капитан Халл умел лавировать, как говорят моряки, среди плавучих льдин, дрейфующих летом южнее Новой Зеландии и мыса Доброй Надежды, то есть на гораздо более низких широтах, чем в северных морях. Правда, это только небольшие айсберги, уже потрескавшиеся и размытые теплой водой, и большая часть их быстро тает в Атлантическом или Тихом океанах.
На «Пилигриме» под началом капитана Халла, прекрасного моряка и одного из лучших гарпунщиков южной флотилии, находился экипаж из пяти матросов и одного младшего матроса. Этого было недостаточно, так как охота на китов требует довольно большого экипажа для обслуживания шлюпок и для разделки добытых туш. Но мистер Джемс Уэлдон, как и другие судовладельцы, считал, что гораздо выгоднее нанимать в Сан-Франциско лишь матросов, необходимых для управления кораблем. В Новой Зеландии не было недостатка в искусных гарпунщиках и матросах всех национальностей, безработных или просто сбежавших со своего корабля, всегда готовых наняться на один сезон. По окончании промыслового рейса они получали расчет и дожидались на берегу следующего года, когда их услуги снова могли понадобиться китобойным судам. При такой системе судовладельцы экономили немалые суммы на жалованье судовой команды и увеличивали свои доходы от промысла.
Именно так поступил и Джемс Уэлдон, снаряжая в плавание «Пилигрим».
Шхуна только что закончила китобойную кампанию вблизи Южного Полярного круга, но в ее трюмах оставалось еще много места для китового уса и немало бочек, не заполненных ворванью. Уже в то время китовый промысел был нелегким делом. Киты стали редкостью: сказывались результаты их беспощадного истребления. Настоящие киты, которых на севере называют гренландскими, а на юге австралийскими, начали исчезать, и охотникам приходилось промышлять полосатиков,1
Настоящие киты дают охотникам ворвань (китовый жир) – ценное промышленное сырье – и китовый ус. Китовый ус – роговые пластины – употребляется для изготовления разных изделий. Полосатики дают только ворвань; пластинки китового уса у них развиты слабо.
Охота на которых представляет немалую опасность.
Так же вынужден был поступить на этот раз и капитан Халл, но он рассчитывал пройти в следующее плавание в более высокие широты – если понадобится, вплоть до Земли Клери и Земли Адели, открытых, как это твердо установлено, французом Дюмоном-Дюрвилем на «Астролябии» и «Зеле», хотя это и оспаривает американец Уилкс.
В общем, «Пилигриму» в этом году не повезло. В начале января, в самый разгар лета в Южном полушарии, то есть задолго до конца промыслового сезона, капитану Халлу пришлось покинуть место охоты. Вспомогательная команда – сборище довольно темных личностей – вела себя дерзко, нанятые матросы отлынивали от работы, и капитан Халл вынужден был расстаться с ней.
«Пилигрим» взял курс на северо-запад, к Новой Зеландии, и 15 января прибыл в Вайтемату, порт Окленда, расположенный в глубине залива Хаураки на восточном берегу северного острова. Здесь капитан высадил китобоев, нанятых на сезон.
Постоянная команда «Пилигрима» была недовольна: шхуна недобрала по меньшей мере двести бочек ворвани. Никогда еще результаты промысла не были столь плачевны.
Больше всех недоволен был капитан Халл. Самолюбие прославленного китобоя было глубоко уязвлено неудачей: впервые он возвращался с такой скудной добычей; и он проклинал лодырей, неповиновение которых сорвало промысел.
Напрасно пытался он набрать в Окленде новый экипаж: все моряки были уже заняты на других китобойных судах. Пришлось, таким образом, отказаться от надежды пополнить груз «Пилигрима», и капитан Халл собирался уже уйти из Окленда, когда к нему обратились с просьбой принять на борт пассажиров – с просьбой, на которую он не мог ответить отказом. В это время в Окленде находились миссис Уэлдон, жена владельца «Пилигрима», ее пятилетний сын Джек и ее родственник, которого все называли «кузен Бенедикт». Джемс Уэлдон, который изредка посещал Новую Зеландию по торговым делам и привез туда их всех троих, предполагал сам же и отвезти их в Сан-Франциско. Но перед самым отъездом маленький Джек серьезно занемог, и его отец, которого призывали в Америку неотложные дела, уехал, оставив в Окленде жену, заболевшего ребенка и кузена Бенедикта.
Прошло три месяца – три тяжких месяца разлуки, показавшихся бедной миссис Уэлдон бесконечно долгими. Постепенно маленький Джек оправился от болезни, и миссис Уэлдон уже могла уехать. Как раз в это время в Оклендский порт пришел «Пилигрим».
Дело в том, что для возвращения в Сан-Франциско миссис Уэлдон должна была сначала поехать в Австралию, чтобы там пересесть на один из трансокеанских пароходов компании «Золотой век», которые ходили из Мельбурна к Панамскому перешейку через Папеэте. Добравшись до Панамы, она должна была ждать американского парохода, курсировавшего между перешейком и Калифорнией. Такой маршрут означал длительные задержки и пересадки, особенно неприятные для женщин, путешествующих с детьми. Поэтому, узнав о прибытии «Пилигрима», миссис Уэлдон обратилась к капитану Халлу с просьбой доставить ее в Сан-Франциско вместе с Джеком, кузеном Бенедиктом и Нэн – старухой негритянкой, которая вынянчила еще саму миссис Уэлдон. Совершить путешествие в три тысячи лье2
Лье – французская мера расстояния, равная на море 5,555 метра.
На парусном судне! Но судно капитана Халла всегда содержалось в безукоризненном порядке, а время года было еще благоприятно для плавания по обе стороны экватора. Капитан Халл согласился и тотчас предоставил в распоряжение пассажирки свою каюту. Он хотел, чтобы во время плавания, которое должно было продлиться дней сорок – пятьдесят, миссис Уэлдон была окружена на борту китобойного судна возможно большим комфортом.
Таким образом, для миссис Уэлдон путешествие на «Пилигриме» представляло некоторые преимущества. Правда, плавание должно было несколько затянуться из-за того, что шхуне нужно было сначала зайти для разгрузки в порт Вальпараисо в Чили. Но зато после этого судну предстояло идти до самого Сан-Франциско вдоль американского побережья при попутных береговых ветрах.
Миссис Уэлдон, не раз делившая с мужем тяготы дальних странствий, была храбрая женщина, и море ее не пугало; ей было около тридцати лет, она отличалась завидным здоровьем и не боялась тягот и опасностей плавания на судне небольшого тоннажа. Она знала, что капитан Халл – отличный моряк, которому Джемс Уэлдон вполне доверяет, а «Пилигрим» – надежный быстроходный корабль и на отличном счету среди американских китобойных судов. Случай представился, надо было им воспользоваться. И миссис Уэлдон им воспользовалась.
Разумеется, кузен Бенедикт должен был сопровождать ее.
Кузену было лет пятьдесят. Но несмотря на довольно солидный возраст, было бы неразумно выпускать его одного из дому. Скорее сухопарый, чем худой, не то чтобы высокий, но какой-то длинный, с огромной взлохмаченной головой, с золотыми очками на носу – таков был кузен Бенедикт. В этом долговязом человеке с первого взгляда можно было распознать одного из тех почтенных ученых, безобидных и добрых, которым на роду написано всегда оставаться взрослыми детьми, жить на свете лет до ста и умереть с младенческой душой.
«Кузен Бенедикт» – так его звали не только члены семьи, но и посторонние, и он действительно был из тех простодушных добряков, которые кажутся всеобщими родственниками, – кузен Бенедикт никогда не знал, куда ему девать свои длинные руки и ноги; трудно было найти человека более беспомощного и несамостоятельного даже в самых обыденных, житейских вопросах. Нельзя сказать, что он был обузой для окружающих, но он как-то ухитрялся стеснять каждого и сам чувствовал себя стесненным собственной неуклюжестью. Впрочем, он был неприхотлив, покладист, нетребователен, нечувствителен к жаре и холоду, мог не есть и не пить целыми днями, если его забывали накормить и напоить. Казалось, он принадлежит не столько к животному, сколько к растительному царству. Представьте себе бесплодное, почти лишенное листьев дерево, не способное ни приютить, ни накормить путника, но обладающее прекрасной сердцевиной.
Таков был кузен Бенедикт. Он охотно оказывал бы услуги людям, если бы в состоянии был оказывать их.
И его все любили, несмотря на его слабости, а может быть, именно за них. Миссис Уэлдон смотрела на него как на своего сына, как на старшего брата маленького Джека.
Следует, однако, оговориться, что кузен Бенедикт не был ни лентяем, ни бездельником. Напротив, это был неутомимый труженик. Единственная страсть – естественная история – поглощала его целиком.
Сказать «естественная история» – значит сказать очень многое.
Известно, что эта наука включает в себя зоологию, ботанику, минералогию и геологию.
Однако кузен Бенедикт ни в какой мере не был ни ботаником, ни минералогом, ни геологом.
Был ли он в таком случае зоологом в полном смысле этого слова – кем-то вроде Кювье3
Кювье, Жорж (1769–1832) – известный французский натуралист, прославившийся исследованиями ископаемых животных; предложил классификацию животного мира, разделив его на четыре основных типа; эта классификация, которой пользуется здесь Жюль Верн, теперь устарела.
Нового Света, аналитически разлагающим или синтетически воссоздающим любое животное, одним из тех глубоких мудрецов, которые всю свою жизнь посвящают изучению тех четырех типов – позвоночных, мягкотелых, суставчатых и лучистых, – на какие современное естествознание делит весь животный мир? Изучал ли этот наивный, но прилежный ученый разнообразные отряды, подотряды, семейства и подсемейства, роды и виды этих четырех типов?
Посвятил ли себя кузен Бенедикт изучению позвоночных: млекопитающих, птиц, пресмыкающихся и рыб?
Нет и нет!
Быть может, его занимали моллюски? Быть может, головоногие и мшанки раскрыли перед ним все свои тайны?
Тоже нет!
Значит, это ради изучения медуз, полипов, иглокожих, губок, простейших и других представителей лучистых он до глубокой ночи жег керосин в лампе?
Надо прямо сказать, что не лучистые поглощали внимание кузена Бенедикта.
А так как из всей зоологии остается только раздел суставчатых, то само собой разумеется, что именно этот раздел и был предметом всепоглощающей страсти кузена Бенедикта.
Однако и тут требуется уточнение.
Суставчатых насчитывают шесть отрядов: насекомые, многоногие, паукообразные, ракообразные, усоногие, кольчатые черви.
Так вот, кузен Бенедикт, говоря научно, не сумел бы отличить земляного червя от медицинской пиявки, домашнего паука от лжескорпиона, морского желудя от креветки, кивсяка от сколопендры.
Кем же был в таком случае кузен Бенедикт?
Только энтомологом, и никем иным!
На это могут возразить, что энтомология уже по самому смыслу слова4
Слово «энтомология» составлено из греческих слов: «энтомос» – «разделенный, рассеченный» и «логос» – «наука».
Есть часть естественной истории, занимающаяся изучением всех суставчатых. Вообще говоря, это верно, но обычно в понятие «энтомология» вкладывается более ограниченное содержание. Этот термин применяется только для обозначения науки о насекомых, то есть суставчатых беспозвоночных, в теле которых различаются три отдела – голова, грудь и брюшко – и которые снабжены тремя парами ног, почему их и назвали шестиногими.
Итак, кузен Бенедикт был энтомологом, посвятившим свою жизнь изучению только класса насекомых.
Но не следует заблуждаться, думая, что кузену Бенедикту нечего было делать. В этом классе насчитывается не менее десяти отрядов:
прямокрылые (представители: кузнечики, сверчки и т. д.);
сетчатокрылые (представители: муравьиные львы, мошки);
перепончатокрылые (представители: пчелы, осы, муравьи);
чешуекрылые (представители: бабочки);
полужесткокрылые (представители: цикады, блохи);
жесткокрылые (представители: майские жуки, бронзовки);
двукрылые (представители: комары, москиты, мухи);
веерокрылые (представители: стилопсы, или веерокрылы);
низшие насекомые (представители: чешуйницы).
И среди лишь одних жесткокрылых насчитывается не менее тридцати тысяч разных видов, а среди двукрылых – шестьдесят тысяч,5
Теперь известно более миллиона видов насекомых, разделяемых более чем на 30 отрядов, из них свыше двухсот тысяч разновидностей жуков.
Поэтому нельзя не признать, что работы для одного человека здесь больше чем достаточно.
Итак, жизнь кузена Бенедикта была посвящена безраздельно исключительно энтомологии.
Этой науке он отдавал все свое время: не только часы бодрствования, но также и часы сна, потому что ему даже во сне неизменно грезились насекомые. Невозможно сосчитать, сколько булавок было вколото в обшлага его рукавов, в отвороты и полы его пиджака, в его жилет, в поля его шляпы. Когда кузен Бенедикт возвращался домой с загородной прогулки, всегда предпринимаемой с научной целью, его шляпа представляла собой витрину с коллекцией самых разнообразных насекомых. Наколотые на булавки, они были пришпилены к шляпе как снаружи, так и изнутри.
Чтобы дорисовать портрет этого чудака, скажем, что он решил сопровождать мистера и миссис Уэлдон в Новую Зеландию исключительно ради того, чтобы удовлетворить свою страсть к новым открытиям в энтомологии. В Новой Зеландии ему удалось обогатить свою коллекцию несколькими редкими экземплярами, и теперь кузен Бенедикт с понятным нетерпением рвался назад, в Сан-Франциско, желая поскорее рассортировать драгоценные приобретения по ящикам в своем рабочем кабинете.
И так как миссис Уэлдон с сыном возвращались на «Пилигриме» в Америку, вполне понятно, что кузен Бенедикт ехал вместе с ними. Однако в случае какой-нибудь опасности миссис Уэлдон меньше всего могла рассчитывать на помощь кузена Бенедикта. К счастью, ей предстояло совершить лишь приятное путешествие по морю, спокойному в это время года, и на борту судна, которое вел капитан, заслуживающий полного доверия.
В продолжение трех дней стоянки «Пилигрима» в Вайтемате миссис Уэлдон успела сделать все приготовления к отъезду. Она очень торопилась, так как не хотела задерживать отправление судна. Рассчитав туземную прислугу, которую наняла в Окленде, она 22 января перебралась на «Пилигрим» вместе с Джеком, кузеном Бенедиктом и старой негритянкой Нэн.
Кузен Бенедикт носил с собой в особой коробке всю свою драгоценную коллекцию. В этой коллекции, между прочим, хранилось несколько экземпляров жука стафилина – плотоядного жесткокрылого, с глазами, расположенными в верхней части головы, которого до этого времени считали присущим только новокаледонской фауне. Кузену Бенедикту предлагали захватить с собой ядовитого паука «катипо», как его называют маори,6
Маори – коренное население Новой Зеландии.
Укус которого нередко бывает смертелен для человека. Но паук не принадлежит к насекомым, его место среди паукообразных, и, следовательно, он не представлял никакого интереса для кузена Бенедикта. А потому наш энтомолог пренебрежительно отказался от паука и по-прежнему считал самым ценным экземпляром своей коллекции новозеландского жука стафилина.
Конечно же, кузен Бенедикт застраховал свою коллекцию, не пожалев денег на уплату страхового взноса. Эта коллекция, на его взгляд, была дороже, чем весь груз ворвани и китового уса в трюме «Пилигрима».
Когда миссис Уэлдон и ее спутники поднялись на борт шхуны и настала минута сниматься с якоря, капитан Халл подошел к своей пассажирке и сказал:
– Само собой разумеется, миссис Уэлдон, вы принимаете на себя всю ответственность за то, что решили отправиться на «Пилигриме».
– Почему вы это говорите, капитан Халл? – спросила миссис Уэлдон.
– Потому что я не получил никаких указаний на этот счет от вашего супруга, а плавание на шхуне не может быть таким легким и приятным, как на пакетботе,7
Пакетбот – устарелое название почтово-пассажирского судна.
Специально приспособленном для перевозки пассажиров.
– Как вы думаете, мистер Халл, – ответила миссис Уэлдон, – если бы муж был здесь, поколебался бы он совершить это плавание на «Пилигриме» вместе со мной и с нашим сыном?
– Конечно, нет! – ответил капитан. – Не больше, чем поколебался бы я сам. «Пилигрим» – отличное судно, хоть промысловый сезон в этом году у него был неудачный, и я уверен в нем так, как только может быть уверен в своем судне моряк, командующий им много лет. Я сказал вам это, миссис Уэлдон, только для очистки совести и чтобы еще раз повторить, что вы не найдете здесь тех удобств, к которым привыкли.
– Если все дело сводится к удобствам, капитан Халл, – возразила миссис Уэлдон, – это меня не тревожит. Я не принадлежу к числу тех капризных пассажирок, которые все время жалуются на тесноту каюты или однообразное меню.
Миссис Уэлдон секунду смотрела на своего маленького сына, которого держала за руку, и закончила:
– Итак, в путь, капитан!
Капитан Халл тотчас же приказал поднять якорь. Через короткое время «Пилигрим», поставив паруса, вышел из Оклендского порта и взял курс к американскому побережью. Однако через три дня после отплытия с востока задул сильный ветер, и шхуна вынуждена была держать круто к ветру.
Поэтому 2 февраля капитан Халл все еще находился в широтах более высоких, чем ему хотелось бы, – в положении моряка, который намеревается обогнуть мыс Горн, а не плыть прямо к западному берегу Нового Света.
Глава вторая
Дик Сэнд
Миссис Уэлдон устроили на борту «Пилигрима» как можно удобнее. На корабле не было ни юта, ни какой-то надстройки, а значит, не было и каюты для пассажиров. Миссис Уэлдон должна была удовольствоваться крошечной каютой капитана Халла, расположенной на корме. Деликатную женщину пришлось уговаривать занять ее. В этой тесной каморке вместе с нею поселились маленький Джек и старуха Нэн. Там они завтракали и обедали вместе с капитаном и кузеном Бенедиктом, которому отвели клетушку на носу судна.
Сам капитан Халл перебрался в каюту, предназначенную для его помощника. Но как известно, экипаж «Пилигрима» ради экономии не был укомплектован полностью, и капитан обходился без помощника.
Команда «Пилигрима» – искусные и опытные моряки, державшиеся одинаковых взглядов и одинаковых привычек, – жила мирно и дружно. Они плавали вместе уже четвертый промысловый сезон. Все матросы были американцами, все с побережья Калифорнии и с давних пор знали друг друга.
Эти славные люди были очень предупредительны по отношению к миссис Уэлдон, жене судовладельца, к которому они питали беспредельную преданность. Надо сказать, что все они были очень заинтересованы в прибыльности китобойного промысла и до сих пор получали немалый доход от каждого плавания. Правда, они трудились не жалея сил, так как судовая команда была весьма невелика, но зато их малочисленность увеличивала долю каждого при подведении баланса по окончании сезона. На этот раз, правда, почти никакого дохода не ожидалось, и потому они с достаточным основанием проклинали «этих негодяев с Новой Зеландии».
Только один человек на судне не был американцем по происхождению. Негоро, выполнявший на «Пилигриме» скромные обязанности судового кока, родился в Португалии. Впрочем, и он отлично говорил по-английски.
После того как прежний кок сбежал в Окленде, Негоро предложил капитану свои услуги. Этот молчаливый, замкнутый человек сторонился товарищей, но дело свое знал неплохо. У капитана Халла, который его нанял, очевидно, был верный глаз: за время своей работы на «Пилигриме» Негоро ни разу не заслужил ни малейшего упрека.
И все-таки капитан Халл сожалел, что не успел навести справок о прошлом нового кока. Внешность португальца и особенно бегающие глаза не очень нравились капитану, а прежде чем допустить незнакомца в крохотный, тесный мирок китобойного судна, необходимо все узнать о его прежней жизни.
Негоро на вид было около сорока лет. Среднего роста, худощавый, жилистый, черноволосый и смуглый, он производил впечатление сильного человека. Получил ли он какое-нибудь образование? По-видимому, да, если судить по замечаниям, которые у него изредка вырывались. Впрочем, Негоро никогда не говорил ни о своем прошлом, ни о своей семье. Никто не знал, где он жил и что делал раньше. Никто не знал и что он собирается делать потом. Он сказал только, что намерен списаться на берег в Вальпараисо. В общем, он был странный человек. И несомненно, не моряк. В морском деле он смыслил даже меньше, чем обычный кок, который значительную часть своей жизни провел в плаваниях.
Однако ни боковая, ни килевая качки на него не действовали, морской болезнью, которой подвержены новички, он не страдал, а это уже немалое преимущество для судового повара.
Как бы то ни было, Негоро редко выходил на палубу. Весь день он обычно проводил в своем крохотном камбузе, большую часть которого занимала кухонная плита. С наступлением ночи, погасив огонь в плите, Негоро удалялся в каморку, отведенную ему на носу. Там он тотчас же ложился спать.
Как уже было сказано, экипаж «Пилигрима» состоял из пяти матросов и одного младшего матроса.
Этот пятнадцатилетний младший матрос был сыном неизвестных родителей. Его еще совсем крошкой нашли у чужих дверей, и вырос он в воспитательном доме.
Дик Сэнд – так звали его, – по-видимому, родился в штате Нью-Йорк, а может быть, и в самом городе Нью-Йорке.
Имя Дик, уменьшительное от Ричарда, было дано подкидышу в честь сострадательного прохожего, который подобрал его и доставил в воспитательный дом. Фамилия же Сэнд служила напоминанием о том месте, где был найден Дик, – о песчаной косе Сэнди-Хук в устье реки Гудзона, у входа в Нью-Йоркский порт.
Дик Сэнд был невысок и не обещал стать в дальнейшем выше среднего роста, но крепко сколочен. В нем сразу чувствовался англосакс, хотя он был темноволос, а глаза у него были темно-синие. Трудная работа моряка уже подготовила его к житейским битвам. Его умное лицо дышало энергией. Это было лицо человека не только смелого, но и способного дерзать.
Часто цитируют три слова незаконченного стиха Вергилия: «Audaces fortuna juvat…» («Смелым судьба помогает…»), но цитируют неправильно. Поэт сказал: «Audentes fortuna juvat…» («Дерзающим судьба помогает…»). Дерзающим, а не просто смелым почти всегда улыбается судьба. Смелый может иной раз действовать необдуманно. Дерзающий сначала думает, а затем действует. В этом тонкое различие.
Дик Сэнд был «audens» – дерзающий. В пятнадцать лет он умел уже принимать решения и доводить до конца все то, на что обдуманно решился. Его оживленное и серьезное лицо привлекало внимание. В отличие от большинства своих сверстников Дик был скуп на слова и жесты. В возрасте, когда дети еще не задумываются о будущем, Дик осознал свое жалкое положение и твердо решил «выбиться в люди» своими силами.
И он добился своего: он был уже почти мужчиной в ту пору, когда его сверстники еще оставались детьми.
Ловкий, подвижный и сильный, Дик был одним из тех одаренных людей, о которых можно сказать, что они родились с двумя правыми руками и двумя левыми ногами: что бы они ни делали – им все «с руки», с кем бы они ни шли – они всегда ступают «в ногу».
Как уже было сказано, Дика воспитывали за счет общественной благотворительности. Сначала его поместили в приют для подкидышей, каких много в Америке. В четыре года его стали учить чтению, письму и счету в одной из тех школ штата Нью-Йорк, которые содержатся на пожертвования великодушных благотворителей.
В восемь лет врожденная страсть к морю заставила его устроиться юнгой на судно, совершавшее рейсы в южные страны. На корабле он стал изучать морское дело, которому и следует учиться с детских лет. Судовые офицеры хорошо относились к пытливому мальчугану и охотно руководили его занятиями. Юнга вскоре должен был стать младшим матросом – несомненно, в ожидании дальнейшей карьеры. Тот, кто с детства знает, что труд – закон жизни, кто смолоду понял, что хлеб добывается только в поте лица (заповедь Библии, ставшая правилом для человечества), тот предназначен для больших дел, ибо в нужный день и час у него найдется воля и силы для свершения их.
Оказавшись как-то на борту торгового судна, где служил Дик, капитан Халл обратил внимание на способного юнгу. Бравый моряк полюбил смелого мальчика, а вернувшись в Сан-Франциско, рассказал о нем своему хозяину Джемсу Уэлдону. Тот заинтересовался судьбой Дика, определил его в школу в Сан-Франциско и помог окончить ее, воспитывая его в католической вере, которой придерживалась семья самого судовладельца.
Дик жадно поглощал знания, особенно интересуясь географией и историей путешествий, в ожидании того времени, когда возраст позволит ему изучать ту часть математики, которая имеет отношение к навигации. Но он не пренебрегал и практической подготовкой. Окончив школу, он поступил младшим матросом на китобойное судно своего благодетеля Джемса Уэлдона. Дик знал, что «большая охота» – китобойный промысел – не менее важна для воспитания настоящего моряка, чем дальние плавания. Это отличная подготовка к профессии моряка, чреватой всяческими неожиданностями. К тому же этим учебным судном оказался «Пилигрим», плававший под командованием его покровителя – капитана Халла. Таким образом, молодому матросу были обеспечены наилучшие условия для обучения.
Стоит ли упоминать, что юноша был глубоко предан семье Уэлдон, которой он был стольким обязан? Пусть факты говорят сами за себя. Но легко можно представить себе, как обрадовался Дик, когда узнал, что миссис Уэлдон с сыном совершат плавание на «Пилигриме». Миссис Уэлдон в продолжение нескольких лет заменяла Дику мать, а маленького Джека он любил, как родного брата, хотя и понимал, что положение у него совсем иное, чем у сына богатого судовладельца. Но его благодетели отлично знали, что семена добра, которые они посеяли, пали на плодородную почву. Сердце сироты Дика было полно благодарности, и он не колеблясь отдал бы жизнь за тех, кто помог ему получить образование. В общем, пятнадцатилетний юноша действовал и мыслил как взрослый человек тридцати лет – таков был Дик Сэнд.
Миссис Уэлдон высоко ценила Дика. Она знала, что может спокойно доверить ему своего маленького Джека. Дик Сэнд обожал малыша, который льнул к нему, чувствуя, что «старший братец» любит его. В те долгие часы досуга, которые часты при плавании в хорошую погоду в открытом море, когда все паруса поставлены и не требуют никакой работы, Дик с Джеком были почти все время вместе. Молодой матрос развлекал ребенка, показывал ему все, что могло быть для мальчика занимательным в морском деле. Миссис Уэлдон без страха смотрела, как Джек взбирался по вантам то на грот-марс, то на фор-брам-стеньгу8
Грот-марс – площадка на задней мачте; фор-брам-стеньга – третья часть составной передней мачты.
И стрелой скользил по снастям вниз на палубу. Дик Сэнд всегда был возле малыша, готовый поддержать, подхватить его, если бы ручонки пятилетнего Джека вдруг ослабели. Упражнения на вольном воздухе шли на пользу ребенку, только что перенесшему тяжелую болезнь; морской ветер и ежедневная гимнастика быстро возвратили здоровый румянец его побледневшим щечкам.
Вот так шла жизнь на борту «Пилигрима». Не будь восточных ветров, ни у экипажа, ни у пассажиров не было бы никаких оснований жаловаться.
Однако упорство восточного ветра не нравилось капитану Халлу. Ему никак не удавалось лечь на более благоприятный курс. К тому же он опасался на дальнейшем пути попасть в полосу штилей у тропика Козерога, не говоря уж о том, что экваториальное течение могло отбросить его дальше на запад. Капитан беспокоился главным образом о миссис Уэлдон, хотя и сознавал, что он неповинен в этой задержке. Если бы неподалеку от «Пилигрима» прошел какой-нибудь океанский пароход, направляющийся в Америку, он обязательно посоветовал бы своей пассажирке пересесть на него. Но к несчастью, «Пилигрим» отклонился так далеко на юг, что трудно было надеяться встретить пароход, следующий в Панаму. Да и сообщение между Австралией и Новым Светом через Тихий океан в то время не было столь оживленным, каким оно стало впоследствии. Капитану Халлу оставалось только ждать, пока погода не смилостивится над ним. Казалось, ничто не должно было нарушить однообразия этого морского путешествия, как вдруг именно в этот день, 2 февраля, под широтой и долготой, указанными в начале этой повести, произошло первое неожиданное событие.
День был солнечный и ясный. Часов около девяти утра Дик Сэнд и Джек забрались на салинг9
Салинг – горизонтальные брусья, соединяющие части мачты.
Фок-мачты; оттуда им видна была вся палуба корабля и широкие просторы океана. Лишь часть горизонта за кормой заслонялась грот-мачтой, которая несла грот и топсель. Впереди над волнами поднимался острый бушприт с тремя туго натянутыми кливерами, похожими на три крыла неравной величины. Под ногами у них вздувалось полотнище фока, а над головой – фор-марсель и брамсель. Шхуна держалась возможно круче к ветру.
Дик Сэнд объяснял Джеку, почему правильно нагруженный «Пилигрим» не может опрокинуться, хотя он и кренится довольно сильно на штирборт,10
Штирборт – правая сторона (борт) судна.
Как вдруг мальчик прервал его восклицанием:
– Что это?!
– Ты что-нибудь увидел, Джек? – спросил Дик Сэнд, выпрямившись во весь рост на рее.
– Да, да! Вон там! – сказал Джек, указывая на какую-то точку, видневшуюся в просвете между кливером и стакселем.
Вглядевшись в ту сторону, куда указывал Джек, Дик Сэнд крикнул во весь голос:
– Справа по носу, под ветром, затопленное судно!
