Бельгийские психологи воплотили одну из самых известных моральных дилемм - «проблему вагонетки», - в реальную жизнь. Участники эксперимента должны были выбрать, ударить током пять мышей или одну мышь. С помощью такого варианта задачи ученым удалось показать, что использование гипотетических задач - не самый валидный способ оценки этического познания. Статья опубликована в журнале Psychological Science .
Для изучения аспектов процесса принятия моральных решений психологи уже много лет используют этические дилеммы, с помощью которых оценивают действия людей в гипотетических ситуациях. Один из самых известных примеров - это проблема вагонетки , в которой необходимо принять решение о том, стоит ли пожертвовать одним человеком для спасения пятерых.
Подобные задачки, пусть и могут дать представление о моральных качествах участников исследований, все же гипотетические, поэтому их экологическую валидность (то есть применимость в реальной жизни) оценить довольно сложно. Идеальный вариант - максимально приближение условий эксперимента к реальным, как в большинстве поведенческих экспериментах. Очевидно, что в ситуации с вагонеткой это невозможно по этическим соображениям. Ученые из Гентского университета под руководством Арне Рётса (Arne Roets) решили приблизить задачу к реальности, используя мышей: в такой версии проблемы вагонетки участникам необходимо решить, готовы ли они ударить током одну мышь, чтобы удар не получили пять мышей.
Эксперимент проходил следующим образом. Участника сажали перед двумя клетками, в одной из которых сидели пять мышей, а в другой - одна. Перед клетками стоял ноутбук с 20-секундным таймером: участникам сообщили, что по истечении этих 20 секунд в клетку с пятью мышами пустят ток, и мыши получат не смертельный, но очень болезненный удар. Пока время идет, участник может нажать на кнопку: в этом случае ток пустят по клетке с одной мышью. В исследовании использовали живых мышей; следует, однако, уточнить, что удары тока были ненастоящими: сразу же после «удара» участников сопроводили в отдельную комнату, где разъяснили им, что мыши в полном порядке и током их не били (об этом заранее догадались только 12 участников).
В решении реальной проблемы вагонетки приняли участие 192 человека, а еще 83 решали такую же задачку, но гипотетическую. Все участники также прошли онлайн-опросы, с помощью которого ученые выделили их предрасположенность к деонтологическому или концеквенциалитическому типу этического мышления, то есть предрасположенности либо к следованию моральным правилам, либо - к оценке последствий и принятию решений на их основе. Кроме того, ученые оценили уровень эмпатии участников исследования к мышам, а также дали всем участникам решить еще несколько задач наподобие проблемы вагонетки.
Выяснилось, что в ситуации реальной моральной дилеммы участники в два раза чаще решали пустить ток по клетке с одной мышкой, чтобы спасти пятерых. Принятие решения также не регулировалось эмпатией к животным вообще и к мышам - в частности. Кроме того, оказалось, что решение гипотетических моральных дилемм не было связано (p = 0,17) с решением реальной задачи.
Авторы, таким образом, показали, что использование в исследованиях морального сознания людей гипотетических моральных задач - это не самый показательный метод. С другой стороны, максимально приближенное к реальным условиям воспроизведение такой задачи может быть весьма валидно: при условии выполнения всех этических норм проведения подобного эксперимента.
На решение моральных дилемм влияет не только наше понимание правильного и неправильного: например, летом психологи , что использование иностранного языка при решении таких проблем может снизить эмоциональность.
Елизавета Ивтушок
Кому из нас не знакома «проблема вагонетки»? Та, где предлагается сбросить с моста бедного тучного человека на рельсы, чтобы он перекрыл дорогу надвигающемуся вагону, и спасти тем самым 5 незадачливых работников, оказавшихся на путях. Но что наш выбор — «сбросить или нет?» — говорит о нас? И может ли вообще столь искусственная ситуация что-либо рассказать о человеческой морали? Собрав самые противоречивые материалы исследований по вопросу, об этом на страницах Nautil.us поразмышлял Мэттью Седакка. Присоединимся к нему.
В 1960-е годы философ Филиппа Фут, занимающаяся вопросами морали, придумала мысленный эксперимент, который стал революционным в этой области. Эта этическая головоломка, известная сегодня как «проблема вагонетки» (trolley problem ), стала настолько влиятельной не только в философии, но и в области неврологии, поведенческой экономики, эволюционной психологии и в мем-культуре, что возник даже неологизм «вагонеткология» (trolleyology). Такое количество комментариев, писал один философ, «заставляет Талмуд выглядеть пособием для чайников».
Проблема вагонетки стала популярной во многом благодаря философу Джудит Джарвис Томсон. В ее работе 1976 года «Убить, позволить умереть и проблема вагонетки» оригинальный сценарий был изменен (1). В версии Фут пять человек находятся на дорожке перед надвигающимся вагоном, и вы, проводник, должны выбрать, следует ли переключиться на путь, на котором вы столкнётесь всего лишь с одним работником и будете, таким образом, ответственны за смерть одного человека, а не пяти. Но в версии Томсон вы становитесь свидетелем на пешеходном мосту, который стоит позади чрезвычайно толстого человека. Вы понимаете, что, если вы столкнёте его на рельсы, его веса будет достаточно, чтобы остановить неуправляемую вагонетку и спасти всех (кроме него, конечно). Сделали бы вы это?
Большинство отказывается делать выбор, несмотря на то что, пожертвовав полным человеком, в конечном счете можно спасти пятерых. С другой стороны, переключение путей ради спасения жизней пяти человек, кажется морально оправданным, даже если один человек всё же умирает. Почему у нас разные моральные ответы на эти, казалось бы численно равнозначные сценарии? Этим вопросом озадачены многие исследователи, занимающиеся этикой и психологией морали. Например, Джесси Принз, специалист, занимающийся философией психологии в Городском университете Нью-Йорка, уверен, что нравственный долг может измеряться эмпирически (2). Другие считают, что такой эксперимент способен прояснить тонкости, касающиеся нашей моральной интуиции; и, возможно, помещая исследуемых в аппарат МРТ, когда они рассуждают об этой дилемме, удастся также выяснить, каким образом мы размышляем о дилемме в её различных вариантах. Но что, если эта дилемма является слишком упрощенной, чтобы быть полезной?
Читайте также
Вот что Кристофер Бауман, социальный психолог из Университета Калифорнии в Ирвине, предложил вместе с некоторыми коллегами в 2014 году (3). Они были «обеспокоены» этими дилеммами по трем причинам: во-первых, «они забавят, а не отрезвляют»; во-вторых, «они являются нереалистичными и не представляют моральные ситуации, с которыми люди сталкиваются в реальном мире»; и третье — «они не помогают установить лежащие в их основе психологические процессы, как другие нравственные ситуации». Авторы продолжают:
Люди часто насмехаются над тем, что тело толстяка действительно может остановить поезд, спрашивают, неужели на самом деле нет места для рабочих рядом с путями, чтобы отойти, и сомневаются, что кто-то действительно может оценить все важные аспекты ситуации и быть уверенным относительно времени, когда нужно действовать.
В то время как большинство людей не беспокоили присутствующие в дилемме допущения (вам даются условия как сами собой разумеющиеся: например, что, если вы столкнете толстого человека, то он может остановить поезд), некоторых из испытуемых это не убеждало. Так, в работе 2009 года по проблеме вагонетки авторы отмечают, что около 5 процентов респондентов одного исследования и 12 процентов другого обвели ответ: «Описания предыдущих страниц показались мне нереалистичными, и мои ответы отражают мою неспособность серьезно отнестись к описанию, которое было дано» (4).
Углубляемся
Оказывается, введение неопределенности меняет, как люди думают о дилемме. В исследовании 2014 года психологи Кэтрин Кортенкамп и Коллин Ф. Мур впервые дали испытуемым две версии проблемы вагонетки: первую, где результаты, которые должны произойти, были гарантированы; и вторую, где не было никаких гарантий (5). В последнем случае респонденты были менее склонны думать, что убить одного ради спасения пяти было «допустимым» или «моральным» (им были заданы вопросы о каждом). В условиях неопределенности «участники, возможно, больше полагались на деонтологические», или основанные на моральных правилах, рассуждения, «чем на утилитарные моральные суждения», — говорят исследователи. Последнее зависит от возможности знать, что будет следствием ваших действий, но если вы не уверены, вам может казаться, что действовать в соответствии с моральным поучением не только правильно с этической точки зрения, но и более безопасно.
Это объяснение совпадет с результатами исследования 1992 года под названием «The disjunction effect in choice under uncertainty» (6). Это исследование показало, что «неопределенность результатов приводит к менее консеквенциалистскимⓘ Консеквенциализм (от консеквент, лат. consequens — «следствие, вывод, результат») — группа моральных теорий, где критерием нравственной оценки является результат (консеквент) поведения. решениям в неморальных сценариях принятия решений». Кортенкамп и Мур отмечают:
«Эти данные свидетельствуют о том, что при исследовании моральных суждений и рассуждений, касающихся неопределенных ситуаций, факт неопределенности должен быть учтён».
Может быть, просто настало время притормозить с рассмотрением моральных дилемм, таких как проблема вагонетки, со встроенными в них четкими последствиями и принять во внимание более неопределенные ситуации — реальная жизнь полна ими.
Ссылки на исследования
1. Judith Jarvis Thomson, Killing, letting die, and the trolley problem. The Monist/Vol. 59, No. 2, Philosophical Problems of Death (APRIL, 1976), pp. 204-217.
2. Jesse Prinz. Can Moral Obligations Be Empirically Discovered?/Midwest Studies in Philosophy 31(1):271 — 291 · September 2007. DOI: 10.1111/j.1475-4975.2007.00148.x
3. Christopher W. Bauman, A. Peter McGraw, Daniel M. Bartels, Caleb Warren. Revisiting External Validity: Concerns About Trolley Problems and Other Sacrificial Dilemmas in Moral Psychology. Social & Personality Psychology Compass, Forthcoming/Mays Business School Research Paper No. 2015-12.
4. Joshua D. Greene ,Fiery A. Cushman, Lisa E. Stewart, Kelly Lowenberg, Leigh E. Nystrom, Jonathan D. Cohen. Pushing moral buttons: The interaction between personal force and intention in moral judgment.Cognition/Volume 111, Issue 3, June 2009, Pages 364–371.
5. KATHERINE V. KORTENK AMP and COLLEEN F. MOORE. Ethics Under Uncertainty: The Morality and Appropriateness of Utilitarianism When Outcomes Are Uncertain. The American Journal of Psychology/Vol. 127, No. 3 (Fall 2014), pp. 367-382.
"Почему вы говорите, что ответственность на вас, если вы дотронетесь до рычага? И пять бесконечностей таки в пять раз больше, чем одна."
Ответствнннсть появляется за те действия и тот выбор, который совершила непосредственно я. Я буду нести ответственность за смену направления вагонетки. Эта задача - моделирование ситуации "пожертвовать одной жизнью ради спасения пяти". Я, согласно моим моральным принципам, не считаю себя в праве никем жертвовать и совершать подобный выбор. Я не считаю себя в праве оценивать эти жизни ни количественно, ни качественно. Ответственность за этот выбор я на себя и не дам складывать. Использование рычага - выбор между тем кто будет жить, а кто умрет. У меня не достаточно ЧСВ, чтобы жертвовать чьей-то жизнью ради чужой, обменивать одну жизнь на другую или на пяток жизней.
И нет, пять бесконечностей и одна бесконечность оба равны бесконечности.
Если у меня будет хоть какая-то возможность помочь людям на рельсах, не принося никого в жертву (в том числе себя), я приложу для этого все усилия. Но условия задачи этого не подразумевают.
Давайте смоделируем иную ситуацию, в которой вам нужно сделать такой же выбор. Уберем гипотетического "злодея" из Пилы, который во всем виноват, и отдадим эту роль жизни. Потому что так оно обычно и бывает. Вы - врач. У вас есть пять пациентов, которые умрут, если им срочно не пересадить органы. И один пациент с простым кашлем, у которого есть все пять здоровых органов. Ну что, режем его, бедолагу, на органы? У вас есть один человек, с которым ничего не случится, если вы ничего не предпримите (жизнь привязала его к безопасным рельсам, при вашем бездействии через часик он уйдет из больницы живой). Но вы можете спасти пятерых (жизнь привязала их к смертельным рельсам) ценой жизни этого одного. Простая же математика, да, чего тут рассуждать, делать надо! И это не вы наслали болезнь на этих людей, в изначально сложившейся ситуации вы не виноваты. Если вы не притронетесь к скальпелю - вашей вины в ничьих смертях не будет. Решайте. А то у вас там пять семей, которые в случае принятия решения не резать, будут смотреть на вас с яростью и недоумением.
Проблема "утилитарного" решения этого эксперимента как раз в том, что оно только кажется рациональным и до очевидности простым. При хоть сколько-нибудь жизненной ситуации этими же принципами уже руководствоваться сложнее, а чаще всего вообще невозможно. А люди, которые с умным видом в кухонном споре заявляют, что тут все просто, нечего рассуждать, дело делать надо, в жизни будут первыми паникерами. Потому что, когда думал, что все просто, а оказалось сложно, тебе ещё тяжелей принять решение.
Посвященный т.н. «проблеме вагонетки». Напомню, что это – одна из самых популярных «этических» и философских «проблем». Ее смысл состоит в том, что имеются железнодорожные пути, по которым несется тяжелая вагонетка – и стрелка, способная переключать движение на два направления. На одном из которых – уже установленном – привязано пять человек, а на другом – один. В результате тот, кто стоит на стрелке, должен принять решение о том, по какому пути пойдет вагон – то есть, убьет он пять человек или одного. Данная задача кажется несложной – разумеется, сохранение жизни пятерых важнее сохранения жизни одного – однако, дело крайне осложняет тот факт, что в данном случае человек за стрелкой, совершая переключение, оказывается причастным к убийству привязанного. А «убийство пятерых» стоит по умолчанию, и оно произойдет даже если стрелочника вообще не будет.(Кстати, тут обыкновенно специально оговаривается, что речь идет не о железнодорожном работнике, а о случайно оказавшемся лице. Почему – будет понятно ниже.)
Подобная особенность переводит проблему в несколько иное русло – из выбора вариантов спасения она превращается в выбор вариантов убийства. Что, разумеется, для «среднего человека» невозможно – убийство в современном обществе табуировано само по себе. А разного рода психологи и прочие «мыслители» могут невозбранно радоваться от осознания собственной важности в плане решения базовых проблем человечества. Тем более, что сейчас указанный пример с вагонеткой приобретает еще более важное значение – как сказано у того же Мастерка, это связано с появлением автопилотов на автомобилях.
Правда, тут возникает известное сомнение: автопилот не обладает психикой, а значит, вопрос о том, выступает ли он инициатором убийства или спасает людей, перед ним однозначно не стоит. И решать «проблему вагонетки» он, в принципе, должен однозначным образом. Другое дело, что в указанной области возникают тысячи иных причин, не позволяющие это сделать: скажем, судя по всему, задача распознавания изображения так и не решена должным образом. (То есть – интерпретируя дорожную ситуацию, автомат не способен быстро выделять людей на фоне иных объектов.) Да и вообще, построение полноценной модели уличного движения для современных технологий задача не решаема – в реальных машинах основной упор делается на показания датчиков расстояния (лазерных или ультразвуковых) и координаты GPS. В подобном случае «притягивание» сюда еще и «проблемы вагонетки» выглядит крайне странным. («Автопилот» в современных машинах является, скорее, продвинутым «круиз-контролем», нежили полноценным аналогом личности – поэтому любая «этика» по отношению к нему невозможна.)
Таким образом, к реальной области применения автопилотов «проблема вагонетки» не имеет ни малейшего отношения. Впрочем, если честно, и к живым водителям это так же относится: как уже было сказано у того же Мастерка «тормоз давить надо». То есть – стараться минимизировать опасные ситуации по максимуму с учетом всех имеющихся условий, а не выбирать, кого бы вокруг можно было укокошить. Да и вообще, сама концепция о том, что надо пускать вагонетку по живым людям – не важно, пятерым или одному – отдает явным садизмом. А так же очевидным идиотизмом, который необходим для того, чтобы оказаться в ситуации, крайне специфичной и имеющей множество ограничений. Ну, в самом деле: вагонетка, отчего-то несущаяся по рельсам, привязанные каким-то злодеем люди, а самое главное – наш стрелочник, не имеющий возможности отвязать несчастных, но, почему-то (зачем-то) управляющий переключением пути. Сюжет из фильма про Индиану Джонса, не иначе.
Впрочем, существуют еще более нелепые примеры подобной «проблемы» -- например, с «толстяком», которого надо столкнуть на рельсы (!) для того, чтобы остановить несущийся вагон. Очевидно тот, кто придумывал данный сюжет, был не только выраженным садистом – но еще и абсолютно безграмотным человеком . (По крайней мере, в области физики: масса даже очень толстого гражданина не будет достаточной для остановки даже небольшого, но движущегося вагона.) Разумеется, можно сказать, что это – лишь мысленный эксперимент, помогающий решить реально значимые задачи. Но, как показывает приведенный выше пример с автопилотом, в подавляющем большинстве случаев этот эксперимент абсолютно ничего не показывает. Ну, и самое главное: если уж рассматривать проблемы выбора между спасением одних людей за счет других, то не стоит забывать, что в мире существует очевидный пример ее решения. Которая – в отличие от всех философских представлений – давно и весьма неплохо работает.
Это система сортировки раненых в военной медицине – да и вообще, в медицине катастроф. Где – в отличие от садистко-киношного сюжета с несущимся вагоном – вопросы выбора жизни и смерти являются действительно важными. (Поскольку помочь всем нуждающимся, как правило, невозможно – не хватить ресурсов.) Поэтому уже более полутора столетий в военной медицине применяются принципы, впервые внедренные великим русским хирургом Пироговым – а именно, деление раненых на тех, кому необходима немедленная помощь, и тех, кто может немного подождать. И, самое печальное, на тех, кому уже ничего не поможет – а значит, необходимо лишь облегчить их страдания. Ну, и самое главное, на распределение всей этой массы раненых по госпиталями и медицинским пунктам. Впрочем, понятно, что тема эта крайне сложная и описывать подробно ее нет смысла. Можно только отметить тот факт, что военные врачи решают описанную выше «неразрешимую задачу» достаточно эффективно для того, чтобы сделать военную медицину значимым стратегическим фактором. (Во время Великой Отечественной войны в строй было возвращено 17 млн. человек! Еще раз – это не просто количество выживших, а количество тех, кто после госпиталя оказался достаточно здоровым, чтобы вновь быть призванным на службу.)
То есть, получается, что даже такой этически сложный вопрос оказывается вполне решенным за пределами искусственно установленных и довольно странных, если честно, рамок. Скажем, связанных с необходимость обязательного убийства (!) невинных людей, как в описанном «мысленном эксперименте» – а не с необходимостью спасения, как в военной медицине. Там, где вместо вопроса о том, кого надо убивать, ставится вопрос о том, кого надо спасти, что, при кажущемся тождестве, ситуация меняется полностью. Поскольку в этом случае человек начинает выстраивать будущую стратегию именно в сторону уменьшения страданий – то есть, в том направлении, под которое, собственно, и «затачивался» эволюцией разум, как таковой. (В отличие от идеи увеличения страданий – то есть, садизма – которая является всего лишь артефактом, ошибкой развития человеческого общества.)
Кстати, именно указанной необходимостью минимизации страданий объясняется то, что даже безнадежные раненые должны быть обезболены, хотя очевидно, что никакой практической пользы от этого нет. Но в реальности это оказывается оправдано – поскольку приводит к улучшению общего настроения раненых, уверенных в том, что их не оставят ни в каком состоянии. Подобная особенность очень хорошо показывает, насколько в реальных случаях ситуация отличается от разного рода «мысленных экспериментов» и прочих попыток создания «универсальной этики». Которая на самом деле не универсальная, да и не этика. (В смысле, не наука, изучающая системы взаимоотношения между людьми.) Причина этого, как можно догадаться, проста: реальные случаи подобных взаимоотношений сложны и вряд ли могут быть «разбиты» на отдельные «этические элементы», подобные указанному выше. Просто потому, что «сами по себе» люди к рельсам на привязываются (даже в случае самоубийства данному акту предшествует огромное количество событий), и вагонетки «сами по себе» не катаются.
А значит – сама по себе несущаяся по рельсам вагонетка может означать только ошибки или преступления, совершенные тем, кто отвечает за данный предмет. Причем, настолько серьезные, что по сравнению с ними все вопросы к «стрелочнику» оказываются вторичными – убийцей должен считаться именно тот, кто позволили данному транспортному средству «свободно путешествовать». Ну, и разумеется, тот, кто привязал людей так же полностью виноват в их смерти. (Собственно, именно так и рассматриваются дела в случае реальных транспортных катастроф.) То есть, можно увидеть, что включение «системных моментов» в упомянутый эксперимент полностью изменяет его – и из неразрешимого вопроса о жизни и смерти превращает в банальную картину преступления. (Не важно, основанного на злых замыслах или разгильдяйстве – хотя сам факт привязывания людей, разумеется, говорит в пользу первого.) И вместо «этических проблем» ставит множество вопросов о транспортной безопасности и криминальном состоянии мира, где подобные вещи возможны.
В принципе, нечто подобное можно сказать и про любые другие «мысленные» и немысленные психологические и философские «эксперименты». Которые в реальности часто оказываются вовсе не экспериментами, а просто порождениями воспаленного ума. Кстати, в посте Мастерка приводится ссылка на потрясающую во всех смыслах попытку реально провести подобный опыт. Правда, вместо людей там присутствуют мыши, что уже смешно. (Достаточно вспомнить, сколько в обычных магазинах продается ядов и приспособлений для убийства данных существ, чтобы понять абсурдность данной ситуации.) И этих самых мышей там не убивают, а дергают током – да и то, как было сказано, «несильно» - что еще более увеличивает степень абсурда. (В «классических» психологических экспериментах «били электричеством» людей – в полном соответствии с приведенным выше тезисом о том, что подобными вещами занимаются садисты.) В результате подобных допущений говорить о каких-либо выводах из подобного «опыта» можно весьма условно. Скажем, разделение участников может значить вовсе не то, что утверждают авторы, а то, что одна часть из испытуемых способна относиться к мышам «по человечески», а другая – нет. Ну, и т.д. и т.п.
В общем, главное, что можно понять из всего вышеприведенного, состоит в том, что рассматривать этические проблемы без учета «всей системы», в рамках отдельных выделенных «мысленных экспериментов» - бессмысленно. Поскольку предмет изучения этики по умолчанию – все общество. А попытки делать это на отдельных примерах с отдельными людьми – это даже не изучение живых организмов по трупам. (Поскольку трупы сохраняют хоть какую-то, пусть механическую, но целостность.) Это – попытка понять что-то цельное по отдельно неизвестно откуда взятой части, что, разумеется, невозможно. (Как невозможно понять работу компьютера по отдельно взятой микросхеме, даже не подключенной к питанию.) Ну, а выводы из всего вышесказанного каждый может сделать сам.
Проблема вагонетки (англ. Trolley problem) - мысленный эксперимент в этике, впервые сформулированный в 1967 году английским философом Филиппой Фут. Находясь вне рамок стандартных философских вопросов, проблема вагонетки играет большую роль в когнитивистике и нейроэтике.
«Тяжёлая неуправляемая вагонетка несётся по рельсам. На пути её следования находятся пять человек, привязанные к рельсам сумасшедшим философом. К счастью, вы можете переключить стрелку - и тогда вагонетка поедет по другому, запасному пути. К несчастью, на запасном пути находится один человек, также привязанный к рельсам. Каковы ваши действия?»
Концепция утилитаризма предписывает в обязательном порядке переключить стрелку. Согласно этой концепции, переключение стрелки является не единственным допустимым действием, но, с точки зрения морали, лучшим действием (другая возможность - не делать ничего).
Похожая проблема была предложена философом Д. Д. Томсон:
«Как и прежде, вагонетка несётся по рельсам, к которым привязаны пять человек. Вы находитесь на мосту, который проходит над рельсами. У вас есть возможность остановить вагонетку, бросив на пути что-нибудь тяжёлое. Рядом с вами находится толстый человек, и единственная возможность остановить вагонетку - столкнуть его с моста на пути. Каковы ваши действия?»
Стоит отметить, что для значительной части людей активное участие в этой ситуации выглядит практически невозможным. Большая часть тех, кто переключил бы стрелку в первой ситуации, не стали бы толкать человека под вагонетку во второй. Эта особенность явилась предпосылкой для более глубокого исследования различия этих двух ситуаций.
Первое явное различие состоит в том, что в первом случае наблюдатель не взаимодействует непосредственно с человеком: смерть человека на запасном пути является побочным эффектом переключения стрелки. Тем не менее, во втором случае агрессия по отношению к толстому человеку является неотъемлемой частью плана по спасению пятерых. Этот аргумент рассматривался (и был отвергнут) Шелли Каган в книге The Limits of Morality.
Стоит отметить, что подобное решение является следствием доктрины двойного эффекта, которая гласит, что в случае необходимости можно совершать действия, которые имеют негативные побочные эффекты, но умышленное проявление агрессии (даже для достижения положительных результатов) является неправильным.
Альтернативная формулировка, не использующая вагонетку, выглядит так.
У высококлассного хирурга есть 5 пациентов, каждому из которых необходима пересадка органа (разного для всех пятерых). Каждый пациент умрёт, если не получит этот орган. К сожалению, в больнице и окрестностях нет необходимых органов. В больницу для обычного рутинного осмотра приходит молодой здоровый посетитель. Осматривая его, хирург обнаруживает, что органы молодого человека полностью совместимы с организмами 5 его пациентов. Предположим, что в случае бесследного исчезновения посетителя никто не будет его искать и не заподозрит доктора в убийстве. Что должен сделать доктор?
А теперь последний выверт:
Угадайте, что отвечают люди, если сформулировать задачку вот так.
