Положение к 22 июня 1941 года

К 22 июня 1941 года у границ СССР было сосредоточено и развёрнуто три группы армий (всего 181 дивизия, в том числе 19 танковых и 14 моторизованных, и 18 бригад), поддерживаемых тремя воздушными флотами. В полосе от Чёрного моря до Припятских болот - группа армий «Юг» (44 немецкие, 13 румынских дивизий, 9 румынских и 4 венгерские бригады); в полосе от Припятских болот до Гольдапа - группа армий «Центр» (50 немецких дивизий и 2 немецкие бригады); в полосе от Гольдапа до Мемеля - группа армий «Север» (29 немецких дивизий). Перед ними была поставлена задача наступать в общем направлении соответственно на Киев, Москву и Ленинград. На территории Финляндии было сосредоточено 2 финских армии, на территории Северной Норвегии - отдельная немецкая армия «Норвегия» (всего 5 немецких и 16 финских дивизий, 3 финских бригады) с задачей выйти к Ленинграду и Мурманску. Всего для нападения на СССР было сосредоточено свыше 5,5 млн. человек, 3712 танков, 47 260 полевых орудий и миномётов, 4950 боевых самолётов.

На 22 июня 1941 части Красной Армии (без пограничных войск), развёрнутые против Германии и её союзников, состояли из 186 дивизий, 19 бригад; кроме того, в западных округах имелось 7 дивизий, 2 бригады и 11 отдельных полков НКВД (без 21-й, 22-й и 23-й мотострелковых дивизий НКВД, формирование которых началось перед войной). Эти силы насчитывали 3 289 851 человек, 59 787 орудий и миномётов, 15 687 танков (в том числе 11-13 тыс. исправных), 10 743 боевых самолётов; в составе Северного, Балтийского и Черноморского флотов состояло 182 корабля С. 477.

М. Мельтюхов в своей 600-страничной монографии «Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941» в таблице приводит следующее соотношение сил на восточном фронте на утро 22 июня 1941 года:

На 1 июня 1941 года в составе Красной Армии было 1 392 танка новых типов - Т-34 и КВ. Ещё 305 танков было произведено в июне 1941 года. Таким образом, количество тяжёлых и средних танков, по ударной мощи не имевших аналогов у Вермахта, на 22 июня 1941 года в Красной Армии составляло не менее 1 392 единиц.

Самарский историк Марк Солонин приводит несколько отличные данные по количеству танков в составе обоих армий, но при этом соотношение 3,8:1 в пользу Красной Армии сохраняется:

Также Солонин приводит количество танков новых типов (КВ. и Т-34) на 22 июня 1941, которое составляло 1 528 единиц. Эта цифра соответствует данным, которые привёл в своём исследовании Мельтюхов. По фронтам количество танков в РККА было следующим:

По состоянию на 22 июня 1941 года из 5807 долговременных оборонительных сооружений, возводимых СССР вдоль западных границ в составе 13-ти укрепрайонов ";Линии Молотова";, было завершено строительство лишь 880. ";Линия Сталина";, прикрывающая рубеж старой границы, имела в своем составе 3817 долговременных оборонительных сооружений, из них 538 недостроенных, была законсервирована и частично разоружена. Укрепления на новой границе и по качеству, и по количеству долговременных оборонительных сооружений сравнимы с лучшими оборонительными полосами Второй мировой. Существенной роли они не сыграли, поскольку строительство не было завершено и советские линии не были обеспечены полевым заполнением.

С учётом того, что нападение произошло в воскресение, в государственных организациях был выходной день, воинские склады с оружием, боеприпасами и снаряжением были закрыты и опечатаны, а сотрудники и многие офицеры были в увольнениях или в летних отпусках. Из-за неразберихи с приказами и потери связи и управления целые армии оказывались в окружении и без всякой поддержки центрального командования погибали или сдавались в плен. Значительное количество советских танков, часто превосходящих по мощи немецкие, и другое оружие, попали в руки немцев и в дальнейшем использовались ими против советских же войск.

По мнению историка А. Исаева, основной проблемой было отставание темпов мобилизации и развёртывания войск СССР. Красная Армия была разорвана на три эшелона, которые не могли ничем помочь друг другу и перед каждым из которых Вермахт имел численное преимущество. Этим Исаев и объясняет катастрофу лета 1941 года.

Другие историки отмечают, что осенью 1941 г. и в 1942 г. действия советских войск были не менее неудачными, чем летом 1941 г., при том что проблема эшелонов уже не стояла. В связи с этим выдвигается мнение, что дело не столько в эшелонах, сколько в разном тактическом и оперативном уровне советских и германских армий.

Нацистские планы политики после победы над СССР

Начальник штаба оперативного руководства ОКВ после соответствующей правки возвратил представленный ему 18 декабря 1940 г. отделом «Оборона страны» проект документа «Указания относительно специальных проблем директивы № 21 (вариант плана ";Барбаросса";)», сделав приписку о том, что данный проект может быть доложен фюреру после доработки в соответствии с нижеследующим его положением:

«Предстоящая война явится не только вооруженной борьбой, но и одновременно борьбой двух мировоззрений. Чтобы выиграть эту войну в условиях, когда противник располагает огромной территорией, недостаточно разбить его вооруженные силы, эту территорию следует разделить на несколько государств, возглавляемых своими собственными правительствами, с которыми мы могли бы заключить мирные договоры.

Создание подобных правительств требует большого политического мастерства и разработки хорошо продуманных общих принципов.

Всякая революция крупного масштаба вызывает к жизни такие явления, которые нельзя просто отбросить в сторону. Социалистические идеи в нынешней России уже невозможно искоренить. Эти идеи могут послужить внутриполитической основой при создании новых государств и правительств. Еврейско-большевистская интеллигенция, представляющая собой угнетателя народа, должна быть удалена со сцены. Бывшая буржуазно-аристократическая интеллигенция, если она еще и есть, в первую очередь среди эмигрантов, также не должна допускаться к власти. Она не воспримется русским народом и, кроме того, она враждебна по отношению к немецкой нации. Это особенно заметно в бывших Прибалтийских государствах. Кроме того, мы ни в коем случае не должны допустить замены большевистского государства националистической Россией, которая в конечном счете (о чем свидетельствует история) будет вновь противостоять Германии.

Наша задача и заключается в том, чтобы как можно быстрее с наименьшей затратой военных усилий создать эти зависимые от нас социалистические государства.

Эта задача настолько трудна, что одна армия решить ее не в состоянии».

Запись от 3 марта 1941 г. в дневнике Штаба оперативного руководства Главного командования Вермахта (ОКВ).

30.3.1941 г. ... 11.00. Большое совещание у фюрера. Почти 2,5-часовая речь...

Борьба двух идеологий... Огромная опасность коммунизма для будущего. Мы должны исходить из принципа солдатского товарищества. Коммунист никогда не был и никогда не станет нашим товарищем. Речь идет о борьбе на уничтожение. Если мы не будем так смотреть, то, хотя мы и разобьем врага, через 30 лет снова возникнет коммунистическая опасность. Мы ведем войну не для того, чтобы законсервировать своего противника.

Будущая политическая карта России: Северная Россия принадлежит Финляндии, протектораты в Прибалтике, Украина, Белоруссия.

Борьба против России: уничтожение большевистских комиссаров и коммунистической интеллигенции. Новые государства должны быть социалистскими, но без собственной интеллигенции. Не следует допускать, чтобы образовалась новая интеллигенция. Здесь достаточно будет лишь примитивной социалисткой интеллигенции. Следует вести борьбу против яда деморализации. Это далеко не военно-судебный вопрос. Командиры частей и подразделений обязаны знать цели войны. Они должны руководить в борьбе..., прочно держать войска в своих руках. Командир должен отдавать свои приказы, учитывая настроение войск.

Война будет резко отличаться от войны на Западе. На Востоке жестокость является благом на будущее. Командиры должны пойти на жертвы и преодолеть свои колебания...

Дневник начальника генерального штаба сухопутных сил Ф. Гальдера

Балтийский регион

На основе указаний рейхсфюрера СС политика развития территорий к востоку от Германии включала в себя в первую очередь освоение и германизацию следующих регионов:

1) Ингерманландия (Ленинградская область),
2) Мемель-Нарвская область (район Белосток и Западная Литва).

Эти области предполагалось целенаправленно заселять путём возвращения исконных немцев («фольксдойче»). Планировалось создать в этих трёх областях как пограничных районах поселений специальные правовые условия, так как они выполняли особую задачу в качестве форпоста немецкого народа на востоке.

Чтобы теснее связать эти пограничные районы поселений с рейхом и обеспечить транспортную связь между ними, предлагалось построить вдоль главных железнодорожных линий и автомобильных дорог 36 опорных поселенческих пунктов (из них 14 в генерал-губернаторстве). Эти пункты примыкали к имеющимся благоприятно расположенным центральным пунктам и прикрывались опорными пунктами СС и полиции. Расстояние между опорными пунктами составляло около 100 км. Управление опорными пунктами Ингерманландии предусматривается с учётом особого значения балтийского пространства для немецких лиц по двум линиям.

Причерноморье

Планируемая Гитлером немецкая колонизация Причерноморья «восстанавливала» государство готов в Крыму, для чего предполагалось переименовать Симферополь в Готенбург («Город готов»), а Севастополь - в Теодериксхафен («Порт Теодориха»). Теодорих был королём готов, но других - на Балканах и в Италии. В Крыму он никогда не был. Но нацистское руководство это не смущало, так как имя Готенхафен («Порт готов») было уже занято польской Гдыней.

Кавказ

Кавказ - предполагаемая автономная область (рейхскомиссариат) в составе Третьего Рейха. Столица - Тбилиси. Территория охватывала бы весь советский Кавказ от Турции и Ирана до рек Дон и Волга. В составе рейхскомиссариата планировалось создать национальные образования. Основой экономики этого края были бы добыча нефти и сельское хозяйство.

Силы, воевавшие на стороне Германии

Синий цвет - Германия, союзники, протектораты. Красный - Англия. Зелёный - СССР

Вермахт и войска СС пополняли свыше 1,8 миллиона из числа граждан других государств и национальностей. Из них в годы войны было сформировано 59 дивизий, 23 бригады, несколько отдельных полков, легионов и батальонов. Многие из них носили наименования по государственной и национальной принадлежности: «Валония», «Галичина», «Богемия и Моравия», «Викинг», «Денемарк», «Гембез», «Лангемарк», «Нордланд», «Нидерланды», «Фландрия», «Шарлемань» и другие.

Также в состав вооружённых сил и войск СС входили армии союзников Германии - Австрии, Италии, Венгрии, Румынии, Финляндии, Словакии, Хорватии. Армия Болгарии привлекалась к оккупации Греции и Югославии, но болгарские сухопутные части не воевали на Восточном фронте.

На стороне нацистской Германии выступали, хотя в вермахт не входили:

Русская освободительная армия генерала Власова (РОА),

15-й казачий корпус генерала фон Панвица,

Нацисты объявили казаков потомками остготов. Тем не менее, значительное количество казаков принимало участие в войне и на стороне Красной армии, в которой по приказу Сталина были созданы казацкие формирования.

Русский Корпус генерала Штейфона,

Украинская повстанческая армия (бандеровцы)

ряд отдельных частей, сформированных из граждан СССР.

Территории военных действий СССР

УССР, БССР, МССР, Эстонская ССР, Казахская ССР (авианалёт на г. Гурьев), Карело-Финская ССР, Латвийская ССР, Литовская ССР, Ленинградская, Мурманская, Псковская, Новгородская, Вологодская, Калининская, Ярославская (авианалёты), Московская, Тульская, Калужская, Смоленская, Орловская, Брянская, Курская, Белгородская, Липецкая, Воронежская, Ростовская, Сталинградская области, Краснодарский, Ставропольский края, Кабардино-Балкарская, Крымская, Осетинская, Чечено-Ингушская республики, Астраханская (авианалёты), Архангельская (авианалёты), Саратовская (авианалёты) области, Красноярский край (боевые действия на море), Пензенская область (авианалёты).18 июня 1941 года некоторые соединения приграничных военных округов СССР были приведены в боевую готовность.

По утверждению Г. К. Жукова, с поступлением непосредственных данных из разных источников о предстоящем нападении на СССР нарком обороны С. К. Тимошенко и начальник Генерального штаба Г. К. Жуков вечером 21 июня 1941 года предложили Сталину направить в округа директиву о приведении войск в полную боевую готовность. Последовал ответ: «Преждевременно», а до начала войны оставалось не более 5 часов. Однако другие источники эту информацию не подтверждают.

Военно-политическое руководство государства лишь в 23.30 21 июня приняло решение, направленное на частичное приведение пяти приграничных военных округов в боевую готовность. В директиве предписывалось проведение только части мероприятий по приведению в полную боевую готовность, которые определялись оперативными и мобилизационными планами. Директива, по существу, не давала разрешения на ввод в действие плана прикрытия в полном объёме, так как в ней предписывалось «не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения». Эти ограничения вызывали недоумение, последовали запросы в Москву, в то время как до начала войны оставались уже считанные минуты.

Просчёт во времени усугубил имевшиеся недостатки в боеготовности армии и тем самым резко увеличил объективно существовавшие преимущества агрессора. Времени, которым располагали войска для приведения в полную боевую готовность, оказалось явно недостаточно. На оповещение войск для приведения их в боевую готовность вместо 25 - 30 мин ушло в среднем 2 ч 30 мин. Дело в том, что вместо сигнала «Приступить к выполнению плана прикрытия 1941 г.» объединения и соединения получили зашифрованную директиву с ограничениями по вводу плана прикрытия.

В этих условиях даже соединения и части первого эшелона армий прикрытия, имевшие постоянную боевую готовность в пределах 6-9 ч (2-3 ч - на подъём по тревоге и сбор, 4-6 ч - на выдвижение и организацию обороны), не получили этого времени. Вместо указанного срока они располагали не более чем 30 мин, а некоторые соединения вообще не были оповещены. Задержка, а в ряде случаев и срыв передачи команды были обусловлены и тем, что противнику удалось в значительной степени нарушить проводную связь с войсками в приграничных районах. В результате штабы округов и армий не имели возможности быстро передать свои распоряжения.
Тот же Жуков заявляет о том что командования западных (Западный особый, Киевский особый, Прибалтийский особый и Одесский) приграничных военных округов в это время выдвигались на полевые командные пункты, в которые должны были прибыть как раз 22 июня.

Летне-осенняя кампания 1941

Операция Барбаросса .

Карта плана ";Барбаросса";

Ранним утром 22 июня 1941 года после артиллерийской и авиационной подготовки немецкие войска перешли границу СССР. Уже после этого, в 5:30 утра посол Германии в СССР Шуленбург явился к Народному комиссару иностранных дел СССР Молотову и сделал заявление, содержание которого сводилось к тому, что советское правительство проводило подрывную политику в Германии и в оккупированных ею странах, проводило внешнюю политику, направленную против Германии, и «сосредоточило на германской границе все свои войска в полной боевой готовности». Заявление заканчивалось следующими словами: «Фюрер поэтому приказал германским вооружённым силам противостоять этой угрозе всеми имеющимися в их распоряжении средствами».

В тот же день войну СССР объявили Италия (итальянские войска начали боевые действия 20 июля 1941) и Румыния. 23 июня - Словакия, а 27 июня - Венгрия.

Осуществление плана «Барбаросса» началось в северной Балтике вечером 21 июня, когда немецкие минные заградители, базировавшиеся в финских портах, выставили два больших минных поля в Финском заливе. Эти минные поля, в конечном счете, смогли запереть советский Балтийский флот в восточной части Финского залива. Позже тем же вечером немецкие бомбардировщики, пролетев вдоль Финского залива, заминировали гавань Ленинграда и Неву. На обратном пути самолеты дозаправились на одном из финских аэродромов.

Утром 22 июня финская армия была введена на Аландские острова. Персонал советского консульства на Аландах (31 человек) был арестован, что являлось грубейшим нарушением статуса диппредставительства. Предпринятая советскими бомбардировщиками атака на финские суда оказалась безуспешной.

Утром 22 июня немецкие войска, расквартированные в Норвегии, начали выдвижение к советско-финской границе в районе Петсамо. Финляндия не позволила немцам нанести непосредственный удар со своей территории, и немецкие части в Петсамо и Салла были вынуждены воздержаться от перехода границы. Происходили эпизодические перестрелки между советскими и финскими пограничниками, но в целом на советско-финской границе сохранялась спокойная обстановка.

Однако, начиная с 22 июня, бомбардировщики немецкого Люфтваффе начали использовать финские аэродромы как дозаправочную базу перед возвращением в Германию. В этот же день с двух гидросамолётов недалеко от шлюзов Беломорско-Балтийского канала было высажено 16 финских диверсантов, одетых в немецкую форму. Диверсанты должны были взорвать шлюзы, однако из-за усиленной охраны сделать это им не удалось.

В этот же день три финские подводные лодки поставили мины у эстонского побережья, причём их командиры имели приказы атаковать советские корабли в случае встречи.

23 июня Молотов вызвал к себе финского посла. Молотов потребовал от Финляндии чёткого определения ее позиции - выступает ли она на стороне Германии либо придерживается нейтралитета? Хочет ли Финляндия иметь в числе своих врагов Советский Союз с двухсотмиллионным населением, а возможно, также и Англию? Молотов обвинил Финляндию в бомбардировках Ханко и в полётах над Ленинградом. Финский посол не пожелал объяснить действия Финляндии.

24 июня главком Сухопутных войск Германии направил указание представителю немецкого командования при ставке финской армии, в котором говорилось, что Финляндия должна подготовиться к началу операции восточнее Ладожского озера.

Ранним утром 25 июня советское командование приняло решение нанести массированный авиаудар по 18 аэродромам Финляндии с использованием около 460 самолетов. На 25 июня была назначена сессия финского парламента, на которой, согласно мемуарам Маннергейма, премьер-министр Рангель должен был сделать заявление о нейтралитете Финляндии в советско-германском конфликте, но советские бомбардировки заставили его заявить, что Финляндия вновь находится в состоянии войны с СССР.

25 декабря 2009 г. Деревяшкина Н.М. Учебно -методический комплекс по дисциплине «Информационные технологии... . Управление историями . Информационная система... пищевой промышленности (пивзаводы Омский , Клинский и т.д.), в... систем на отечественных предприятиях. ...

Судя по документам, 22 июня 1941 года гитлеровские войска почти беспрепятственно вошли в Советский союз…

Минобороны опубликовало уникальные документы о первых сражениях Красной Армии в Великой Отечественной войне.

Сегодня, 22 июня, в День памяти и скорби на сайте минобороны РФ опубликованы уникальные исторические документы, рассказывающие о первых сражениях Великой Отечественной войны. Департаментом информации и массовых коммуникаций ведомства совместно с Центральным архивом минобороны была проведена масштабная работа по изысканию и оцифровке ранее не публиковавшихся первоисточников периода конца июня – начала июля 1941 года.

Несомненный интерес вызовет впервые опубликованная копия Директивы Народного Комиссара Обороны СССР № 1 от 22 июня 1941 года, подписанная Жуковым и Тимошенко и переданная в ночь на 22 июня командующим 3-й, 4-й и 10-й армий. Также в проекте впервые представлена трофейная карта начального этапа «Плана Барбаросса», где, кроме подробного размещения у границ СССР группировок немецко-фашистских войск, обозначены планируемые направления основных ударов войск вермахта в первые дни войны. Особое внимание заслуживает рассекреченный Боевой приказ Народного Комиссара Обороны №2 от 22 июня 1941 года, собственноручно составленным начальником Генштаба РККА Жуковым спустя три часа после начала войны – в 7:15 утра. Примечательно, что приказ предписывает войскам Красной Армии «всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу», а бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожать вражеские самолеты на аэродромах базирования и группировки наземных войск «на глубину германской территории до 100-150 километров». При этом было указано, что «на территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать». На обороте последнего листа этого документа стоит приписка Г.Жукова: «Т[ов]. Ватутину. Румынию бомбить».

За рукописными строками этого уникального документа – по сути, первого боевого распоряжения Наркомата Обороны – читается колоссальное напряжение и трагизм первых часов разразившейся войны. Согласно документам, условия, в которых наши войска вступили в войну, все участники первых боев описывают одним словом «неожиданно», а советское руководство до последнего оттягивало открытое сопротивление захватчикам. Так, несмотря на случаи обстрела немецкими самолетами советских военнослужащих и боев с пограничниками, из штаба 5-й армии поступило указание: «На провокацию не поддаваться, по самолетам не стрелять … Немцы кое-где начали вести бой с нашими погранзаставами. Это очередная провокация. На провокацию не идти. Войска поднять по тревоге, но патронов на руки не давать».

Опубликованные документы Минобороны – это плод работы группы специалистов под руководством генерал-полковника А.П.Покровского, которая в 1952 году приступила к разработке описания Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. Судя по всему, проект был одобрен Сталиным. Для более полного и объективного изложения событий были сформулированы вопросы, относящиеся к периоду развертывания войск Прибалтийского, Киевского и Белорусского особых военных округов по «Плану обороны государственной границы 1941 года».

Было выделено пять основных вопросов:

1. Был ли доведен до войск план обороны государственной границы. Если да, то когда и что было сделано командованием и войсками по обеспечению выполнения этого плана.
2. С какого времени и на основании какого распоряжения, войска прикрытия начали выход на государственную границу, и какое количество из них было развернуто для обороны границы до начала военных действий.
3. Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидающимся нападением фашистской Германии утром 22 июня. Какие и когда были отданы войскам указания во исполнение этого распоряжения и что было сделано.
4. Почему большая часть артиллерии корпусов и дивизий находилась в учебных лагерях.
5. Насколько штаб части был подготовлен к управлению войсками, и в какой степени это отразилось на ходе ведения операций первых дней войны.

Задания были разосланы командующим округами, армиями, командирам корпусов, дивизий, осуществлявшим управление в первые дни войны. Поступившие материалы за авторством известных советских военачальников были тщательно изучены и проанализированы. Выводы были достаточно шокирующими: «Советское правительство и высшее командование реально оценивая обстановку периода 1940-1941 годов, чувствовали неполную готовность страны и армии к отражению нападения со стороны фашистской Германии – противника сильного и хорошо вооруженного за счет ограбления стран Западной Европы, с двухлетним опытом ведения боевых действий. Исходя из объективной реальности того времени, приказом привести войска в полную боевую готовность руководство страны не хотело дать повод Гитлеру для развязывания войны в крайне не выгодных для нас условиях, надеялось оттянуть войну». Поэтому для армии и командующих войсками нападение гитлеровцев стало «полной неожиданностью», несмотря, на то, что советская разведка была хорошо осведомлена о планах Вермахта.

Из доклада генерал-лейтенант Кузьмы Деревянко, который в 1941 году являлся заместителем начальника разведывательного отдела штаба Прибалтийского особого военного округа (Северо-Западного фронта):

«Группировка немецко-фашистских войск накануне войны в Мемельской области, в Восточной Пруссии и в Сувалкской области в последние дни перед войной была известна штабу округа достаточно полно и в значительной ее части и подробно. Вскрытая группировка немецко-фашистских войск накануне военных действий расценивалась разведотделом [штаба округа] как наступательная группировка с значительным насыщением танками и моторизованными частями. Командование и штаб округа располагали достоверными данными об усиленной и непосредственной подготовке фашистской Германии к войне против Советского Союза за 2-3 месяца до начала военных действий. Начиная со второй недели войны, большое внимание уделялось организации отрядов, направляемых в тыл противника с целью разведки и диверсий, а также организации разведывательных радиофицированных групп в тылу противника и радиофицированных точек на территории, занимаемой нашими войсками, на случай вынужденного их отхода». «В последующие месяцы информация, получаемая от наших групп и отрядов, работающих в тылу противника, все время улучшалась и представляла большую ценность. Докладывалось о наблюдаемом лично сосредоточении немецко-фашистских войск в приграничных районах, начиная с конца февраля месяца, о проводимых немецкими офицерами рекогносцировках вдоль границы, подготовке немцами артиллерийских позиций, усилении строительства долговременных оборонительных сооружений в приграничной полосе, а также газо и бомбоубежищ в городах Восточной Пруссии».

Но если для разведки подготовка немцев к наступлению немцев было очевидным фактом, то для командующих войсками 22 июня стало полной неожиданностью.

Из доклада генерал-лейтенанта Петра Собенников, который в 1941 году командовал войсками 8-й Армии Прибалтийского особого военного округа (Северо-Западного фронта):

«Насколько неожиданно для подходивших войск началась война можно судить, например, по тому, что личный состав тяжелого артиллерийского полка, двигавшийся по железной дороге на
рассвете 22 июня, прибыв на ст. Шауляй и увидев бомбежку наших аэродромов, считал, что «начались маневры». «А в это время уже почти вся авиация Прибалтийского военного округа была сожжена на аэродромах. Например, из смешанной авиадивизии, долженствовавшей поддерживать 8 Армию, к 15 часам 22 июня осталось 5 или 6 самолетов СБ.»

«…около 10-11 часов 18 июня я получил приказание вывести части дивизий на свои участки обороны к утру 19 июня, причем генерал-полковник Кузнецов [Командующий войсками ПриОВО]
приказал мне ехать на правый фланг, а сам лично выехал в Таураге, взяв на себя обязанность привести в боевую готовность 10 стрелковый корпус генерал-майора Шумилова. Начальника штаба армии я отправил в н.п. Келгава с приказанием выводить штаб Армии на командный пункт».

«В течение 19-го июня были развернуты 3 стрелковые дивизии (10-я, 90-я и 125-я). Части этих дивизий располагались в подготовленных траншеях и ДЗОТах. Долговременные сооружения готовы не были. Даже в ночь на 22 июня я лично получил приказание от начальника штаба фронта Кленова в весьма категорической форме - к рассвету 22 июня отвести войска от границы, вывести их из окопов, что я категорически отказался сделать и войска оставались на позициях».

Из рапорта генерал-майор Николая Иванова, который в 1941 году был начальником штаба 6-й Армии Киевского особого военного округа (Юго-Западного фронта):

«Несмотря на безусловные признаки крупного сосредоточения немецких войск, командующий войсками Киевского особого военного округа запретил выдвигать части прикрытия, приводить войска в боевую готовность, а тем более усиливать их даже после начала обстрела госграницы и налетов авиации ночью с 21 на 22 июня 1941 г. Только днем 22 июня это было разрешено, когда немцы уже перешли госграницу и действовали на нашей территории».

Из доклада генерал-майора Павла Абрамидзе, который в 1941 году являлся начальником оперативного отдела штаба Киевского особого военного округа (Юго-Западного фронта):

« До вероломного нападения … я и командиры частей моего соединения не знали содержание мобилизационного плана, так называемого – МП-41 года. После его вскрытия, в первый час войны, все убедились, что оборонительная работа, командно-штабные учения с выходом в поле, исходили строго из мобилизационного плана 41 года, разработанного штабом Киевского особого военного округа и утвержденного Генеральным Штабом».

Как показал генерал-майор Борис Фомин, начальник оперативного отдела штаба 12-й Армии Белорусского особого военного округа (Западного фронта), «выписки из планов обороны государственной границы (…) хранились в штабах корпусов и дивизий в запечатанных «красных» пакетах. Распоряжение о вскрытии красных пакетов из штаба округа последовало в исходе 21 июня. Удар авиации противника (3.50 22 июня) застал войска в момент выдвижения их для занятия обороны. По утвержденному плану обороны госграницы 1941 года, в связи со сосредоточением крупных германских сил к госгранице, было предусмотрено увеличение количество войск, включаемых в план». «Оборона границы до начала боевых действий дивизиями не занималась. Радиостанции в управлениях армий бомбежкой были разбиты.

Управление приходилось осуществлять офицерами связи, связь поддерживалась самолетами У-2, СБ, бронемашинами и легковыми машинами». «Для доставки шифрованного приказа мною в каждую армию было отправлено по одному самолету У-2 с приказанием сесть около КП и вручить приказ; по одному самолету СБ в каждую армию с приказанием сбросить около КП парашютиста с шифрованным приказом для вручения; и по одной бронемашине с офицером для вручения этого же шифрованного приказа. Результаты: все У-2 сбиты, все бронемашины сожжены, и только на КП 10-й армии с СБ были сброшены 2 парашютиста с приказами. Для выяснения линии фронта приходилось пользоваться истребителями».

Генерал-майор Михаил Зашибалов, командующий в 1941 году 86-й стрелковой дивизией 5-го стрелкового корпуса 10-й Армии Белорусского особого военного округа (Западного фронта) сообщил, что он «в час ночи 22 июня 1941 года командиром корпуса был вызван к телефону и получил нижеследующие указания - штаб дивизии, штабы полков поднять по тревоге и собрать их по месту расположения. Стрелковые полки по боевой тревоге не поднимать, для чего ждать его приказа. В 2.00 начальник штаба дивизии доложил сведения, полученные от Начальника Нурской пограничной заставы, что немецко-фашистские войска подходят к реке Западный Буг и подвозят переправочные средства. После доклада начальника штаба дивизии в 2 часа 10 минут 22 июня 1941 года приказал подать сигнал «Буря» и поднять стрелковые полки по тревоге и выступить форсированным маршем для занятия участков и районов обороны. В 2.40 22 июня получил приказ вскрыть пакет командира корпуса, хранящийся в моем сейфе, из которого мне стало известно — поднять дивизию по боевой тревоге и действовать согласно принятому мной решению и приказу по дивизии, что мною было сделано по своей инициативе на час раньше».

В свою очередь в 1952 году маршал Советского Союза Иван Баграмян (22 июня 1941 года - начальник оперативного отдела штаба Киевского особого военного округа (Юго-Западного фронта) в своем докладе отметил, что «войска, непосредственно осуществлявшие прикрытие государственной границы, имели подробно разработанные планы и документацию до полка включительно. Вдоль всей границы для них были подготовлены полевые позиции. Эти войска представляли из себя первый оперативный эшелон, и дислоцировались непосредственно у границ. Они начали развертывание под прикрытием укрепленных районов с началом военных действий. Заблаговременный их выход на подготовленные позиции Генеральным Штабом был запрещен, чтобы не дать повода для провоцирования войны со стороны фашистской Германии».

В 1952 году специалисты группы генерал-полковника А.П.Покровского получили на запрашиваемые вопросы разноречивые сведения. Так на самый первый и важный вопрос — был ли доведен до войск план обороны государственной границы, одни командиры сообщили, что план был доведен до них заблаговременно, и, у них была возможность разработать свои планы с построением боевых порядков и определением боевых участков. Другие ответили, что с планом ознакомлены не были, а получили его в запечатанных пакетах непосредственно в первые дни войны. Так в одном из докладов, которые получили исследователи, было сказано: «Части 99-й стрелковой дивизии 26-й армии Киевского особого военного округа располагались на государственной границе, находясь в постоянной боевой готовности, и в очень короткие сроки могли занять свои участки бороны, но противоречивые распоряжения, поступавшие от высшего командования, не позволили нашим артиллеристам открыть огонь по противнику до 10.00 часов утра 22 июня. И только в 4.00 утра 23 июня, после 30-минутной артподготовки наши войска выбили противника из занятого им г. Перемышль и освободили город, где находилось много советских граждан, в том числе семьи офицерского состава». Были и такие признания командующих войсками: «Части дивизий 5-й армии Киевского особого военного округа вступили в бой с немцами в крайне тяжелых условиях, так как боевые действия начались внезапно и явились неожиданностью, при этом одна треть войск находилась на оборонительных работах, а корпусная артиллерия была на армейском лагерном сборе». «В Прибалтийском особом военном округе немцы начали войну в 4.00 часа утра 22 июня артиллерийской подготовкой и стрельбой прямой наводкой по ДЗОТам, погранзаставами, населенным пунктам, создав много очагов пожаров, после чего перешли в наступление. Главные усилия противник сосредоточил в направлениях Паланга-Либава, по берегу Балтийского моря обходили г. Кретинга, вдоль Клайпедского шоссе.

Части 10-й стрелковой дивизии отражали огнем атаки немцев и неоднократно переходили в контратаки, вели упорные оборонительные бои на всю глубину предполья до р. Миния, Плунги, Ретовас. Ввиду сложившейся обстановки, к исходу 22 июня командиром дивизии был получен приказ от командира 10-го стрелкового корпуса – отходить». Тот факт, что советское руководство до последнего пыталось оттянуть боевые действия с врагом, тем самым надеясь избежать войны, говорит документ со следующим содержанием: «И даже, несмотря на случаи обстрела немецкими самолетами советских военнослужащих и боев с пограничниками, из штаба 5-й армии поступило указание: «На провокацию не поддаваться, по самолетам не стрелять … Немцы кое-где начали вести бой с нашими погранзаставами. Это очередная провокация. На провокацию не идти. Войска поднять по тревоге, но патронов на руки не дават».

Согласно раскрытым документам, на рассвете 22 июня уже почти вся авиация ПриОВО была сожжена на аэродромах. Из смешанной авиадивизии, приданной 8-й армии округа, к 15 часам 22 июня осталось 5 или 6 самолетов СБ. Что касается участия артиллерии в первые дни войны, то в большинстве своем она находилась на окружных и армейских сборах согласно распоряжениям штабов округов. Как только начались активные столкновения с противником артиллерийские части своим ходом прибыли в районы боевых действий и заняли нужные позиции. Подразделения, которые оставались в местах дислокаций своих частей приняли непосредственное участие в поддержке наших войск до тех пор, пока было горючее для тракторов. Когда топливо закончилось, артиллеристы были вынуждены взорвать орудия и технику. Условия, в которых наши войска вступили в войну, все участники первых боев описывают одним словом «неожиданно». Ситуация была одинаковой во всех трех округах. Но уже к 26 июню, оправившись от внезапного удара, штабы взяли на себя руководство боевыми действиями. Трудности управления войсками проявлялись практически во всем: неукомплектованность некоторых штабов, отсутствие необходимого количества средств связи (радио и транспорта), охраны штаба, автотранспорта для перемещений, нарушенная проволочная связь. Управление тылом было затруднено из-за оставшейся с мирного времени системы снабжения – «округ-полк». По этим и многим другим причинам, в первые дни войны германская армия нанесла серьезный урон советской системе обороны: были уничтожены войсковые штабы, парализована деятельность служб связи, захвачены стратегически важные объекты. Германская армия быстрыми темпами наступала вглубь СССР, и к 10 июля группа армий «Центр» (командующий фон Бок), захватив Белоруссию, подошла к Смоленску, группа армий «Юг» (командующий фон Рундштедт) захватила Правобережную Украину, группа армий «Север» (командующий фон Лееб) оккупировала часть Прибалтики. Потери Красной армии (с учетом попавших в окружение) составили более двух миллионов человек. Сложившееся положение было для СССР катастрофическим. Но советские мобилизационные ресурсы были очень велики, и уже к началу июля в Красную армию были призваны 5 миллионов человек, что позволило закрыть бреши, образовавшиеся на фронте. А спустя 4 года советские солдаты подняли красный флаг над Рейхстагом.

Первый и самый трудный день Великой Отечественной войны

Реализация гитлеровского плана «Барбаросса» началась на рассвете 22 июня 1941 г. Именно в это время сосредоточенные на границе СССР войска вермахта получили приказ начать вторжение.

Тот первый день войны начался необычно рано не только для войск западных приграничных военных округов, но и советских людей, проживающих в приграничных областях СССР. На рассвете сотни немецких бомбардировщиков вторглись в воздушное пространство Советского Союза. Они подвергли бомбардировкам аэродромы, районы расположения войск западных приграничных округов, железнодорожные узлы, линии связи и другие важные объекты, а также крупные города Литвы, Латвии, Эстонии, Белоруссии, Украины, Молдавии.

Одновременно, сосредоточенные на всем протяжении Государственной границы СССР войска вермахта, открыли ураганный артиллерийский огонь по пограничным заставам, укрепленным районам, а также соединениям и частям Красной Армии, дислоцированным в непосредственной близости от нее. После артиллерийской и авиационной подготовки они перешли Государственную границу СССР на огромном протяжении – от Балтийского моря до Черного.

Началась Великая Отечественная война – самая тяжелая из всех войн, когда-либо пережитых Россией и ее народом.

Германия и ее союзники (Финляндия, Румыния и Венгрия)

для войны против Советского Союза развернули мощную группировку,

насчитывавшую 190 дивизий, 5,5 млн человек, свыше 47 тыс. орудий и минометов,

около 4300 танков и штурмовых орудий, 4200 самолетов.

Они были объединены в составе трех групп армий – «Север», «Центр» и «Юг»,

которые предназначались для нанесения ударов в направлениях Ленинграда, Москвы и Киева.

Ближайшая стратегическая цель военного руководства Германии заключалась в разгроме советских войск в Прибалтике, Белоруссии и на Правобережной Украине.

Основные удары вермахта были направлены на Ленинград, Москву и Киев. На каждом направлении сосредоточивались усилия одной из групп армий.

Развернутые в Восточной Пруссии войска группы армий «Север» наступали на Ленинград. Они должны были уничтожить советские войска в Прибалтике, захватить порты на Балтийском море и Северо-Западные районы СССР. Во взаимодействии с этой группой армий несколько позднее предстояло действовать немецкой армии «Норвегия» и Карельской армии финнов имеющим задачу овладения Мурманском. Вражеской группировке непосредственно действующей на прибалтийском направлении противостояли войска Прибалтийского особого военного округа под командованием генерала Ф.И. Кузнецова, а на мурманском участке войска Ленинградского военного округа, который возглавлял генерал М.М. Попов.

На основном московском направлении действовали войска группы армий «Центр», которые должны были осуществить разгром советских войск в Белоруссии и развивать наступление на Восток. На этом направлении прикрытие Государственной границы СССР осуществляли войска Западного особого военного округа под командованием генерала Д.Г. Павлова.

Группа армий «Юг», развернутая от Влодавы до устья Дуная, наносила удар в общем направлении на Киев. Этой группировке вражеских войск противостояли силы Киевского особого военного округа, командующий генерал М.П. Кирпонос и Одесского военного округа под командованием генерала Я.Т. Черевиченко.

В Москву первые сообщения о вторжении поступили от пограничников. «Наступление по всему фронту. Части погранохраны ведут бой… – докладывало командование белостокского пограничного участка в Главное управление пограничных войск, – Немцы наступают Кретинга… Белосток». Одновременно подобную информацию получил из западных приграничных округов и Генеральный штаб. Около 4 часов утра его начальник генерал Г.К. Жуков доложил И.В. Сталину о случившемся.

Только через полтора часа после вторжения войск вермахта на советскую территорию посол Германии в СССР Ф. Шуленбург прибыл к народному комиссару иностранных дел В.М. Молотову, и передал ему официальную ноту своего правительства, в которой указывалось: «Ввиду нетерпимой далее угрозы, вследствие массированной концентрации… вооруженных сил Красной Армии. Германское правительство считает себя вынужденным немедленно принять военные контрмеры». Однако, даже получив официальный документ из германского посольства, И.В. Сталин никак не мог до конца поверить, что это война. Он потребовал от наркома обороны маршала С.К. Тимошенко и начальника Генерального штаба генерала Г.К. Жукова, чтобы те немедленно разобрались, не провокация ли это немецких генералов, а войскам приказал отдать распоряжение границу до особого указания не переходить.

Вся страна узнала о нападении Германии только в 12 часов дня, когда с обращением к народу от имени правительства выступил по радио заместитель Председателя Совета народных комиссаров, нарком иностранных дел В.М. Молотов. Обращение заканчивалось словами, ставшими лозунгом советского народа в борьбе с захватчиками: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами».

Уже вслед за выступлением В.М. Молотова Президиум Верховного Совета СССР принял ряд указов направленных на мобилизацию всех сил государства для отражения нападения, а также для обеспечения внутри страны общественного порядка и государственной безопасности:

• «Об объявлении с 23 июня мобилизации на территории 14 военных округов»;
• «О введении в отдельных местностях СССР военного положения».

Столпившись у репродукторов, установленных на улицах и промышленных предприятиях, люди, слушали речь Молотова, боясь пропустить хоть слово. На первых порах почти никто из них не сомневался, что Красной армии потребуется всего лишь несколько недель, чтобы разбить врага «малой кровью, могучим ударом». Трагизм положения в полной мере не осознавало и военно-политическое руководство страны из-за отсутствия объективной информации с фронта.

Лишь к исходу этого дня главе советского правительства стало ясно, что военные действия на западных границах СССР – это отнюдь не крупномасштабная военная провокация Германии, а начало войны – самой страшной и жестокой. «С рассветом 22 июня 1941 г. регулярные войска германской армии атаковали наши пограничные части на фронте от Балтийского до Черного моря, – сообщалось населению страны в первой сводке Главного Командования Красной армии, – и в течение первой половины дня сдерживались ими. Во второй половине дня … после ожесточенных боев противник был отбит с большими потерями. Только на гродненском и кристынопольском направлениях противнику удалось достичь незначительных тактических успехов…».

Уже в этой сводке с фронта, в какой-то мере, просматривался весь драматизм первых приграничных сражений и боев, жесточайших по своему накалу и последствиям. Но тогда, в первый день войны, еще никто не мог себе даже представить, какие нечеловеческие испытания лягут на плечи каждого советского человека не только на фронте, но и в тылу.

Население Германии о начале новой войны узнало из обращения Гитлера к народу, которое в 5:30 минут зачитал по берлинскому радио министр пропаганды И. Геббельс. Судя по этому обращению, политическое руководство Германии стремилось не только оправдать агрессию в глазах мировой общественности, но и привлечь к участию в антисоветской войне западные державы и тем самым лишить СССР возможных союзников. Однако как руководители ведущих держав, так и большинство трезвомыслящих европейских политиков ясно понимали, что заявления нацистов – это всего лишь пропагандистский трюк, с помощью которого они рассчитывают оправдать очередной акт своих агрессивных устремлений.

Первыми отреагировали англичане. Уже вечером того же дня премьер-министр Великобритании У. Черчилль выступил с заявлением о поддержке СССР в войне с нацистской Германией. Он четко сформулировал цель британской политики в войне и гарантировал жесткую и последовательную позицию своей страны:

«У нас лишь одна-единственная неизменная цель. Мы полны решимости уничтожить Гитлера и все следы нацистского режима...».

Свое выступление он завершил обещаниями «оказать России и русскому народу всю помощь, какую только сможем».

Выступление британского премьер-министра имело огромный резонанс во всем мире. Все точки были расставлены: Англия четко определилась со своим отношением к подвергшемуся агрессии Советскому Союзу. Для уточнения позиций многих других государств мира, прежде всего стран Британского содружества, привыкших традиционно ориентироваться на мнение Лондона, выступление Черчилля имело принципиальное значение. В определенном смысле оно оказало влияние и на позицию Соединенных Штатов Америки. Правда, происходившие в Европе события американцев мало затрагивали. Ведь они были в стороне от мировой войны. Тем не менее утром 23 июня, исполняющий обязанности госсекретаря С. Уэллес по указанию президента Ф. Рузвельта сделал официальное заявление об оказании помощи СССР. На следующий день и сам Рузвельт на пресс-конференции в Белом доме заявил, что США окажут всяческую помощь СССР в его борьбе против Германии, но заметил, что еще не известно, в какую форму она выльется.

И все же в самом начале Великой Отечественной войны западные державы больше говорили о поддержке СССР, чем реально помогали ему. Причины такой медлительности очевидны. Уж очень велик был соблазн для укрепления собственных позиций – воспользоваться взаимным ослаблением и истощением двух непримиримых врагов Германии и Советского Союза. Да и уверенности в том, что Красная армия устоит в схватке с, казалось бы, непобедимым вермахтом было не так уж много. Ведь уже 22 июня ударные группировки немецких войск добились на всех направлениях ощутимого успеха, за счет решительной концентрации его командованием в первом стратегическом эшелоне более 80% всех сил, предназначенных для восточной кампании, – 130 дивизий, 8 бригад, 3350 танков, около 38 тыс. орудий и минометов и около 5 тыс. самолетов.

Удар такой силы для всех войск западных приграничных округов явился полной неожиданностью. К подобному развитию событий они не были готовы. Не ожидали этого удара и советские пограничники, которые первыми встали на пути немецких войск. Противник рассчитывал за короткое время смять пограничные заставы, но ему это не удалось. Пограничники стояли насмерть.

В крайне невыгодных условиях пришлось начать боевые действия соединениям и частям прикрытия западных приграничных округов. Заранее не приведенные в боевую готовность, они не смогли оказать должного отпора врагу. Еще в половине второго ночи 22 июня штабы приграничных военных округов получили директиву наркома обороны № 1 о том, что 22 или 23 июня возможно нападение на страну вооруженных сил Германии. Но, этот документ не давал разрешения на ввод в действие плана прикрытия госграницы в полном объеме, поскольку предписывал лишь «не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения...».

Недостаточно конкретное содержание отданного распоряжения вызывало множество вопросов у командиров всех степеней, а главное сковывало их инициативу. Так, в директиве Прибалтийского особого военного округа указывалось 8-й и 11-й армиям:

«В течение ночи на 22 июня скрыто занять оборону основной полосы... Боевые патроны и снаряды не выдавать... В случае провокационных действий немцев огня не открывать».

В 2 часа 25 минут подобные указания армиям были отданы военным советом и Западного особого военного округа.

Штабы армий, получив окружные директивы за несколько минут до начала войны, до 5–6 часов утра доводили это распоряжение до подчиненных соединений и частей. Поэтому лишь некоторые из них были своевременно приведены в боевую готовность. Сигналом боевой тревоги большинству из них послужили первые разрывы артиллерийских снарядов и авиационных бомб противника. Командующие 3-й и 4-й армиями Западного особого военного округа успели отдать командирам соединений только некоторые предварительные распоряжения. В штабе 10-й армии директива была получена уже после начала военных действий. Причин было несколько. В ночь на 22 июня во всей приграничной полосе в результате действий диверсионных групп противника была в значительной степени нарушена проводная связь в звене армия – корпус – дивизия. Отсутствие заранее отработанных документов по скрытому управлению войсками, низкая обеспеченность штабов радиосредствами, а также радиобоязнь приводили к тому, что этот вид связи ими практически не использовался.

Бывший начальник штаба 11-й армии Северо-Западного фронта генерал И.Т. Шлемин отмечал:

«22 июня во второй половине дня с округом прервалась проводная и радиосвязь. Найти округ было невозможно... Штаб округа, получая по радио шифротелеграммы от армии, полагал, что шифровки идут от противника, и, боясь выдать свой замысел и свое местонахождение, решил не отвечать на запросы армии».

В результате первых массированных ударов авиации противника по местам дислокации войск было уничтожено большое количество средств связи и транспорта. Уже в первый часы войны командующий 3-й армией генерал В.И. Кузнецов докладывал в штаб Западного фронта:

«Проводная связь с частями нарушена, радиосвязь до 8 часов не установлена».

Аналогичное положение наблюдалось и в штабе 14-го механизированного корпуса. Позднее его командир генерал С.И. Оборин также сообщал в штаб Западного фронта:

«Батальон связи на 70% погиб 22 июня 1941 г. утром, во время бомбардировки города Кобрина. Штаб 14-го мехкорпуса остался в составе 20% штатного количества».

Не имея точной информации от войск о развитии событий, командиры и штабы, оказались не в состоянии оценить всю серьезность создавшейся обстановки. Установка наркома обороны, в его директиве № 1 «не поддаваться ни на какие провокации» по-прежнему продолжала действовать, что ограничивало решительные действия командиров соединений и частей армий прикрытия. Так, командующий 3-й армией докладывал в штаб Западного фронта:

«Авиация противника бомбит Гродно, жду распоряжений генерала Павлова... артиллерийско-пулеметная стрельба со стороны немцев... жду указаний».

Практически то же самое отмечал командир 11-го стрелкового корпуса 8-й армии Северо-Западного фронта генерал М.С. Шумилов: «Война началась в 4.00... мной немедленно было доложено командующему 8-й армией… Получил приказ: «Огня не открывать, на провокацию не поддаваться». Но войска без приказа открыли ответный огонь.

Аналогично действовали командиры большинства соединений и частей и на других участках прикрытия госграницы западных приграничных округов. Приказы «сверху» поступили значительно позднее. Так, Военный совет Западного фронта директиву командующим 3, 4 и 10-й армиями направил только в 5 часов 25 минут: «Ввиду обозначившихся со стороны немцев массовых военных действий приказываю: поднять войска и действовать по-боевому».

Трудновосполнимые потери от авиационных ударов противника понесла армейская авиация, уничтоженная в большинстве своем на аэродромах. Массированным ее налетам подверглись 66 аэродромов, где дислоцировались наиболее боеспособные авиационные полки западных приграничных округов. Так, в 10-й смешанной авиационной дивизии 4-й армии Западного фронта на аэродромах в районах Высокое и Пружаны было уничтожено более 70% самолетов штурмового и истребительного авиационного полков. В 7-й смешанной авиационной дивизии 8-й армии Северо-Западного фронта к 15 часам оставалось всего пять-шесть самолетов, остальные уничтожены. В результате советская авиация потеряла за этот день свыше 1200 самолетов.

Уже с первых же часов войны противник, воспользовавшись практически полным отсутствием зенитных средств в войсковых подразделениях ПВО, обеспечил себе полное господство в воздухе. Командир 3-го механизированного корпуса генерал А.В. Куркин в одном из донесений командующему 8-й армией Северо-Западного фронта отмечал:

« …нет нашей авиации. Противник все время бомбит».

Поднятые по тревоге войска западных приграничных военных округов стремились выйти в свои районы прикрытия, но, не имея сведений об обстановке, не зная, что происходит на границе, еще в походных порядках подвергались ударам немецкой авиации и его наземных войск. Даже еще не вступив в соприкосновение с противником, они несли огромные потери. По этому поводу командующий 3-й танковой группой генерал Г. Гот в отчетном документе указывал:

«Не было никаких признаков целеустремленного и планового управления войсками противника в целом. Непосредственное управление войсками отличалось малоподвижностью, схематичностью... Ни один советский войсковой начальник не принимал самостоятельного решения уничтожать переправы и мосты».

В такой обстановке 7 часов 15 минут штабы Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов получили директиву наркома обороны № 2, в которой командующим войсками фронтов ставилась задача: «всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу».

Однако в сложившихся условиях этот приказ наркома был не выполним. Уже в 8 часов утра командующий группы армий «Центр» фельдмаршал Ф. Бок докладывал командованию вермахта:

«Наступление продолжается успешно. На всем фронте наступления противник до сих пор оказывает незначительное сопротивление …противник на всех участках застигнут врасплох».

О сложности первого дня войны свидетельствуют немногочисленные документы. Так, командующий Северо-Западным фронтом генерал Ф.И. Кузнецов докладывал маршалу С.К. Тимошенко:

«Крупные силы танков и моторизованных частей прорываются на Друскеники. 128-я стрелковая дивизия большей частью окружена, точных сведений о ее состоянии нет …создать группировку для ликвидации прорыва не могу. Прошу помочь».

Начальник оперативного управления Западного фронта генерал И.И. Семенов сообщал в Генеральный штаб: «По всей границе ружейно-пулеметный и артиллерийский огонь… Проводной связи с армиями не имеем».

Некоторые соединения и части фронта уже в эти первые часы вели боевые действия в окружении, связь с ними установить не удавалось. От командующего 3-й армий, генерала В.И. Кузнецова, штаб Западного фронта с начала войны и до 10 часов утра получил всего три боевых донесения. От командующего 10-й армией генерала К.Д. Голубева за это же время поступило всего одно сообщение, а командующий 4-й армией генерал А.А. Коробков первое боевое донесение смог направить только в 6 часов 40 минут.

Тем не менее командиры всех степеней и в этих тяжелейших условиях выводили подчиненные им соединения и части в свои районы прикрытия. Так, в полосе Западного фронта из десяти соединений первого эшелона 3, 10 и 4-й армий три стрелковые дивизии все же сумели выйти в свои районы оперативного предназначения. В полосе Юго-Западного фронта первыми к государственной границе вышли передовые части 62-й и 87-й стрелковых дивизий 26-й армии.

Всего на прикрытие границы 22 июня были выведены в основном на флангах советско-германского фронта 14 дивизий из 57 запланированных соединений первого эшелона. Они вступали в бой с ходу, вели оборону в широких полосах, в одноэшелонных боевых порядках, порой на не оборудованной в инженерном отношении местности, к тому же без существенной поддержки артиллерии, без должного авиационного прикрытия и зенитных средств, имея ограниченное количество боеприпасов. В связи с этим они с большими потерями вынуждены были отходить.

К середине дня ударным группировкам вермахта удалось создать большой разрыв на смежных флангах Северо-Западного и Западного фронтов, в который и устремилась 3-я танковая группа генерала Г. Гота. Не зная истинного положения дел, командующий Северо-Западным фронтом генерал Ф.И. Кузнецов, докладывал наркому обороны, что соединения 11-й армии продолжают сдерживать противника, хотя в действительности они с большими потерями поспешно и неорганизованно отступали.

Ближе к вечеру наиболее угрожаемое положение сложилось в полосе Западного фронта. Его командование, еще не осознавшее угрозу глубокого двустороннего охвата войск фронта танковыми соединениями противника, в большей степени было обеспокоенно обстановкой на северном фасе белостокского выступа, где противник рвался к Гродно. Положение на брестском направлении оценивалось им как более или менее устойчивое. Однако уже к исходу дня соединения и части 4-й армии были отброшены от границы на 25–30 км, а передовым танковым частям противника удалось продвинуться еще глубже – на 60 км, и занять Кобрин.

Не разобравшись в обстановке, командующий войсками фронта генерал Д.Г. Павлов в 17 часов направил в Генеральный штаб донесение, которое по существу дезориентировало политическое и военное руководство страны:

«Части Западного фронта в течение дня 22.6.41 г. вели сдерживающие бои… оказывая упорное сопротивление превосходящим силам противника…Части 4-й армии вели оборонительные бои предположительно на рубеже… Брест, Влодава».

В действительности войска Западного фронта продолжали разрозненными группами поспешно отходить на восток.

На основании донесений штабов Северо-Западного и Западного фронтов, не вполне представляя себе реально складывающуюся обстановку, нарком обороны и начальник Генерального штаба сделали заключение, что в основном бои ведутся вблизи границы. В то время их больше всего беспокоило положение на гродненском направлении, где уже наблюдался глубокий охват белостокского выступа с севера. Из-за дезориентирующих докладов штаба Западного фронта нарком обороны и начальник Генерального штаба явно недооценили мощную группировку противника, наносившую удар из района Бреста.

Пытаясь переломить ход событий и полагая, что для ответного удара сил вполне достаточно, Главное Командование в 21 час 15 минут направило командующим войсками Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного фронтов директиву № 3, в которой требовало нанести мощные контрудары по вторгшимся группировкам врага. Однако, нацеливая их на разгром вражеских группировок, представлявших наибольшую опасность в полосе каждого фронта, Генеральный штаб не учел трудности которые возникнут у командования фронтов при организации и подготовке ударов по врагу в течение одной ночи.

Реальная обстановка, которая сложилась к исходу первого дня войны на всем советско-германском фронте, оказалась гораздо сложнее, чем это было известно военно-политическому руководству страны. Поэтому требования Главного Командования были уже не реальны, так как не отвечали быстро изменявшейся обстановке.

А в это время все более критическим становилось положение войск Западного фронта: «Противник, обойдя правый фланг армии, наносит удар на лидском направлении… – докладывал командующий 3-й армии генерал Кузнецов в штаб фронта, – мы никаких резервов не имеем, и парировать удар нечем». К исходу первого дня войны войска Северо-Западного, Западного и Юго-Западных фронтов под неослабевавшим натиском врага вынуждены были отступать, ведя арьергардные бои.

По-иному происходили события 22 июня на флангах советско-германского фронта, где противник активности не проявлял или действовал ограниченными силами. Это позволило советским войскам, действовавшим в сравнительно спокойной обстановке, выдвинуться к границе и занять рубежи обороны согласно планам прикрытия.

В целом к концу первого дня военных действий на западном направлении для Красной армии сложилась крайне тяжелая обстановка. Противник упредил соединения и части прикрытия в занятии оборонительных полос и рубежей. К исходу дня передовые отряды немецких 2-й и 3-й танковых групп вклинились в оборону советских войск на глубину 60 км. Тем самым они начали охватывать с севера и юга основные силы Западного фронта и создали благоприятные условия для своих войск действовавших на других направлениях.

Так заканчивался первый день войны. Под натиском превосходивших сил врага советские войска с тяжелыми боями отступали в глубь страны. Впереди у них была еще целая война, которая продолжалась 1418 дней и ночей. В ходе Великой Отечественной войны, несомненно, были для нашей страны и более судьбоносные дни, однако тот первый день навсегда останется в памяти народов России.

Оригинал взят у sovietdetstvo в 22 июня 1941 года

Вот – немецкие войска переходят границу СССР. Гады. Они принесут нам несметное количество горя и несчастий. Но и сами еще не знают, что получат по полной. Это им будет не Франция… Сегодня деда помяну

Эти фотографии объединяет одно: они сделаны в первые часы и дни начала Великой Отечественной. Источник: http://www.lionblog.net/obszee/1146058318-22-iyunya-1941-goda.html

Вот оно - начало войны.
Время съемки: 22.06.1941

Советские пограничники в дозоре. Фотография интересна тем, что она была сделана для газеты на одной из застав на западной границе СССР 20 июня 1941 года, то есть за два дня до войны.

Время съемки: 20.06.1941

Первый день войны в Перемышле (сегодня — польский город Пшемысль) и первые погибшие захватчики на советской земле (солдаты 101-й легкопехотной дивизии). Город был занят немецкими войсками 22 июня, но на следующее утро был освобожден частями Красной Армии и пограничниками и удерживался до 27 июня.

Время съемки: 22.06.1941

22 июня 1941 года возле моста через реку Сан в районе города Ярослав. В то время по реке Сан проходила граница между оккупированной Германией Польшей и СССР.

Время съемки: 22.06.1941

Первые советские военнопленные под наблюдением немецких солдат направляются на запад по мосту через реку Сан у города Ярослав.

Время съемки: 22.06.1941

После провала внезапного захвата Брестской крепости немцам пришлось окапываться. Фото сделано на Северном, либо Южном острове.

Время съемки: 22.06.1941

Бой немецких ударных частей в районе Бреста.

Время съемки: июнь 1941

Колонна советских пленных переправилась через реку Сан по саперному мосту. Среди пленных заметны есть не только военные, но и люди в гражданской одежде: немцы задерживали и брали в плен всех мужчин призывного возраста, чтобы они не могли быть привлечены в армию противника. Район города Ярослав, июнь 1941 года.

Время съемки: июнь 1941

Саперный мост через реку Сан возле города Ярослава, по которому переправляются немецкие войска.

Время съемки: июнь 1941

Немецкие солдаты фотографируются на брошенном во Львове советском танке Т-34-76 образца 1940 г.

Место съемки: Львов, Украина, СССР

Время съемки: 30.06. 1941

Немецкие солдаты осматривают увязший в поле и брошенный танк Т-34-76 образца 1940 г.

Время съемки: июнь 1941

Пленные советские женщины-военнослужащие в Невеле (ныне Невельскй район Псковской области).

Время съемки: 26.07.1941

Немецкая пехота проходит мимо разбитой советской автотехники.

Время съемки: июнь 1941

Немцы осматривают советские танки Т-34-76 завязшие на заливном лугу. Пойма реки Друть, под Толочином, Витебская область.

Время съемки: июль 1941

Старт немецких пикирующих бомбардировщиков «Юнкерс» Ю-87 с полевого аэродрома в СССР.

Время съемки: лето 1941

Красноармейцы сдаются в плен солдатам войск СС.

Время съемки: июнь 1941

Уничтоженный советской артиллерией немецкий легкий танк Pz.Kpfw. II Ausf. C.

Немецкие солдаты рядом с горящей советской деревней.

Время съемки: июнь 1941

Немецкий солдат во время боя в Брестской крепости.

Время съемки: июнь-июль 1941

Митинг на ленинградском заводе имени Кирова о начале войны.

Время съемки: июнь 1941

Место съемки: Ленинград

Жители Ленинграда у витрины ЛенТАСС «Последние известия» (Социалистическая улица, дом 14 — типография «Правда»).

Время съемки: июль 1941

Место съемки: Ленинград

Аэрофотоснимок аэродрома Смоленск-1, сделанный немецкой воздушной разведкой. Аэродром с ангарами и взлетно-посадочными полосами отмечен в левой верхней части снимка. На снимке также отмечены другие стратегические объекты: казармы (слева внизу, отмечены «B»), крупные мосты, батареи зенитной артиллерии (вертикальная черта с кружком).

Время съемки: 23.06.1941

Место съемки: Смоленск

Красноармейцы осмаривают подбитый немецкий танк Pz 35(t) (LT vz.35) чешского производства из состава 6-й танковой дивизии вермахта. Окрестности города Расейняй (Литовская ССР).

Время съемки: июнь 1941

Советские беженцы идут мимо брошенного танка БТ-7А.

Время съемки: июнь 1941

Немецкие солдаты рассматривают горящий советский танк Т-34-76 образца 1940 года.

Время съемки: июнь-август 1941

Немцы на марше в начале вторжения в СССР.

Время съемки: июнь 1941

Советский полевой аэродром, захваченный немцами. Виден расстрелянный или разобранный на земле истребитель И-16, на заднем плане биплан По-2 и еще один И-16. Снимок с проезжающей немецкой автомашины. Смоленская область, лето 1941 года.

Время съемки: июль 1941

Артиллеристы 29-й моторизованой дивизии вермахта из засады расстреляли в борт из 50-мм пушки PaK 38 советские танки. Ближайший, слева — танк T-34. Белоруссия, 1941 год.

Время съемки: лето 1941

Немецкие солдаты едут по улице вдоль разрушенных домов на окраине Смоленска.

Время съемки: июль 1941

Место съемки: Смоленск

На захваченном аэродроме Минска немецкие солдаты рассматривают бомбардировщик СБ (либо его учебный вариант УСБ, так как видна немного носовая часть самолете, отличающаяся от застекленного носа СБ). Начало июля 1941 года.

Позади видны истребители И-15 и И-153 «Чайка».

Время съемки: июль 1941

Советская 203-мм гаубица Б-4 (образца 1931 г.), захваченная немцами. Отсутствует ствол орудия, который транспортировался отдельно. 1941 год, предположительно Белоруссия. Немецкий снимок.

Время съемки: 1941

Город Демидов Смоленской области в первые дни оккупации. Июль 1941 года.

Время съемки: июль 1941

Подбитый советский танк Т-26. На башне, под крышкой люка виден сгоревший танкист.

Время съемки: лето 1941

Сдающиеся советские солдаты идут в тыл к немцам. Лето 1941 года. Снимок, очевидно, сделан из кузова грузовика в немецкой колонне, идущей по дороге.

Время съемки: лето 1941

Множество разбитых советских самолетов: истребители И-153 «Чайка» (левее). На заднем плане — У-2 и двухмоторный бомбардировщик СБ. Аэродром Минска, захваченный германскими войсками (на переднем плане — немецкий солдат). Начало июля 1941 года.

Время съемки: июль 1941

Множество разбитых советских истребителей «Чайка» И-153. Аэродром Минска. Начало июля 1941 года.

Время съемки: июль 1941

Немецкий сборный пункт советской трофейной техники и оружия. Слева советские 45-мм противотанковые пушки, затем большое количество станковых пулеметов «Максим» и ручных пулеметов ДП-27, справа — 82-мм минометы. Лето 1941 года.

Время съемки: лето 1941

Погибшие советские солдаты у захваченных окопов. Вероятно, это самое начало войны, лето 1941 года: на бойце на переднем плане каска СШ-36 довоенного образца, позднее такие каски в Красной Армии встречались крайне редко и в основном на Дальнем Востоке. Также видно, что с него снят ремень — видимо, дело рук немецких солдат, захвативших эти позиции.

Время съемки: лето 1941

Немецкий солдат стучится в дом местных жителей. Город Ярцево Смоленской области, начало июля 1941 г.

Время съемки: июль 1941

Немцы осматривают подбитые советские легкие танки. На переднем плане — БТ-7, крайний левый — БТ-5 (характерная рубка механика-водителя танка), по центру дороги — Т-26. Смоленская область, лето 1941 г.

Время съемки: лето 1941

Советская артиллерийская повозка с орудием. Снаряд или авиабомба разорвалась прямо перед лошадьми. Окрестности города Ярцево Смоленской области. Август 1941 года.

Время съемки: лето 1941

Могила советского солдата. Надпись на табличке по-немецки гласит: «Здесь покоится неизвестный русский солдат». Возможно, павший боец был похоронен своими, так в нижней части таблички можно разобрать по-русски слово «Здесь...». Немцы почему-то сделали надпись на своем языке. Фото немецкое, место съемки — предположительно Смоленская область, август 1941 года.

Время съемки: лето 1941

Немецкий бронетранспортер, немецкие солдаты на нем и местные жители в Белоруссии.

Время съемки: июнь 1941

Украинцы приветствуют немцев на Западной Украине.

Время съемки: лето 1941

Наступающие части вермахта в Белоруссии. Снимок сделан из окна автомобиля. Июнь 1941 г.

Время съемки: июнь 1941

Немецкие солдаты на захваченных советских позициях. На переднем плане видна советская 45-мм пушка, дальше — советский танк Т-34 образца 1940 года.

Время съемки: 1941

Немецкие солдаты подходят к только что подбитым советским танкам БТ-2.

Время съемки: июнь-июль 1941

Перекур экипажей тракторных тягачей «Сталинец». Фото датировано летом 41-го

Время съемки: лето 1941

Советские девушки-добровольцы направляются на фронт. Лето 1941 года.

Время съемки: 1941

Советская девушка-рядовой среди военнопленных.

Время съемки: лето 1941

Пулеметный расчет немецких егерей ведет огонь из пулемета MG-34. Лето 1941 года, группа армий «Север». На заднем плане расчет прикрывает САУ StuG III.

Время съемки: лето 1941

Немецкая колонна проезжает деревню в Смоленской области.

Время съемки: июль 1941

Солдаты вермахта наблюдают за горящей деревней. Территория СССР, дата снимка — ориентировочно лето 1941 года.

Время съемки: лето 1941

Красноармеец у захваченного немецкого легкого танка чешского производства LT vz.38 (в Вермахте обозначался Pz.Kpfw.38(t)). В военных действиях против СССР участвовали около 600 таких танков, которые применялись в боях до середины 1942 года.

Время съемки: лето 1941

Солдаты СС у разрушенного ДОТа на «линии Сталина». Оборонительные сооружения, расположенные на «старой» (по состоянию на 1939 год) границе СССР, были законсервированы, однако после вторжения немецких войск некоторые укрепрайоны использовались Красной Армией для обороны.

Время съемки: 1941

Советская железнодорожная станция после немецкой бомбардировки, на путях стоит эшелон с танками БТ.

Немецкие колонны проходят мимо подводы с красноармейцем, ранее попавшей под огонь.

Погибшие советские танкисты и бойцы танкового десанта у ворот пограничной заставы. Танк - Т-26.

Время съемки: июнь 1941

Беженцы в районе Пскова.

Время съемки: июль 1941

Немецкие солдаты добивают раненого советского снайпера.

Время съемки: лето 1941

Погибшие советские солдаты, а также мирные жители — женщины и дети. Тела свалены в придорожный кювет, словно бытовой мусор; мимо по дороге спокойно движутся плотные колонны немецких войск.

Время съемки: лето 1941

Телега с телами погибших красноармейцев.

Советские символы в захваченном город Кобрин (Брестская область, Белоруссия) — танк Т-26 и памятник В.И. Ленину.

Время съемки: лето 1941

Колонна немецких войск. Украина, июль 1941 года.

Время съемки: июль 1941

Бойцы Красной Армии осматривают подбитый зенитным огнем и совершивший аварийную посадку немецкий истребитель Bf.109F2 (из эскадрильи 3/JG3). Западнее Киева, июль 1941 г.

Время съемки: июль 1941

Захваченное немцами знамя 132-го батальона конвойных войск НКВД. Фото из личного альбома одного из солдат вермахта.

«Брестская крепость. Оборону два месяца держали пограничники и 132-й отдельный батальон конвойных войск НКВД СССР. Город Брест был поспешно оставлен частями Красной Армии в 8.00 утра 22.06.1941 после боя с пехотой противника, переправившейся на лодках через реку Буг. В советское время все помнили надпись одного из защитников Брестской крепости: «Умираю, но не сдаюсь! Прощай Родина! 20.VII.41г.», но мало кто знал, что она была сделана на стене казармы 132-го отдельного батальона конвойных войск НКВД СССР.»

В рассвет течёт неспешная река.

Крадётся сон, смежить пытаясь веки.

Туманом смыло ближние стога…

Остановить бы этот миг навеки!

Секунды в вечность пулями летят,

Пока кровавит берег свет ракеты.

Ещё пройдет мгновенье — и снаряд

Обдаст войной шестую часть планеты.

Заставу поднял у калитки взрыв.

Дробь каблуков по вымытым ступеням.

След по росе. Береговой обрыв.

Чужие вёсла нашу воду пенят.

Дошлёт патрон послушная рука,

В плечо ударит трёхлинейки ярость.

…Он принял бой, и для него река

Так навсегда границей и осталась.

В победный май отсюда путь пролёг,

Увенчанный немеркнущим салютом,

И первым сделал в эту даль рывок

Солдат, провоевавший три минуты.

Рассекреченные документы о первых днях войны: директивы народного комиссариата обороны (НКО) СССР (в том числе копию директивы № 1 от 22 июня 1941 года), приказы и донесения командиров воинских частей и соединений, приказы о наградах, трофейные карты и указы руководства страны.

22 июня 1941 года из Москвы была передана директива народного комиссара обороны СССР Семена Тимошенко. За несколько часов до этого солдаты 90-го пограничного отряда Сокальской комендатуры задержали немецкого военнослужащего 221-го полка 15-й пехотной дивизии вермахта Альфреда Лискова, который вплавь пересек пограничную реку Буг. Он был доставлен в город Владимир-Волынский, где на допросе рассказал, что на рассвете 22 июня немецкая армия перейдет в наступление на всем протяжении советско-германской границы. Информация была передана вышестоящему командованию. ​

Текст директивы:

«Командующим 3-й, 4-й,10-й армий передаю приказ наркома обороны для немедленного исполнения:

1. В течение 22-23 июня 1941 г. возможно внезапное нападение немцев на фронтах ЛВО (Ленинградский военный огруг. — РБК ), ПрибОВО (Прибалтийский особый военный округ, преобразован в Северо-Западный фронт. — РБК ), ЗапОВО (Западный особый военный округ, преобразован в Западный фронт. — РБК ), КОВО (Киевский особый военный округ, преобразован в Юго-Западный фронт — РБК ), ОдВО (Одесский военный округ — РБК ). Нападение может начаться с провокационных действий.
2. Задача наших войск — не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения.
3. Приказываю:

• ​в течение ночи на 22 июня 1941 года скрытно занять огневые точки укрепленных районов на государственной границе;
• перед рассветом 22 июня 1941 года рассредоточить по полевым аэродромам всю авиацию, в том числе и войсковую, тщательно ее замаскировать;
• все части привести в боевую готовность без дополнительного подъема приписного состава. Подготовить все мероприятия по затемнению городов и объектов.

​Никаких других мероприятий без особого распоряжения не проводить».

Директива подписана командующим войсками Западного фронта Дмитрием Павловым, начальником штаба Западного фронта Владимиром Климовских, членом Военного совета ЗапОВО Александром Фоминых.

В июле Павлов, Климовских, начальник связи Западного фронта генерал-майор Андрей Григорьев, командующий 4-й армией генерал-майор Александр Коробков были обвинены в бездействии и развале управления войсками, что привело к прорыву фронта, и приговорены Верховным судом СССР к расстрелу. Приговор привели в действие в июле 1941 года. После смерти Сталина были реабилитированы.

Текст приказа:

«Военным советам ЛВО, ПрибОВО, ЗапОВО, КОВО, ОдВО.

22 июня 1941 года в 4 часа утра немецкая авиация без всякого повода совершила налет на наши аэродромы вдоль западной границы и подвергла их бомбардировке. Одновременно в разных местах германские войска открыли артиллерийский огонь и перешли нашу границу.

В связи с неслыханным по наглости нападением со стороны Германии на Советский Союз приказываю...» <...>

<...> «Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы и уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу.

Впредь до особого распоряжения наземными войсками границу не переходить.

Разведывательной и боевой авиации установить места сосредоточения авиации противника и группировку его наземных войск». <...>

<...> «Мощными ударами бомбардировочной и штурмовой авиации уничтожить авиацию на аэродромах противника и разбомбить основные группировки его наземных войск. Удары авиации наносить на глубину германской территории до 100-150 км.

Разбомбить Кенигсберг (сегодня Калининград. — РБК ) и Мемель (военно-морская база и порт на территории Литвы. — РБК ).

На территорию Финляндии и Румынии до особых указаний налетов не делать».

Подписи: Тимошенко, Маленков (Георгий Маленков — член Главного военного совета РККА. — РБК ), Жуков (Георгий Жуков — начальник Генерального штаба Красной армии, заместитель народного комиссара обороны СССР. — РБК ).

«Тов. Ватутину (Николай Ватутин — первый заместитель Жукова. — РБК ). Румынию бомбить».

Трофейная карта «План Барбаросса»

В 1940-1941 гг. Германия разработала план нападения на СССР, предполагающий «молниеносную войну». План и операция были названы в честь короля Германии и императора Священной Римской империи Фридриха I «Барбаросса».

Из краткой боевой истории 158-го истребительного авиаполка с описанием подвигов младших лейтенантов Харитонова и Здоровцева

Первыми солдатами, которым во время войны присвоили звания Героев Советского Союза, стали летчики Петр Харитонов и Степан Здоровцев. 28 июня на своих истребителях И-16 они впервые за время обороны Ленинграда применили против немецких самолетов таранные удары. 8 июля им были присвоены звания.

Схемы действия Харитонова

После войны Петр Харитонов продолжил службу в ВВС. В 1953 году окончил Военно-воздушную академию, с 1955 года ушел в запас. Жил в Донецке, где работал в штабе Гражданской обороны города.

Схема действия Здоровцева

После получения 8 июля 1941 года звания Героя Советского Cоюза Здоровцев ​9 июля вылетел на разведку. На обратном пути в районе Пскова он вступил в бой с немецкими истребителями. Его самолет был сбит, Здоровцев погиб.

Западный особый военный округ. Разведсводка № 2

22 июня 1941 года 99-я стрелковая дивизия стояла в польском городе Перемышль, который одним из первых оказался захвачен немецкими войсками. 23 июня частям дивизии удалось отбить часть города и восстановить границу.

«Разведсводка № 2 штадив (штаб дивизии. — РБК ) 99 лес Боратыче (село в Львовской области. — РБК ) 19:30 22 июня 1941 года

Противник форсирует реку Сан (приток Вислы, протекает по территории Украины и Польши. — РБК ) в районе Барич, занял Стубенко (населенный пункт на территории Польши. — РБК ) до батальона пехоты. До батальона пехоты занимает Гуречко (село на территории Украины. — РБК ), мелкие конные группы в 16:00 появились в Крувники (населенный пункт на территории Польши. — РБК ). В 13:20 противником занят госпиталь Перемышль неустановленной численностью.

Скопление до полка пехоты на противоположном берегу реки Сан в районе Вышатьце. Скопление пехоты /мелких групп/1 км южнее Гуречко.

16:00 до дивизиона артиллерии вело огонь из района Дусовце (село на территории Польши. — РБК ). До трех дивизионов артиллерии крупных калибров в 19:30 вело огонь по м. Медыка (село на территории Польши. — РБК ) из районов Майковце, Дуньковичкй, Выпатьце.

Выводы: на фронте Грабовец-Перемышль свыше одной ПД (пехотная дивизия. — РБК ), усиленной артиллерией/ неустановленной численности.

Предположительно главная группировка противника на правом фланге дивизии.

Необходимо установить: действие противника перед правым [неразборчиво] дивизии.

Отпечатано в 5 экземплярах».

Подписи: начальник штаба 99-й стрелковой дивизии полковник Горохов, начальник разведотдела капитан Дидковский.