Алексей МЕЛИХОВ
ДИВИЗИЯ СТОЯЛА НАСМЕРТЬ!
Воинам 239-й стрелковой дивизии, живым и павшим в ноябре 1941 года
При обороне городов Донской, Сталиногорск, Узловая
Посвящается эта документальная повесть
В основу этой повести легли реальные события, происшедшие с 17 по 27 ноября 1941 года. В ней нет ни одного выдуманного лица. Здесь использованы документы Центрального архива Министерства Обороны СССР, воспоминания очевидцев и самих участников тех горьких, трагических боев, когда решалась судьба Москвы, Родины.
Солдаты -живые и погибшие - сумели в сложнейшей военной обстановке подчинить своей непреклонной решимости и железной воле свои сердца, победить страх и стоять насмерть.
Чтобы выявить имена более 300 воинов 239-й стрелковой дивизии, погибших при обороне Донского района в ноябре 1941 года, прах которых захоронен в братских могилах Комсомольского и Подлесного (ранее Курского) поселков, мне пришлось прочитать и изучить более 13 тысяч донесений, рапортов, других документов. Я листал бумаги, опаленные огнем сорок первого, а перед мысленным взором отчетливо вырисовывались события боев, в которых русские люди отстаивали буквально каждый метр родной земли, обильно поливая ее своей кровью.
Вот одно из донесений командира 817 стрелкового полка полковника Мельникова в штаб дивизии за № 4836: «В результате 3-х дневных боев под деревнями Крутой Верх и Егорьевское, полк потерял более половины своего личного состава».
И еще одно, которое и послужило толчком для написания этой документальной повести: «Командирорудийного расчета сержант Леонид Родионов, дважды раненный, подбил четыре немецких танка и погиб в неравном бою. Второй номер из его расчета, Артем Булавка, получив 5 ранений, скончался по пути в санбат».
Сделав необходимые выписки, я передал материал для проверки. На другой день меня вызвал начальник одного из отделов, подполковник Лукашев:
В ваших списках в числе погибших записан капитан орудия, сержант Леонид Никитович Родионов, 1919 года рождения, уроженец Новосибирской области, из деревни Стогур.
Да. В донесении безвозвратных потерь по первому батальону 817 полка сообщается, что он погиб при отражении танковой атаки двадцатого ноября 1941 года в районе Донского, под деревней Крутой Верх. Родным отправлено извещение о гибели...
Родионов остался жив. Незадолго до 40-летия Победы он приезжал в Москву за получением ордена Боевого Красного Знамени за тот бой.
Полетело мое письмо авиапочтой в далекую Сибирь. В ответ пришли две тетради с воспоминаниями. Среди них были и адреса нескольких бывших солдат 239-й дивизии, принимавших участие в тех жестоких боях под городом Донской. Я написал много писем в Красноярский, Хабаровский, Уссурийский края и другие области. Откликнулись седые ветераны Виктор Петрович Козлов, Рахматул Азизов. Андрей Семенович Копытов и другие. Нельзя без волнения и слез читать эти бесценные свидетельства, бесхитростные рассказы.
Из воспоминаний
МАРШАЛА СОВЕТСКОГО СОЮЗА Г. К. ЖУКОВА
«... На Тульско-Венёвском направлении, где оборонялись 229 и 413 стрелковые дивизии 50-й армии, 18 ноября 1941 года войска противника в составе третьей, четвертой и семнадцатой танковых дивизий, прорвав оборону, захватили район Болохово - Дедилово - Узловая. Для противодействия им в районе Узловая - Донской - Сталиногорск нами были срочно брошены 239 сибирская стрелковая дивизия, и приданные ей подразделения.
Ожесточенные сражения, отличавшиеся героизмом наших войск, не прекращалось ни днем, ни ночью. Бойцы дрались упорно, стояли насмерть, однако 21 ноября Донской, Узловая и Сталиногорск были заняты главными силами танковой армии Гудериана».
Из воспоминаний
Боевое крещение
(ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ВИКТОРА ПАВЛОВИЧА КОЗЛОВА)
«Чуть начало светать, мы стали дооборудовать окопы, углублять их. Наш комполка полковник Мельников шел вдоль них и говорил:
Солдаты! Запомните этот день! Запомните и название этой деревушки. Какое у нее нежное девичье имя - Юлинка. Здесь мы примем первый бой и покажем фашистам наш сибирский характер.
Мы запомнили. Но тогда не знали, что после почти десятидневных боев от 1-го батальона, после выхода из окружения, нас останется в живых только взвод, а потом от взвода девять человек. Видя и слыша своего командира, мы догадывались: он думал о том, как поведут бойцы, встретясь с врагом лицом к лицу. Да, мы понимали, что на этом рубеже нам предстоит первый экзамен. И он наступил...
Мотоциклисты сначала следовали в колонне по два, потом перестроились по четыре в ряд. Шли на большой скорости. Первыми открыли огонь бойцы из передового охранения. Два мотоцикла опрокинулись. Сразу же прицельным огнем и залпами ударили стрелковые взводы лейтенантов Ивана Яхновского и Михаила Жаринова. Теперь перевернулось больше десятка. Остальные машины круто развернулись и, отчаянно треща моторами, бросились наутек. Но и тут их настигали пули сибиряков -ведь мы были кадровыми, служили по второму году и прошли закалку на дальневосточной границе.
В то время я был связным на КП батальона, разместившегося в небольшом блиндаже в центре нашихпозиций.
Правильно действовали,-услышал я голос комбата, капитана И. А. Мартынова, говорившего с командиром третьей роты лейтенантом Василием Хабаренко по телефону. -А теперь держитесь. Фашисты постараются отплатить. Накроют нас огоньком артиллерии, а потом и танки двинут.
Он связался поочередно со всеми ротами, потом с артиллеристами. Распоряжения отдавал ровным, спокойным голосом.На всю жизнь запомнил я этого замечательного человека, сурового и мужественного воина, отдавшего все свои силы и знания боевой выучке бойцов. Теперь он вел нас в наш первый бой.Оглядел нас, связных, и сказал:
Идите в свои роты. Сейчас вы там будете нужнее.
И вот началось. Гитлеровцы поняли, что перед ними свежие силы и не жалели снарядов. Земля под нами заходила ходуном. Завывания, свист, рев, скрежет, лязг, гром... Хотя всходило солнце, от дыма и пыли сталотемно. Смрад перехватывал дыхание. Оглушенные стояли солдаты в окопах, а на головы падали комья земли, камни, куски деревьев и еще не понятно что. Не знаю, сколько времени продолжался этот ад. И вдруг всё стихло. Наступившая тишина была столь неожиданной, что все высунулись из окопов.Но в этой тишине со всех сторон прорвалось:
Санитара сюда!
На левый фланг санитаров!
Взводный ранен!
Братцы, помогите!
Перевязывай быстрей, в бога мать, видишь, немцы прут!..
Товарищ лейтенант! Да помоги же!
Впервые все встретились со смертью, и не с одиночной, как случалось в мирной жизни. Выносили раненых на носилках, на шинелях, кто полз, кто ковылял сам. А других клали в ряд, который все удлинялся и удлинялся...К действительности вернули нас команды взводных:
Занять боевые места! Приготовить гранаты!
Тишины уже не было. Невдалеке бой вели второй и третий батальоны. И там фашисты пытались пересечь железнодорожное полотно. Сквозь еще не рассеявшийся желто-чёрный туман мы увидели гитлеровцев. В полный рост, без выстрела шли из леса на нас цепи автоматчиков в рогатых касках. А на флангах появились танки с пехотой на броне. По траншее пробирался, нисколько не сгибаясь, политрук роты Николай Макин. Покусывая зубами травинку, словно наблюдая за тактическим учением, которое проходило у нас в августе, он громко говорил нам:
Нахальством хотят взять. Нервишки наши хотят проверить. Думают, скиснем от одного их вида...
На психическую похоже, -отозвался Петр Гарин. - А мы их сейчас заставим поклониться русской матушке-земле!
В третьей роте, где командование принял командир взвода лейтенант Иван Яхновский, вместо погибшего ротного, слева и справа бойцы уминали осыпавшуюся на дно окопов от взрывов землю, удобнее укладывали под руки гранаты, бутылки с зажигательной жидкостью, на всякий случай примкнули штыки, сменили обоймы к винтовках. Внешне -все спокойны.
За спиной забухали наши пушки. Во вражеских цепях начали рваться снаряды. Их реденькие разрывы образовывали небольшие бреши в рядах атакующих, но те смыкались, и серо-зеленые волны продолжали катиться на нас. Вперед цепей вырвались пять танков с десантами.
Без команды не стрелять! Бить по смотровым щелям танков! Гранаты только под гусеницы! - доносился голос комбата Мартынова, появившегося на самом опасном участке второй роты. Спокойствие командира возвращало солдатам выработанное еще на границе самообладание.
Фашисты уже в ста и даже меньше метрах. И вот сухо треснул выстрел. Это подал сигнал Саша Зобов, сержант, командир отделения. Следом грянул дружный залп. Неожиданно ударили два ротных миномета, и близкими разрывами немцев как ветром смело с танков. Из-за одного выскочил немецкий офицер. Он, размахивая пистолетом, подгонял солдат. Таежный охотник Алексей Рахматулин, тщательно прицелившись, свалил его.
Видал? - кричит он другу Филиппу Поршневу, но тому не до этого. Прижав к плечу приклад своего длинноствольного тяжелого противотанкового ружья, тот посылает пулю, за пулей. После каждого выстрела морщится: очень сильна отдача. Противотанковые ружья мы получили уже в эшелоне, перед самым прибытием на позиции. Раньше мы ничего не знали об этом оружии, оно только осваивалось промышленностью. А нам пришлось овладевать им в бою. И на первых порах не все получалось. Звонкие выстрелы слышатся и справа и слева. Кажется, слышно, как пули вонзаются в броню. Но танки - вот они!
Сзади нас, рядом, ударили две 37-миллиметровых пушки и два танка остановились, не дойдя до окопов 50-ти метров. Навесным огнем рявкали минометы, отсекая фрицев, заставляя их залечь. Третий танк замедлил движение - на его пути оказался большой валун. Всего на мгновение повернулся он, чтобы обойти валун, но этого было достаточно, чтобы Филипп Поршнев всадил в него одну за другой несколько бронебойных пуль.Танк вздрогнул, крутнулся волчком.
Перебили зверю лапу! -кто-то кричит радостно, а другой добавляет:
Кончайте его!
Здесь отличились наши минометчики -Николай Овирин, Степан Петров и Павел Карасев. Одним-единственным залпом накрыли танк и, вероятно, попали в бензобак. Он вспыхнул внутри, начали рваться снаряды. Два последних танка повернули назад. Решительнее застучали наши пулеметы, слитными стали винтовочные залпы по гитлеровцам, оставшимся без броневой поддержки. Первая атака была отбита. Но отдыхать некогда, надо восстанавливать разрушенные окопы, рыть новые, хоронить товарищей; отправлять раненых в тыл. Хотя немало мы уложили перед своими окопами врагов, но и наши потерн были немалые. Едва опомнившись, ребята кричали из окопа в окоп:
Попов... Ушинский... Сушаков... Берестнев... Рамазин... отзовитесь!
И если кто откликался, радовались как дети, а нет - рукавами шинелей вытирали мужские слезы. Ведь почти весь состав полка был из земляков, да и за год службы сроднились. И вот...»
Выполняя приказ Ставка
(ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ КОМДИВА Г. О. МАРТИРОСЯНА)
«Перед прибывшей с Дальнего Востока 239-й стрелковой дивизией (она усилена танками 125 отдельного танкового батальона) Ставка Верховного Главнокомандования поставила задачу: развернуться и боевой порядок на рубеже Акимовка - Крутой Верх для наступления, а затем войти в подчинение 3-й Армии Юго-Западного фронта.
Дивизия выгружалась 17 ноября поэшелонно в Узловой, Сталиногорске и на станции Полунино. Но к этому времени в разрыв между Западным и Юго-Западным фронтами устремился 53-й армейский корпус противника и, перерезав коммуникации, пытался овладеть Узловой. Мы оказались отрезанными от главных сил. Руководство боевыми действиями 239 дивизии Ставка Верховного Командования вынуждена была осуществлять через офицеров связи.
16 ноября дивизия нанесла мощный удар по гитлеровцам и, давая возможность отойти обескровленным частям 239 стрелковой дивизии, заняла выгодный оборонительный рубеж по линии населенных пунктов: Юлинка - Черемховка - Федоровка - станция Полунино - Марьинка - Егорьевское. Таким образом, большой участок: Узловая - Донской -Сталиногорск был, вроде, прикрыт.
Но все сложилось иначе. Гитлеровцы поняли, что перед ними свежая сила, и на другой день, оправившись, они нанесли ответный удар по левому флангу дивизии в месте ее стыка с 41-й кавалерийской.Бой развивался с переменным успехом. Встреченные дружным фланговым пулеметным огнем, немцы в беспорядке отступили, но через некоторое время, перегруппировавшись, опять поднялись в атаку. 817 полк не дрогнул. Теперь вместе с пулеметчиками в бой вступили минометчики, открыв заградительный огонь. И все-таки гитлеровцы, устилая поле трупами своих солдат, прорвались через огневую завесу.
Весь первый батальон устремился в контратаку. Иотхлынула волна врагов, грозившая захлестнуть наши окопы. Но и нашим пришлось вернуться на свои позиций, потому что из Богородицкого леса на горизонте покатались немецкие танки. За ними двигались бронетранспортеры с пехотой.
Однако их ждал «сюрприз». Из небольшого леска наперерез и во фланг вышли восемь наших КВ из 125-го отдельною танкового полка. На предельной скорости, несмотря на численное превосходство, танкисты врубились в боевые порядки фашистов. Для них танковая атака была полной неожиданностью. В те же минутыпо вызову командира полка, со стороны Узловой и Сталиногорска ударили артиллерийские дивизионы 688-го гаубичного полка. Оказавшись между двух огней, оставив на поле боя до полутора тысяч убитыми и ранеными, тридцать шесть танков и бронемашин, гитлеровцы отступили в район Богородицка. Разъяренные неудачей перед позициями 239-й дивизии, собрав под Богородицком бронированный кулак из поредевшего 47-го танкового корпуса и посадив на автомашины пехоту, немцы навалились па 41-ю кавалерийскую дивизию. Отчаянно оборонялись конники, бесстрашно кидались с гранатами на танки, по не устояли против стали и огня, и к вечеру 18 ноября части десятой и 29-й моторизованных дивизий противника заняли деревни Люторичи и Дубовое. С юга и юго-востока, со стороны Донского 817 полк оказался в полуокружении. Вечером того же дня командир 817 полка майор Мельников создал из добровольцев команду «ночные призраки» с целью выяснения судьбы воинов-кавалеристов. Они добрались до села Никольское, что на южной окраине Донского. Окружив деревню, навалились на спящих немцев, истребили весь гарнизон, захватили штабные документы, шесть пушек, тринадцать пулеметов, и, обнаружив в Люторическом лесу три эскадрона 41-й кавдивизии, к утру возвратились в расположение полка.Взбешенные фашисты решили проучить не желающих отступать сибиряков-дальневосточников, окружить и уничтожить 239 дивизию на месте ее сосредоточения...
19 ноября, усилив 167-ю пехотную дивизию ударной группой из моторизованного полка третьей танковой дивизии с 40 танками, противник нанес удар то правому флангу 239-й дивизии, теперь уже на участке 813-го полка.
Рано утром над позициями этого полка появился немецкий корректировщик - «рама». Когда воздушный разведчик, обстрелянный ружейно-пулеметным огнём удалился, мы знали: сейчас прилетят бомбить «юнкерсы». И не ошиблись. Со стороны Дубовки или Киреевки послышался прерывистый гул, а затем режущий вой пикирующих бомбардировщиков. Обвалом загромыхали взрывы. Не успело после налета очиститься небо, как на позиции полка двинулись немецкие танки. За ними бежали автоматчики. От общей колонны отделились пять боевых машин и направились к выброшенной бомбежкой земле, лежащей черней заплаткой на белом снегу. Головной танк с ходу открыл огонь, но сразу же дернулся и встал. Удар был нанесен бронебойщиком Саркисяном. Затем он поднялся и метнул связку гранат. Грохнул оглушительный взрыв, и из танка повалил густой дым.
Клюй, пожалуйста, от души! - успел крикнуть боец и упал под нулями автоматчиков.
Полковая артиллерия открыла огонь по танкам, но они на большой скорости сумели преодолеть огневой барьер. К исходу дня немцам удалось овладеть деревнями Ильинка и Черемховка на западной окраине Узловой, но не надолго.
Утром 20 ноября контратакующая группа в составе 813 полка 106 батальона полка НКВД и танков 125 отдельного танкового батальона нанесла удар по противнику в направлении шахты «Россошинская» и восстановила прежнее положение.
В тот же день 239 дивизии вошла в подчинение 50-й Армии, но на правом фланге 24-й головной танковый корпус немцев прорвал оборону частей этой Армии на болоховских высотах, и оба фланга 239-й оказались оголенными. Для второй немецкой танковой армии создалась благоприятная обстановка для охвата и обхода флангов дивизии, и она устремилась в свободное пространство.
В связи с этим руководство боевыми действиями 239 стрелковой дивизии взял на себя штаб Западного фронта, а она, оставаясь на прежних позициях, ощетинилась против врага, приняв решение сражаться до конца...В ночь на 21 ноября приказ на отход из района Узловая-2, Родинка и совхоза «8-е Марта» на новый рубеж обороны: поселок Курский (Подлесный) - дер. Васильевна и Каменка получил и 813 полк. Несколько часов назад из-за прямого попадания снаряда в расположение штаба выбыли из строя командир полка и многие офицеры. Прибывший военком штаба дивизии батальонный комиссар Скурлатов приказал принять командование полком командиру второго батальона капитану Александру Григорьевичу Абакумову,
Участок обороны у вас очень растянут,-сказал комиссар. - От Шахтерского поселка до шоссейной дороги Узловая - Сталиногорск. Её временно будет прикрывать 3 батальон 817 полка. Но немцы не дураки - частью танковых сил, по всей вероятности, постараются прорваться к Донскому именно здесь и по шоссе из Богородицка, но там им путь преградит 299 полк. Постарайтесь продержаться хотя бы сутки. Боеприпасов подкинем, а людей - не ожидается. Ежечасно связь с обеими полками...»
Оценка солдата
(ИЗ ПИСЬМА БЫВШЕГО РАЗВЕДЧИКА 813 ПОЛКА
АНДРЕЯ СЕМЕНОВИЧА СНЕГИРЕВА ИЗ г. ЕНИСЕЙСКА)
«Мерой всех жестоких испытаний для нашей 239 дивизии стал вот этот рубеж: Вельминка-Егорьевское - KpyтойВерх- Васильевка -Каменка - Ширинскин лес - деревни Спасское и Ольховец.
У кого потом были Сталинград, Курская дуга, большие и малые города и села, а у нас- вот это. Как же хотелось немцам бронированным ударом сходу смять защитников этих деревушек, смять в лепешку. Но, попробуй, возьми нас!..
Зажили раны в родном краю, у истоков родной реки, а вот дорог, что исхожены под огнем и смертью, не забыть нам, солдатам, вовек. Часто собираемся мы под мирным кровом и видим отблески тех костров. Поём наши сибирские песни, что пели в сорок первом. Жены, дети, внуки слушают нас молча. А мы, устремив в прожитое взгляды, зовем своих товарищей, не пришедших с войны. Не пришло же их, ой, ой, как много. Они погибли негромко и не просили увековечить их память в полях под теми деревушками. Травой-повиликой пробились они из братских могил к свету, к людям. Там им суждено было драться до смерти, там стал их последний дом. А на родине, где цветы голубеют в поле, в лесу, смотрят в голубое небо матери, жены, дети и думают свою тяжкую думу о них...»
Поединки с танками
К ночи подул холодный ветер, срывая с деревьев над окопами капли и разбрызгивая их. Отвратительно леденящие, они падали за ворот шинели и не давали согреться. К рассвету батальоны заняли и кое-как оборудовали позиции: очень уж устали бойцы и от беспрерывного напряжения, и от перехода. К тому же, к утру подморозило. У многих болели челюсти то ли от холода, то ли еще от чего. И когда раздали остывшие макароны и сухари, то сухари нельзя было разгрызть от боли.
Солдаты были одеты по-летнему- в гимнастерках и пилотках. Спасали шинели -наши русские шинели,- которые были и домом, и печкой. Хмурым утром начался дикий танец войны. Из-за бугра хлынуло зарево сначала орудийных танковых снарядов. Потом перемешались треск, гром и огонь пулеметов и минометов. На всем участке, занимаемом полком, вскидывались разрывы, летели комья земли и бурая, не остывающая гарь. По окопам хлестал, меся землю и глину, разрывной металл. Он вырывал одного человека за другим, в чет и в нечет. Потом пошли неплотными цепями гитлеровцы. Надо было подпускать ближе: стрелять - так наверняка. А они не подошли на выстрел - залегли. Значит, сейчас двинутся танки.
Из окопов ударили беспорядочные выстрелы. Послышалась команда:
Прекратить огонь! В кого стреляете? Наугад, зря патроны тратите.
Как зря? Враг же!
В лежачих редко попадешь. Встанут,тогда и вали во всю.
Но их же много.
Вот и стреляй так, чтобы стало меньше. Выбирай любую фигуру и бей без промаха...
На позиции восьмой роты двинулись сразу шесть танков. Бронебойных ружей не было, зато были гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Бойцы выжидательно смотрели на передний окоп, в котором находился командир роты старший лейтенант Сергей Филиппович Лобачев. Командир понял, что сейчас главное не растерять вот этот настрой, когда бойцы ждут решительной команды. Нужно было показать пример, и он не стал ждать, когда ползучая, лязгающая громадина навалится на его окоп. Грунт был песчаный, и танк сдавит человека, как букашку.
Ребята! - крикнул он во весь голос - Этот коробок мой, -и, перевалившись через бруствер, ящерицей пополз, не поднимая головы и не отрывая тела от земли. Больше всего он беспокоился о бутылке, боясь разбить ее или расплескать драгоценную жидкость. Передвигал бутылку левой рукой, а в правой сжимал противотанковую гранату. Танк шел, выплевывал пулеметные очереди, но пули перелетали. Расстояние неумолимо сокращалось... 60... 40... 30 метров.
Поменял из руки в руку гранату и бутылку со смесью. Замер на минуту. Затем старший лейтенант выскочил во весь рост и метнул бутылку, через секунду- гранату, сам упал в сторону и покатился. Послышался взрыв. Чуть приподняв голову, увидел, как прилипчивая горючка расползалась языками пламени по броне. От нее теперь не отделаешься и, тем паче, огонь не погасишь, когда он уже обнял половину корпуса.Еще минуту полз танк, а его обитатели, как будто не понимали, что случилось. Потам вдруг встал и крутнулся вокруг своей оси, разбрызгав вокруг землю.
Лобачев чуть приподнялся, карауля танкистов. Из верхнего люка будут выпрыгивать или из нижнего? С оружием или нет? Лязгнула крышка верхнего люка, и из него мешком вывалился, кричащий во весь голос: - «Майн гот! Майн гот!» - танкист. Шлем и комбинезон на нём горели. Он начал костром кататься по земле, и старший лейтенант выстрелом из пистолета успокоил его. Бурно горящий танк больше не выпустил из своей утробы ни одного человека. Почувствовав нестерпимый жар горящего металла, старший лейтенант отполз.Мимо него пробежал, крикнув: - «Теперь моя очередь!» - старший политрук Иван Наумкин. В руках у него было по связке гранат. Старший лейтенант попытался двинуться дальше вдоль косогора, но кто-то сзади удержал его за полу шинели. Оглянулся - связной Сергей Козаченко.
Товарищ командир, вас ждут на командном пункте.
Звонил комполка Абакумов:
Принимай командование первым батальоном. Корниенко убит.
Лобачев вытер холодный пот с лица, и оно стало полосатым от гари. Он начал управлять боем: однихбойцов с гранатами и бутылками посылал против танков, другие отражали пехоту и мотоциклистов.
Политрук и с ним двое смельчаков - Абжан Жусупов и Николай Веселков,- залегшие в воронках, подожгли два танка, но были сражены автоматчиками, прятавшимися за ними. Третий танк подбил Ефим Кулаев, бросив под гусеницу связку гранат. Тот прополз несколько метров, оставив длинную стальную ленту. И он же прижал всех к земле, ведя отчаянную стрельбу из пушки и пулемета. Огонь его казался вездесущим; стояло кому-то шевельнуться, поползти, как это место мгновенно осыпалось роем пуль или разрывом снаряда. Тыл его защищало с десяток автоматчиков.
Ивану Шахареву удалось выдвинуться на бросок бутылки с зажигательной смесью. Вот он стремительно вскинул ее над головой для броска, и в ту же секунду от автоматной очереди она лопнула над ним. Уже пораженный пулями, он успел из левой руки перекинуть в правую вторую бутылку и поразить танк. Сам же, вспыхнувший факелом, пал на землю...
Потрясенные бойцы с хриплыми криками, без команды, поднялись и в несколько прыжков достигли танк и уничтожили 12 автоматчиков. Танкистов, вывалившихся из нижнего люка, кроме одного, прикончили штыками...
В представлении к посмертному награждению орденом Боевого Красного Знамени о подвиге сибиряка сказано:«Иван Шахарев, рядовой 2-го взвода 8-й роты З-го батальона 813 сп 239 сд, при отражении танковой атаки зажег вражеский танк и сгорел сам».
Потом была короткая передышка.
И еще один день
Заканчивался еще один день. 817 полк понес тяжелые потери. Причиной было то, что он занял окопы 229-й дивизии, а они были пристреляны противником в прошедших боях. Но смена частей произошла ночью, и оборудовать новые позиции не было времени.
Выбыли из строя командир полка, комбат-2 икомбат-3, много офицеров. Командование принял на себя комбат-1 - капитан Мартынов. Связи с дивизией не было: и полковая, и батальонные рации разбиты. Значит, до приказа нужно держаться.Разведчики доносили: кругом немцы. Можно было отступить в направлении деревни Вельмино,но посланные туда разведчики доложили: их встретили автоматные очереди. Гитлеровцы били издалека и не могли причинить особого вреда. Да они, видимо, и не рассчитывали на убойную силу автоматов. Для них было важно треском, шумом вызвать унаших солдат растерянность, cтpax.
А впереди, слева и сзади все гудело и гудело. Гудериановская механизированная сила продолжала свою работу. До утра еще можно продержаться, но утром враг постарается доканать. Еще раз проверили: да, и слева, и справа фашистские войска. По шуму слышно, как немецкие танки урчат и в тылу. Значит полк в кольце? Ночью немцы не посмеют действовать. А утро ничего хорошего не сулило. Сначала появится «рама» -разведчик, потом взрывы артиллерийских снарядов, грохот ползущих танков, стрекот мотоциклистов. Боеприпасы на исходе. И раненных много...
Мартынов вызвал лейтенантов Хабаренко, Виноградова, Яхновского, Хохлова, Козина, двух Быстровых Александров - Михайловича и Ивановича, политруков Мамонтова, Самсонова. Все они бывшие взводные, теперь командовали батальонами и ротами.Собрал как бы на военный совет.
Надо признать, что мы окружены, - начал было лейтенант Хохлов.
Отставить про окружение, - негромко проговорил Мартынов. - Забудьте это понятие. Окружение -один из видов боя. К сожалению, до войны нас не учили такому виду. И плохо делали - себе во вред. Учиться будем теперь, сейчас, оказавшись в отрыве от главных сил. - Капитан, говоря эти слова, забивал их, как гвозди в сердца подчиненных.
Разрешите обратиться? - поднялся политрук второго батальона Самсонов. -Отступать нельзя. На ваших глазах днем в наш тыл прорвались немецкие танки. Слышите, даже сейчас не выключают моторов. Ни с левым, ни с правым флангами связи нет.
Почему нет? Есть связь! - раздался вдруг хриплый голос. К ящику, на котором стояла самодельная
лампа из артиллерийской гильзы, подошел тяжелой походкой в грязной и мокрой плащ-палатке офицер. Мартынов узнал заместителя начальника штаба дивизии майора Федоренко Тимофея Степановича.
Вот так! - просиял он и, встав с ящика, порывисто обнял и поцеловал Федоренко. Спасибо, майор, снял ты с нас небывалую тяжесть.
Вот тебе приказ, капитан, - майор достал из планшетки пакет. - И, пожалуйста, санитара. - Он начал стаскивать гимнастерку, почерневшую на левом боку от крови. - Неподалеку от вас какая-то шальная ужалила, а лошадь наповал.
Прочитав приказ, капитан сложил его вдвое и положил в нагрудный карман гимнастерки.
Теперь обстановка проясняется. Товарищи командиры, прошу достать карты.
Двадцатилетний санитар Леня Беломин подошел к майору:
Давайте я посмотрю вас. - Он протер рану ватой, смоченной в водке. - Касательное ранение. Повезло вам. - Затем наложил вокруг два индивидуальных пакета.
Спасибо, юный медбрат! - болезненно улыбнулся майор. -А теперь давайте все поближе к карте. - Он сел на место капитана и достал карандаш. - Смотрите сюда. - Федоренко нацелился им в одну из точек. - Это Богородицк. - Здесь Донской, дальше - Сталиногорск. Нашли?
Так точно!
Одним батальоном необходимо перекрыть дорогу Богородицк - Донской, вот в этом районе, - и он очертил деревни Крутой Верх, Егорьевское, Смородино - Без приказа не отводить. Ясно?
Понятно.
Два батальона выдвинуть в сторону горняцкого поселка, имея на правом фланге позиции 813 полка в районе деревень Васильевка, Каменка и железнодорожного переезда магистрали Ряжск - Узловая - Тула. Его части будут прикрывать Сталиногорск. Противник, перерезав железную дорогу Богородицк - Узловая, сейчас стремится взять Донской и Сталиногорск. Со взятием этих городов, он выйдет на оперативный простор и двинется, не имея перед собой больше никаких укрепленных рубежей, одним флангом - на Венев, другим - на Михайлов. Тоже понятно?
Так точно!
Тогда... читайте, капитан, приказ.
Приказ повторял то же самое, что сказал майор, но для выполнения его требовалось начать действия немедленно, что и было сделано. Второму и третьему батальонам, сведенным вместе под командованием старшего лейтенанта Балло Василия Михайловича, предписывалось, оставив взвод прикрытия, начать отход в сторону поселка шахт №№23-24 и закрепиться на опушке леса. В середине поставить обоз с ранеными, число которых превысило двести человек.Постараться отправить их в Донской, где развернуты два полевых госпиталя.
Первому батальону через час выступить в направлении д. Вельминка, если есть возможность, обойти её: нет - выбить немцев и к утру быть на рубеже Егорьевское - Крутой Верх. Обязательно закопаться в землю.
Командование поручить лейтенанту Хабаренко Василию Лукичу.Когда командиры разошлись, Федоренко спросил уМартынова:
Сколько в первом батальоне бойцов?
Батальона нет, майор. Остатки его сведены в роту. В роте сто восемьдесят человек, способных выполнять свой солдатский долг...
Да-а, война...
Что придадите сейчас роте? Ведь ей нужно дать время, чтобы зарыться в землю.
К рассвету выдвинем вперед батарею «сорокопяток», взвод минометов.
Как с пулеметами?
Негусто, конечно.
И две танкетки.
Вопросы есть? - спросил майор Федоренко.
Вопросы, конечно были. Неужто роте сегодня окажется под силу то, что за два дня не смог сделать полк и батальон? К тому же, солдаты двое суток без отдыха, они даже не отогрелись как следует. Да и немцы держат ухо востро! Они постараются сбить этот немногочисленный заслон своим бронированным кулаком. И вместо того, чтобы задать вопрос, капитан Мартынов сказал:
Федоренко пристально посмотрел на него:
Трудно придется, Мартынов. Говорю об этом прямо. Нужно продержаться до завтрашнего вечера. Но пусть это останется между нами. Ты меня понял?
Капитан действительно понял смысл его слов. Батальону, то есть роте, придется сражаться в одиночку, до последнего. И никто из бойцов не должен знать, что рассчитывать на помощь не придется до самого конца. И он сказал, как давно решенное:
Я остаюсь с ротой...
Майор подошел, крепко сжал его руки.
Я доложу в штаб дивизии. А сейчас двинусь с твоими солдатами в 813-йполк. Там будет мой командный пункт. Пришлю рацию, а пока держи связь конными нарочными. Договорились?
Стихи Миши Тимошечкина
Помните, в начале повествования я писал, что числившийся погибшим при обороне Донского сержант Леонид Никитович Родионов, командир орудия, оказался жив, был в этом году в Москве, получил награду - орден Боевого Красного Знамени,- нашедшую его спустя 44 года. В ответ на мое письмо он прислал две толстые тетрадки с воспоминаниями, на основании которых и написана следующая глава.
Как я и просил, он рассказал о бое 20 ноября 1941 года под деревней Родинка, которая находится за Подлесным поселком неподалеку от 26 и 44-й шахт.Это был его первый и последний бой, в котором он уничтожил 4 вражеских танка, (убитых гитлеровцев никто не подсчитывал), был трижды ранен и подобран санитарами соседнего 813 полка. Рассказал и о своих товарищах -земляках-артиллеристах, погибших в томбою. Но начал письмо со стихов, которые меня буквально потрясли. Я дал телеграмму: «Кто автор?» и он ответил: «Наш полковой поэт, бывший в том бою, наводчик Миша Тимошечкин».
Вот эти стихи:
Были это все живые люди.
Отойти не пожелав назад,
В новеньких шинелях у орудий
Мужики убитые лежат.
Взяли их с уборочной в солдаты,
Впрок и дня не вышло отдохнуть.
Неуклюжи чуть и мешковаты,
Будто перед кем-то виноваты.
Шли они от сельсоветов в путь.
Жуткие осенние недели.
Враг у Подмосковных деревень.
У орудий серые шинели.
Начинали новый трудодень.
Потонула даль в дыму и гуде.
Враг отброшен. Отошел назад.
В новеньких шинелях у орудий
«Новые - с иголочки - шинели… Теплая пропитывает кровь...»
Эти слова такой силы, что кажется, у человека в последнюю минуту перед гибелью прокручивается в сознании вся молодая, короткая (по двадцать-двадцать два года) жизнь. Погибли, защищая нас и все грядущее, мужики, солдаты, пахари, женихи. Их жизнь, не успевшая начаться как следует, была оборвана войной. А как много всего их ждало!
Дождалась только память.Вечная память...
«... Мы, вернувшиеся, оставшиеся в живых, иначе, по-другому ценим сегодняшнюю жизнь, ее нетленную красоту, - пишет Леонид Никитович Родионов. - Так бы ее ценили, будь в живых, и мои товарищи-артиллеристы: командир батареи Аркадий Чазов, наводчики Андрей Баллов, Лука Елкин, Саша Нейман, Митя Колпашников, Василий Калинин и мой односельчанин Артем Булавка, совершивший, по-моему, сверхчеловеческий подвиг и при последних минутах своей жизни, выполнивший свой солдатский долг...»
Подвиг артиллеристов
К рассвету 20 ноября огневая позиция батарея была оборудована. Орудия расположились метрах в десяти друг друга. Были отрыты ровики для укрытиярасчётов, ниши для снарядов. Перед батареей, выдвинувшись вперед, окопался взвод стрелков лейтенанта Михаила Маринова с пятью противотанковыми ружьями. Перед ними, в полукилометре, стояло несколько стогов то ли необмолоченного хлеба, то ли уже соломы. И сзади батареи, в десятках метров, находился один стог. Под ним устроились телефонисты Иван Спирин и Алексей Тупицын.В длинном ровике, насколько можно, вжимаясь в стены, сидели с торопливой ненасытностью куря толстые цигарки, стрелки Александр Савин, Семен Бахтуров, Чугуев, Евдокимов, Литвяков в извоженных глиной шинелях. Здесь же были не успевшие уйти к лошадям ездовые Гамаюнов и Никишин.
На горизонте появилась немецкая «рама». Самолет летел со стороны оставленных ночью позиций. Летел прямо на батарею на высоте 150-200 метров. И на подлете с него понеслись пулеметные струи. После его пролёта оказалось несколько раненных, загорелся омет соломы. Это уже ни к чему. Это ориентир для врагов. Самолет покружился над еще не окопавшимся батальоном капитана Мартынова и, построчив для порядка, повернул вправо, улетая назад.
Все! - сказал сержант Алексей Нехорошев. - Теперь жди «гостей» посолидней.
Командир батареи старший лейтенант Аркадий Чазов спрыгнул в неприютно мелкий и узкий окопчик, куда из
Алексей МЕЛИХОВ
ДИВИЗИЯ СТОЯЛА НАСМЕРТЬ!
Воинам 239-й стрелковой дивизии, живым и павшим в ноябре 1941 года
при обороне городов Донской, Сталиногорск, Узловая
посвящается эта документальная повесть
От автора
В основу этой повести легли реальные события, происшедшие с 17 по 27 ноября 1941 года. В ней нет ни одного выдуманного лица. Здесь использованы документы Центрального архива Министерства Обороны СССР, воспоминания очевидцев и самих участников тех горьких, трагических боев, когда решалась судьба Москвы, Родины.
Солдаты — живые и погибшие — сумели в сложнейшей военной обстановке подчинить своей непреклонной решимости и железной воле свои сердца, победить страх и стоять насмерть.
Чтобы выявить имена более 300 воинов 239-й стрелковой дивизии, погибших при обороне Донского района в ноябре 1941 года, прах которых захоронен в братских могилах Комсомольского и Подлесного (ранее Курского) поселков, мне пришлось прочитать и изучить более 13 тысяч донесений, рапортов, других документов. Я листал бумаги, опаленные огнем сорок первого, а перед мысленным взором отчетливо вырисовывались события боев, в которых русские люди отстаивали буквально каждый метр родной земли, обильно поливая ее своей кровью.
Вот одно из донесений командира 817 стрелкового полка полковника Мельникова в штаб дивизии за № 4836: «В результате 3-х дневных боев под деревнями Крутой Верх и Егорьевское, полк потерял более половины своего личного состава».
И еще одно, которое и послужило толчком для на¬писания этой документальной повести: «Командир орудийного расчета сержант Леонид Родионов, дважды раненный, подбил четыре немецких танка и погиб в неравном бою. Второй номер из его расчета, Артем Булавка, получив 5 ранений, скончался по пути в санбат».
Сделав необходимые выписки, я передал материал для проверки. На другой день меня вызвал начальник одного из отделов, подполковник Лукашев:
— В ваших списках в числе погибших записан капитан орудия, сержант Леонид Никитович Родионов, 1919 года рождения, уроженец Новосибирской области, из деревни Стогур.
— Да. В донесении безвозвратных потерь по первому батальону 817 полка сообщается, что он погиб при отражении танковой атаки двадцатого ноября 1941 года в районе Донского, под деревней Крутой Верх. Родным отправлено извещение о гибели...
— Родионов остался жив. Незадолго до 40-летия Победы он приезжал в Москву за получением ордена Боевого Красного Знамени за тот бой.
Алексей Васильевич Мелихов
... Полетело мое письмо авиапочтой в далекую Сибирь. В ответ пришли две тетради с воспоминаниями. Среди них были и адреса нескольких бывших солдат 239-й дивизии, принимавших участие в тех жестоких боях под городом Донской. Я написал много писем в Красноярский, Хабаровский, Уссурийский края и другие области. Откликнулись седые ветераны Виктор Петрович Козлов, Рахматул Азизов. Андрей Семенович Копытов и другие. Нельзя без волнения и слез читать эти бесценные свидетельства, бесхитростные рассказы.
Из воспоминаний
МАРШАЛА СОВЕТСКОГО СОЮЗА Г. К. ЖУКОВА
«... На Тульско-Венёвском направлении, где оборонялись 229 и 413 стрелковые дивизии 50-й армии, 18 ноября 1941 года войска противника в составе третьей, четвертой и семнадцатой танковых дивизий, прорвав оборону, захватили район Болохово — Дедилово — Узловая. Для противодействия им в районе Узловая — Донской — Сталиногорск нами были срочно брошены 239 сибирская стрелковая дивизия, и приданные ей подразделе¬ния.
Ожесточенные сражения, отличавшиеся героизмом наших войск, не прекращалось ни днем, ни ночью. Бойцы дрались упорно, стояли насмерть, однако 21 ноября Донской, Узловая и Сталиногорск были заняты главными силами танковой армии Гудериана».
Из воспоминаний
БЫВШЕГО КОМДИВА 239 СТРЕЛКОВОЙ ДИВИЗИИ ПОЛКОВНИКА, ВПОСЛЕДСТВИИ ГЕНЕРАЛ-ЛЕЙТЕНАНТА, ГАИКА ОГАНЕСОВИЧА МАРТИРОСЯНА
«... 13 ноября 1941 года в г. Орше начальник генерального штаба сухопутных сил Германии генерал-полковник Гальдер провел совещание с командующими армиями группы «Центр», на котором был оглашен приказ Гитлера о «генеральном» наступлении на Москву. При этом командующему 2-й танковой армией генерал-полковнику Гудериану была поставлена дополнительная задача: глубоко обойти Москву с юго-востока, и, захватив город Горький, отрезать ее от волжского и уральского тыла.
С этой целью Гудериану придавались 53-й армейский корпус и 18-я танковая дивизия, которые действовали на территории Тульской области против войск Юго-Западного фронта: 3-й армии генерал-майора А. Г. Крейэера и 13-й армии генерал-майора А.Т. Городнянского. Hа этом же совещании командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок утвердил план наступления второй танковой армии на Москву и Горький. Главный удар наносился на Донской, Сталиногорск, Узловую — в стык Западного и Юго-Западного фронтов для обхода левого фланга 50-й армии генерала Болдина с дальнейшим развитием наступления на Каширу и Рязань. После захвата переправ через реку Ока, предполагалась встреча с 3-й и 4-й танковыми группами, которые сомкнули бы «клещи» вокруг Москвы. Однако без захвата Тулы нельзя было рассчитывать на развитие наступления.
24-й головной танковый корпус генерала фон Гейра действовал непосредственно под Тулой, а третья и четвертая танковые дивизии, перерезав большак Тула—Венев, выходили на Воронежско-Московское шоссе и охватывали Тулу с северо-востока и востока. Из района Орла под Тулу подошли свежие части 25-й моторизованной дивизии и 296-й пехотной («Оленья голова»).
167-я пехотная дивизия наступала на Венёв через Заводской район северного Сталиногорска, а 112-я немецкая пехотная дивизия через Городской район южного Сталиногорска. 47-й танковый корпус генерала фон Лемельзена имел задачу: 29-й моторизованной дивизией захватить Донской и ринуться на Спасское и Гремячее. Южнее десятая моторизованная дивизия через Богородицк и Епифань должна быть захватить г. Михайлов.
В связи с концентрацией войск противника на подступах к Донскому и Сталиногорску Ставка Верховного Главнокомандования направила в этот район 239-ю стрелковую и 41-ю кавалерийскую дивизии, чтобы закрыть брешь между Западным и Юго-Западным фронтами. 239-й дивизией командовал я, 41-й кавалерийской — полковник М. В. Тумашев.
К началу немецкого наступления наши оборонительные рубежи и части располагались в таком порядке: на линии Богородицк — Епифань — 41-я кавалерийская дивизия, на линии населенных пунктов Юлинка — Черемховка —Марьинка — станция Полунино — Егорьевское — Кругой Верх — Каменка — наша, 239-я, с приданным ей артдивизионом 702-го артиллерийского противотанкового полка и несколькими танками из 125-го отдельного танкового батальона.
Герой Советского Союза Алексей Дмитриевич Терешков
Подступы к Сталиногорску на Болоховских высотах обороняли 413-я стрелковая дивизия Героя Советского Союза А. Д. Терешкова с приданными ей 32-й танковой бригадой полковника И. И. Юшук и минометным дивизионом «Катюш». В районе Дедилова дралась 299-я стрелковая дивизия полковника И. Ф. Серегина. В Узловой, составляя второй эшелон, заняли позиции два батальона 180-го полка НКВД и отряд танкистов (250 человек без машин) из 11-й танковой бригады майора Толоко.
Перед химкомбинатом, по линии населенных пунктов Ильинка — Васильевка — станция Маклец — Шаховское — оборонялась 108-я танковая дивизия полковника С. А. Иванова, а также батальон 180-го полка НКВД и 336-й отдельной зенитно-артиллерийский дивизион.
На подступах к Донскому, Сталиногорску, Узловой противник создал четырехкратное по личному составу и шестикратное по танкам и артиллерии превосходство. Вследствие этого на левом фланге Западного фронта создалась исключительно сложная и тяжелая обстановка...»
Дивизия занимает рубеж обороны
239 стрелковая дивизия выгрузилась ночью, скрытно от врага, с соблюдением всевозможных элементов тишины и светомаскировки на довольно большом участке фронта протяженностью почти в тридцать километров, если смотреть со стороны Венева. 239-й стрелковый полк сначала занял позиции у станции Дедилово, развернувшись фронтом на Болохово, соприкасаясь левым флангом с частями 43-й кавалерийской дивизии. Батальоны 813 полка заняли рубеж вдоль железнодорожной магистрали перед станциями Узловая-3, Узловая-1 и Узловая-2. 817 полк вошел в соприкосновение с противником в районе деревень Юлинка — Федоровка — Притоны — ст. Полунино — северная опушка Богородицкого леса. Город Богородицк был уже в руках фашистов.
Немецкие танковые и моторизованные части, перерезав шоссе Воронеж — Москва, сминая поредевшие подразделения 229 и 82 стрелковых дивизий, рвались из населенных пунктов Киреевка, Александровка, Дубовка, Быковка и других к выходу на стальную магистраль. А командованию Западного Фронта необходимо было удержать этот район хотя бы на несколько дней, чтобы успеть вывезти ценное оборудование Сталиногорского химического комбината, шахтерские семьи и самое главное — подготовить Рязанский плацдарм для запланированного контрудара на всём фронте под Москвой. Не знали воины 239 дивизии, приготовившиеся к бою с врагом, что за их спиной на протяжении почти ста километров вплоть до границ с Рязанской областью не было больше никаких войск. 817 полк сменил остатки 113-го полка 229 стрелковой дивизии, истощенного, поредевшего в кровопролитных боях, но сумевшего держать свой участок несколько дней, не подпуская врага к железной дороге. Мало, около батальона, осталось усталых, в пропахших потом и пороховой гарью, мокрых шинелях солдат. В предрассветной темноте, освобождая сибирякам место в окопах, коротко знакомились и, прощаясь, пытались шутить:
— Желаем вам, ребята, потрудиться от души. Утром увидите тут, неподалеку, нашу работу. Так что не скучайте, а мы чуток передохнем и вернемся.
В неглубоком блиндаже молодой лейтенант, заменивший выбывшего из строя командира батальона, неторопливо отмечал на карте командира сменившего их батальона, капитана Мартынова, засеченные вчера огневые точки противника, подробно обрисовывал обстановку. Затем, в последний раз оглядев блиндаж, он, положив руки на плечи капитана, сказал:
— Ну, прощай, капитан! От души желаю выполнить боевой приказ и побольше уложить гадов для удобрения нашей земли.
— Спасибо, лейтенант. Думаю, не осрамимся, выдюжим...
Газета «Красная Звезда» №299 от 20 декабря 1941 года
В распоряжение полка подошли две батареи сорокопяток, минометная рота и четыре легких танка, выгруженные с эшелона, которым прибыл полк. Первый батальон занял окопы на окраине деревни Юлинка, в полукилометре от леса. Второй — перед деревней Притоны, третий — за пристанционным зданием Полунино. Орудийные и минометные позиции можно было выбрать только с рассветом. А он наступал медленно-медленно.
В природе стояла пора, когда осень была на стыке с зимой. Не хотела она уступать ни снегам, ни морозам. На равнине пласт снега толщиной с блин, а местами и совсем его нет. Там и тут виднелись огривки борозд черной пашни и совсем оголенные бугорки.
...Лишь только показался краешек солнца, из леса высыпали немецкие мотоциклисты. Не зная о смене частей, они с ходу решили прорвать здесь оборону, и, расширив прорыв, устремиться одним крылом вдоль железной дороги на УЗЛОВУЮ, а через Вельминку — на Донской.
Боевое крещение
(ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ВИКТОРА ПАВЛОВИЧА КОЗЛОВА)
«Чуть начало светать, мы стали дооборудовать окопы, углублять их. Наш комполка полковник Мельников шел вдоль них и говорил:
— Солдаты! Запомните этот день! Запомните и название этой деревушки. Какое у нее нежное девичье имя — Юлинка. Здесь мы примем первый бой и покажем фашистам наш сибирский характер.
Мы запомнили. Но тогда не знали, что после почти десятидневных боев от 1-го батальона, после выхода из окружения, нас останется в живых только взвод, а потом от взвода девять человек. Видя и слыша своего командира, мы догадывались: он думал о том, как поведут бойцы, встретясь с врагом лицом к лицу. Да, мы понимали, что на этом рубеже нам предстоит первый экзамен. И он наступил...
Мотоциклисты сначала следовали в колонне по два, потом перестроились по четыре в ряд. Шли на большой скорости. Первыми открыли огонь бойцы из передового охранения. Два мотоцикла опрокинулись. Сразу же прицельным огнем и залпами ударили стрелковые взводы лейтенантов Ивана Яхновского и Михаила Жаринова. Теперь перевернулось больше десятка. Остальные машины круто развернулись и, отчаянно треща моторами, бросились наутек. Но и тут их настигали пули сибиряков — ведь мы были кадровыми, служили по второму году и прошли закалку на дальневосточной границе.
В то время я был связным на КП батальона, разместившегося в небольшом блиндаже в центре наших позиций.
— Правильно действовали, — услышал я голос комбата, капитана И. А. Мартынова, говорившего с командиром третьей роты лейтенантом Василием Хабаренко по телефону. — А теперь держитесь. Фашисты постараются отплатить. Накроют нас огоньком артиллерии, а потом и танки двинут.
Он связался поочередно со всеми ротами, потом с артиллеристами. Распоряжения отдавал ровным, спокойным голосом. На всю жизнь запомнил я этого замечательного человека, сурового и мужественного воина, отдавшего все свои силы и знания боевой выучке бойцов. Теперь он вел нас в наш первый бой. Оглядел нас, связных, и сказал:
— Идите в свои роты. Сейчас вы там будете нужнее.
Позиция немецких 100 мм орудий под Болоховым
И вот началось. Гитлеровцы поняли, что перед ними свежие силы и не жалели снарядов. Земля под нами заходила ходуном. Завывания, свист, рев, скрежет, лязг, гром... Хотя всходило солнце, от дыма и пыли стало темно. Смрад перехватывал дыхание. Оглушенные стояли солдаты в окопах, а на головы падали комья земли, камни, куски деревьев и еще не понятно что. Не знаю, сколько времени продолжался этот ад. И вдруг всё стихло. Наступившая тишина была столь неожиданной, что все высунулись из окопов. Но в этой тишине со всех сторон прорвалось:
— Санитара сюда!
— На левый фланг санитаров!
— Взводный ранен!
— Братцы, помогите!
— Перевязывай быстрей, в бога мать, видишь, немцы прут!..
— Товарищ лейтенант! Да помоги же!
Впервые все встретились со смертью, и не с одиночной, как случалось в мирной жизни. Выносили раненых на носилках, на шинелях, кто полз, кто ковылял сам. А других клали в ряд, который все удлинялся и удлинялся... К действительности вернули нас команды взводных:
— Занять боевые места! Приготовить гранаты!
Тишины уже не было. Невдалеке бой вели второй и третий батальоны. И там фашисты пытались пересечь железнодорожное полотно. Сквозь еще не рассеявшийся желто-чёрный туман мы увидели гитлеровцев. В полный рост, без выстрела шли из леса на нас цепи автоматчиков в рогатых касках. А на флангах появились танки с пехотой на броне. По траншее пробирался, нисколько не сгибаясь, политрук роты Николай Макин. Покусывая зубами травинку, словно наблюдая за тактическим учением, которое проходило у нас в августе, он громко говорил нам:
— Нахальством хотят взять. Нервишки наши хотят проверить. Думают, скиснем от одного их вида...
— На психическую похоже, — отозвался Петр Гарин. — А мы их сейчас заставим поклониться русской матушке-земле!
В третьей роте, где командование принял командир взвода лейтенант Иван Яхновский, вместо погибшего ротного, слева и справа бойцы уминали осыпавшуюся на дно окопов от взрывов землю, удобнее укладывали под руки гранаты, бутылки с зажигательной жидкостью, на всякий случай примкнули штыки, сменили обоймы к винтовках. Внешне — все спокойны.
За спиной забухали наши пушки. Во вражеских цепях начали рваться снаряды. Их реденькие разрывы образовывали небольшие бреши в рядах атакующих, но те смыкались, и серо-зеленые волны продолжали катиться на нас. Вперед цепей вырвались пять танков с десантами.
— Без команды не стрелять! Бить по смотровым щелям танков! Гранаты только под гусеницы! — доносился голос комбата Мартынова, появившегося на самом опасном участке второй роты. Спокойствие командира возвращало солдатам выработанное еще на границе самообладание.
Фашисты уже в ста и даже меньше метрах. И вот сухо треснул выстрел. Это подал сигнал Саша Зобов, сержант, командир отделения. Следом грянул дружный залп. Неожиданно ударили два ротных миномета, и близкими разрывами немцев как ветром смело с танков. Из-за одного выскочил немецкий офицер. Он, размахивая пистолетом, подгонял солдат. Таежный охотник Алексей Рахматулин, тщательно прицелившись, свалил его.
— Видал? — кричит он другу Филиппу Поршневу, но тому не до этого. Прижав к плечу приклад своего длинноствольного тяжелого противотанкового ружья, тот посылает пулю, за пулей. После каждого выстрела морщится: очень сильна отдача. Противотанковые ружья мы получили уже в эшелоне, перед самым прибытием на позиции. Раньше мы ничего не знали об этом оружии, оно только осваивалось промышленностью. А нам пришлось овладевать им в бою. И на первых порах не все получалось. Звонкие выстрелы слышатся и справа и слева. Кажется, слышно, как пули вонзаются в броню. Но танки — вот они!
Братская могила с. Дубовое
Сзади нас, рядом, ударили две 37-миллиметровых пушки и два танка остановились, не дойдя до окопов 50-ти метров. Навесным огнем рявкали минометы, отсекая фрицев, заставляя их залечь. Третий танк замедлил движение — на его пути оказался большой валун. Всего на мгновение повернулся он, чтобы обойти валун, но этого было достаточно, чтобы Филипп Поршнев всадил в него одну за другой несколько бронебойных пуль. Танк вздрогнул, крутнулся волчком.
— Перебили зверю лапу! — кто-то кричит радостно, а другой добавляет:
— Кончайте его!
Здесь отличились наши минометчики — Николай Овирин, Степан Петров и Павел Карасев. Одним-единственным залпом накрыли танк и, вероятно, попали в бензобак. Он вспыхнул внутри, начали рваться снаряды. Два последних танка повернули назад. Решительнее застучали наши пулеметы, слитными стали винтовочные залпы по гитлеровцам, оставшимся без броневой поддержки. Первая атака была отбита. Но отдыхать некогда, надо восстанавливать разрушенные окопы, рыть новые, хоронить товарищей; отправлять раненых в тыл. Хотя немало мы уложили перед своими окопами врагов, но и наши потерн были немалые. Едва опомнившись, ребята кричали из окопа в окоп:
— Попов... Ушинский... Сушаков... Берестнев... Рамазин... отзовитесь!
И если кто откликался, радовались как дети, а нет — рукавами шинелей вытирали мужские слезы. Ведь почти весь состав полка был из земляков, да и за год службы сроднились. И вот...»
Выполняя приказ Ставка
(ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ КОМДИВА Г. О. МАРТИРОСЯНА)
«Перед прибывшей с Дальнего Востока 239-й стрелковой дивизией (она усилена танками 125 отдельного танкового батальона) Ставка Верховного Главнокомандования поставила задачу: развернуться и боевой порядок на рубеже Акимовка — Крутой Верх для наступления, а затем войти в подчинение 3-й Армии Юго-Западного фронта.
Дивизия выгружалась 17 ноября поэшелонно в Узловой, Сталиногорске и на станции Полунино. Но к этому времени в разрыв между Западным и Юго-Западным фронтами устремился 53-й армейский корпус противника и, перерезав коммуникации, пытался овладеть Узловой. Мы оказались отрезанными от главных сил. Руководство боевыми действиями 239 дивизии Ставка Верховного Командования вынуждена была осуществлять через офицеров связи.
16 ноября дивизия нанесла мощный удар по гитлеровцам и, давая возможность отойти обескровленным частям 239 стрелковой дивизии, заняла выгодный оборонительный рубеж по линии населенных пунктов: Юлинка — Черемховка — Федоровка — станция Полунино — Марьинка — Егорьевское. Таким образом, большой участок: Узловая — Донской — Сталиногорск был, вроде, прикрыт.
Но все сложилось иначе. Гитлеровцы поняли, что перед ними свежая сила, и на другой день, оправившись, они нанесли ответный удар по левому флангу дивизии в месте ее стыка с 41-й кавалерийской. Бой развивался с переменным успехом. Встреченные дружным фланговым пулеметным огнем, немцы в беспорядке отступили, но через некоторое время, перегруппировавшись, опять поднялись в атаку. 817 полк не дрогнул. Теперь вместе с пулеметчиками в бой вступили минометчики, открыв заградительный огонь. И все-таки гитлеровцы, устилая поле трупами своих солдат, прорвались через огневую завесу.
— Гранаты! — послышался голос полкового комиссара Куренкова и, поднявшись во весь рост на бруствер окопа, он пошел вперед. — За мной!
Весь первый батальон устремился в контратаку. И отхлынула волна врагов, грозившая захлестнуть наши окопы. Но и нашим пришлось вернуться на свои позиций, потому что из Богородицкого леса на горизонте покатались немецкие танки. За ними двигались бронетранспортеры с пехотой.
Однако их ждал «сюрприз». Из небольшого леска наперерез и во фланг вышли восемь наших КВ из 125-го отдельною танкового полка. На предельной скорости, несмотря на численное превосходство, танкисты врубились в боевые порядки фашистов. Для них танковая атака была полной неожиданностью. В те же минуты по вызову командира полка, со стороны Узловой и Сталиногорска ударили артиллерийские дивизионы 688-го гаубичного полка. Оказавшись между двух огней, оставив на поле боя до полутора тысяч убитыми и ранеными, тридцать шесть танков и бронемашин, гитлеровцы отступили в район Богородицка. Разъяренные неудачей перед позициями 239-й дивизии, собрав под Богородицком бронированный кулак из поредевшего 47-го танкового корпуса и посадив на автомашины пехоту, немцы навалились па 41-ю кавалерийскую дивизию. Отчаянно оборонялись конники, бесстрашно кидались с гранатами на танки, по не устояли против стали и огня, и к вечеру 18 ноября части десятой и 29-й моторизованных дивизий противника заняли деревни Люторичи и Дубовое. С юга и юго-востока, со стороны Донского 817 полк оказался в полуокружении. Вечером того же дня командир 817 полка майор Мельников создал из добровольцев команду «ночные призраки» с целью выяснения судьбы воинов-кавалеристов. Они добрались до села Никольское, что на южной окраине Донского. Окружив деревню, навалились на спящих немцев, истребили весь гарнизон, захватили штабные документы, шесть пушек, тринадцать пулеметов, и, обнаружив в Люторическом лесу три эскадрона 41-й кавдивизии, к утру возвратились в расположение полка. Взбешенные фашисты решили проучить не желающих отступать сибиряков-дальневосточников, окружить и уничтожить 239 дивизию на месте ее сосредоточения...
Газета «Красная Звезда» №287 от 6 декабря 1941 года
19 ноября, усилив 167-ю пехотную дивизию ударной группой из моторизованного полка третьей танковой дивизии с 40 танками, противник нанес удар то правому флангу 239-й дивизии, теперь уже на участке 813-го полка.
Рано утром над позициями этого полка появился немецкий корректировщик — «рама». Когда воздушный разведчик, обстрелянный ружейно-пулеметным огнём удалился, мы знали: сейчас прилетят бомбить «юнкерсы». И не ошиблись. Со стороны Дубовки или Киреевки послышался прерывистый гул, а затем режущий вой пикирующих бомбардировщиков. Обвалом загромыхали взрывы. Не успело после налета очиститься небо, как на позиции полка двинулись немецкие танки. За ними бежали автоматчики. От общей колонны отделились пять боевых машин и направились к выброшенной бомбежкой земле, лежащей черней заплаткой на белом снегу. Головной танк с ходу открыл огонь, но сразу же дернулся и встал. Удар был нанесен бронебойщиком Саркисяном. Затем он поднялся и метнул связку гранат. Грохнул оглушительный взрыв, и из танка повалил густой дым.
— Клюй, пожалуйста, от души! — успел крикнуть боец и упал под нулями автоматчиков.
Полковая артиллерия открыла огонь по танкам, но они на большой скорости сумели преодолеть огневой барьер. К исходу дня немцам удалось овладеть деревнями Ильинка и Черемховка на западной окраине Узловой, но не надолго.
Утром 20 ноября контратакующая группа в составе 813 полка 106 батальона полка НКВД и танков 125 отдельного танкового батальона нанесла удар по противнику в направлении шахты «Россошинская» и восстановила прежнее положение.
В тот же день 239 дивизии вошла в подчинение 50-й Армии, но на правом фланге 24-й головной танковый корпус немцев прорвал оборону частей этой Армии на болоховских высотах, и оба фланга 239-й оказались оголенными. Для второй немецкой танковой армии создалась благоприятная обстановка для охвата и обхода флангов дивизии, и она устремилась в свободное пространство.
В связи с этим руководство боевыми действиями 239 стрелковой дивизии взял на себя штаб Западного фронта, а она, оставаясь на прежних позициях, ощетинилась против врага, приняв решение сражаться до конца... В ночь на 21 ноября приказ на отход из района Узловая-2, Родинка и совхоза «8-е Марта» на новый рубеж обороны: поселок Курский (Подлесный) — дер. Васильевна и Каменка получил и 813 полк. Несколько часов назад из-за прямого попадания снаряда в расположение штаба выбыли из строя командир полка и многие офицеры. Прибывший военком штаба дивизии батальонный комиссар Скурлатов приказал принять командование полком командиру второго батальона капитану Александру Григорьевичу Абакумову,
— Участок обороны у вас очень растянут, — сказал комиссар. — От Шахтерского поселка до шоссейной дороги Узловая — Сталиногорск. Её временно будет прикрывать 3 батальон 817 полка. Но немцы не дураки — частью танковых сил, по всей вероятности, постараются прорваться к Донскому именно здесь и по шоссе из Богородицка, но там им путь преградит 299 полк. Постарайтесь продержаться хотя бы сутки. Боеприпасов подкинем, а людей — не ожидается. Ежечасно связь с обеими полками...»
Оценка солдата
(ИЗ ПИСЬМА БЫВШЕГО РАЗВЕДЧИКА 813 ПОЛКА
АНДРЕЯ СЕМЕНОВИЧА СНЕГИРЕВА ИЗ г. ЕНИСЕЙСКА)
«Мерой всех жестоких испытаний для нашей 239 дивизии стал вот этот рубеж: Вельминка — Егорьевское — Kpyтой Верх — Васильевка — Каменка — Ширинскин лес — деревни Спасское и Ольховец.
У кого потом были Сталинград, Курская дуга, большие и малые города и села, а у нас — вот это. Как же хотелось немцам бронированным ударом сходу смять защитников этих деревушек, смять в лепешку. Но, попробуй, возьми нас!..
Братская могила в деревне Крутой Верх
... Зажили раны в родном краю, у истоков родной реки, а вот дорог, что исхожены под огнем и смертью, не забыть нам, солдатам, вовек. Часто собираемся мы под мирным кровом и видим отблески тех костров. Поём наши сибирские песни, что пели в сорок первом. Жены, дети, внуки слушают нас молча. А мы, устремив в прожитое взгляды, зовем своих товарищей, не пришедших с войны. Не пришло же их, ой, ой, как много. Они погибли негромко и не просили увековечить их память в полях под теми деревушками. Травой-повиликой пробились они из братских могил к свету, к людям. Там им суждено было драться до смерти, там стал их последний дом. А на родине, где цветы голубеют в поле, в лесу, смотрят в голубое небо матери, жены, дети и думают свою тяжкую думу о них...»
Поединки с танками
К ночи подул холодный ветер, срывая с деревьев над окопами капли и разбрызгивая их. Отвратительно леденящие, они падали за ворот шинели и не давали согреться. К рассвету батальоны заняли и кое-как оборудовали позиции: очень уж устали бойцы и от беспрерывного напряжения, и от перехода. К тому же, к утру подморозило. У многих болели челюсти то ли от холода, то ли еще от чего. И когда раздали остывшие макароны и сухари, то сухари нельзя было разгрызть от боли.
Даже танки не смогли спасти ситуацию. Враг укрепился, и наступила зима.
Фото из книги «The German 3rd Panzer Division in World War II»
Солдаты были одеты по-летнему — в гимнастерках и пилотках. Спасали шинели — наши русские шинели,— которые были и домом, и печкой. Хмурым утром начался дикий танец войны. Из-за бугра хлынуло зарево сначала орудийных танковых снарядов. Потом перемешались треск, гром и огонь пулеметов и минометов. На всем участке, занимаемом полком, вскидывались разрывы, летели комья земли и бурая, не остывающая гарь. По окопам хлестал, меся землю и глину, разрывной металл. Он вырывал одного человека за другим, в чет и в нечет. Потом пошли неплотными цепями гитлеровцы. Надо было подпускать ближе: стрелять — так наверняка. А они не подошли на выстрел — залегли. Значит, сейчас двинутся танки.
Из окопов ударили беспорядочные выстрелы. Послышалась команда:
— Прекратить огонь! В кого стреляете? Наугад, зря патроны тратите.
— Как зря? Враг же!
— В лежачих редко попадешь. Встанут, тогда и вали во всю.
— Но их же много.
— Вот и стреляй так, чтобы стало меньше. Выбирай любую фигуру и бей без промаха...
На позиции восьмой роты двинулись сразу шесть танков. Бронебойных ружей не было, зато были гранаты и бутылки с зажигательной смесью. Бойцы выжидательно смотрели на передний окоп, в котором находился командир роты старший лейтенант Сергей Филиппович Лобачев. Командир понял, что сейчас главное не растерять вот этот настрой, когда бойцы ждут решительной команды. Нужно было показать пример, и он не стал ждать, когда ползучая, лязгающая громадина навалится на его окоп. Грунт был песчаный, и танк сдавит человека, как букашку.
— Ребята! — крикнул он во весь голос — Этот коробок мой, — и, перевалившись через бруствер, ящерицей пополз, не поднимая головы и не отрывая тела от земли. Больше всего он беспокоился о бутылке, боясь разбить ее или расплескать драгоценную жидкость. Передвигал бутылку левой рукой, а в правой сжимал противотанковую гранату. Танк шел, выплевывал пулеметные очереди, но пули перелетали. Расстояние неумолимо сокращалось... 60... 40... 30 метров.
Поменял из руки в руку гранату и бутылку со смесью. Замер на минуту. Затем старший лейтенант выскочил во весь рост и метнул бутылку, через секунду — гранату, сам упал в сторону и покатился. Послышался взрыв. Чуть приподняв голову, увидел, как прилипчивая горючка расползалась языками пламени по броне. От нее теперь не отделаешься и, тем паче, огонь не погасишь, когда он уже обнял половину корпуса. Еще минуту полз танк, а его обитатели, как будто не понимали, что случилось. Потам вдруг встал и крутнулся вокруг своей оси, разбрызгав вокруг землю.
Лобачев чуть приподнялся, карауля танкистов. Из верхнего люка будут выпрыгивать или из нижнего? С оружием или нет? Лязгнула крышка верхнего люка, и из него мешком вывалился, кричащий во весь голос: — «Майн гот! Майн гот!» — танкист. Шлем и комбинезон на нём горели. Он начал костром кататься по земле, и старший лейтенант выстрелом из пистолета успокоил его. Бурно горящий танк больше не выпустил из своей утробы ни одного человека. Почувствовав нестерпимый жар горящего металла, старший лейтенант отполз. Мимо него пробежал, крикнув: — «Теперь моя очередь!» — старший политрук Иван Наумкин. В руках у него было по связке гранат. Старший лейтенант попытался двинуться дальше вдоль косогора, но кто-то сзади удержал его за полу шинели. Оглянулся — связной Сергей Козаченко.
— Товарищ командир, вас ждут на командном пункте.
Звонил комполка Абакумов:
— Принимай командование первым батальоном. Корниенко убит.
Братская могила в д. Каменка
Лобачев вытер холодный пот с лица, и оно стало полосатым от гари. Он начал управлять боем: одних бойцов с гранатами и бутылками посылал против танков, другие отражали пехоту и мотоциклистов.
Политрук и с ним двое смельчаков — Абжан Жусупов и Николай Веселков,— залегшие в воронках, подожгли два танка, но были сражены автоматчиками, прятавшимися за ними. Третий танк подбил Ефим Кулаев, бросив под гусеницу связку гранат. Тот прополз несколько метров, оставив длинную стальную ленту. И он же прижал всех к земле, ведя отчаянную стрельбу из пушки и пулемета. Огонь его казался вездесущим; стояло кому-то шевельнуться, поползти, как это место мгновенно осыпалось роем пуль или разрывом снаряда. Тыл его защищало с десяток автоматчиков.
Ивану Шахареву удалось выдвинуться на бросок бутылки с зажигательной смесью. Вот он стремительно вскинул ее над головой для броска, и в ту же секунду от автоматной очереди она лопнула над ним. Уже пораженный пулями, он успел из левой руки перекинуть в правую вторую бутылку и поразить танк. Сам же, вспыхнувший факелом, пал на землю...
Потрясенные бойцы с хриплыми криками, без команды, поднялись и в несколько прыжков достигли танк и уничтожили 12 автоматчиков. Танкистов, вывалившихся из нижнего люка, кроме одного, прикончили штыками...
В представлении к посмертному награждению орденом Боевого Красного Знамени о подвиге сибиряка сказано: «Иван Шахарев, рядовой 2-го взвода 8-й роты З-го батальона 813 сп 239 сд, при отражении танковой атаки зажег вражеский танк и сгорел сам».
Потом была короткая передышка.
История соединения:
Сформирована в марте 1941 на Дальнем Востоке как 239-я моторизованная дивизия. В первых числах августа 41г. дивизия была переформирована в 239 стрелковую дивизию. 817мп стал стрелковым, 813мп и 112тп были переданы в формируемую 112тд, вместо 813мп был сформирован 813сп и 239сп из новобранцев Красноярского края и Новосиб. обл..
По воспоминаниям первого командира дивизии Г. О. Мартиросяна, с началом Великой Отечественной войны дивизия пополнила свой штат из Новосибирска и Красноярска и принялась напряжённо заниматься боевой подготовкой. В офицерском составе служили подготовленные и опытные кадры.
17 октября 1941 года дивизия получила приказ на переброску на запад. После пятидневной подготовки с 22 октября личный состав и техника дивизии отправились по железной дороге в 23 эшелонах с погрузкой на станции Хорольск на Западный фронт. 3 ноября 1941 года дивизия разгрузилась в городе Куйбышеве (ныне Самара), где 7 ноября приняла участие в параде в честь 24-й годовщины Великой октябрьской социалистической революции. Парад принимали председатель президиума Верховного совета СССР М. И. Калинин и маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов, с которыми затем встречалось руководство дивизии для получения дальнейших инструкций. Их инструкции и наставления сводились к следующему: а) организовать стойкую оборону с противотанковыми и противопехотными заграждениями, широко применяя инженерные силы и средства; б) бесперебойно руководить войсками (не отдаляться от войсковых частей и соединений); в) служить личным примером для подчинённых, вдохновляя их; г) решительным образом бороться против страха по отношению к танкам, организовывать сокрушающие вражеские танки особые группы, вооружённые гранатами и бутылками с зажигательной смесью; д) активными действиями, контрнаступлениями и огнём уничтожить живую силу и технику врага; е) боевые действия проводить преимущественно ночью; ж) в случае преобладания вражеской авиации обучить войска быстро рассредотачиваться и всеми огневыми средствами сбивать вражеские пикирующие бомбардировщики.
Снова погрузилась 11-13.11.41 года и убыла в 23 эшелонах в распоряжение Западного фронта с разгрузкой на станциях Жданка и Узловая Тульской обл. 14.11.1941 года дивизия начала разгрузку на станции Узловая (юго-восточнее Тулы) и фактически с колёс вступила в бой. Дивизиия ставилась задача обороной на широком фронта (30км) закрыть стык Западного и Юго-Западного фронтов и направление на Рязань. 15 ноября первым прям с колес вступил в бой 239сп прибывшим головным, а 17 ноября дивизия полностью вступила в бой.
18 ноября немецкие танковые части из состав 1ТА Гудериана перешли в наступление на стыке 413 и 299сд 50А. До 18 ноября дивизия входила в состав 3А ЮЗФ. После выгрузки дивизия перешла в наступление от Узловой на Дедилово, Киреевка, Луневка во фланг наступающей группировке Гудериана, однако 19 ноября ее соседи справа - остатки 299сд (отошла на север) и слева 41кд (отошла на Богородса) оставили свои позиции под давлением противника.
По воспоминаниям командующего немецкой 2-й танковой армией Г. Гудериана, «17 ноября мы получили сведения о выгрузке сибиряков на станции Узловая, а также о выгрузке других частей на участке Рязань- Коломна. 112-я пехотная дивизия натолкнулась на свежие сибирские части. Ввиду того, что одновременно дивизия была атакована русскими танками из направления Дедилово, её ослабленные части не были в состоянии выдержать этот натиск… Дело дошло до паники, охватившей участок фронта до Богородицка. Эта паника, возникшая впервые со времени начала русской кампании, явилась серьёзным предостережением, указывающим на то, что наша пехота исчерпала свою боеспособность и на крупные усилия уже более неспособна. Положение на фронте 112-й пехотной дивизии было исправлено собственными усилиями 53-го армейского корпуса, который повернул 167-ю пехотную дивизию на Узловую.»
21.11.1941 в связи с прорывом немецких танковых частей в полосах обороны 299-й и 413-й стрелковых дивизий была передана в состав 50-й армии и направлена непосредственно на усиление обороны станции Узловая.
С 22.11.1941 по 25.11.1941 совместно с 41-й кавалерийской дивизией вела бои за Сталиногорск (ныне Новомосковск). 21-22 ноября немецкие войска обойдя с открытых флангов оборону дивизии, захватили Узловую, Михайлов и Епифань. Фланги дивизии оказались открытыми. Обойдя правый фланг дивизии немецкия 29 и 10мд вышли ей в тыл. 813-й стрелковый полк(полковник Г. А. Гоголицын) держал оборону в районе деревни Урванка, современного Детского парка, Берёзовой рощи, посёлков 26-й и 27-й шахт, два дивизиона 688-го гаубичного артполка полковника Минько отражали атаки перед парком культуры и отдыха, 817-й стрелковый полк майора Мельникова находился на северо-западной окраине города, а 239-й полк полковника Соловьёва защищал город Донской. 24 ноября после ожесточённых боёв остатки 239-й стрелковой дивизии отошли на рубеж по левому берегу Дона. Группа, прикрывавшая отход, была окружена немцами в деревне Урванка и после двухчасового боя уничтожена. 25 ноября Сталиногорск был полностью занят частями вермахта.
По воспоминаниям командующего 2-й танковой армией Г. Гудериана, «26 ноября 53-й армейский корпус подошел к Дону, форсировал его силами 167-й пехотной дивизии у Иван-озера и атаковал сибиряков северо-восточнее этого населённого пункта под Донской. Доблестная дивизия захватила 42 орудия, некоторое количество автомашин и до 4000 пленных. С востока на сибиряков наступала 29-я мотодивизия 47-го танкового корпуса, в результате чего противника удалось окружить.»
Оказавшись в окружении без горючего и с малым количеством боеприпасов, а также имея до 800 человек раненых командира 239-й стрелковой дивизии полковника Г. О. Мартиросян решил прорываться из окружения. В ночь с 25 на 26 ноября дивизия нанесла удар по селу Спасское и в течение трёхчасового боя уничтожила находившийся там немецкий полк. Было захвачено большое количество трофеев, включая полковое знамя. Тем временем, немецкие части вновь соединили кольцо окружения под Ольховцом, отрезав от главных сил дивизии авангардный 817-й стрелковый полк. В ночь на 27 ноября части дивизии вторично прорвали кольцо окружения, уничтожив до двух батальонов пехоты, а в районе Гетмановки - штаб немецкой 29-й мотодивизии, где были захвачены штабные документы и карты. В районе с.Ольховчик командиром дивизии было решено оставить всю артиллерию, автотранспорт и обоз ввиду отсутствия горючего. Картину разгрома засвидетельствовал Г. Гудериан, прибывший утром 27 ноября в штаб 47-го танкового корпуса: «Главные силы 239-й сибирской стрелковой дивизии, оставив свою артиллерию и автотранспорт, вырвались из окружения и ушли на восток. Растянутая линия окружения из частей 29-й мотодивизии не смогла сдержать прорвавшихся русских и понесла большие потери… О достоверности полученных мной сообщений свидетельствовали многочисленные трупы немецких солдат, которые лежали на поле боя в полной военной форме и с оружием в руках… Сибиряки ускользнули от нас, правда, без своего тяжёлого оружия и автотранспорта, а у нас не было сил их задержать. Это было самым печальным событием того дня. Преследование ускользнувшего противника, немедленно предпринятое мотоциклетными подразделениями 29-й мотодивизии, не дало никаких результатов.»
27.11.1941 успешно прорвала кольцо окружения противника в районе Красное Солнцево (восточнее Сокольников) и вышла из него в восточном направлении. Остатки дивизии (около 9 тыс. человек без тяжёлого вооружения) 27-30 ноября выходят к г.Пронск (Рязанская область).
Здесь дивизия отводится во второй эшелон выдвигавшейся из района Рязани 10А генерал-лейтенанта Голикова. К 5 декабря развертывание 10А на рубеже Зарайск-Пронск было завершено. В армию входили помимо 239сд еще: 322, 323, 324, 325, 326, 330сд и 57,75кд. С 7 декабря 41г. 10А перешла в наступление на участке от Серебрянных прудов до Михайлова. Первоначально дивизия вместе с 325сд составляла резерв командующего 10А. Участвовала в освобождении Горлово. 17-20 декабря вела бои за с.Теплое, нп Упское, Боняково. После занятия нашими войсками Плавска части 10А продолжили стремительное наступление в направлении на Белева и Козельска. 23 декабря овладевает нп. Арсеньево, а 25 декабря Одоево. Форсировав Оку к 29 декабря выходит Козельску. Немецкая авиация пользуясь наличием у наших войск малого количества зенитных средств и полного отсутствия в воздухе нашей истребительной авиации непрерывно бомбила и обстреливала наши наступавшие колонны. Так как двигаться можно было только по дорогам, а укрыться было негде это оказывало сильное моральное воздействие на наши войска и несколько задерживало продвижение, но полностью остановить наступление естественно не могло. Противник не имел своих войск в район Козельска. Дивизии правого крыла 10А (239 и 324сд) встретив лишь жд и охранные части вдоль большака Белев-Козельск быстро сломили их сопротивление. В самом Козельске сопротивление противника было слабым. К исх. 29 декабря Козельск был полностью очищен от противника. На станции были захвачены большие трофеи, в частности 30 вагонов с новогодними подарками для немецких солдат. Отступавшие от Лихвина к Козельску части противника были разгромлены кавалеристами Белова.
Далее дивизия выступила в направлении Сухиничей куда вышла к утру 2 января 42г.. С ю-з и ю-в к Сухиничам подошли 323 и 324сд, окружив гарнизон станции. 3 января сев. Сухиничей был уничтожен большой обоз врага из 40-50 повозок двигавшийся от Мещовска. C 1 по 5 января ведёт безуспешные бои за Сухиничи. Продолжив наступление на север овладела Беликово к 5 января вышла к Мещовску (две роты были оставлены для блокирования Сухиничей), 7 января овладевает Серпейском. С 10 января переходит в подчинение к командиру 1ГвКК генерал-лейтенанта Белова и ведет бои на подступах к Варшавскому ш. в районе Нов.Роща, Стар. Роща, Савинки. 12 января выходит из подчинения Белова и наступая на запад овладевает Чумазово, Замошье и подходит к Занозная. С 17 января выходит в район Савинки где вновь выходит в подчинение к командиру 1ГвКК. 20 января выходит в районе Кавказ к шоссе, чем способствует прорыву кавалеристов ГвКК через шоссе. С 26 января в связи с прорывом 1ГвКК через Варшавское ш. обороняет полосу Сапово, Зонино, Стар. Роща ведя обстрел двигавшихся по шоссе колонн противника. Занимает оборону на участке 32км на стыке 10 и 50 армий имея всего 400-500 акт. штыков. В течении февраля 42г. ведет оборонительные бои на участке Сапово, Стар. Роща.
05.02.1942 дивизии был подчинён 250-й воздушно-десантный полк, из состава 201-й воздушно-десантной бригады. С конца февраля до мая 1942 года ведёт тяжёлые наступательные бои на подступах к Варшавскому шоссе, так 16.03.1942 года дивизия безуспешно наступает на Чичково (25 километров западнее Мосальска), 22.04.1942 года ведёт бои вместе со 112-й танковой бригадой за населённый пункт Малиновский. Потери дивизии в боях составляли: дек. 41г. 6302чел., янв. 42г. 1960чел., фев. 42г. 773чел., март 42г. 2290чел.. В феврале-марте 42. получила 4690чел. пополнения. Летом 42г. была выведена на доукомплектование и переброшена к Ржеву.
Участвовала в Ржевско-Сычевской операции Западного фронта в составе 31А. Была введена в бой на второй день операции 5 августа 42. наступая на Зубцов. Обойдя г. Зубцов с юга к 08.08.1942 достигла западного берега реки Вазуза. В ночь на 11 августа был захвачен плацдарм в районе д. Красное (юж. Зубцова). Однако расширение плацдарма встретило ожесточенное сопротивление противника. Лишь 23 августа в связи с общим отходом противника с плацдарма на сев. берегу Волги и из самого Зубцова удалось освободить западную часть города. В дальнейших тяжёлых боях полки медленно в боях продвигалась до 16.09.1942 к Ржеву и были остановлена на ближних подступах к Ржеву.
С ноября 1942 года участвует в Ржевско-Вяземской операции, по-видимому находилась во втором эшелоне армии, так как в декабре 1942 года состояние дивизии позволяло перебросить её на Волховский фронт.
C 14 января 43г. с приданной 16-й танковой бригадой участвует в прорыве блокады Ленинграда, наступает южнее Рабочего посёлка № 5, затем, вслед за танковой бригадой заняла рабочий посёлок № 6, который активно обороняла вплоть до начала февраля 1943 года, затем отведена в резерв фронта, и переброшена в район Поречье. В августе 1943 года наступает с плацдарма в района Поречье, в ходе Мгинской операции, успеха не имела.
В ходе Новгородско-Лужской операции, имея в составе 6352 человека, наступала с плацдарма севернее Подберезье в составе ударной группировки, в первый день наступления 14.01.1944 года смежным флангом вместе с 310-й стрелковой дивизией прорвала первую полосу обороны противника, 511-й стрелковый полк введённый вместе с 16-й танковой бригадой из второго эшелона, вышел в тылы оборонительной линии противника. Левым флангом дивизия вела бой за Заполье. Затем части дивизии перерезали дорогу Финев Луг - Новгород, продолжили наступление на запад, 28-29.01.1944 ведёт бои за Сабле и Подборовье, наступает между Оредежом и Батецкой, к февралю 1944 года вышли на западный берег реки Луга, после чего была снята с передовой и отправлена на доукомплектование.
22-24 июня 44г. на центральном участке Советско-Германского фронта началось генеральное наступление с целью освобождения Белоруссии. Для сковывания частей противника на участке ГрА Север и улучшения положения наших войск на левом фланге 67А Романовского командованием армии была подготовлена частная наступательная операция. Предполагалось прорвать оборону противника с-в Острова силами 119 и 123СК в направлении ст.Скомороховка. 239сд перед наступлением провела несколько недель в непрерывных тренировках по преодолению обороны врага.
Утром 23 июня после мощно 1,5 часовой артподготовки наши войска перешли в наступление. На участках прорыва плотность артогня достигала 110 и даже 150стволов на км фронта прорыва. Прорыв предполагалось осуществлять силами инж. сап. батальонов и штрафбата. После чего в прорыв предполагалось ввести части 326 и 239сд. Перейдя после артподготовки в наступления наши войска прорвали первый оборонительный рубеж противника и овладев нп Уткино-Городец начали продвигаться к свх. имм. Кирова. Немецкие войска переходили в непрерывные контратаки с применением танков. Особенно ожесточенными эти контратаки стали 24 июня, когда противник до 20 раз предпринимал атаки задерживая продвижение наших войск. Вечером 24 июня немецкие войска перешли в решительную контратаку. К участку прорыва были подтянуты сильные резервы - до пд и 502тб с танками "тигр". В атаке участвовало до 50 танков и сау. Наши передовые батальоны не имея артиллерии крупного калибра под огнем тяжелых танков врага потеряли легкую пт артиллерию действовавшую в боевых порядках пехоты и оказать должного сопротивление врагу не смогли. Прорвавшиеся танки нарушили управление в звене батальон-полк. Все командиры полков, батальонов и рот были выведены из строя, а пехота не имея твердого управления и неся большие потери начали отход на исх. позиции. Потери дивизии с 23 по 26 июня составили 1916чел. Был убит командир 817сп подп. Головин, командир 813сп умер от ран, командир 811сп майор Тимченко был ранен и эвакуирован. Погиб также командир артполка. В ходе немецкого контрудара 24 июня дивизия понесла большие потери к утру 25 июня 1944 г. потерявшие управление подразделения 511 и 817 СП в большинстве отошли на исходный рубеж. Захваченные немецкие опорные пункты Вощинино-Зуево удержали остатки 12 ОШБ при поддержке не поддавшихся панике бойцов 511 и 817 СП, единственных уцелевших в 33 Гв. ТТП самоходной установки СУ-152 и танка КВ, а также СУ-85 724 САП, тоже единственной оставшейся боеспособной из состава полка за день. Боеспособность в дивизии сохранили только 813 СП и 688 АП участвовавшие в боях до конца операции, остальные два полка 25 июня выведены в армейский резерв.К исх. 26 июня остатки дивизии были выведены из боя и передан в состав 14СК на переформирование.
Принмает участие в Режицко-Двинской наступательной операции, (26.07.1944 г. за очередной срыв выполнения боевых задач снят с должности виновник произошедшего за месяц до того разгрома, командир дивизии полковник А. Я. Ордановский) 27.07.1944 года принимает участие в освобождении Даугавпилса, Полоцкой наступательной операции, 10.08.1944 освобождает город Виесите, затем участвует в Рижской и Мемельской наступательных операциях. В январе 1945 года выведена в резерв, пополнена, и в феврале 1945 года переброшена в Польшу, где принимает участие в Верхнесилезской и Нижнесилезской операциях. Закончила войну участием в Пражской операции. Расформирована летом 1945 года.
Командиры:
- Мартиросян Гайк Оганесович (10.03.1941 - 29.08.1942), полковник
- Чернышев Пётр Николаевич (30.08.1942 - 21.01.1943), генерал-майор
- Козачек Сергей Борисович (22.01.1943 - 11.12.1943), полковник, с 31.03.1943 генерал-майор 6 СК, 59А, ВолхФ
239-я стрелковая дивизия вошла в состав 50-й армии 18 ноября 1941 года , затем находилась в составе 10-й армии, 1-го гвардейского кавалерийского корпуса и 31 января 1942 года снова входит в состав 50-й армии.
4-я осбр: 232 сп (полк передан в ТОФ - НКО №47/ш от 31.05.39). На 1941 год: 162 сп (Шкотово), 299 сп (Екатериновка), 400 тр (Сучан), 51 адн.
5-я осбр: 250 сп (Славянка), 277 сп (Славянка), 181 орс.
В составе 239 мд:
11-й Владивостокский стрелковый полк (162 сп бывшей 4-й отдельной стрелковой бригады) получил нумерацию 813-й моторизованный полк; 277-й горнострелковый полк полк из бывшей 5-й отдельной стрелковой бригады получил нумерацию 817-й моторизованный полк;
112-й танковый полк сформирован из бывшей 42-й отдельной легкотанковой бригады .
Начала формироваться во второй половине марта 1941 г. в г. Ворошилов и к 1 мая была сформирована как 239-я моторизованная дивизия , в которую вошли: 11-й стрелковый полк бывшей 4-й отдельной стрелковой бригады, получивший нумерацию - 313-й моторизованный полк, полк из бывшей 5-й отдельной стрелковой бригады - 317-й моторизованный полк, 112-й танковый полк, сформированный из бывшей 42-й отдельной танковой бригады.
До убытия на Западный фронт дивизия дислоцировалась в г. Ворошилов и входила в состав войск 1-й Краснознаменной армии Дальневосточного фронта.
В первых числах августа 1941 г. дивизия была переформирована в 239-ю стрелковую дивизию в составе: 817-й стрелковый полк (бывший моторизованный полк), 813-й моторизованный полк отошел в 112-ю танковую бригаду, вместо которого был сформирован из запаса Новосибирской области и Красноярского края 813-й стрелковый полк, из тех же контингентов сформирован и 239-й стрелковый полк. 112-й танковый полк был переформирован в 112-ю танковую дивизию.
В сентябре месяце вновь переформированная дивизия перешла из г. Ворошилов в Хороль (65-70 км) в сторону государственной границы, заняла Хорольский укрепленный сектор (вместо убывшей на фронт 26-й стрелковой дивизии), продолжая боевую подготовку и работы по укреплению Хорольского укрепленного сектора.
22 октября 1941 года дивизия убыла на Западный фронт, в пути была высажена в г. Куйбышев для участия в параде.
11 ноября 1941 года выбыла в Рязань, часть эшелонов была направлена на станцию Узловая и 17-18 ноября дивизия полностью сосредоточилась в Узловая , где поступила в подчинение командующего 3-й армией, а 18 ноября 1941 года была переподчинена командующему 50-й армией .
15 ноября под Узловой первым вступил в бой 239-й стрелковый полк, прибывший головным, который в течение двух суток вел оборонительные бои по удержанию Узловая. С 17 ноября в бой вступила вся дивизия, обороняя подступы к Узловой, Сталиногорск-1 и Сталиногорск-2 .
Попытки противника прорваться к Узловая с юга и Сталиногорску-1 успеха не имели, дивизия выигрывала время и, уничтожая противника, продолжала удерживать свою полосу. Связь у дивизии с 50-й армией и штабом за отсутствием рации (отцеплена платформа с рацией в дороге и к бою рация не подошла) окончательно потеряна.
К вечеру 22 ноября 1941 года подходит к полосе обороны от Сталиногорска-2 , Узловая, Смородино , дивизия вновь ведет тяжелые бои с противником.
Особо напряженные бои ведет 813-й стрелковый полк на правом фланге, где противник, сосредоточив около двух батальонов мотопехоты с танками, пытался отрезать пути отхода на северо-восток.
239-й стрелковый полк огнем и частыми контратаками удерживает противника, пытающегося наступать на Бобрик-Донской с фронта.
23 ноября 1941 года усилился нажим противника на правом фланге, в центре, и от Михайловка противника повел наступление (на левом фланге) в тыл на Бобрики, к этому же времени моточасти противника появились в Спасское , Петровочка (действующие от станции Епифань на север на Михайлов ). Тылы дивизии и пути отхода на север оказались отрезанными.
Дивизия продолжает вести бой и удерживать противника под Сталиногорск-1 , Бобрик-Донском с 22 ноября до исхода 25 ноября 1941 года . Фланги у дивизии оказались совершенно открытыми, 41-я кавалерийская дивизия под ударом противника от станции Епифань ушла на север. Связи у дивизии нет. Моточасти противника с танками действуют в тылу. В ночь на 26 ноября 1941 года , продолжая удерживать противника с фронта частью сил, дивизия ударом 817-го стрелкового полка прорвала замкнутое кольцо у Спасское и вышла из боя.
26 ноября 1941 года дивизия вторично прорывается у Ольховец из окружения и отдельными полками разными маршрутами отходит к г. Пронск. При отходе вели сильные и удачные бои 813-й стрелковый полк, 688-й артиллерийский полк. 817-й стрелковый полк провел смелую атаку от Спасское и вышел на соединение с дивизией у Ольховец.
С 1 по 7 декабря 1941 года дивизия приводила себя в порядок и обороняла подступы к Пронску, обеспечивая сосредоточение и развертывание 10-й армии.
С 7 декабря 1941 года дивизия в составе 10-й армии перешла в контрнаступление в направлении Горлово.
С 17 по 20 декабря 1941 года дивизия вела бои на подступах к г. Плавску и по овладению им с частями 326-й стрелковой дивизии.
23 декабря 1941 года дивизия, совершая наступательный марш на запад, имела удачные бои под Арсеньево, где захвачены большие трофеи: 105 мм. пушек - 3 шт., 37 мм. пушек - 1, 11 ручных пулеметов, 5 автоматов, 31 повозка, одна рация и др.
С 31 декабря 1941 года до 5 января 1942 года дивизия ведет упорные наступательные бои по овладению подступами к ст. Сухиничи (разъезд Хотень, Хотень, Кипеть).
3 января 1942 года части дивизии уничтожают севернее Сухиничи (Левково) до 300 чел. пехоты с 40-50 повозками, двигающимися из Мещевска в Сухиничи к осажденному там гарнизону противника.
Захвачены два танка и две малокалиберные пушки.
Овладев Белилово и Беликово (пункты непосредственно у ст. Сухиничи), дивизия 5 января 1942 года вышла в район Мещовск, Серпейск и продолжала марш на запад.
С 10 января 1942 года дивизия из 10-й армии переходит в подчинение командира 1-го гвардейского кавалерийского корпуса генерал-лейтенанта Белова и ведет бои в составе корпуса по овладению подступами к Варшавскому шоссе (Новая Роща, Старая Роща, Савинки).
12 января 1942 года дивизия выходит из подчинения командира 1-го гвардейского кавалерийского корпуса и следует в район Марьино, Яковлевка, Чумазово. Из этого же района дивзия наступает на Запад (на Занозная, Чипляевка) на правом фланге 10-й армии и после удачных боев 15 января 1942 года овладевает Яковлевка, Лощихино.
17 января 1942 года вновь переходит в подчинение комадира 1-го гвардейского кавалерийского корпуса и выходит в район Савинки, Сафроново, Шиши.
Находясь в подчинении 1-го гвардейского кавалерийского корпуса, дивизия вела успешные бои и 20 января 1942 года овладевает Узломка, Макаровка, южной частью Кавказ.
С 26 января 1942 года в связи с прорывом 1-го гвардейского кавалерийского корпуса через шоссе и его уходом на север дивизия обороняет полосу Сапово, Проходы, Вязичня, Занино, Старая Роща, Шиши, воздействуя огнем на передвижение противника на Варшавском шоссе, до подчинения ее 50-й армией.
Дивизия, имея на правом фланге части 3-й и 4-й танковых дивизий и до полка мотопехоты, далеко ушедшие на север свои части, а за ними и противника, ведет тяжелые бои. Одновременно перед фронтом наступают с юга против дивизии части 116-й пехотной дивизии (частично разбитая под Богородицком), а на левом фланге стали отмечаться части свежей 263-й пехотной дивизии.
Дивизия до 22 ноября 1941 года ведет упорные изнурительные бои, переходит в частые (днем и ночью) контратаки противника на правом фланге у Большая Рассошка и в центре у станции Полунино, Марьинка.
Попытки противника прорваться к Узловая с юга и Сталиногорску-1 успеха не имели, дивизия выигрывала время и, уничтожая противника, продолжала удерживать свою полосу. Связь у дивизии с 50-й армией и штабом за отсутствием рации (отцеплена платформа с рацией в дороге и к бою рация не подошла) окончательно потеряна.
22 ноября 1941 года противник до 60 танков и двух моторизованных полков ударом с северо-запада овладел Узловой и возобновил атаки на всем фронте, к этому же времени было установлено большое движение автомашин противника с танками на восток к Епифани и появление мотопехоты противника на крайнем левом фланге дивизии (41-я кавалерийская дивизия отошла в район Бобрик-Донского, осложнила положение дивизии). Дивизия стала иметь оба фланга открытыми, на которых повисли: справа – части 3-й и 4-й танковых дивизий с мотопехотой, в Узловая, в центре - части 116-й и 263-й пехотных дивизий, а на левом фланге - части 10-й мотопехотной дивизии.
Дивизия с боем в ночь на 22 ноября 1941 года отходит к Бобрик-Донской, где снова переходит к обороне.
22 ноября дивизия переходит к обороне полосы: Урванка, Сталиногорск-1, станция Бобрик-Донской, Никольское.
К вечеру 22 ноября 1941 года подходит к полосе обороны от Сталиногорска-2, Узловая, Смородино, дивизия вновь ведет тяжелые бои с противником.
Особо напряженные бои ведет 813-й стрелковый полк на правом фланге, где противник, сосредоточив около двух батальонов мотопехоты с танками, пытался отрезать пути отхода на северо-восток.
239-й стрелковый полк огнем и частыми контратаками удерживает противника, пытающегося наступать на Бобрик-Донской с фронта.
23 ноября 1941 года усилился нажим противника на правом фланге, в центре, и от Михайловка противника повел наступление (на левом фланге) в тыл на Бобрики, к этому же времени моточасти противника появились в Спасское, Петровочка (действующие от станции Епифань на север на Михайлов). Тылы дивизии и пути отхода на север оказались отрезанными.
Дивизия продолжает вести бой и удерживать противника под Сталиногорск-1, Бобрик-Донском с 22 ноября до исхода 25 ноября 1941 года. Фланги у дивизии оказались совершенно открытыми, 41-я кавалерийская дивизия под ударом противника от станции Епифань ушла на север. Связи у дивизии нет. Моточасти противника с танками действуют в тылу.
