Развить творческую активность учащихся, пробудить желание учиться, возможно через творческое взаимодействие учителя и ученика, через активный диалог. Богатый материал для этого дают уроки литературы.
Для примера возьмём программу под редакцией Т.Ф. Курдюмовой. Учебник по литературе для 9-го класса предлагает тему: В.М. Шукшин. Рассказ “Ванька Тепляшин”. Вступительная статья об авторе обещает ученикам встречу с мастером рассказов, в которых живут бесхитростные и безыскусственные люди деревни. При этом автор, описывая обыденное, находит в них много нового, неизвестного, глубинного. Его типичный герой – человек чудаковатый, душевный, отзывчивый в радости и беде. Таков и Ванька, один из шукшинских “чудиков”. Это нашлось в нашем языке и точно выражает главное в натуре героев Шукшина.
В 9-м классе дети уже знают, что художественное произведение рассматривается с трёх позиций: тема, идея, форма.
Вот и сейчас ученикам предлагается задание: определить тему рассказа. На первый взгляд может показаться, что этот рассказ о больнице, о нравах в ней, о лечении. Но нет. В процессе диалога приходим к выводу, что здесь главное - отношения людей между собой, а особенно сына и матери – тёплые, мягкие, любовные; он – защитник старой женщины, он не позволяет ей унижаться, так как остро реагирует на зло и несправедливость, живёт по велению своего доброго сердца. В больнице он тоскует, хотя рядом люди, с которыми он разговаривает, иногда шутит. Он часами стоял у окна, смотрел в него. А причина в том, что он был не дома.
Это суждение рождается после беседы с учениками, когда они предлагали свои варианты. Теперь надо найти доказательства этого вывода. Их в тексте много. Вот как автор говорит о встрече с матерью.
“Каково же было его удивление, радость, когда он в этом (городском) мире внизу вдруг увидел свою мать… Пробирается через улицу, оглядывается – боится. Ах, родная ты, родная! Вот догадалась-то.
Мама идёт! – закричал он всем в палате радостно.
Так это было неожиданно, так она вольно вскрикнула, радость человеческая, что все засмеялись”.
И ещё один фрагмент, говорящий об отношении сына к матери. “Ваньку впервые поразило, - он обратил внимание, - какой у матери сделался жалкий голос, даже какой-то заученно – жалкий, привычно – жалкий … . И Ваньке стало стыдно, что мать так униженно просит. Он велел ей молчать:
Помолчи, мам.
И в конце рассказа, когда они уходят из больницы, он опять говорит ей:
Ещё одно тебе скажу: не проси так никого, как давеча этого красношарого просила. Никогда никого не проси. Ясно?.. Слушать стыдно.
Вот так, предлагая ученикам найти в тексте слова, определяющие тему, логично приходим к главной мысли, то есть к идее. Предлагаю сформулировать её и опять найти в тексте доказательства. Ванька Тепляшин дважды произносит их коротко и точно: “Человеком надо быть, а не сшибать полтинники”. Прав ли он? Безусловно. Человеческие отношения нельзя определять деньгами. Это ненормально с точки зрения его морали, хотя другие мужики из больничной палаты предлагали этот способ решения проблемы, уверенно считая его наиболее результативным. И этот же Евстигнеев, что помогал вахтёру ловить Ваньку, выдавая одежду, с запоздалым укором негромко сказал:
Ты бы ему копеек пятьдесят дал, и всё – никакого шуму не было бы. Молодёжь, молодёжь …
Ванька ничего не стал объяснять Евстигнееву. Он спешил к плачущей матери.
Очень интересно, живо идёт обсуждение формы рассказа, способов, приёмов, использованных автором. Предлагаю ещё раз посмотреть на главного героя и найти в нём через слова его самого и автора самое существенное, определяющее его натуру.
Что увидели сразу? Автор замечает, что он “наладился тосковать”. У Шукшина, да и вообще в жизни, тоска – удел людей честных, со сложной внутренней организацией, хотя на вид они просты. И глагол “наладился” точно определяет тот факт, что эта тоска стала постоянной. А вот когда после конфликта Ванька принял решение уехать, он сразу успокоился, помчался в палату, чтобы собрать вещи. Потом автор пишет, что ему становилось легче и легче. А когда он прощался, то сделал это весело, пожелал всем здоровья, даже вахтёру, который обидел мать, сказал: “Будь здоров!” и с лёгкой душой поскакал вниз.
И ещё раз хочется сказать об удачно найденном слове “тосковать”, не скучать, а именно тосковать, так как скучают обычно бездельники. Ванька же из деревни, где все при деле, где скучать просто некогда.
Здесь мы замечаем роль глаголов, рисующих действия Ваньки: помчался, поскакал. Так он спешил к матери, торопился домой из чужого ему города.
Второе, что мы видим в Ваньке, - он прост, бесхитростен, речь полна таких слов, как: хлобысь, шваркнуло, фифочка, соскочить с зарубки, сцапать, загогулина (о вахтёре). Это не только просторечные слова. В них и смысловая точность в выражении действий, в характеристике, и удивительная образность. Искренность и простоту Ваньки автор выразил ещё и такими словами: “…он и врать-то не умеет. Это ведь тоже уметь надо”.
Ванька Тепляшин – натура тонкая, наблюдательная. Может, потому и город он не принял – чужой он для него. “Стоял он часами у окна, смотрел, как живёт чужая его уму и сердцу улица. Странно живёт: шумит, кричит, а никто друг друга не слышит. Все торопятся, но оттого, что сверху все люди одинаковы, кажется, что они никуда не убегают: какой-то загадочный бег на месте”. Сказано коротко, но точно.
Смотрим в учебнике вопрос: “Почему у него постоянно возникают конфликты с окружающими людьми?” После уже сказанных наблюдений и выводов ясно, почему у Ваньки конфликты. Он искреннее, честнее других, у него свои мерки, хотя он нигде не философствует, он просто живёт, не завидуя, не хитря, не интригуя, не декларируя свои принципы.
Очень интересен такой вопрос: “Как вы думаете, связаны ли с идейным смыслом рассказа имя и фамилия героя?” Дети уже знают, что имя героям авторы выбирают со смыслом, это один из авторских приёмов характеристики.
Вспоминаем, что имя Иван в переводе “Благодать Божия”. Иван, Иванушка – герой народных сказок, это умелец, человек простой, но не однозначный, из сложных ситуаций выходит молодцом благодаря своей смекалке, находчивости. Часто из трёх сыновей он самый ответственный, надёжный. Уменьшительное Ванька делает его проще, ближе. А фамилия явно говорящая о душевной щедрости, теплоте. В сочетании имени и такой фамилии – надёжность и гарантия добрых отношений.
Отвечаем на следующий вопрос: “Какое социально-нравственное явление символизирует образ красноглазого вахтёра?” Когда мы сравним глаголы “прокуковал, отстукал” и “говорил”, то увидим огромную разницу между ними, а вывод напрашивается такой: перед нами не просто неприятный человек, а казённая душа, которая, если и пойдёт на уступку, то только за деньги. На первый взгляд может показаться, что он рьяно выполняет свою службу, а на самом деле – полное равнодушие к человеку, неспособность понять радость одного и горе другого, поэтому он, унижая человека, даже не понимает, насколько дурно выглядит в обществе. В. Шукшин нашёл очень точные глаголы: отстукал, прокуковал. Лучше не скажешь.
Предлагаю посмотреть на синтаксис рассказа: какова его особенность? Повторяем отличительные черты рассказа вообще и шукшинского в частности. После этого пытаемся найти доказательства динамичности повествования, то есть наличие и даже обилие простых предложений. Вот один из примеров.
“…Ваньку им не удалось сцапать… Он не убегал, но не давал себя схватить… Крик, шум поднялся… Набежало белых халатов. Прибежал Сергей Николаевич, врач Ванькин… Красноглазого и Евстигнеева еле-еле уняли. Ваньку повели наверх. Сергей Николаевич повёл. Он очень расстроился”.
Точно так же выглядит рассказ Ваньки: предложения короткие, картина яркая. Всё это говорит о таланте рассказчика, который живёт в нём и не претендует на что-либо. Вот как звучит его рассказ.
“Лёд впереде уже от так от горбатился – горкой… Я открыл дверцу, придавил газку. Вдруг – вниз поехал!.. ну, поехал!.. Натурально, как с горки! Вода – хлобысь мне в ветровое стекло! А дверку льдиной шваркнуло и заклинило. И я, натурально, иду ко дну, а дверку, а дверку не могу открыть. А сам уже плаваю в кабине.
Он не врёт, но больные не верят: “Ты прямо, как это… как в баню попал: “вылез, начинаю осматриваться”. Меньше ври-то”. Ванька на своей кровати выпучил честные глаза.
Вот так эмоциональный рассказ характеризует самого рассказчика и автора, который нашёл для него и слова, и интонацию.
В учебнике 9 класса ученикам предложено повествование В.Астафьева “Царь-рыба” (фрагменты), В.Распутина “Деньги для Марии” (фрагменты), А. Вампилова “Старший сын” (фрагменты). Безусловно, выбраны фрагменты самые яркие, так что и ученикам читать интересно, и учителю работу над текстом организовать легче, так как составители учебника уже расставили некоторые акценты, остальное сделает учитель, организуя активный диалог с учениками.
Ванька Тепляшин молодой деревенский парень. Он трудится шофером. Однажды у него обнаружили болезнь, язву двенадцатиперстной кишки. Шофера положили в больницу, сначала его лечили в родном селе, а потом перевели в город.
Веселый неугомонный парень, постоянно нарушал больничный режим своими выходками. Ванька частенько курил в уборной лечебного заведения. Соседей по палате он развлекал историями, приключившимися с ним в жизни. Больные с интересом слушали его рассказы. Некоторые полагали, что он выдумывает эти истории, а другие относились серьезно.
Проходя лечение в больнице, веселый парень постоянно тосковал. Глядя из окна больницы, Тепляшин наблюдал за суетливой жизнью городских жителей, разглядывал девушек в коротких платьицах. Однажды за окном он увидел свою мать. Старушка приехала из деревни проведать своего сыночка. Тепляшин запрыгал и закричал от радости, как маленький, чем вызвал бурю смеха соседей по палате.
Ванька побежал навстречу к матери. Но ее не впускают в больницу. Дежурный вахтер говорит старушке, о том, что сегодня не приемный день. Больные давно невзлюбили этого худого мужичонку с красными глазами, за его скверный характер и взяточничество. Старушка умоляет вахтера, впустить ее к сыну, но он неумолим. Спускается Ванька, и видя всю ситуацию, самовольно проводит мать в приемный покой. Обезумевший от такой наглости вахтер пытается задержать Тепляшина, зовет на помощь кладовщика Евстигнеева, но даже вдвоем они не могут остановить парня. На шум сбегаются врачи и санитарки. Ваньку успокаивает и уводит к себе лечащий врач Сергей Николаевич. Доктор стыдит пациента за стычку с вахтером и уговаривает продолжить лечение. Сергей Николаевич даже разрешает Ванькиной матери пожить в больнице, но тот уже твердо решил уехать домой раньше времени. Врач его отпустил.
Евстигнеев, выдавая Ванькины вещи, сказал ему, что скандала с вахтером можно было избежать, сунув ему денег, а Ванька несмышленый не догадался.
Выходя из больницы, мать сетует, что ее непутевый сын нигде не может закрепиться, однажды уже вылетел с училища, и вот опять. Ванька молчком берет вещи, и они едут домой.
Этот рассказ был написан весной 1972 г., как раз в это время Шукшин проходил лечение в больнице. В этом герое, в какой – то степени отражена сущность самого писателя, простого, добродушного русского парня. Произведение учит нас быть людьми.
Картинка или рисунок Ванька Тепляшин
Другие пересказы для читательского дневника
- Краткое содержание Овальный портрет Эдгара По
Меня мучила сильная лихорадка. За мной ухаживал лишь мой слуга. В этот заброшенный замок слуга вломился и затащил меня, раненного бандитами, чтобы я не замёрз на улице. В качестве временного ночлега мы выбрали одну из маленьких тёмных комнат.
- Краткое содержание Томас Мор Утопия
Общение с читателем в повествовании Томаса Мора ведётся от его собственного лица. Однажды по прибытию во Фландрию ему посчастливилось познакомиться с человеком, который всю свою жизнь посвятил мореплаванию.
- Краткое содержание Виннипегский волк Сетона-Томпсона
- Краткое содержание Иосиф и его братья Томас Манн
Основой книги является библейская история об Израилевой семье. Исаак и Ревекка имели сыновей близнецов Иакова и Исава. Ревекка сильнее всего любила Иакова. Старый и слабый Исаак позвал старшего сына и попросил приготовить дичь
Матильда мечтает о богатстве и высшем свете, но выходит замуж за простого чиновника. Она не счастлива. Семью приглашают на балл. Матильда берет у богатой подруги бриллиантовое ожерелье и теряет его
Версия
Санька Журавлев рассказал диковинную историю. Был он в городе (мотоцикл ездил покупать), зашел там в ресторан покушать. Зашел, снял плащ в гардеробе, направился в зал… А не заметил, что зал отделяет стеклянная стена – пошел на эту стенку. И высадил ее. Она прямо так стоймя и упала перед Санькой и со звоном разлетелась в куски. Ну, сбежались. Санька был совершенно трезв, поэтому милицию вызывать не стали, а повели его к директору ресторана на второй этаж. Человек, который вел его по мягкой лестнице, подсчитал:
– Зарплаты две выложишь. А то и три.
– Я же не нарочно.
– Мало ли что!
Зашли в кабинет директора… И тут-то и начинается диковина, тут сельские люди слушали и переглядывались – не верили. Санька рассказывал так:
– Заходим – сидит молодая женщина. Пышная, глаза маленько навыкате, губки бантиком, при золотых часиках. «Что случилось?» Товарищ этот начинает ей докладывать, что вот, мол, стенку решили… А эта на меня смотрит. – Тут Санька всякий раз хотел показать, как она на него смотрела: делал губы куриной гузкой и выпучивал глаза. И смотрел на всех. Люди смеялись и продолжали не верить.
– Она этому товарищу говорит: «Ну хорошо, – говорит, – идите. Мы разберемся». А кабинет!.. Ну, ё-мое, наверно, у министров такие: кругом мягкие креслы, диваны, на стенах картины… «Вы откуда?» – спрашивает. Я объяснил. «Так-так, – говорит. – Как же это вы так?» А сама на меня смо-отрит, смо-отрит… До-олго смотрела.
Еще потому не верили земляки Саньке, что смотреть-то на него, да еще, как он уверяет, долго, да еще городской женщине – зачем, господи?! Чего там высматривать-то? Длинный, носатый, весь в морщинах раньше времени… Догадывались, что Саня потому и выдумал эту историю, чтобы хоть так отыграться за то, что деревенские девки его не любили.
– Дальше мы едем с ней в ее трехкомнатную квартиру и гужуемся. Три дня! Я просыпаюсь, от так от шарю возле кровати, нахожу бутылку шампанского – буль-буль-буль!.. Она мне: «Ты бы хоть из фужера, Санек, вон же фужеров полно!» Я говорю: «Имел я в виду эти фужеры!» Гужуемся три дня и три ночи! Как во сне жил. Она на работу вечером сходит, я пока один в квартире. Ванну принимаю, в туалете сижу… Ванна отделана голубым кафелем, туалет – желтым. Все блестит, мебель вся лакирована. Я сперва с осторожностью относился, она заметила, подняла на смех. «Брось ты, – говорит, – Санек! Надо, чтоб вещи тебе служили, а не ты вещам. Что же, говорит, я все это с собой, что ли, возьму?» Шторы такие зеленые, с листочками… Задернешь – полумрак такой в комнатах. Кто-нибудь спал из вас в спальне из карельской березы? Мы же фраера! Мы думаем, что спать на панцирной сетке – это мечта жизни. Счас я себе делаю кровать из простой березы… город давно уже перешел на деревянные кровати. Если ты каждый день получаешь гигантский стресс, то выспаться-то ты должен!
– Ну-ну, Сань?
– Так проходят эти три дня. Вечером она привозит на такси курочек, разные заливные… Они мне сигналют, я спускаюсь, беру переносной такой холодильничек, несу… И мы опять гужуемся. Включаем радиолу на малую громкость, попиваем шампанское… Чего только моя левая нога захочет, я то немедленно получаю. Один раз я говорю: «А вот я видел в кино: наливает человек немного виски в стакан, потом туда из сифончика… Ты можешь так?» – «Это, – говорит, – называется виски с содовой. Сифон у меня есть, виски счас привезут». Точно, минут через пятнадцать привезли виски. Они мне, кстати, не поглянулись. Я пил водку с содовой. От так от нажимаешь курочек на сифончике, оттуда как даст в стакан… Прелесть.
– А как со стеклом-то?
– С каким стеклом?
– Ну, разбил-то…
– А-а. А никак. Она меня потом разглядывала всего и удивлялась: «Как ты, – говорит, – не порезался-то?» А мотоцикл – я ей деньги отдал, мне его прямо к подъезду подкатили…
Вот такая история случилась будто бы с Санькой Журавлевым. Из всего этого несомненной правдой было: Санька в самом деле ездил в город; не было его три дня; мотоцикл привез именно такой, какой хотел и на какой брал деньги; лишних денег у него с собой не было. Это все правда. В остальное односельчане никак не могли поверить. Санька нервничал, злился… Говорил мужикам про такие поганые подробности, каких со зла не выдумаешь. Но считали, что всего этого Санька где-то наслышался.
– Ну, ё-мое! – психовал Санька. – Да где же я эти три дня был-то?! Где?!
– Может, в вытрезвителе.
– Да как я в вытрезвитель-то попаду?! Как? У меня лишнего рубля не было!
– Ну, это… Свинья грязи найдет.
– Иди найди! Иди хоть пятак найди за так-то. На что же бы я жил-то три дня?
Этого не могли объяснить. Но и в пышного директора ресторана и в ее трехкомнатную квартиру – тоже не могли поверить. Это уж черт знает что такое – таких дур и на свете-то не бывает.
– Дистрофики! – обзывал всех Санька. – Жуки навозные. Что вы понимаете-то? Ну, что вы можете понимать в современной жизни?
Слушал как-то эту историю Егорка Юрлов, мрачноватый, бесстрашный парень, шофер совхозный. Дослушал до конца, усмехнулся ядовито. К нему все повернулись, потому что его мнение – как-то так повелось – уважали. И, надо сказать, он и вправду был парень неглупый.
– Что скажешь, Егорка?
– Версия, – кратко сказал Егорка.
– Какая версия? – не понял Санька.
– Что ты дурачка-то из себя строишь? – прямо спросил Егорка. – Чего ты людей в заблуждение вводишь?
Санька аж побелел… Думали, что они подерутся. Но Санька прищемил обиду зубами. И тоже прямо спросил:
– У тебя машина на ходу?
– Я спрашиваю: у тебя машина на ходу? – Санька угрожающе придвинулся к Егорке. – Ну?
Егорка подождал, не кинется ли на него Санька; подождал и ответил:
– На ходу.
– Поедем, – приказным голосом сказал Санька. – Надоела мне эта комедия: им рассказываешь как добрым, а они, стерва, хаханьки строют. Поедем к ней, я покажу тебе, как живут люди в двадцатом веке. Предупреждаю: без моего разрешения никого не лапать и не пить дорогое вино стаканами. Возможно, там соберется общество – может, подруги ее придут. Кто еще хочет ехать, фраера? – Саньку повело на спектакль – он любил иногда «выступить», но при всем том… При всем том он предлагал проверить, правду ли он говорит или врет. Это серьезно.
Егорка, недолго думая, сказал:
– Поехали.
– Кто еще хочет? – еще раз спросил Санька.
Никто больше не пожелал ехать. История сама по себе довольно темная, да еще два таких едут… Недолго и того… угореть.
А Санька с Егоркой поехали.
Дорогой еще раз ругнулись. Санька опять начал учить Егорку, чтоб никого не лапал в городе и не пил дорогое вино стаканами.
– А то я ж вас знаю…
– Да пошел ты к такой-то матери! – обозлился Егорка. – Строит из себя, сидит… «Я – ва-ас…» Кого это «вас»-то? А ты-то кто такой?
– Я тебя учу, как лучше ориентироваться в новой обстановке, понял?
– Научи лучше себя – как не трепаться. Не врать. А то звону наделал… Счас, если приедем и там никакой трехкомнатной квартиры не окажется, – Егорка постучал пальцем по рулю, – обратно пойдешь пешком.
– Ладно. Но если все будет, как я говорил, я те… Ты принародно, в клубе, скажешь со сцены: «Товарищи, зря мы не верили Саньке Журавлеву – он не врал». Идет?
– Едет, – буркнул мрачный Егорка.
– Черти! – в сердцах сказал Санька. – Сами живут… как при царе Горохе, и других не пускают.
Приехали в город засветло.
«Направо», «налево», «прямо!» – командовал Санька. Он весь подсобрался, в глазах появилась решимость: он слегка трусил. Егорка искоса взглядывал на него, послушно поворачивал «влево», «вправо»… Он видел, что Санька вибрирует, но помалкивал. У него у самого сердце раза два сжалось в недобром предчувствии.
– Узнаю ресторан «Колос», – торжественно сказал Санька. – Тут, по-моему, опять налево. Да, иди налево.
– Адрес-то не знаешь, что ли?
– Адресов я никогда не помнил – на глаз лучше всего.
Еще покрутились меж высоких спичечных коробков, поставленных стоймя… И подъехали к одному, и остановились.
– Вот он, подъездик, – негромко сказал Санька. – Голубенький, с козырьком.
Посидели немного в кабине.
– Ну? – спросил Егорка.
– Счас… Она, наверно, на работе, – неуверенно сказал Санька. – Сколько счас?
– Без двадцати девять.
– У нее самый разгар работы…
– Ну-у… начинается. Уже очко работает?
– Пошли! – скомандовал Санька. – Пошли, теленочек, пошли. Если дома нет, поедем в ресторан.
Поднялись на четвертый этаж пешком.
– Так, – сказал Санька. Он волновался. – Следи за мной: как я, так и ты, но малость скромнее. Как будто ты мой бедный родственник… Фу! Волнуюсь, стерва. А чего волнуюсь? Упэред! – И он нажал беленький пупочек звонка.
За дверью из тишины послышались остренькие шажочки…
– Паркет, знаешь, какой!.. – успел шепнуть Санька.
В двери очень долго поворачивался и поворачивался ключ – может, не один?
Санька нервно подмигнул Егорке.
Наконец дверь приоткрылась… Санька растянул большой рот в улыбке, хотел двинуть дверь, чтоб она распахнулась приветливее, но она оказалась на цепочке.
– Кто это? – тревожно и недовольно спросили из-за двери. Женщина спросила.
– Ира… это я! – сказал Санька ненатуральным голосом. И улыбку растянул еще шире. Можно сказать, что на лице его в эту минуту были – нос и улыбка, остальное – морщины.
Санька ошалел… Посмотрел растерянно на Егорку.
– Ё-мое! – сказал он. – Она что, озверела?
– Может, не узнала? – без всякого ехидства подсказал Егорка.
Санька еще раз нажал на белый пупочек. За дверью молчали. Санька давил и давил на кнопочку. Наконец послышались шаги – тяжелые, мужские. Дверь опять открылась, но опять мешал цепок. Выглянуло розовое мужское лицо. Мужчина боднул строгим взглядом Саньку… Потом глаза его обнаружили мрачноватого Егорку и – быстро-быстро – поискали, нет ли еще кого? И, стараясь, чтоб вышло зло и страшно, спросил:
– В чем дело?
– Позови Ирину, – сказал Санька.
Мужчина мгновенье решал, как поступить… Из глубины квартиры ему что-то сказали. Мужчина резко захлопнул дверь. Санька тут же нажал на кнопку звонка и не отпускал. Дверь опять раскрылась.
– Что, выйти накостылять, что ли?! – уже всерьез злобно сказал мужчина.
Санька подставил ногу под дверь, чтобы мужчина не сумел ее закрыть.
– Выйди на минутку, – сказал он. – Я спрошу кое-что.
Мужчина чуть отступил и всем телом ринулся на дверь… Санька взвыл. Егорка с этой стороны – точно так, как тот за дверью, – откачнулся и саданул дверь плечом. Санька выдернул ногу и тоже навалился плечом на дверь.
– Семен! – заполошно крикнул мужчина.
Пока Семен бежал в тапочках на зов товарища, молодые деревенские бычки поднатужились тут… Цепочка лопнула.
– Руки вверх! – заорал Санька, ввалившись в коридор.
Мужчина с розовым лицом попятился от них… Мужчина в тапочках тоже резко осадил бег. Но тут вперед с визгом вылетела коротконогая женщина с могучим торсом.
– Вон-он! – Странно, до чего она была легкая при своей тучности, и до чего же пронзительно она визжала. – Вон отсюда, сволочи!! Звоните в милицию! Я звоню в милицию! – Женщина так же легко ускакала звонить.
– Пошли, Санька, – сказал Егорка.
Санька не знал, как подумать про все это.
– Пошли, – еще сказал Егор.
– Нет, не пошли-и, – свирепо сказал розоволицый. И стал надвигаться на Саньку. – Нет, не пошли-и… Так просто, да? Семен, заходи-ка с той стороны. Окружай хулиганов!
Человек в тапочках пошел было окружать. Но тут вернулся от двери Егор…
…Из «окружения» наши орлы вышли, но получили по пятнадцать суток. А у Егорки еще и права на полгода отняли – за своевольную поездку в город. Странно, однако, что деревенские после всего этого в Санькину историю полностью поверили. И часто просили рассказать, как он гужевался в городе три дня и три ночи. И смеялись.
Не смеялся только Егорка: без машины стал меньше зарабатывать.
– Дурак – поперся, – ворчал он. – На кой черт?
– Егор, а как баба-то? Правда, что ли, шибко красивая?
– Да я и разглядеть-то не успел как следует: прыгал какой-то буфет по квартире…
– А квартира-то, правда, что ли, такая шикарная?
– Квартира шикарная. Квартиру успел разглядеть. Квартира шикарная.
Санька долго еще ходил по деревне героем.
Ванька Тепляшин лежал у себя в сельской больнице с язвой двенадцатиперстной кишки. Лежал себе и лежал. А приехал в больницу какой-то человек из районного города, Ваньку вызвал к себе врач, они с тем человеком крутили Ваньку, мяли, давили на живот, хлопали по спине… Поговорили о чем-то между собой и сказали Ваньке:
– Поедешь в городскую больницу?
– Зачем? – не понял Ванька.
– Лежать. Так же лежать, как здесь лежишь. Вот… Сергей Николаевич лечить будет.
Ванька согласился.
В горбольнице его устроили хорошо. Его там стали называть «тематический больной».
– А где тематический больной-то? – спрашивала сестра.
– Курит, наверно, в уборной, – отвечали соседи Ванькины. – Где же еще.
– Опять курит? Что с ним делать, с этим тематическим…
Ваньке что-то не очень нравилось в горбольнице. Все рассказал соседям по палате, что с ним случалось в жизни: как у него в прошлом году шоферские права хотели отнять, как один раз тонул с машиной…
– Лед впереди уже о так от горбатится – горкой… Я открыл дверцу, придавил газку. Вдруг – вниз поехал!.. – Ванька, когда рассказывает, торопится, размахивает руками, перескакивает с одного на другое. – Ну, поехал!.. Натурально, как с горки! Вода – хлобысь мне в ветровое стекло! А дверку льдиной шваркнуло и заклинило. И я, натурально, иду ко дну, а дверку не могу открыть. А сам уже плаваю в кабине. Тогда я другую нашарил, вылез из кабины-то и начинаю осматриваться…
– Ты прямо, как это… как в баню попал: «вылез, начинаю осматриваться». Меньше ври-то.
Ванька на своей кровати выпучил честные глаза.
– Я вру?! – Некоторое время он даже слов больше не находил. – Хот… Да ты что? Как же я врать стану! Хот…
И верно, посмотришь на Ваньку – и понятно станет, что он, пожалуй, и врать-то не умеет. Это ведь тоже – уметь надо.
– Я, значит, смотрю вверх – вижу: дыра такая голубая, это куда я провалился… Я туда погреб.
– Да сколько ж ты под водой-то был?
– А я откуда знаю? Небось недолго, это я рассказываю долго. Да еще перебивают…
– Ну, вылез… Ко мне уже бегут. Завели в первую избу…
– Сразу – водки?
– Одеколоном сперва оттерли… Я целую неделю потом «Красной гвоздикой» вонял. Потом уж за водкой сбегали.
…Ванька и не заметил, как наладился тосковать. Стоял часами у окна, смотрел, как живет чужая его уму и сердцу улица. Странно живет: шумит, кричит, а никто друг друга не слышит. Все торопятся, но оттого, что сверху все люди одинаковы, кажется, что они никуда не убегают: какой-то загадочный бег на месте. И Ванька скоро привык скользить взглядом по улице – по людям, по машинам… Еще пройдет, надламываясь в талии, какая-нибудь фифочка в короткой юбке, Ванька проводит ее взглядом. А так – все одинаково. К Ваньке подступила тоска. Он чувствовал себя одиноко.
И каково же было его удивление, радость, когда он в этом мире внизу вдруг увидел свою мать… Пробирается через улицу, оглядывается – боится. Ах, родная ты, родная! Вот догадалась-то.
– Мама идет! – закричал он всем в палате радостно.
Так это было неожиданно, так она вольно вскрикнула, радость человеческая, что все засмеялись.
– Где, Ваня?
– Да вон! Вон, с сумкой-то! – Ванька свесился с подоконника и закричал: – Ма-ам!
– Ты иди встреть ее внизу, – сказали Ваньке. – А то ее еще не пропустят: сегодня не приемный день-то.
– Да пустят! Скажет – из деревни… – Гадать стали.
– Пустят! Если этот стоит, худой такой, с красными глазами, этот сроду не пустит.
Ванька побежал вниз.
А мать уже стояла возле этого худого с красными глазами, просила его. Красноглазый даже и не слушал ее.
– Это ко мне! – издали еще сказал Ванька. – Это моя мать.
– В среду, субботу, воскресенье, – деревянно прокуковал красноглазый.
Мать тоже обрадовалась, увидев Ваньку, даже и пошла было навстречу ему, но этот красноглазый придержал ее.
– Да ко мне она! – закричал Ванька. – Ты что?!
– В среду, субботу, воскресенье, – опять трижды отстукал этот… вахтер, что ли, как их там называют.
– Да не знала я, – взмолилась мать, – из деревни я… Не знала я, товарищ. Мне вот посидеть с им где-нибудь, маленько хоть…
Ваньку впервые поразило – он обратил внимание, – какой у матери сразу сделался жалкий голос, даже какой-то заученно-жалкий, привычно-жалкий, и как она сразу перескочила на этот голос… И Ваньке стало стыдно, что мать так униженно просит. Он велел ей молчать:
– Помолчи, мам.
– Да я вот объясняю товарищу… Чего же?
– Помолчи! – опять велел Ванька. – Товарищ, – вежливо и с достоинством обратился он к вахтеру, но вахтер даже не посмотрел в его сторону. – Товарищ! – повысил голос Ванька. – Я к вам обращаюсь!
– Вань, – предостерегающе сказала мать, зная про сына, что он ни с того ни с сего может соскочить с зарубки.
Красноглазый все безучастно смотрел в сторону, словно никого рядом не было и его не просили сзади и спереди.
– Пойдем вон там посидим, – изо всех сил спокойно сказал Ванька матери и показал на скамеечку за вахтером. И пошел мимо него.
– Наз-зад, – как-то даже брезгливо сказал тот. И хотел развернуть Ваньку за рукав.
Ванька точно ждал этого. Только красноглазый коснулся его, Ванька движением руки вверх резко отстранил руку вахтера и, бледнея уже, но еще спокойно, сказал матери:
– Вот сюда вот, на эту вот скамеечку.
Но и дальше тоже ждал Ванька – ждал, что красноглазый схватит его сзади. И красноглазый схватил. За воротник Ванькиной полосатой пижамы. И больно дернул. Ванька поймал его руку и так сдавил, что красноглазый рот скривил.
– Еще раз замечу, что ты свои руки будешь распускать… – заговорил Ванька ему в лицо негромко, не сразу находя веские слова, – я тебе… я буду иметь с вами очень серьезный разговор.
– Вань, – чуть не со слезами взмолилась мать. – Господи, господи…
Красноглазый на какое-то короткое время оторопел, потом пришел в движение и подал громкий голос тревоги.
– Стигнеев! Лизавета Сергеевна!.. – закричал он. – Ко мне! Тут произвол!.. – И он, растопырив руки, как если бы надо было ловить буйно помешанного, пошел на Ваньку. Но Ванька сидел на месте, только весь напружинился и смотрел снизу на красноглазого. И взгляд этот остановил красноглазого. Он оглянулся и опять закричал: – Стигнеев!
Из боковой комнаты, из двери выскочил квадратный Евстигнеев в белом халате, с булочкой в руке.
– А? – спросил он, не понимая, где тут произвол, какой произвол.
– Ко мне! – закричал красноглазый. И, растопырив руки, стал падать на Ваньку.
Ванька принял его… Вахтер отлетел назад. Но тут уже и Евстигнеев увидел «произвол» и бросился на Ваньку.
…Ваньку им не удалось сцапать… Он не убегал, но не давал себя схватить, хоть этот Евстигнеев был мужик крепкий и старались они с красноглазым во всю силу, а Ванька еще стерегся, чтоб поменьше летели стулья и тумбочки. Но все равно, тумбочка вахтерская полетела, и с нее полетел графин и раскололся. Крик, шум поднялся… Набежало белых халатов. Прибежал Сергей Николаевич, врач Ванькин… Красноглазого и Евстигнеева еле-еле уняли. Ваньку повели наверх. Сергей Николаевич повел. Он очень расстроился.
– Ну как же так, Иван?..
Ванька, напротив, очень даже успокоился. Он понял, что сейчас он поедет домой. Он даже наказал матери, чтоб она подождала его.
– На кой черт ты связался-то с ним? – никак не мог понять молодой Сергей Николаевич. Ванька очень уважал этого доктора.
– Он мать не пустил.
– Да сказал бы мне, я бы все сделал! Иди в палату, я ее приведу.
– Не надо, мы счас домой поедем.
– Как домой? Ты что?
Но Ванька проявил непонятную ему самому непреклонность. Он потому и успокоился-то, что собрался домой. Сергей Николаевич стал его уговаривать в своем кабинетике… Сказал даже так:
– Пусть твоя мама поживет пока у меня. Дня три. Сколько хочет! У меня есть где пожить. Мы же не довели дело до конца. Понимаешь? Ты просто меня подводишь. Не обращай внимания на этих дураков! Что с ними сделаешь? А мама будет приходить к тебе…
– Нет, – сказал Ванька. Ему вспомнилось, как мать униженно просила этого красноглазого… – Нет. Что вы!
– Но я же не выпишу тебя!
– Я из окна выпрыгну… В пижаме убегу ночью.
– Ну-у, – огорченно сказал Сергей Николаевич. – Зря ты.
– Ничего. – Ваньке было даже весело. Немного только жаль, что доктора… жалко, что он огорчился. – А вы найдете кого-нибудь еще с язвой… У окна-то лежит, рыжий-то, у него же тоже язва.
– Не в этом дело. Зря ты, Иван.
– Нет. – Ваньке становилось все легче и легче. – Не обижайтесь на меня.
– Ну, что ж… – Сергей Николаевич все же очень расстроился. – Так держать тебя тоже бесполезно. Может, подумаешь?.. Успокоишься…
– Нет. Решено.
Ванька помчался в палату – собрать кой-какие свои вещички. В палате его стали наперебой ругать:
– Дурак! Ты бы пошел…
– Ведь тебя бы вылечили здесь, Сергей Николаевич довел бы тебя до конца.
Они не понимали, эти люди, что скоро они с матерью сядут в автобус и через какой-нибудь час Ванька будет дома. Они этого как-то не могли понять.
– Из-за какого-то дурака ты себе здоровье не хочешь поправить. Эх ты!
– Надо человеком быть, – с каким-то мстительным покоем, даже, пожалуй, торжественно сказал Ванька. – Ясно?
– Ясно, ясно… Зря порешь горячку-то, зря.
– Ты бы полтинник сунул ему, этому красноглазому, и все было бы в порядке. Чего ты?
Ванька весело со всеми попрощался, пожелал всем здоровья и с легкой душой поскакал вниз.
Надо было еще взять внизу свою одежду. А одежду выдавал как раз этот Евстигнеев. Он совсем не зло посмотрел на Ваньку и с сожалением даже сказал:
– Выгнали? Ну вот…
А когда выдавал одежду, склонился к Ваньке и сказал негромко, с запоздалым укором:
– Ты бы ему копеек пятьдесят дал, и все – никакого шуму не было бы. Молодежь, молодежь… Неужели трудно догадаться?
– Надо человеком быть, а не сшибать полтинники, – опять важно сказал Ванька. Но здесь, в подвале, среди множества вешалок, в нафталиновом душном облаке, слова эти не вышли торжественными; Евстигнеев не обратил на них внимания.
– Ботинки эти? Твои?
– Не долечился и едешь…
– Дома долечусь.
– До-ома! Дома долечисся…
– Будь здоров, Иван Петров! – сказал Ванька.
– Сам будь здоров. Попросил бы врача-то… может, оставют. Зря связался с этим дураком-то.
Ванька не стал ничего объяснять Евстигнееву, а поспешил к матери, которая небось сидит возле красноглазого и плачет.
И так и было: мать сидела на скамеечке за вахтером и вытирала полушалком слезы. Красноглазый стоял возле своей тумбочки, смотрел в коридор – на прострел. Стоял прямо, как палка. У Ваньки даже сердце заколотилось от волнения, когда он увидел его. Он даже шаг замедлил – хотел напоследок что-нибудь сказать ему. Покрепче. Но никак не находил нужное.
– Будь здоров! – сказал Ванька. – Загогулина.
Красноглазый моргнул от неожиданности, но головы не повернул – все смотрел вдоль своей вахты.
Ванька взял материну сумку, и они пошли вон из хваленой-прехваленой горбольницы, где, по слухам, чуть ли не рак вылечивают.
– Не плачь, – сказал Ванька матери. – Чего ты?
– Нигде ты, сынок, как-то не можешь закрепиться, – сказала мать свою горькую думу. – Из ФЗУ тада тоже…
– Да ладно!.. Вались они со своими ФЗУ. Еще тебе одно скажу: не проси так никого, как давеча этого красношарого просила. Никогда никого не проси. Ясно?
– Много так сделаешь – не просить-то!
– Ну… и так тоже нельзя. Слушать стыдно.
– Стыдно ему!.. Мне вон счас гумажки собирать на пенсию – побегай-ка за имя, да не попроси… Много соберешь?
– Ладно, ладно… – Мать никогда не переговорить. – Как там, дома-то?
– Ничо. У себя-то будешь долеживать?
– Та-а… не знаю, – сказал Ванька. – Мне уже лучше.
Через некоторое время они сели у вокзала в автобус и поехали домой.
Найдите в тексте рассказа слова, которыми может быть сформулирована его основная идея.
"Надо человеком быть!"
В чем вы усматриваете основную тему и идею рассказа?
Основная идея рассказа выражена в словах его героя "Надо человеком быть!", которые он дважды произносит. Тем самым Шукшин выдвигает в качестве ведущей проблемы произведения человеческое достоинство личности, недопустимость его унижения.
Охарактеризуйте героя рассказа. Почему у него постоянно возникают конфликты с окружающими людьми?
Конфликты возникают из нежелания смириться с несправедливостью. Об этом мы узнаем из слов матери. "Нигде ты, сынок, как-то не можешь закрепиться, - сказала мать свою горькую думу. - Из ФЗУ тада тоже…" Слова "Надо человеком быть!", в которых выражена идея рассказа, Ванька Тепляшин относит не только и не столько к красноглазому вахтеру (воспитывать его уже поздно), сколько к людям, которые героя окружают, и прежде всего к самому себе, чтобы и впредь оставаться бескомпромиссным к проявлениям несправедливости и бесчеловечности. Автор солидарен с ним, хотя и не принимает те средства борьбы против зла, которые избирает Ванька.
Душу героя щемила униженность матери. Его поразило, какой у нее стал жалкий голос, даже какой-то заученно жалкий, привычно жалкий. Ему стало стыдно за мать. Второй раз вспоминает он об унижении матери, когда доктор Сергей Николаевич уговаривает его остаться долечиваться. И это воспоминание усилило решение Ивана уйти из больницы. Наконец, по дороге домой он вновь вспоминает обидную для него сцену и говорит матери: "Не проси так никого, как давеча этого красношарого просила. Никогда никого не проси. Ясно?" Герой рассказа органически не принимает приспособленческой морали, которая проявляется и в униженных просьбах матери, и в намеках соседей по палате и гардеробщика Евстигнеева на всесильный полтинник, и в упреке доктора, зачем связался (слово неоднократно повторяется в тексте) с вахтером. Поэтому и не принимает он столь заманчивого предложения врача, который был готов поселить Ванькину мать у себя в доме.
Симпатия писателя по отношению к герою выразилась в сочетании мягкого юмора и лиризма в повествовании.
В каких ситуациях, изображенных Шукшиным, особо остро отстаивается авторская позиция?
Прежде всего, в сцене столкновения Ваньки Тепляшина с вахтером, в диалогах героя с доктором, соседями по палате, с Евстигнеевым. Автор не приемлет нравственных компромиссов и потому солидаризируется с Ванькой, когда тот решает покинуть больницу, несмотря на симпатию к Сергею Николаевичу.
Можно ли Ваньку Тепляшина отнести к разряду шукшинских "чудиков"? Мотивируйте свой ответ.
Разумеется, да. "Чудики" Шукшина пытаются понять, осмыслить жизнь, чтобы "душа не болела". Они открывают правду жизни страстно и мучительно, их поведение воспринимается стандартными, прагматичными людьми как отклонение от нормы. Таков и Ванька Тепляшин.
Какое социально-нравственное явление символизирует образ красноглазого вахтера? Какие художественные средства использованы для его создания? Какие синонимы заменяют слово "говорил" по отношению к вахтеру? В чем их смысл?
Другая, не менее важная мысль звучит в рассказе: быть человеком - значит быть личностью. Между тем на фоне искренней радости встречи с матерью сына читатель с гневом воспринимает бездушие, настоящую бесчеловечность красноглазого вахтера. Он не произнес, не сказал, а "деревянно прокуковал: "В субботу, среду, воскресенье". Писатель передает его речь отрывочными фразами и восклицаниями: "Назад! Ко мне! Тут произвол!"
Столкновение Ваньки Тепляшина и красноглазого обрисовано также с помощью приема контраста. Если вахтер с презрением относится к людям, не считает нужным реагировать на их просьбы и объяснения, разве что может его смягчить полтинник, то Ванька с достоинством требует уважения к себе, даже в драке не нападает, а отбивается, чтобы поменьше летели стулья и тумбочки.
Почему Ваньке не понравилось в больнице?
Ивану грустно от пребывания в городской больнице, потому что он испытывает чувство одиночества. Там он тоскует не только по родному саду, селу, но и по доброму человеческому отношению, в котором заключено понимание людьми его индивидуальности. Здесь же он только "тематический больной". Тоскливое состояние усугубляется и видом из окна - все люди кажутся ему одинаковыми.
Большую роль в рассказе играет , с помощью которой автор обличает бездушие и ратует за торжество истинной красоты человека. Так, в обстановке больничной скуки во весь голос "неожиданно вскрикнула радость человеческая". "Мама идет!" - закричал он всем в палате радостно".
Что означают слова "тематический больной"? Какую роль они играют в этом рассказе?
"Тематический больной" - это пациент, диагноз которого соответствует профилю научно-исследовательской работы больницы, кафедры медицинского вуза, расположенной на ее территории, или деятельности отдельного врача, работающего над кандидатской или докторской диссертацией. Такие больницы осуществляют специальный подбор пациентов, на которых испытывают новые методы лечения. Язва двенадцатиперстной кишки, которой страдал Ванька Тепляшин, была, по-видимому, темой отделения и доктора Сергея Николаевича. В больнице даже медсестры называют Ваньку "тематический больной". Тем самым Шукшин показал факт обезличивания человека, против чего он сам восставал в своих рассказах, стремясь наделять своих героев индивидуальными, не похожими на других чертами характера, интересами, манерой поведения. Восстает против обезличивания человека и герой рассказа. Выражение "тематический больной" в рассказе используется в ироническом смысле.
Как вы думаете, связаны ли с идейным смыслом рассказа имя и фамилия героя?
Несомненно, да. Иван, Ванька - типично русское имя, распространенное в деревнях и имеющее широкое бытование в произведениях русского фольклора. Как правило, сказочный Иван открыт, добросердечен, общителен, борец за справедливость. Характеристика героя по его именной номинации дополняется фамилией Тепляшин, что еще в большей степени усиливает представление о нем как искреннем, теплом по отношению к людям человеке. Может быть, в какой-то мере его фамилия указывает на способность к взрыву, вспыльчивость.
Как скачать бесплатное сочинение? . И ссылка на это сочинение; Вопросы и ответы к рассказу В. М. Шукшина «Ванька Тепляшин уже в твоих закладках.Дополнительные сочинения по данной теме
Основные действующие лица:Рассказчик - мелкий чиновник.Самсон Вырин - станционный смотритель.Дуня - его дочь.Минский - гусар.Лекарь-немец.Ванька - мальчик, проводивший рассказчика на могилу смотрителя. В начале рассказчик рассуждает, как непросто быть смотрителем. Он должен прислуживать и угождать всем посетителям, но в первую очередь - высоким чинам. Ему приходится выслушивать ругательства, угрозы и недовольство, даже когда нет его вины. На станцию заезжает мелкий чиновник, промокший под дождем, переодевается и просит чаю. Самовар ставит Дуня -
Антон Павлович Чехов - величайший в мировой литературе мастер маленького рассказа, умеющий создавать законченные художественные типы посредством немногих выразительных деталей, штрихов, сюжетных обстоятельств. Эта грань его мастерства в полной мере проявилась и в рассказе "Хирургия". Всего два героя - фельдшер Курятин и дьячок Вонмигласов - предстают перед нами в сельской больнице. К фельдшеру, ведущему прием за отсутствием доктора, приходит дьячок с больным зубом и просит помочь - это завязка. Развитие действия
Опишите свое первое знакомство с Гришей и Володей. Первая встреча с Гришей и Володей произошла перед огромным застекленным окном богатого гастрономического магазина в Киеве. Нужно представить себе двенадцатиградусный мороз, маленьких мальчуганов (старшему было всего десять лет), стоящих перед витриной с обилием вкусных вещей, которые в одинаковой степени возбуждали их умы и желудки. Но витрина только на минутку отвлекла их от собственной неудачи: они не передали бывшему начальнику отца письмо матери, в
Жанр произведения - рассказ. Герои - мать ребенка, Нефед, мужики из соседнего села и больной ребенок. Завязка - известие о болезни ребенка и желание Нефеда отправиться в соседнее село за лаптями. Кульминация - отсутствие Нефеда в доме в течение всей вьюжной ночи. Развязка - мужики из соседнего села привезли его труп. Это рассказ о самопожертвовании во благо другого человека, на которое способен далеко не каждый. У Нефеда не вышло вернуться живым,
Особенности построения рассказа. (Мастерство Чехова проявилось уже в самой композиции рассказа. В основе произведения - одно событие: "безвестная" собака укусила за палец мастерового Хрюкина. Отношение к этому событию представителя власти городового Очумелова меняется шесть раз. Эти бесконечные превращения "хамелеона" Очумелова создают комический эффект в рассказе.) Умение вложить глубокий смысл в лаконичную форму. (На примере одного эпизода Чехов показал типичную черту современной действительности - приспособленчество, самоуправство властей и угодничество перед власть
Повесть - среднее по объему прозаическое художественное произведение, в котором раскрывается несколько эпизодов из жизни литературного героя на фоне изображения судеб других персонажей. Повесть представляет собой эпический жанр, занимающий среднее - между рассказом и романом - положение. Повесть больше рассказа, но меньше романа. Причем это не столько количественная разница, сколько качественная, содержательная. В повести больше действующих лиц, история развития характеров которых образует более сложную конструкцию. Здесь несколько сюжетных линий, ряд эпизодов,
Разгадав ключевые слова и заменив размещённые в криптограмме числа буквами, вы сумеете прочесть прекрасные слова А. Пушкина о великом поэтическом наследии В. Жуковского. Ключевые слова: 16 1 10 20 19 1 - имя матери поэта до её крещения. 18 16 10 1 4 - персонаж рассказа В. Жуковского “Марьина роща”. 6 1 3 1 4 9 1 - стихотворение для детей, написанное поэтом. 13 4 7 16 16 5 22 -
Найдите в тексте рассказа слова, которыми может быть сформулирована его основная идея.
«Надо человеком быть!»
В чем вы усматриваете основную тему и идею рассказа?
Основная идея рассказа выражена в словах его героя «Надо человеком быть!», которые он дважды произносит. Тем самым Шукшин выдвигает в качестве ведущей проблемы произведения человеческое достоинство личности, недопустимость его унижения.
Охарактеризуйте героя рассказа. Почему у него постоянно возникают конфликты с окружающими людьми?
Конфликты возникают из нежелания смириться с несправедливостью. Об этом мы узнаем из слов матери. «Нигде ты, сынок, как-то не можешь закрепиться, — сказала мать свою горькую думу. — Из ФЗУ тада тоже…» Слова «Надо человеком быть!», в которых выражена идея рассказа, Ванька Тепляшин относит не только и не столько к красноглазому вахтеру (воспитывать его уже поздно), сколько к людям, которые героя окружают, и прежде всего к самому себе, чтобы и впредь оставаться бескомпромиссным к проявлениям несправедливости и бесчеловечности. Автор солидарен с ним, хотя и не принимает те средства борьбы против зла, которые избирает Ванька.
Душу героя щемила униженность матери. Его поразило, какой у нее стал жалкий голос, даже какой-то заученно жалкий, привычно жалкий. Ему стало стыдно за мать. Второй раз вспоминает он об унижении матери, когда доктор Сергей Николаевич уговаривает его остаться долечиваться. И это воспоминание усилило решение Ивана уйти из больницы. Наконец, по дороге домой он вновь вспоминает обидную для него сцену и говорит матери: «Не проси так никого, как давеча этого красношарого просила. Никогда никого не проси. Ясно?» Герой рассказа органически не принимает приспособленческой морали, которая проявляется и в униженных просьбах матери, и в намеках соседей по палате и гардеробщика Евстигнеева на всесильный полтинник, и в упреке доктора, зачем связался (слово неоднократно повторяется в тексте) с вахтером. Поэтому и не принимает он столь заманчивого предложения врача, который был готов поселить Ванькину мать у себя в доме.
Симпатия писателя по отношению к герою выразилась в сочетании мягкого юмора и лиризма в повествовании.
В каких ситуациях, изображенных Шукшиным, особо остро отстаивается авторская позиция?
Прежде всего, в сцене столкновения Ваньки Тепляшина с вахтером, в диалогах героя с доктором, соседями по палате, с Евстигнеевым. Автор не приемлет нравственных компромиссов и потому солидаризируется с Ванькой, когда тот решает покинуть больницу, несмотря на симпатию к Сергею Николаевичу.
Можно ли Ваньку Тепляшина отнести к разряду шукшинских «чудиков»? Мотивируйте свой ответ.
Разумеется, да. «Чудики» Шукшина пытаются понять, осмыслить жизнь, чтобы «душа не болела». Они открывают правду жизни страстно и мучительно, их поведение воспринимается стандартными, прагматичными людьми как отклонение от нормы. Таков и Ванька Тепляшин.
Какое социально-нравственное явление символизирует образ красноглазого вахтера? Какие художественные средства использованы для его создания? Какие синонимы заменяют слово «говорил» по отношению к вахтеру? В чем их смысл?
Другая, не менее важная мысль звучит в рассказе: быть человеком — значит быть личностью. Между тем на фоне искренней радости встречи с матерью сына читатель с гневом воспринимает бездушие, настоящую бесчеловечность красноглазого вахтера. Он не произнес, не сказал, а «деревянно прокуковал: «В субботу, среду, воскресенье». Писатель передает его речь отрывочными фразами и восклицаниями: «Назад! Ко мне! Тут произвол!»
Столкновение Ваньки Тепляшина и красноглазого обрисовано также с помощью приема контраста. Если вахтер с презрением относится к людям, не считает нужным реагировать на их просьбы и объяснения, разве что может его смягчить полтинник, то Ванька с достоинством требует уважения к себе, даже в драке не нападает, а отбивается, чтобы поменьше летели стулья и тумбочки.
Почему Ваньке не понравилось в больнице?
Ивану грустно от пребывания в городской больнице, потому что он испытывает чувство одиночества. Там он тоскует не только по родному саду, селу, но и по доброму человеческому отношению, в котором заключено понимание людьми его индивидуальности. Здесь же он только «тематический больной». Тоскливое состояние усугубляется и видом из окна — все люди кажутся ему одинаковыми.
Большую роль в рассказе играет прием антитезы, с помощью которой автор обличает бездушие и ратует за торжество истинной красоты человека. Так, в обстановке больничной скуки во весь голос «неожиданно вскрикнула радость человеческая». «Мама идет!» — закричал он всем в палате радостно».
Что означают слова «тематический больной»? Какую роль они играют в этом рассказе?
«Тематический больной» — это пациент, диагноз которого соответствует профилю научно-исследовательской работы больницы, кафедры медицинского вуза, расположенной на ее территории, или деятельности отдельного врача, работающего над кандидатской или докторской диссертацией. Такие больницы осуществляют специальный подбор пациентов, на которых испытывают новые методы лечения. Язва двенадцатиперстной кишки, которой страдал Ванька Тепляшин, была, по-видимому, темой отделения и доктора Сергея Николаевича. В больнице даже медсестры называют Ваньку «тематический больной». Тем самым Шукшин показал факт обезличивания человека, против чего он сам восставал в своих рассказах, стремясь наделять своих героев индивидуальными, не похожими на других чертами характера, интересами, манерой поведения. Восстает против обезличивания человека и герой рассказа. Выражение «тематический больной» в рассказе используется в ироническом смысле.
