Мальчики с бантиками Валентин Пикуль
(оценок: 1
, среднее: 5,00
из 5)
Название: Мальчики с бантиками
Описание книги
Любите читать рассказы о военном времени? Вам нравятся произведения, в которых показывается реальная жизнь в военные годы? Тогда произведение «Мальчики с бантиками», предназначено специально для вас. Валентин Пикуль постарался рассказать о том, как на самом деле в военное время выживали молодые школьники, парни, которым исполнилось только 14-16 лет.
На первом плане мы видим войну, во время которой мальчик со своей матерью едет из Ленинграда в Архангельск к отцу. По пути мама умирает, но парень доезжает до Архангельска, чтобы в итоге попасть в Соловецкую школу юнг. Здесь много таких же парней. Все они, без жалоб, нареканий, возмущений, начинают строить свою собственную школу. В 1942 году далеко не до романтики, любви и развлечений. Каждому из парней исполняется от силы 16 лет, но они уже знают, что именно от них требуют надзиратели.
Книга рассказывает о том, какой нелегкой была судьба всех парней в военное время. Валентин Пикуль не показывает нечеловеческих усилий, но читатель сам невольно понимает, что парням трудно. Здесь холодно, иногда приходится недоедать, усталость берет свое, но при этом никто из молодых и отважных парней не жалуется, они просто делают свою работу.
Главный герой – Савка Огурцов, он достаточно прямолинейный, для него белое — это белое, а черное — это черное. Он не греет напрасных надежд, но его мысли направлены только на победу, иного исхода быть не может. Как сложиться его судьба при таких понятиях? Сможет ли он вместе с сотней других парней получить достойное обучение, чтобы в будущем, при необходимости, защитить свою страну? Об этом можно узнать, если начать читать книгу «Мальчики с бантиками».
Валентин Пикуль показывает, какими дружными, современными были мальчишки того времени, для них не было преград, они жили только завтрашним днем, не думая, что сейчас им тяжело. Каждый верил, что завтра будет лучше. Очень ярко показан характер каждого из героев, все они прекрасно понимали, что такое человечность и дружба. Если кому-то приходила посылка с едой, в одиночку съесть ее не хватало совести. Не это ли настоящие люди? Не такой ли должна быть и современная молодежь? Возможно, но сейчас все по-другому.
Для автора все, что он описывал – вполне реально, а главное — правильно. Для современного человека его книга немного сложная, неправильная. Трудно понимать, что тогда парни в 14-16 лет были готовы отдать свою жизнь за родину. Несмотря на трудности в восприятии произведения, после прочтения остается понимание того, что так, как жили подростки в 40-х годах, нужно жить и сейчас. Нельзя терять человечность, важно сохранять достоинство в любом возрасте.
На нашем сайте о книгах lifeinbooks.net вы можете скачать бесплатно без регистрации или читать онлайн книгу «Мальчики с бантиками» Валентин Пикуль в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.
Валентин Пикуль
Мальчики с бантиками
Они видели многое. Они совершали подвиги. Жизнь их была полна приключений.
Юность… Она была тревожной, как порыв ветра, ударивший в откинутое крыло паруса.
Эта книга и посвящается юности – нелегкой юности поколения, к которому я имею честь принадлежать.
Тогда было суровое время жертв, и мы были готовы жертвовать. Многие из нас тогда же ступили на палубы боевых кораблей.
Эту повесть составляют подлинные события. Но имена героев, как и названия некоторых кораблей, я сознательно изменил. А возможные совпадения – чистая случайность.
Технические и специальные термины я умышленно упростил, дабы не утомлять моего читателя.
Разговор первый
Еще ни разу в жизни я не видел ни одного юнги…
Я проштудировал четыре тома «Педагогической энциклопедии», безуспешно отыскивая в ней хотя бы намек на юнг. Энциклопедия добросовестно перечисляла все школы нашей страны – передового опыта и фабрично-заводские, не были забыты даже уникальные школы для поздно оглохших и слабо видящих от рождения.
Но нигде не была упомянута Школа юнг ВМФ – Военно-Морского Флота…
Размышляя над этим казусом, я спешил на свидание с Саввой Яковлевичем Огурцовым.
Двери квартиры открыл не моряк, а человек в кителе служащего Аэрофлота.
– Простите, я, кажется, не туда попал. Мне нужен юнга Огурцов… Вернее, – поправился, – бывший юнга Огурцов!
– Проходите, – последовал краткий ответ.
Огурцов провел меня в свой кабинет, где ничто не напоминало о прошлом хозяина.
Большая библиотека говорила о любви Огурцова к русской истории. У меня глаза разбежались при виде книг, о существовании которых я даже не подозревал. А на столе я заметил дичайшее разнообразие вещей, тоже никак не определявших склонности хозяина к морю.
Лежала стопка книг по тропической медицине. В банке из-под сметаны покоилась жухлая трава, сорванная на поле Куликовом (это я выяснил уже потом). Тут же валялся молоток с гвоздями. А под лампой грелся холеный котище – черный, а глаза с желтизною.
– Итак, я к вашим услугам, – нелюбезно буркнул Огурцов.
Выслушав меня, он задумчиво погладил кота.
– Вы хотите написать книгу о юнгах? Но это почти невозможно. Школа юнг лежит ныне в руинах, а литературы о ней нет. Из славной летописи флота выпала целая страница, и этого никто даже не заметил. Печально!
– Но мне думается, – отвечал я Огурцову, – вы поможете мне. Вспомните. Подскажете. А кое-что, поверьте, я уже сам знаю…
Савва Яковлевич недоверчиво хмыкнул:
– Что же вы можете знать о юнгах? Сейчас все это уже история.
– Знаю! Например, мне известен даже такой факт, что вы попали на эсминцы, почти не владея одной рукой…
Хозяин сурово нахмурился:
– Да. Было со мною такое. А теперь… Смотрите!
Взял молоток и до самой шляпки засадил в стол гвоздище. Только сейчас я заметил, что стол у Огурцова был необычным. Грубо сколоченный из толстых досок, он скорее напоминал верстак.
– Очень удобно, – сказал Огурцов, отбрасывая молоток. – Такой стол можно очистить двумя взмахами рубанка. Терпеть не могу помешанных на лакированной мебели. Как правило, за такими столами сидят бездельники, которые не способны думать о работе. Они озабочены только одной трясогузочной мыслишкой – как бы не капнуть на полиранс, как бы не оцарапать его запонкой. А стол, – упоенно заключил Огурцов, – это не украшение жилища, а прекрасный плацдарм для распределения труда и мыслей…
Удары молотка не понравились коту, и он, недовольно фыркнув, спрыгнул со стола. Я раскрыл свой блокнот.
– Может, расскажете, Савва Яковлевич, как же все начиналось в вашей жизни? Что привело вас к морю? И как вы попали на флот?
– Самые простые вопросы – самые сложные. Мне трудно ответить вам в двух словах. Вообще-то, – призадумался Огурцов, – море и корабли я любил с детства. А кто их не любит? Во Дворце пионеров учился в кружке «Юный моряк». Помню, даже значок носил… голубенький такой. Тогда выдавали их. Не знаю, как сейчас. Конечно, мечтал о дальних странствиях. А кто о них не мечтает? Однако не забывайте, что ненависть к врагу у меня в душе воспиталась не по газетам. Так что, помимо морской романтики, было еще и великое желание воевать. А началось все с колеса…
– С какого колеса?
– С самого обыкновенного. С колеса товарного вагона на станции Вологда-Сортировочная. Да, именно с этого проклятого колеса и началась моя зрелая жизнь. С той поры прошло уже тридцать лет, а это колесо иногда еще накатывается на меня по ночам…
– Что ж, вот и название первой части. «Колесо»!
Огурцов сразу остудил мой горячий восторг:
– Заранее условимся, что каждую часть вашей книги я буду завершать своим очерком. Вроде эпилога. Моряки пишут худо, но довольно искренно, – это заметил еще Крузенштерн.
На прощанье я сказал:
– Возникли два мучительных вопроса…
– Заранее догадываюсь, о чем вы спросите. Вы увидели на столе книги по тропической медицине. Но человек должен много знать, а я… самоучка. Затем вы хотели спросить, почему я в этом кителе. Нет, я не летчик. Моя специальность – компасы. Я служу на аэродроме компасным мастером.
– А какие компасы на самолетах?
– Принцип прежний, проверенный – гироскопический. Ну а что такое гироскоп, вы еще узнаете от меня. Вам необходимо это знать, иначе с книжкою у вас ничего не получится… Всего вам доброго. До свидания!
Часть первая
О вы, которых ожидает
Отечество от недр своих…
Ломоносов
Ближе к ночи эшелон с эвакуированными из Ленинграда втиснулся в неразбериху путей на сортировочной станции Вологда. Город уже спал, и только вокзал еще бурлил насыщенной заботами жизнью – жизнью военного времени. Жесткие графики вдруг срывали с места стылые эшелоны, раздвигали стрелки перед молчаливыми составами, что укатывали в строгую весну года тысяча девятьсот сорок второго – года героического!
Кто-то сказал, что ленинградцев в Вологде кормят по разовому талончику. Бесплатно и без карточек. А столовая для эвакуированных из Ленинграда работает в городе даже по ночам.
В мерцающем свете путевых фонарей по-весеннему тяжелел грязный, истоптанный снег. Сыро было и зябко. Закутанный в платок своей бабушки, Савка на себе вытащил мать из теплушки на зашлакованную насыпь.
Повесть о школе юнг, основанной в 1942 г. на Соловках, для экстренной подготовки квалифицированных морских кадров.
Повесть привлекла меня своим необычным названием, я никогда раньше не интересовалась ни юнгами, ни их школами.
А начав читать, не могла остановиться, так интересно всё это описывается. Пикуль - настоящий мастер слова. Персонажи проходят перед нами как живые. Савка Огурцов, главный герой, от имени которого ведется повествование (точнее, с его точки зрения - повествование ведется от автора, но в главном прицеле всегда юнга Огурцов) - 14-летний мальчик, приехавший из блокадного Ленинграда в суровый Архангельск к отцу - комиссару корабля. Отца вскоре отправляют под Сталинград, где он и гибнет. Мать мальчика умерла сразу по приезде в Архангельск, прямо на вокзале, пока Савка бегал за отцом. Так что остался он круглым сиротой, правда, в Ленинграде выживала его бабушка.Книга написана под жестким контролем самого Савватия Огурцова - он прошел войну, с морем у него почему-то не сложилось, хотя он всю жизнь был и остался ярым его фанатом, и работает он в момент написания книги механиком на аэродроме. Некоторые страницы написаны им самим от первого лица. Остальные выверены им от и до.
Когда юнг забросили на Соловки, выяснилось, что никакой школы и в помине не существует. Ее еще построить надо. Для первоначального житья подростков заселили в старые тюремные бараки Соловецкого лагеря особого значения - над входом в главный корпус была прикреплена табличка "С.Л.О.Н." И всю осень ребята сами, своими руками строили свою школу и спальные землянки. Холодно, голодно, никакой особой техники, кроме лопат и ломов, тачек и топоров, напряженный физический труд весь световой день, кровавые мозоли... Но к зиме все было построено и насколько возможно, облагорожено. Печи топились сутками напролет. Началась такая же напряженная учеба. Стимул хорошо учиться был: отличникам пообещали выбор любого флота и любого корабля.
Кроме учебы были еще и личные интересы, межличностные отношения в коллективе, дружба и вражда. Здесь тоже случалось всякое. А на одном из уроков Савка влюбился! Влюбился жестоко и страстно, на всю жизнь, как выяснилось впоследствии. Влюбился в... гирокомпас! Это такая сложная штуковина, что специалистов по ним на флоте пересчитывали по пальцам, а необходимы они были на каждом корабле - это связано с определением положения корабля в пространстве, с истинным полюсом и с наводкой оружия на цель. Сложно понять сам принцип гирокомпаса - это физика, гравитация, поля... Но как-то так всё сложилось на уроке по этой теме, так образно объяснял учитель, так настойчиво требовал закрыть глаза и представить себе это, что Савка вдруг понял! И когда понял, его так поразила открывшаяся ему красота этой хитроумной и в то же время простой и логичной системы, что он отдал ей своё сердце навсегда. И после войны он стал работать на аэродроме именно с гирокомпасами самолетов. Тема эта очень сложна, требует много знаний, но Савка упорно грыз гранит науки и преуспел: он стал не только отличником в своей специальности рулевого, но и доказал, что он освоил еще и профессию штурманского электрика (человек, отвечающий на корабле за гирокомпас).
На распределении Савка, пользуясь своим правом отличника, выбрал службу на Северном флоте, на эсминце. Пикуль показывает нам его службу, пути его однокашников по школе, судьбы героев и позорных трусов и дезертиров (были и такие). Особенно меня потрясла судьба еще одного отличника, потомственного моряка, все предки которого гибли в молодом возрасте на боевом посту. Не избежал семейной традиции и Коля Поскочин: погиб во время нападения немецкой подводной лодки на его корабль. Его друг и товарищ по школе юнг, узбек Мазгут Назыпов, с которым они служили вместе, выжил в той катастрофе. Савка видел его еще во время войны - совершенно седой в 16 лет и вечно мерзнущий даже в жарко натопленном помещении: не прошло даром нервное потрясение и длительное пребывание в ледяном море после потопления корабля.
А бантики прикреплялись сбоку к бескозыркам юнг. Как они ни возмущались этой гадостью, бантики были зафиксированы в приказе и снимать их было нельзя... до особого распоряжения. Так и ходили юнги как дурачки какие-то. Старались повертываться к миру той стороной, которая без бантика:). Огурцову повезло: командир корабля, на который он попал служить, сразу увидел эту нелепость и велел выбросить. Еще ни один приказ юнга Огурцов не выполнял с таким усердием!
Огромную роль в его судьбе сыграл железный крюк, который для каких-то надобностей приделывают под вагонами. Еще будучи в Архангельске, только-только приехав туда, он с матерью попал нечаянно под поезд - хотели перелезть под вагонами, а поезд внезапно начал движение. Они залегли между рельсами, прижавшись к земле, все вагоны прокатились над ними благополучно, но с последнего вагона свисал какой-то крюк, который и долбанул Савку по плечу. Рука мгновенно повисла и обессилела. На медкомиссии ему это как-то удалось скрыть, а за год учебы рука почти пришла в норму. Однако уже на корабле, неся вахту у штурвала, рука его еще не действовала безупречно, были проблемы с пальцами. Этого никто не замечал, но его выдала... собственная бабушка, в Ленинграде сидючи, сломала внуку морскую карьеру! Командир корабля приказал штурману написать ей о Савкиных успехах, чтобы она не волновалась о внуке, все-таки они остались единственными родными людьми на свете, а бабка в ответ отмочила, сдала внука: написала, что он хулиган, только и знает, где бы влезть и что бы испортить, вы бы товарищ командир, построже за ним приглядывали, вот и под поезд влез и ему руку повредило напрочь, какая военная служба, он же вас обманывает, товарищ штурман! Все прифигели, вызвали юнгу на мостик, велели показать руку - и отстранили от должности рулевого. От списания на берег его спасла специальность штурманского электрика и его отправили служить аншютистом. Я сначала возмутилась, мол, что за бабка дура такая, пацан бредит морем и добился своего, служит на корабле, а она ему палки в колеса, жизнь ломает. А теперь подумала: может, она просто хотела спасти его жизнь, война ведь все-таки шла, не воскресные прогулки корабль совершал. Мол, спишут на берег, а в армию он еще не вышел по возрасту идти - так и уцелеет наследник рода. Но Савке все же удалось дослужить войну на этом эсминце, а на берег его списали уже после войны, юнгой - ему не удалось дослужиться даже до матроса. О причинах списания в книге не говорится. Возможно, все та же рука.
Они видели многое.
Они совершали подвиги.
Жизнь их была полна приключений.
От автора
Юность… Она была тревожной, как порыв ветра, ударивший в откинутое крыло паруса.
Эта книга и посвящается юности - нелегкой юности поколения, к которому я имею честь принадлежать.
Тогда было суровое время жертв, и мы были готовы жертвовать. Многие из нас тогда же ступили на палубы боевых кораблей.
Эту повесть составляют подлинные события. Но имена героев, как и названия некоторых кораблей, я сознательно изменил. А возможные совпадения - чистая случайность.
Технические и специальные термины я умышленно упростил, дабы не утомлять моего читателя.
Разговор первый
Еще ни разу в жизни я не видел ни одного юнги…
Я проштудировал четыре тома «Педагогической энциклопедии», безуспешно отыскивая в ней хотя бы намек на юнг. Энциклопедия добросовестно перечисляла все школы нашей страны - передового опыта и фабрично-заводские, не были забыты даже уникальные школы для поздно оглохших и слабо видящих от рождения.
Но нигде не была упомянута «Школа Юнг ВМФ» - Военно-Морского Флота…
Размышляя над этим казусом, я спешил на свидание с Саввой Яковлевичем Огурцовым.
Двери квартиры открыл не моряк, а человек в кителе служащего Аэрофлота.
Простите, я, кажется, не туда попал. Мне нужен юнга Огурцов… Вернее - поправился, - бывший юнга Огурцов.
Проходите, - последовал краткий ответ.
Огурцов провел меня в свой кабинет, где ничто не напоминало о прошлом хозяина.
Большая библиотека говорила о любви Огурцова к русской истории. У меня глаза разбежались при виде книг, о существовании которых я даже не подозревал. А на столе я заметил дичайшее разнообразие вещей, тоже никак не определявших склонности хозяина к морю.
Лежала стопка книг по тропической медицине. В банке из-под сметаны покоилась жухлая трава, сорванная на поле Куликовом (это я выяснил уже потом). Тут же валялся молоток с гвоздями. А под лампой грелся холеный котище - черный, а глаза с желтизною.
Итак, я к вашим услугам, - нелюбезно буркнул Огурцов.
Выслушав меня, он задумчиво погладил кота.
Вы хотите написать книгу о юнгах? Но это почти невозможно. Школа Юнг лежит ныне в руинах, а литературы о ней нет.
Из славной летописи флота выпала целая страница, и этого никто даже не заметил. Печально!
Но мне думается, - отвечал я Огурцову, - вы поможете мне. Вспомните. Подскажете. А кое-что, поверьте, я уже сам знаю…
Савва Яковлевич недоверчиво хмыкнул:
Что же вы можете знать о юнгах? Сейчас все это уже история.
Знаю! Например, мне известен даже такой факт, что вы попали на эсминцы, почти не владея одной рукой…
Хозяин сурово нахмурился:
Да. Было со мною такое. А теперь… Смотрите!
Взял молоток и до самой шляпки засадил в стол гвоздище. Только сейчас я заметил, что стол у Огурцова был необычным. Грубо сколоченный из толстых досок, он скорее напоминал верстак.
Очень удобно, - сказал Огурцов, отбрасывая молоток. - Такой стол можно очистить двумя взмахами рубанка. Терпеть не могу помешанных на лакированной мебели. Как правило, за такими столами сидят бездельники, которые не способны думать о работе. Они озабочены только одной трясогузочной мыслишкой - как бы не капнуть на полиранс, как бы не оцарапать его запонкой. А стол, - упоенно заключил Огурцов, - это не украшение жилища, а прекрасный плацдарм для распределения труда и мыслей…
Удары молотка не понравились коту, и он, недовольно фыркнув, спрыгнул со столп. Я раскрыл свой блокнот.
Может, расскажете, Савва Яковлевич, как же все, начиналось в вашей жизни? Что привело вас к морю? И как вы попали на флот?
Самые простые вопросы - самые сложные. Мне трудно ответить вам в двух словах. Вообще-то, - призадумался Огурцов, - море и корабли я любил с детства. А кто их не любит? Во Дворце пионеров учился в кружке «Юный моряк». Помню, даже значок носил… голубенький такой. Тогда выдавали их. Не знаю, как сейчас. Конечно, мечтал о дальних странствиях. А кто о них не мечтает? Однако не забывайте, что ненависть к врагу у меня в душе воспиталась не по газетам. Так что помимо морской романтики было еще и великое желание воевать. А началось все с колеса..,
С какого колеса?
С самого обыкновенного. С колеса товарного вагона на станции Вологда-Сортировочная. Да, именно с этого проклятого колеса и началась моя зрелая жизнь. С той поры прошло уже тридцать лет, а это колесо иногда еще накатывается на меня по ночам…
Что ж, вот и название первой части. «Колесо»!
Огурцов сразу остудил мой горячий восторг:
Заранее условимся, что каждую часть вашей книги я буду завершать своим очерком. Вроде эпилога. Моряки пишут худо, но довольно искренно, - это заметил еще Крузенштерн.
На прощание я сказал:
Возникли два мучительных вопроса…
Заранее догадываюсь, о чем вы спросите. Вы увидели на столе книги по тропической медицине. Но человек должен много знать, а я… самоучка. Затем, вы хотели спросить, почему я в этом кителе. Нет, я не летчик. Моя специальность - компасы. Я служу на аэродроме компасным мастером.
А какие компасы на самолетах?
Принцип прежний, проверенный - гироскопический. Ну, а что такое гироскоп, вы еще узнаете от меня. Вам необходимо это знать, иначе с книжкою у вас ничего не получится… Всего вам доброго. До свидания!
Часть первая. Колесо
О, вы, которых ожидает
Отечество от недр своих…
Юность… Она была тревожной, как порыв ветра, ударивший в откинутое крыло паруса.
Эта книга и посвящается юности – нелегкой юности поколения, к которому я имею честь принадлежать.
Тогда было суровое время жертв, и мы были готовы жертвовать. Многие из нас тогда же ступили на палубы боевых кораблей.
Эту повесть составляют подлинные события. Но имена героев, как и названия некоторых кораблей, я сознательно изменил. А возможные совпадения – чистая случайность.
Технические и специальные термины я умышленно упростил, дабы не утомлять моего читателя.
Разговор первый
Еще ни разу в жизни я не видел ни одного юнги…
Я проштудировал четыре тома «Педагогической энциклопедии», безуспешно отыскивая в ней хотя бы намек на юнг. Энциклопедия добросовестно перечисляла все школы нашей страны – передового опыта и фабрично-заводские, не были забыты даже уникальные школы для поздно оглохших и слабо видящих от рождения.
Но нигде не была упомянута Школа юнг ВМФ – Военно-Морского Флота…
Размышляя над этим казусом, я спешил на свидание с Саввой Яковлевичем Огурцовым.
Двери квартиры открыл не моряк, а человек в кителе служащего Аэрофлота.
– Простите, я, кажется, не туда попал. Мне нужен юнга Огурцов… Вернее, – поправился, – бывший юнга Огурцов!
– Проходите, – последовал краткий ответ.
Огурцов провел меня в свой кабинет, где ничто не напоминало о прошлом хозяина.
Большая библиотека говорила о любви Огурцова к русской истории. У меня глаза разбежались при виде книг, о существовании которых я даже не подозревал. А на столе я заметил дичайшее разнообразие вещей, тоже никак не определявших склонности хозяина к морю.
Лежала стопка книг по тропической медицине. В банке из-под сметаны покоилась жухлая трава, сорванная на поле Куликовом (это я выяснил уже потом). Тут же валялся молоток с гвоздями. А под лампой грелся холеный котище – черный, а глаза с желтизною.
– Итак, я к вашим услугам, – нелюбезно буркнул Огурцов.
Выслушав меня, он задумчиво погладил кота.
– Вы хотите написать книгу о юнгах? Но это почти невозможно. Школа юнг лежит ныне в руинах, а литературы о ней нет. Из славной летописи флота выпала целая страница, и этого никто даже не заметил. Печально!
– Но мне думается, – отвечал я Огурцову, – вы поможете мне. Вспомните. Подскажете. А кое-что, поверьте, я уже сам знаю…
Савва Яковлевич недоверчиво хмыкнул:
– Что же вы можете знать о юнгах? Сейчас все это уже история.
– Знаю! Например, мне известен даже такой факт, что вы попали на эсминцы, почти не владея одной рукой…
Хозяин сурово нахмурился:
– Да. Было со мною такое. А теперь… Смотрите!
Взял молоток и до самой шляпки засадил в стол гвоздище. Только сейчас я заметил, что стол у Огурцова был необычным. Грубо сколоченный из толстых досок, он скорее напоминал верстак.
– Очень удобно, – сказал Огурцов, отбрасывая молоток. – Такой стол можно очистить двумя взмахами рубанка. Терпеть не могу помешанных на лакированной мебели. Как правило, за такими столами сидят бездельники, которые не способны думать о работе. Они озабочены только одной трясогузочной мыслишкой – как бы не капнуть на полиранс, как бы не оцарапать его запонкой. А стол, – упоенно заключил Огурцов, – это не украшение жилища, а прекрасный плацдарм для распределения труда и мыслей…
Удары молотка не понравились коту, и он, недовольно фыркнув, спрыгнул со стола. Я раскрыл свой блокнот.
– Может, расскажете, Савва Яковлевич, как же все начиналось в вашей жизни? Что привело вас к морю? И как вы попали на флот?
– Самые простые вопросы – самые сложные. Мне трудно ответить вам в двух словах. Вообще-то, – призадумался Огурцов, – море и корабли я любил с детства. А кто их не любит? Во Дворце пионеров учился в кружке «Юный моряк». Помню, даже значок носил… голубенький такой. Тогда выдавали их. Не знаю, как сейчас. Конечно, мечтал о дальних странствиях. А кто о них не мечтает? Однако не забывайте, что ненависть к врагу у меня в душе воспиталась не по газетам. Так что, помимо морской романтики, было еще и великое желание воевать. А началось все с колеса…
– С какого колеса?
– С самого обыкновенного. С колеса товарного вагона на станции Вологда-Сортировочная. Да, именно с этого проклятого колеса и началась моя зрелая жизнь. С той поры прошло уже тридцать лет, а это колесо иногда еще накатывается на меня по ночам…
– Что ж, вот и название первой части. «Колесо»!
Огурцов сразу остудил мой горячий восторг:
– Заранее условимся, что каждую часть вашей книги я буду завершать своим очерком. Вроде эпилога. Моряки пишут худо, но довольно искренно, – это заметил еще Крузенштерн.
На прощанье я сказал:
– Возникли два мучительных вопроса…
– Заранее догадываюсь, о чем вы спросите. Вы увидели на столе книги по тропической медицине. Но человек должен много знать, а я… самоучка. Затем вы хотели спросить, почему я в этом кителе. Нет, я не летчик. Моя специальность – компасы. Я служу на аэродроме компасным мастером.
– А какие компасы на самолетах?
– Принцип прежний, проверенный – гироскопический. Ну а что такое гироскоп, вы еще узнаете от меня. Вам необходимо это знать, иначе с книжкою у вас ничего не получится… Всего вам доброго. До свидания!
Часть первая
О вы, которых ожидает
Отечество от недр своих…
Ломоносов
Ближе к ночи эшелон с эвакуированными из Ленинграда втиснулся в неразбериху путей на сортировочной станции Вологда. Город уже спал, и только вокзал еще бурлил насыщенной заботами жизнью – жизнью военного времени. Жесткие графики вдруг срывали с места стылые эшелоны, раздвигали стрелки перед молчаливыми составами, что укатывали в строгую весну года тысяча девятьсот сорок второго – года героического!
Кто-то сказал, что ленинградцев в Вологде кормят по разовому талончику. Бесплатно и без карточек. А столовая для эвакуированных из Ленинграда работает в городе даже по ночам.
В мерцающем свете путевых фонарей по-весеннему тяжелел грязный, истоптанный снег. Сыро было и зябко. Закутанный в платок своей бабушки, Савка на себе вытащил мать из теплушки на зашлакованную насыпь.
Идти было трудно, мать часто опускалась на землю. Савка поднимал ее и тащил дальше, окликая редких прохожих:
– Эй, где здесь блокадников кормят по разовому?
Был уже второй час ночи, когда они, изможденные и усталые от поисков, окунулись в теплую благодать барака, над дверями которого висела надпись: «Питательный пункт № 3».
– Сынок, – ожила мать, – а эшелон-то наш сыщем ли?
Тьма-тьмущая стояла за окнами барака. Савка понимал, что мать по-хозяйски тревожится за свое барахло, оставленное в теплушке. Там у нее даже швейная «головка», отвинченная от машинки «Зингер». А вот Савке ничего не жаль, кроме двух больших тетрадей, исписанных им в любовном прилежании. По праву считал он себя автором двухтомного труда по военно-морскому делу; картинками и чертежиками разукрасил свои рукописи.
