Судя по дошедшим до нас документам и рассказам современников об обстоятельствах семейной жизни Пушкиных, нет: как и замужняя героиня пушкинского романа в стихах, Наталья Николаевна была век ему верна.
До начала истории с Жоржем Дантесом, завязавшейся зимой 1836 года, ее репутация не подвергалась сомнению даже пристрастными современниками, а сам Пушкин в майском письме весело шутил, что она «кого-то» довела до отчаяния «своим кокетством и жестокостию», то есть очевидной неприступностью.
Столь же решительно неприступно Наталья Николаевна повела себя и при первой попытке Дантеса объясниться ей в своих чувствах – об этом сам Дантес писал своему приемному отцу барону Геккерну в середине февраля 1836 года. Поначалу влюбленность и поклонение молодого блестящего кавалергарда явно льстили «первой романтической красавице» Петербурга, но, когда настойчивость Дантеса, не чуждавшегося интриг с участием Геккерна, перешла пределы светских приличий, Наталья Николаевна оказалась почти в отчаянном положении, особенно после получения Пушкиным 4 ноября 1836 года известного «диплома Ордена Рогоносцев».
Этому событию, по-видимому, предшествовало подстроенное Дантесом свидание с Натальей Николаевной в доме Идалии Полетики, которая пригласила ее к себе, а сама уехала, и жене поэта едва «удалось избегнуть настойчивого преследования Дантеса» (об этом эпизоде известно из воспоминаний княгини Веры Вяземской и сестры Натальи Николаевны – Александрины Гончаровой-Фризенгоф).
Из писем самого Пушкина и близких к нему людей явно следует, что сам поэт был уверен в невиновности жены:, – стремление защитить ее и свою честь, как хорошо известно, и привело к роковой дуэли на Черной речке. Не сомневались в супружеской добродетельности Натальи Николаевны и хорошо знавшие семью Пушкина Карамзины и Вяземские, в некоторых письмах винившие ее за легкомыслие и неосторожное кокетство, но не за что-то большее.
Апокрифические же рассказы о том, что Пушкин будто бы не раз заставал жену наедине с Дантесом или даже подслушал в темноте их поцелуи, – в основном поздние анекдоты, имеющие явные литературные образцы.
Не подтверждается известными фактами и другой устойчивый домысел, будто бы история с Дантесом была лишь прикрытием для высочайшего увлечения Натальей Николаевной самим императором Николаем I. Судя по всему, этот слух возник вокруг имени жены поэта уже позднее, в начале 1840-х годов, накануне второго замужества Натальи Николаевны, через семь лет после гибели Пушкина вышедшей замуж на генерала Петра Ланского. Но и в этом случае домысел не заслуживает сильного доверия. В ноябре 1836 года никто не сомневался, что анонимный пасквиль «Ордена Рогоносцев» намекает на историю с Дантесом. Более того, в 1836 году Наталья Hиколаевна вообще ни разу не виделась с царем с марта, когда она перестала выезжать из-за беременности, и вплоть до первого бала нового зимнего сезона, состоявшегося 15 ноября в Аничковом дворце.
Наталья была первой красавицей Москвы, главной жемчужиной любого бала, невольной покорительницей сердец. Но для нас она всегда остается прежде всего женой Пушкина.
Трагическая гибель поэта поставила незаслуженное клеймо на имени Натальи Гончаровой: до сих пор многие именно ее обвиняют в том, что произошла та роковая дуэль с Дантесом.
К этому добавилось еще множество мифов, основанных исключительно на слухах и сплетнях завистников любви и счастью этой гармоничной пары – и в итоге Наталья Гончарова была представлена людской молвой как легкомысленная красавица, из-за бесконечных флиртов которой так рано ушел из жизни великий русский поэт.
Какой же она была на самом деле? Эти пять фактов из ее биографии навсегда изменят наше представление о ней.
1. Брак Натальи Гончаровой и Александра Пушкина состоялся вовсе не из-за корыстных мотивов.
Многие считают, что юная Наталья была настолько тщеславна, что согласилась выйти замуж за прославленного поэта, дабы получить его известнейшую фамилию. Пушкину же приписывают жажду обогащения за счет приданого Натальи – будто бы он решил жениться прежде всего на деньгах Гончаровой.
Однако следует учесть, что, во-первых, по тем временам Пушкин вовсе не казался таким уж завидным женихом. За ним прочно закрепилась слава вольнодумца, задиры, он не рез попадал под негласный надзор полиции.
А во-вторых, его финансовое его положение оставляло желать намного лучшего – ремесло поэта приносило нестабильные доходы, и он частенько залезал в долги. Словом, мать Натальи Гончаровой, Наталья Ивановна, была далеко не в восторге от сватовства Пушкина к ее младшей дочери.
Она была женщиной строгой и властной, и последнее слово в семье всегда оставалось за ней. После первого предложения Пушкина последовал неопределенный ответ о том, что Наталья еще слишком юна для замужества и надо бы подождать, т.е. ни однозначного отказа, ни согласия.
Пушкин настолько был разочарован таким ответом, что, не медля, отправился на Кавказ, в действующую армию. Юная Наталья искреннее влюбилась в Пушкина – об этом красноречиво говорят ее письма поэту.
Она даже осмелилась пойти наперекор матери и написать своему деду, Афанасию Николаевичу, о дозволении выйти замуж за поэта, умоляя его не слушать клеветы и домыслов.
Но следует сказать, что отношения Пушкина с тещей всегда были очень напряженными – его не миновала общая судьба всех зятьев. Богатого приданого у Гончаровой тоже не было.
Более того, Пушкин сам дал денег семье Гончаровых в долг – для приданого своей невесты. И все же брак для поэта стал очень счастливым: в его письмах к друзьям он выражал свою безграничную любовь и нежность к супруге.
Едва женившись, Александр Сергеевич сразу же стал вывозить молодую жену на балы и маскарады. «Прелесть, как хороша», - таково было общее мнение о Натали. Она не была светской львицей, как, скажем, Долли Фикельмон или Александра Смирнова-Россет.
Часто по утрам она сидела в гостиной с вязаньем и вышиванием совершенно одна. Ей не с кем было и словом перемолвиться, потому что Пушкин имел привычку запираться после завтрака в кабинете и писать часов до двух пополудни, а она не смела и не хотела мешать ему, запрещая и прислуге шуметь и беспокоить барина понапрасну.
В те горькие февральские дни Натали было ниспослано утешение. Беседы с духовником царской фамилии. Ныне имя протопресвитера и доктора богословия, члена Святейшего Синода Василия Бажанова известно немногим. А когда-то его слову внимали российские монархи, помазанники Божии.
Многие годы ему исповедовались Николай I и Александр II, императрицы, наследники. Сколько же дворцовых тайн унес с собой в могилу Василий Бажанов! Князь Петр Вяземский пишет, что вдова поэта каждый день исповедуется о. Бажанову, и что тот «очень тронут расположением души ея и также убежден в непорочности ее».
Более того, называет свою духовную дочь «ангелом чистоты». Свидетельство поистине бесценное! Но, к несчастью, не услышанное в хоре голосов, судивших 24-летнюю вдову. Наталия Николаевна была истинной христианкой, воспитанной с детства в строгих православных традициях.
О чем на исповеди поведала она духовнику? Какой груз лежал на ее сердце? В чем корила себя? Не могла она утаить о роковом свидании с Дантесом в ноябре 1836-го. То был тайный сговор, обман, ловушка, и она попалась в нее…
Значительно позже Наталия Николаевна признавалась: «Я слишком много страдала и вполне искупила ошибки, которые могла совершить в молодости…» Заметьте, «могла совершить» ! И сам Дантес — одно и главных действующих лиц кровавой драмы — сделал необычное признание.
И ему можно верить, ведь писалось то не для публики: «Она была столь прекрасна, что казалась ангелом, сошедшим с небес… Она осталась чиста и может высоко держать голову, не опуская ее ни перед кем в целом свете. Нет другой женщины, которая повела бы себя так же».
Стоит еще раз вчитаться в строки из писем князя Вяземского — в них ключ к запутанной дуэльной истории: «Пушкин и его жена попали в гнусную западню, их погубили»; «Адские сети, адские козни были устроены против Пушкина и жены его».
2. Наталья Гончарова была далеко не легкомысленной кокеткой.
Современники описывают Наталью Николаевну как девушку изящного благородства и скромности. Она не только не кичилась своей красотой, но скорее стеснялась ее, и отличалась удивительной тактичностью на фоне остальных своей сестер и матери.
Жизнь с поэтом была нелегка: Наталье приходилось брать на себя решение всех бытовых вопросов, но она никогда не роптала. Наталья всегда выражала глубокую заботу о Пушкине, стремясь всячески отгородить его от лишней суеты и проблем, чтобы он мог со свободной головой полностью погрузиться в творчество.
Нередко Наталья вступалась за мужа перед издателями, требуя от них повышения гонораров, о чем, конечно же, не мог попросить сам поэт.
3. У Натальи Гончаровой не было никакого романа с Дантесом, однако вызывающее поведение его стало причиной роковой дуэли.
Пушкин дважды вызывал Дантеса на дуэль. Первый раз это было в 1836 году, когда в дом поэта была подброшена грязная анонимка.
Но Наталье Николаевне тогда удалось с помощью друзей Пушкина замять это дело, и Дантес даже в знак примирения женился на старшей сестре Натальи, породнившись с Пушкиными.
Но даже после свадьбы Дантес продолжал прилюдно оказывать знаки внимания Наталье, что не мог выдержать Пушкин и отправил второй, последний вызов.
Друзья Пушкина в своих воспоминаниях писали, что поэт ни на минуту не сомневался в преданности своей жены, но он вынужден был призвать наглеца к ответу, дабы положить конец грязным сплетням, распространявшимся о его жене.
Наталья ничего не знала о дуэли, иначе бы могла предотвратить ее снова, но она гостила с детьми у подруги, когда Пушкин ушел на свой последний поединок.
4. Гончарова не сотрудничала с полицейской охранкой, как многие полагают, и разумеется, никоим образом не могла участвовать в вымышленном заговоре Бенкендорфа против поэта.
Поводом для таких слухов послужило то, что после смерти Пушкина Николай I лично оплатил все долги поэта и назначил пожизненные пособия его детям.
Смерть Пушкина не нужна была правительству – напротив, власть всегда лояльно относилась к поэту, пытаясь сделать его рупором империи.
Бенкендорф в донесениях императору неоднократно отмечал, что Пушкину необходимо оставаться на государственной службе – так он будет полностью под контролем и принесет большую пользу империи.
5. Наталья Гончарова не предавала Пушкина, выйдя замуж повторно после его смерти.
На смертном одре Пушкин завещал ей носить траур по нему два года, а затем выйти замуж за достойного человека. Он прекрасно понимал, что прожить одинокой женщине с четырьмя детьми будет ох как нелегко.
На момент смерти Пушкина Наталье было всего 24 года, но она похоронила свою юность и полностью отдалилась от светской жизни. К ней сватались знатные и богатые мужчины, но она оставалась непреклонна.
И лишь спустя семь лет после смерти поэта Наталья обрела свое счастье – им стал генерал Петр Ланской. Он не был осыпан богатством и почестями, но он искренне полюбил Наталью и принял ее детей как своих.
Пушкина не стало в пятницу. Этот день недели стал траурным для Натальи. До конца жизни в пятницу она никуда не выезжала, «предавалась печальным воспоминаниям и целый день ничего не ела.
Ланской обожал свою супругу, называл ее самой большой своей драгоценностью. В браке она родила ему еще троих детей и счастливо прожила до конца своих дней. В 51 год Натальи Николаевны не стало.
«Здесь похоронена Ланская… Снега некрополь замели.
А слух по-прежнему ласкает… Святое имя – Натали
Как странно, что она – Ланская… Я не Ланской цветы принёс,
А той, чей образ возникает … Из давней памяти и слёз… »
(А. Дементьев)
Муж пережил ее на 14 лет, не переставая вспоминать и оплакивать свою драгоценную Наташу.
Всем, наверное, известно, что Пушкин стрелялся с Дантесом из-за своей жены Натальи, урожденной Гончаровой. А был ли и впрямь роман между Натали Пушкиной и Жоржем Дантесом?
Гончарова и Дантес
Натали Гончарова слыла настоящей красавицей и всегда пользовалась успехом у мужчин. Конечно, у нее было много поклонников, говорили, что к ней был неравнодушен даже сам император… Сначала Пушкин гордился успехом жены в обществе. Тем более она была достаточно сдержанна, никто не рискнул бы назвать ее кокеткой, строящей глазки мужчинам. Но около 1830 года произошло знакомство Натальи Николаевны с французским подданным, кавалергардом, а также приемным сыном посланника Нидерландов, барона Луи Геккерна Жоржем-Шарлем Дантесом, который начал активно за ней ухаживать.
Дантес буквально преследовал Натали. Поначалу поклонение со стороны молодого человека ей даже льстило. Но как-то она поведала мужу и княгине Вяземской, что некая приятельница (по некоторым данным, это была на самом деле ее дальняя кузина Идалия Полетика) пригласила ее к себе, а сама в это время уехала из дому. Все это было подстроено бароном Геккерном. Когда Наталья осталась одна в комнате, туда вошел Дантес и, достав пистолет, принялся грозиться застрелиться, если она не отдаст ему себя… К счастью, в комнату вскоре вошла дочь хозяйки, и ситуация разрешилась сама по себе.
Семейная драма
4 (16) ноября 1836 года Пушкин и несколько его друзей получили по почте анонимный пасквиль на французском, под заголовком: «Патент на звание рогоносца». Содержание его было таково: «Кавалеры первой степени, командоры и кавалеры светлейшего ордена рогоносцев, собравшись в Великом Капитуле под председательством достопочтенного великого магистра ордена, его превосходительства Д.Л. Нарышкина, единогласно избрали г-на Александра Пушкина коадъютором великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена. Непременный секретарь граф И. Борх».
На что намекали эти строки, гадать не приходилось.
Пушкин тотчас же отправил Дантесу вызов на дуэль.
Однако в то же время Дантес предложил руку и сердце родной сестре Натальи Николаевны – Екатерине Николаевне. Близким удалось отговорить Пушкина от дуэли с будущим родственником…
Бракосочетание Жоржа Дантеса и Екатерины Гончаровой состоялось 10 января. Меж тем слухи по поводу любовной связи между Дантесом и Натали Пушкиной все продолжали распространяться. 26 января Пушкин послал барону Геккерну письмо, в котором сообщал, что отказывает ему и его приемному сыну от дома. В ответ пришел вызов на дуэль. Но барон не мог драться с Пушкиным сам, так как это стало бы угрозой его дипломатической карьере: эта роль отводилась Дантесу.
О дальнейшем мы знаем: дуэль, состоявшаяся 27 января на Черной речке, и печальный конец поэта…
А была ли измена?
В 1946 году Анри Труайя опубликовал отрывки из писем Дантеса Геккерну, датированных началом 1836 года, в которых автор сообщает о своей страсти к «самому прелестному созданию в Петербурге». По словам Дантеса, муж этой женщины «бешено ревнив», но она питает любовные чувства к нему, Жоржу… Исследователь Цвяловский, сделавший в 1951 году перевод писем на русский язык, считает, что речь в них шла именно о Натали Пушкиной. «В искренности и глубине чувства Дантеса к Наталье Николаевне на основании приведенных писем, конечно, нельзя сомневаться, — пишет Цвяловский. — Больше того, ответное чувство Натальи Николаевны к Дантесу теперь тоже не может подвергаться никакому сомнению».
Между тем, другой пушкинист, Н.А. Раевский, указывает на строки из письма, из которых следует, что на предложение нарушить ради него супружеский долг возлюбленная ответила Дантесу отказом.
По версии же литературоведа Ю. Лотмана, Наталья Пушкина служила лишь ширмой: роман с блестящей светской красавицей был призван скрыть истинный характер отношений Дантеса с Геккерном, имевшим гомосексуальные наклонности. А письма были написаны специально и служили еще одним доказательством влюбленности Дантеса в эту женщину.
В. Фридкин в книге «Из зарубежной пушкинианы» утверждает, что после получения пасквиля Пушкин объяснился с женой, и та призналась ему, что действительно принимала ухаживания Дантеса, в то же время оставаясь физически верной мужу. «Дом поэта в этот миг рухнул как карточный, — пишет Фридкин. — Пушкин потерял смысл своей жизни. Нельзя хотеть убить другого человека только за то, что его полюбила твоя жена. Но можно желать смерти себе самому из-за этого».
Известно, что Наталья Николаевна очень горевала по мужу и даже несколько дней пролежала в горячке. Замуж она вышла только через семь лет после кончины Пушкина – за генерала Петра Ланского. Всю жизнь вдову поэта сопровождали толки по поводу ее вины в гибели первого мужа. Так, сразу же после смерти Пушкина начало распространяться в списках анонимное стихотворение: «К тебе презреньем все здесь дышит… Ты поношенье всего света, предатель и жена поэта».
Не исключено, что все эти события стали косвенной причиной проблем Натальи Ланской со здоровьем и относительно ранней ее смерти в 51 год от воспаления легких. Случилось это в ноябре 1863 года. Историк и литературовед Петр Бартенев опубликовал в одной из петербургских газет следующий некролог: «26 ноября сего года скончалась в Петербурге на 52-м году Наталья Николаевна Ланская, урожденная Гончарова, в первом браке супруга А.С. Пушкина. Ее имя долго будет произноситься в наших общественных воспоминаниях и в самой истории русской словесности».
А. П. Арапова
Гончарова и Дантес. Семейные тайны
(Составление Т. И. Маршковой)
© Маршкова Т. И., составл.,
© ООО «Издательство Алгоритм», 2014
А. П. Арапова
Наталья Николаевна Пушкина-Ланская
Из семейной хроники жены А. С. Пушкина
Вместо предисловия
Так часто в газетных статьях, литературных изысканиях появлялись не только несправедливые, но зачастую и оскорбительные отзывы о моей матери, что в сердце моем давно зрела мысль высказать всю правду о ее так трагически сложившейся судьбе.
Перед беспристрастным судом истории и потомства я попытаюсь восстановить этот кроткий, светлый облик таким, как он запечатлелся в тесном кругу семьи и редких преданных друзей. Влюбленный муж с чуткостью гениального поэта охарактеризовал свою Мадонну:
Чистейшей прелести чистейший образец, -
и на это сияние тщетно посягала легковерная, праздная толпа.
В предсмертных муках, омыв кровью свою будто бы поруганную честь, Пушкин ясно сознавал, какое тяжелое бремя он необузданным порывом взвалил на плечи неповинной жены: «Бедная! Ее заедят!» – с любовью заботясь о ней, поручал он ее своим близким друзьям.
И зловеще оправдалось пророческое слово! Она не принадлежала к энергичным, самостоятельным натурам, способным себя отстоять. Налетевший ураган надломил ее пышно расцветшую молодость, и с той поры вся ее жизнь улеглась в тесную рамку кротости и смирения. Она была христианкой в полном смысле этого слова. Грубые нападки, ядовитые уколы уязвляли неповинное сердце, но горький протест или ропот возмущения никогда не срывался с ее уст. Единственный только раз укором прозвучал вырвавшийся вопль измученной души, и полвека спустя он еще явственно раздается в моей памяти.
– Кажется, на что тебе лучше пример в глазах: довелось ли тебе когда-нибудь услышать от матери про кого-либо дурное слово?
– Да, это правда, а, тем не менее, пощадил ли меня кто-нибудь?
И теперь еще в моем воображении стоит чудный облик с беспомощно склоненной головой.
Смерть своим таинственным покрывалом сглаживает все, умиротворяя самую страстную вражду. Недаром людская мудрость изрекла: de mortuis aut bene – aut nihil, а христианская церковь обещает своим верным последователям вечный покой. Для моей матери закон этот был нарушен, – вероятно, и еще будет нарушаться.
Целую бурю негодования вызвало опубликование писем Пушкина к ней. Чутким сердцем она ее предугадала и поставила непременным условием, чтобы они появились только по смерти моего отца, боготворившего ее светлую память. Нам, ее детям, – как Пушкиным, так и Ланским, – эта газетная травля принесла много тяжелого горя.
В этом сонме ученых, философов, литераторов не нашлось человека, которому бы здравый смысл и жизненный опыт подсказал ту простую истину, что только женщина, убежденная в своей безусловной невинности, могла сохранить (при сознании, что рано или поздно оно попадет в печать) то орудие, которое в предубежденных глазах могло обратиться в ее осуждение.
Пушкин в письмах укорял жену в кокетстве, легкомыслии, пристрастии к светской жизни… Это был лишь отголосок той среды, где она вращалась, плоды воспитания первой половины прошлого века, но до нравственного падения тут была целая пропасть. Будь она в самом деле преступна, неужели она бы так доверчиво бросила на суд толпы доселе скрытые стороны своей семейной жизни, изведав в течение стольких лет муку, причиненную ей злобными подозрениями тех, кто ей приписывал преждевременную смерть мужа, – и какого мужа! Гения, оплакиваемого всей страною! Мне сдается по простой женской логике, что именно эта супружеская переписка должна была восстановить в полном блеске добрую память матери, а не вызвать той жестокой оценки, тех комьев грязи, которые безжалостно осыпали ее священную для нас могилу.
Еще с молодых лет меня преследовало желание описать жизнь матери по семейным преданиям, начертить ее духовный облик так, как он запечатлелся в моей восемнадцатилетней голове, и это побудило меня к первому опыту литературного труда. Современники отнеслись к нему снисходительно, но, тем не менее, я остановилась на пути. Слишком близок к сердцу был сюжет, слишком тяжела ответственность не совладать с преследуемою целью. То смущала мысль: зачем тревожить дорогую тень, так измученную воспоминаниями прошлого, так всегда стремившуюся к безвестности и успокоению? То возникал вопрос: какую силу убеждения может иметь бесхитростный рассказ дочери? Всякий волен подумать, что правда и истина невольно растворяются в чувстве благоговейной привязанности.
Теперь, когда я перешагнула шестой десяток лет, в виду близкой могилы, сомнения улеглись. Не хочу унести с собой то, что может вызвать интерес в грядущем поколении. Бессмертное имя Пушкина продолжает сиять по-прежнему даже в страждущей России, а память матери неразрывно связана с ним.
В этих строках прозвучит только правда, и я верю в ее мощь. Может быть, в чьем-либо воображении навеянный облик бездушной, легкомысленной красавицы сменится изображением кроткой, страдающей жены, любящей, преданной до самозабвения матери, – тогда я буду у цели и, сомкнув усталые глаза, радостно скажу: «Недаром прожила!»
Наталья Николаевна Гончарова родилась 27 августа 1812 года в майоратном имении «Полотняные Заводы» в Калужской губернии, под доходивший гул Бородинской битвы. Она всегда говорила, что исторический день лишает ее возможности забыть счет прожитых годов. Все воспоминания ее раннего детства сосредоточивались в этом родном гнезде, в ту пору еще сохранявшем безумную роскошь миллионного состояния Гончаровых, доведенного до полного расстройства расточительностью ее деда, Афанасия Николаевича.
Одним из первых пионеров русской промышленности был ее прапрадед, Афанасий Абрамович, крестьянин-самородок, обративший на себя взимание Великого Петра своей гениальной предприимчивостью. С его помощью он основал первый завод, на котором изготовлялись полотна для парусов; за успехом этого завода царь следил, несмотря на все свои государственные заботы.
В семейном архиве сохранился автограф Петра, писанный из Голландии, в котором он уведомляет Гончарова, что нанял там и высылает ему мастера, опытного в усовершенствовании полотен, а если выговоренная плата покажется ему слишком высокой, то он готов половину принять за счет царской казны. И в каждом важном случае Гончаров свободно прибегал к доступному всем Преобразователю России, никогда не отказывавшему ему в наставлении или добром совете. Работая не покладая рук, развивая и улучшая насажденное им производство, Афанасий Гончаров умер, на твердом основании упрочив свое богатство. Сын его, верный заветам отца, продолжал ту же трудовую жизнь. Поместья покупались, оборотный капитал рос с каждым годом, доходы баснословно увеличивались до рождения Афанасия Николаевича, деда Натальи Николаевны.
Единственный сын, балованный, легко увлекающийся, – он с молодых лет поддался растлевающему влиянию екатерининской эпохи, а со смертью отца, став полным властелином, он сбросил обузу дел на руки управляющих, а сам признал достойной себя заботой только планы, как пышнее обставить свою жизнь или как придумать какую-нибудь еще неизведанную забаву.
Сокровища, накопленные до него, казались ему неистощимыми. Императрица Екатерина, путешествуя по России, обещала ему посетить Полотняные Заводы, и новые причудливые постройки выросли из земли, чтобы достойно принять высокую гостью. Ничего не пожалели, чтобы разукрасить покои на самый вычурный, роскошный заграничный лад. Гончаровская охота славилась чуть не на всю Россию, а оркестр из крепостных, обученный выписанными маэстро, и в столицах мог бы занять почетное место. Все эти затеи еще покрывались доходами с заводов и имений, пока тяжелый наследственный недуг не обрушился на жену Афанасия Николаевича, Надежду Платоновну, урожденную Мусину-Пушкину. Она сошла с ума, и не сдерживаемый более ее влиянием, он, уже на склоне лет, предался с юношеской необузданностью страсти к женщинам. Казалось, красавица-любовница всецело завладевала его сердцем и волею; он ничего не жалел для малейшей ее прихоти, но случай наталкивал его на другую, и он моментально охладевал, думал только, как бы поскорее сбыть с рук. Подсовывал жениха, если была незамужняя, отписывал дом в Москве или крупную вотчину, и одновременно все пускал в ход, чтобы достигнуть новой цели. Чем намеченный предмет был или притворялся недоступнее, – тем страсть разжигалась сильнее, и соблазняющие жертвы принимали все более крупные размеры. Дома и имения если не раздаривались, то продавались за бесценок в минуту нужды. Из крупного оборотного капитала постоянно делались заимствования, что не могло не повлиять на успешный ход фабрик. Весьма скоро объемистые, из доморощенного полотна, туго набитые золотом мешки, громоздившиеся по углам кабинета владельцев, так привычные взорам гончаровской челяди, успели отойти в область легенды.
В гостиной усадьбы Полотняный завод, родового гнезда Гончаровых, два портрета рядом – Пушкина и Дантеса. Жертва и убийца! Но почему? Все просто: для владельцев поместья они – одинаково близкие родственники. Александр Пушкин и Жорж Дантес – мужья родных сестер – Натальи и Екатерины Гончаровых. Свояки…
Здесь, в Полотняном заводе, отчетливо понимаешь: корни трагической смерти Поэта – в семье. Любовь и измена, зависть и ревность сплелись в такой жгучий клубок, что не распутать было, только – с кровью разрубить.
Редкая птица
…Полотняный завод на поместье похож мало – это уже из названия ясно. Над аркой ворот – купол часовни, а под нее, рыча и дымя, к кирпичным корпусам с высокими трубами протискиваются тяжелые фуры. И в этот индустриальный пейзаж белым лебедем вписан бывший дворец Гончаровых, а ныне музей этого старинного дворянского рода.
Шумному соседству в музее не рады, но что поделаешь? Триста лет барские покои и производство были рядом. Полотняный завод – одна из первых в России мануфактур. Предок пушкинской музы открыл ее еще при Петре Первом. Фабрика славилась производством парусины, которую покупали знающие толк в мореплавании англичане. Позже в Заводе стали выпускать лучшую в России бумагу, на которой императоры писали высочайшие указы, а Пушкин – свои бессмертные стихи. Деньги на владельцев лились золотым дождем.
По анфиладе прохладных комнат дворца нас ведет заведующая музеем Елена Владимировна Назарова. Все, как при Пушкине – мебель, статуи, вазы, цветы… Из глубины несется сладкая трель. Откуда птицы в таком серьезном учреждении?
– В Полотняном заводе издавна разводили канареек. Этот «изящный», как тогда говорили, бизнес, был очень прибыльным, птичка стоила не меньше породистого скакуна, – поясняет Елена Владимировна. – В XVIII веке канарейка считалась редкой птицей.
Как и дворянин-предприниматель…. Наследники Афанасия Гончарова быстро промотали созданное им богатство. Когда росли три сестры Гончаровы – Екатерина, Александра и Наталья, во дворце еще давали балы, но владельцы уже понимали, что их промышленная империя на грани краха.
Под грохот Бородинской битвы
Во время войны Наполеоном Полотняный завод оказался на передовой, и легендарный полководец Кутузов в октябре 1812 года устроил в имении свою штаб-квартиру. В эти дни и совершился поворот в войне – отсюда российские войска погнали отступающих французов к границе.
Гончаровы-младшие с детьми в это время были в глубоком тылу – в имении Кареан Тамбовской губернии, где и родилась Наташа. Когда через два года они вернулись в родное гнездо, там уже распоряжалась новая хозяйка – французская любовница главы семейства. Отношения, похоже, не сложились, и в 1815 году дедушка трехлетней Наташи отправляет семью сына в Москву, где его ждет почти нищенское существование. У себя, в Полотняном, он оставляет только младшую, любимую внучку, которую лелеют и балуют, как принцессу в волшебном царстве. Игрушки, сладости, наряды – все для нее.
Но сказка продолжалась недолго. Когда Наташе исполнилось шесть лет, родители забрали ее домой.
Любимая внучка хозяина Полотняного завода появилась на пороге московского дома в дорогой шубке. Строго посмотрев на дочку, добрая маменька строго изрекла: «Надо Наташу от всего привитого к ней отучить». Шубку поделили поровну – из нежного меха сшили накидки и муфты для всех трех сестер.
Но это были еще цветочки…Мать держала детей в строгости, могла дочек и по щекам отхлестать. У отца все больше проявлялись признаки душевной болезни. В припадках безумия он был страшен. Наталья Николаевна вспоминала, как он гнался за нею с ножом и как она что есть ног убегала по лестнице, чтобы укрыться за прочной дверью с замками. Не знакомством ли с отцом жены навеяны пушкинские строки:
Не дай мне Бог сойти с ума,
Уж лучше посох и тюрьма?
В такой атмосфере блистательная Наташа выросла застенчивой и не уверенной в себе. «Вы не умеете царствовать», – как-то сказал ей кто-то из знакомых. Никогда не умела… Но чего не отнимешь – родители дали сестрам прекрасное по тем временам образование. Так что напрасно супругу Пушкина называли «нулем» и провинциалкой, не способной оценить гениальность мужа.
В Полотняном заводе хранятся десятки тетрадей, исписанных ее аккуратным почерком. Девочка пишет сочинения по истории России, географии, мифологии, свободно рассуждает о теории стихосложения. Последние записи датированы 1829 годом. В это время Наташе 17 лет, и свою судьбу – Пушкина – она уже встретила.
«Свет мой, зеркальце, скажи»…
В Москве Гончаровы живут небогато – доходов с Полотняного завода мало, а расходов – уйма. Трех невест нужно вывозить в свет.
Они не похожи между собой. Старшая, Екатерина, круглолицая, смуглая, с черными глазами и широкой улыбкой. Средняя Александра – задумчивая, с умным глубоким взглядом и строгим профилем. Особым успехом они в свете не пользуются. Не то, что младшая, Натали…
Она покорила столичное общество в ту минуту, когда зимой 1828 года ступила на блестящий паркет бального зала. Император обратил на нее свой благосклонный взор. И с первого взгляда в нее влюбился Пушкин, знаменитый поэт и ловелас. Посвященные ей стихи звучат, как молитва:
Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.
«Кто смотрит на посредственную живопись, если рядом Мадонна Рафаэля?» – вторит ему Софья Карамзина, хозяйка одного из самых блестящих салонов того времени. Отныне старшие сестры обречены находиться в тени Наташиной красоты.
Вскоре после свадьбы Пушкин напишет свою знаменитую «Сказку о царе Салтане»:
Три девицы под окном
Пряли поздно вечерком
Одна царской волею становится поварихой, вторая – ткачихой (чем не намек на Полотняный завод?), а младшая, – царицей. И вот он, пушкинский вывод:
И завидуют оне
Государевой жене.
Сказка – ложь, да в ней намек… Не только молодцам, но и девицам.
«Огончарован»
26 мая 1830 года Пушкин приезжает в Полотняный завод уже женихом – познакомиться с любимым дедом Наташи и отпраздновать с новой семьей свой 32-й день рождения. Он влюблен и счастлив. Ведь это юная невеста уговорила мать дать согласие на брак, которая год тянула с благословением. С точки зрения будущей тещи, первый поэт России – незавидная партия. Не богат, репутация плохая – на заметке у тайной полиции. Да и правильнее было бы сначала определиться со старшими дочками. Но что уж теперь?
В парадной гостиной накрыт стол. (Посуда, приборы – все сохранилось…) Вместе со своей Мадонной Пушкин гуляет по тенистым аллеям, крутым мостикам через протоки и пруды. Поэт в восторге: «Боже мой! Кабы Заводы были мои, так меня бы в Петербург не заманили и московским калачом. Жил бы себе барином». Три дня в гончаровском гнезде, быть может, самые счастливые дни в его жизни. Недаром же это лето завершает чудо Болдинской осени – вершина творческой биографии поэта.
В следующий раз Пушкин приедет в гончаровское фамильное гнездо летом 1834 года, чтобы провести две недели с семьей. Наталья Николаевна с двумя детьми – дочкой Машей и сыном Сашей – гостит здесь у матери и сестер.
Отдых ему необходим…
Пушкин много работает. Семья растет, светская жизнь требует расходов. А единственный постоянный доход – жалованье Пушкина в министерстве иностранных дел, пять тысяч рублей в год. Этого хватает разве что на несколько платьев для жены, ей к каждому балу нужен новый наряд платье, а балов в столице проводится множество. Хорошо, тетка жены, Екатерина Ивановна Загряжская, не оставляет племянницу заботой.
Поэт старается заработать литературой и злится, потому что творчество требует уединения, а он вынужден сопровождать супругу при выходах в свет. «Жена моя в большой моде», – с некоторым раздражением пишет Пушкин. Ревность мучит его все сильнее.
Он все чаще вспоминает, что во время венчания в московской церкви Большого Вознесения у Никитских ворот обручальное кольцо вырвалось из его рук и покатилось по полу. Внезапный порыв сквозняка погасил венчальную свечу. Неужто плохие предзнаменования начинают сбываться?
Но со стороны эти «скелеты в шкафу», конечно, не видны. Сестрам Екатерине и Александре жизнь Наташи кажется блестящей – муж, дети, балы, приемы во дворце…А они уже третий год безвыездно сидят в деревне. Пчелы жужжат, варенье варится, денег нет. Маменька женихов от дочек отвадила и уехала в поместье Ярополец, оставив их с безумным отцом, который больше не буйствует, а все молчит. Скуу-чно…
Конечно, сестры стали проситься к Пушкиным, в город. Они не будут в тягость, помогут с детьми, выпросят у брата Дмитрия денег – хоть сколько-нибудь. И тетенька поможет… Наташе жалко сестер. Так ведь и жизнь пройдет, в глуши.
Пушкин настроен скептически: «Эй, женка! смотри… Мое мнение: семья должна быть одна под одной кровлей: муж, жена, дети, покамест малы; родители, когда уже престарелы. А то хлопот не наберешься, и семейственного спокойствия не будет».
Но с тремя женщинами не поспоришь. Осенью 1834 года 25-летняя Екатерина и 23-летняя Александра переезжают в Петербург, к Пушкиным. Три сестры снова вместе. Они гуляют по бульварам в коляске и верхом. И танцуют, танцуют на балах, наверстывая упущенное, так что туфли протираются до дыр.
Пружина смертоносной интриги тем временем начинает раскручиваться…
Явление Дантеса
В то время в свете блистает бравый кавалергард Жорж Дантес, весьма загадочный персонаж. Иностранец, он быстро делает карьеру. А затем его …усыновляет голландский посланник барон Геккерн – это при живом-то отце! Свет теряется в догадках: что это значит? Говорят, что Жорж – сын сестры барона и некого европейского монарха, и усыновление поможет ему получить законное наследство. Ходят слухи, что барон имеет нетрадиционную ориентацию, и отношения с «сыном» у него отнюдь не родственные.
Дантес знакомится с Натальей Николаевной и начинает откровенно за нею ухаживать. Он следует за нею в театр, оперу, кружит в танце, садится рядом на званом ужине. Шутит, кокетничает, смотрит влюбленными глазами.
Свет замер в предвкушении скандала. Жена поэта всегда была вне подозрений, неужто и Мадонна не без греха? Спустя много лет Наталья Николаевна признается дочери, что если бы она была свободна, то мимолетное увлечение могло бы вылиться в нечто большее. Но она замужем, и ничего не было.
Но кого интересует правда? 3 ноября 1836 года Пушкин и многие его друзья получают издевательские анонимные дипломы члена клуба рогоносцев. Пушкин принимает злую шутку близко к сердцу. Ему кажется, что все потешаются над ним. Он посылает Дантесу вызов на дуэль.
Приемный отец офицера умоляет поэта отложить поединок на две недели – дипломату скандал ни к чему. Пушкин соглашается, но срок проходит, и страсти накаляются вновь. Друзья Пушкина, поэт Василий Жуковский, тетка Загряжская изо всех сил стараются предотвратить неизбежное. Поэт ходит мрачнее тучи: «Все словно бьет лихорадка», – жалуется он. Наталья Николаевна в ужасе. Что дальше?
И тут Дантес делает ход конем – просит руки …Екатерины, и она тут же соглашается. Оказывается, ей давно мил лихой кавалергард. Так вот почему он преследует сестер Гончаровых! Удобная версия, которая все объясняет, но никого не обманывает. «Тут что-то либо очень подозрительное, либо недоразумение», – недоумевает сестра Пушкина, на глазах которой разворачивается эта драма.
Тетушка Загряжская пишет Жуковскому: «Итак, все концы в воду». Что она имеет в виду? Первая дочь Екатерины и Дантеса родилась ровно через год, но историки не исключают, что на самом деле это случилось раньше.
Между сестрами Натальей и Екатериной происходит бурное объяснение. Наталья пытается объяснить сестре, какая горькая участь ее ждет. Но та твердит свое: «Сила моего чувства так велика, что рано или поздно она покорит его сердце». В пылу ссоры она бросает сестре упрек, что та просто не хочет уступить ей любимого. Наталья обиженно смолкает.
10 января 1837 года состоялось венчание Екатерины Гончаровой с Дантесом. Прибывшие из Полотняного завода братья на свадебный обед не остались. Пушкин в церкви не был. Тетушка Загряжская приличия соблюла, но потом все связи со старшей племянницей сразу же порвала.
Уже через 17 дней после этой свадьбы разражается катастрофа – Пушкин и Дантес стреляются у Черной речки. Поэт смертельно ранен. Свет, до этого с удовольствием наблюдавший за семейной драмой, ужаснулся. Дантеса высочайшим повелением выдворяют из страны. Екатерина, конечно, едет с ним.
Ей больше не суждено побывать в России. «Я по-прежнему люблю Завод», – признавалась она брату Дмитрию.
Семейная жизнь Екатерины Дантес-Геккерн была недолгой – семь лет. Она родила трех дочерей, страстно мечтала о сыне и умерла после его появления на свет. А ее муж прожил долгую жизнь и сделал блестящую карьеру. Но возмездие все-таки догнало его. Младшая дочь Леони выучила русский язык, зачитывалась стихами Пушкина и называла отца убийцей великого поэта.
Наверно, для Екатерины было бы утешением узнать, что ее Жорж так больше и не женился.
Крестик под подушкой
«Ступай в деревню, носи по мне траур два года, а потом выходи замуж, но за порядочного человека», – наказал жене Пушкин. Она послушалась.
Чуть не потерявшая рассудок после смерти мужа, Наталья Николаевна с детьми уезжает в Полотняный завод. В поместье, где она провела детство и счастливые дни юности, где невестой встречала Пушкина, Наталья возвращается другим человеком – вдовой.
Горе ее безутешно, если она живет еще, то только для детей. Она пытается забыться чтением. Но только не Пушкина – это слишком больно. «Я не знаю, что отдала бы, чтобы видеть ее спокойной и счастливой», – пишет ее сестра Александра. Она неразлучна с Натальей Николаевной, помогает во всем. Ангел, да и только.
Но отчего же тогда старенькая няня, жившая в доме, говорила, что Александра была грешна перед Натальей? Правда ли, что крестик Александры якобы обнаружился в постели Пушкина? Отчего умирающий поэт не допустил ее, такую преданную, к своему одру – проститься?
Свояченица поэта всегда обожала стихи Пушкина. «Вызвала ли она в нем ответную вспышку? Где оказался предел обоюдного увлечения?» – через много лет дочь Натальи Николаевны от второго брака задастся этими вопросами в своих мемуарах. Ответа уже не будет. Александра уничтожила все свои дневники и письма.
Вдова Пушкина выполнила и вторую часть завещания поэта – вышла замуж за порядочного человека. Правда, не чем два года, а только через семь лет. Генерал Петр Ланской обожал ее, и она, кажется, обрела покой. В семье родилось еще трое девочек. Старшую дочь назвали Александрой – в честь Пушкина и сестры. Отношения Александры Николаевны со вторым мужем сестры были тяжелыми, но Наталья прощала ей все.
Вдова Пушкина умерла в 51 год, простудившись на крестинах внука. Она была хороша собой до последнего дня. А к Александре судьба оказалась милостивой. Казалось бы, воспитывая племянников, она упустила свое время. Но нет, она все успела!
В 41 год Александра вышла замуж за австрийского дипломата Густава фон Фризенгофа. Она покорила его сердце, ухаживая за его тяжело больной женой. И прожила с ним целую жизнь – 37 лет. Ее тепло принял пасынок, 10-летний Грегор, который впоследствии стал видным ученым, геологом и почвоведом. В 43 года Александра родила дочь и назвала ее в честь сестры – Натальей. Дожила до 80 лет, пережив всех родственников своего поколения, воспитала двоих внуков.
В замке Фризенгофов Бродзяны (ныне Словакия) бывала Наталья Николаевна с детьми. На дверном косяке сохранились отметки роста – ее и детей. Приезжали погостить братья Гончаровы – Дмитрий, Сергей и Иван. Страстная поклонница Пушкина, Александра сохранила в доме его дух. Здесь звучали его стихи, на полках стояли русские книги, хранились портреты Гончаровых.
Во время Второй мировой войны некоторые реликвии пропали. Но теперь – стараниями энтузиастов и на деньги Словакии многие из них возвращены. С 1979 года здесь – здесь единственный зарубежный музей имени Пушкина. В парке, который напоминал Гончаровым их родной Полотняный завод, установлен памятник поэту.
Александра Николаевна была бы довольна…
***
«Свет мой, зеркальце, скажи,
Да всю правду доложи,
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?»
– допытывается пушкинская царица в «Сказке о мертвой царевне и семи богатырях».
…Невероятно, но в Полотняном заводе, пережив революции и войны, сохранилось зеркало XVIII века. В потускневшем от времени стекле отражались лица сестер Гончаровых – Екатерины, Александры, Натальи, в полной мере познавших любовь и коварство, счастье и горе. Дрожит, расплывается отражение… Здесь, в фамильном гнезде Гончаровых, в отношениях Поэта и трех сестер Гончаровых открывается иная, зазеркальная глубина.
Полотняный завод, Калужская область
Фото автора и из архива
Пушкин и его Мадонна. Наталья Гончарова (1812- 1863)
Усадьба Гончаровых
Здесь гулял Пушкин с невестой
Под стеклом хранится автограф Пушкина, который он дал калужскому книгоиздателю
Старинное зеркало, которое помнит отражения сестер Гончаровых
Екатерина Гончарова-Дантес (1809-1843)
Александра Гончарова-Фризенгоф (1811-1891)
Жорж Дантес (1812-1895)
